НАКАЗАНИЕ 6 страница

Два человека сумели пройти мимо подпорки мачты и обрушили на меня свои щиты. Эта сокрушительная атака заставила меня качнуться назад вбок. Я обо что‑то споткнулся, сел на край гребцовой скамьи и в слепой панике ткнул Вздохом Змея мимо края щита. Я почувствовал, как клинок пронзил кольчугу, кожаную одежду, кожу, мышцы и плоть. Кто‑то врезался в мой щит, и я толкнул его вперед – мой меч застрял в теле противника. Это было чудом, что ни один враг не помешал мне встать. Края моего щита соприкоснулись с краями щитов стоявших слева и справа, я проревел боевой клич и, вывернув Вздох Змея, вырвал его из тела.

Топор зацепился за верхнюю кромку моего щита; враг попытался оттянуть его вниз, открыв меня для удара. Но я резко опустил щит, высвободил его, а потом снова вскинул вверх. Мой меч снова был свободен, и я смог сделать им выпад, целясь в того, кто держал топор.

Теперь во мне смешались воедино инстинкты, ярость и вопящая ненависть.

Сколько длился этот бой? Может, мгновения, а может, час. Я не знаю и по сей день. Я слушаю, как мои поэты поют о былых боях, и думаю: «Нет, все было не так». И уж наверняка тот бой на борту корабля Хэстена не имел ничего общего с песнями, которые распевают мои поэты. Тот бой был не героическим и грандиозным, и не лорд войны приносил смерть своим непобедимым искусством владения мечом.

Была паника. Был малодушный страх. Люди обделывались в том бою, люди мочились, люди истекали кровью, люди гримасничали и жалобно плакали, как дети, которых высекли.

То был хаос взлетающих клинков, ломающихся щитов, увиденных краем глаза промельков, отчаянного парирования ударов и выпадов вслепую. Ноги скользили по крови, мертвые лежали со скрюченными руками, раненые зажимали ужасные смертельные раны и плакали навзрыд, зовя матерей, и кричали чайки. И все это воспевают поэты, потому что таково их ремесло. Они заставляют все это выглядеть просто чудесным.

Мягкий ветер дул над приливом, заполняющим ручей Бемфлеота, где крутилась вода. Только что пролитая кровь струилась и растворялась, растворялась и струилась, пока ее не поглощало зеленое море.

Вначале было две битвы. Моя команда на борту «Морского Орла», возглавляемая Финаном, при помощи уцелевших воинов Зигфрида со сторожевого корабля отчаянно сражалась против гвардейцев Хэстена. Мы помогали им, взобравшись на «Дракона‑Мореплавателя», до тех пор, пока в конце ручья, где ярко горели корабли, люди Зигфрида и Эрика не атаковали задние суда флота Хэстена.

Теперь все переменилось.

Эрик увидел, что случилось у устья ручья и, вместо того, чтобы сесть на корабль, повел своих людей вверх по южному берегу, шлепая по мелководью маленького канала, который вел к Острову Двух Деревьев. А потом его воины ринулись на очутившийся на мели сторожевой корабль. С него они перепрыгнули на «Морского Орла» и присоединились к «стене щитов» Финана. Финану нужна была эта помощь, потому что корабли Хэстена из авангарда наконец‑то начали грести, чтобы спасти своего господина, и на борт «Морского Орла» взбирались всё новые люди, а остальные карабкались на «Дракона‑Мореплавателя».

То был хаос. И, когда люди Зигфрида увидели, что сделал Эрик, многие последовали за ним, а сам Зигфрид, на борту длинного корабля поменьше, нашел достаточно глубокое место, чтобы грести против прилива. Он повел корабль туда, где шло сражение у устья ручья, туда, где сцепились вместе три судна, где люди дрались, не ведая, с кем дерутся.

Казалось, все были против всех. Помню, мне подумалось, что так будут выглядеть битвы, ожидающие нас в зале мертвых Одина – вечное веселье, когда воины будут сражаться весь день и воскресать, чтобы всю ночь напролет пить, есть и любить женщин.

Люди Эрика, хлынув на борт «Морского Орла», помогли Финану отогнать назад абордажную команду Хэстена. Некоторые из этой команды попрыгали в ручей, который был здесь достаточно глубок, чтоб утонуть в нем: другие спаслись на только что подошедших кораблях флота Хэстена, а оставшиеся упрямцы построились дерзкой «стеной щитов» на носу «Морского Орла».

Финан с помощью Эрика выиграл эту битву, поэтому многие люди Финана смогли взойти на борт «Дракона‑Мореплавателя», придя на помощь нашей окруженной «стене щитов».

Бой на корабле Хэстена стал не таким яростным, когда его воины поняли: их не ждет ничего, кроме смерти. Они подались назад, перешагивая через скамьи и бросая своих погибших, и зарычали на нас с безопасного расстояния. Теперь они ждали, когда мы атакуем.

Именно тогда, во время этой маленькой передышки, когда противники обеих сторон взвешивали вероятность жизни и смерти, я увидел Этельфлэд. Она съежилась под рулевой площадкой «Дракона‑Мореплавателя» и оттуда смотрела на путаницу смертей и клинков. На лице ее не было страха. Она обхватила руками двух своих служанок и наблюдала за боем широко раскрытыми глазами, но страха не выказывала. Этельфлэд должна была быть в ужасе, потому что последние несколько часов вокруг не было ничего, кроме огня, паники и смерти.

Как выяснилось позже, Хэстен приказал поджечь крышу дома Зигфрида, и в последовавшем затем хаосе его люди ринулись на охранников, которых Эрик поставил у дома Этельфлэд. Те погибли, а Этельфлэд похитили из ее жилища и стремительно потащили вниз по склону холма, туда, где ждал «Дракон‑Мореплаватель».

Это было хорошо проделано; умный, простой и жестокий план. И он мог бы сработать, если бы не «Морской Орел», ожидавший сразу за устьем ручья. А теперь сотни людей рубили и кололи друг друга в дикой схватке, где никто в точности не знал, кто его враг. Люди сражались просто потому, что сражение было их весельем.

– Убейте их! Убейте их!

Это кричал Хэстен, побуждая своих людей вернуться к бойне. Ему нужно было только убить наших людей и людей Эрика – и тогда он вырвался бы из ручья. Но позади него быстро плывущий корабль Зигфрида пронесся мимо остальных судов Хэстена. Рулевой Зигфрида направил судно на три корабля, блокировавших ручей. Там оказалось достаточно места, чтобы весла сделали три сильных гребка – и меньший корабль с силой врезался в нос «Морского Орла», на котором шел бой, как раз туда, где последние люди из абордажной команды Хэстена стояли «стеной щитов».

Я увидел, как эти воины качнулись вбок от удара, а еще разглядел, как обшивку «Морского Орла» вогнало внутрь, когда ахтерштевень корабля Зигфрида с силой врезался в мое судно. Зигфрида столкновение чуть не выбросило из кресла, но он сумел сесть прямо, облаченный в медвежий плащ, с мечом в руке, и взревел, обращаясь к своим врагам, чтобы те пришли и погибли от его меча – Внушающего Страх.

Люди Зигфрида прыгали через борт, спеша присоединиться к битве, в то время как Эрик, с взлохмаченными волосами, с мечом в руке, уже перебрался через корму «Морского Орла», чтобы взобраться на борт «Дракона». Он дико рубился, прокладывая дорогу к Этельфлэд.

Чаша весов боя стала склоняться в другую сторону.

Появление Эрика и его людей, атака корабля Зигфрида заставили воинов Хэстена перейти к обороне. Остатки его воинов на «Морском Орле» дрогнули первыми. Я увидел, что те стараются вернуться на «Дракона‑Мореплавателя», и подумал, что люди Зигфрида, должно быть, атаковали с воющей яростью, раз их противники так быстро обратились в бегство. Но потом увидел, что мой корабль тонет: судно Зигфрида расщепило его борт, и морская вода хлестала через сломанные доски.

– Убейте их! – вопил Эрик. – Убейте их!

Под его предводительством мы двинулись вперед, а люди перед нами отступили, попятились, пройдя мимо ряда скамей. Мы следовали за ними, перебираясь через препятствия, чтобы вновь и вновь обрушивать на их щиты град ударов.

Я сделал выпад Вздохом Змея, но попал только в щит. Топор просвистел мимо моей головы, и удар не попал в цель лишь потому, что «Дракон‑Мореплаватель» в тот момент резко качнулся. И я понял, что прибывающий прилив поднял корабль со дна. Мы были на плаву.

Раздался громовой крик:

– Весла!

Топор застрял в моем щите, расщепив дерево, и я увидел безумные глаза уставившегося на меня человека, который пытался вытащить свое оружие. Я далеко толкнул щит и вонзил Вздох Змея в его грудь, вложив в удар всю свою силу, так что клинок проткнул кольчугу. А он все таращился на меня, когда мой меч нашел его сердце.

– Весла!

Это кричал Ралла, обращаясь к тем из моих людей, кому больше не нужно было защищаться против нападающих воинов Хэстена.

– Весла, вы, ублюдки! – гаркнул Ралла, и мне подумалось, что он, должно быть, спятил, раз пытается грести на тонущем корабле.

Но Ралла не спятил. Он рассуждал весьма разумно. «Морской Орел» тонул, но «Дракон‑Мореплаватель» был на плаву, и нос его нацелился на устье Темеза. Однако Ралла расщепил весла с одного борта «Дракона», поэтому теперь и посылал нескольких своих людей перенести весла с «Морского Орла» через разделявшее два корабля пространство. Он собирался захватить корабль Хэстена.

Вот только «Дракон‑Мореплаватель» превратился теперь в водоворот обезумевших людей. Команда Зигфрида перебралась через погружающийся в воду нос «Морского Орла» и столпилась на рулевой площадке над головой Этельфлэд. Оттуда они рубили людей Хэстена, которых теснили назад мои товарищи и команда Эрика, сражавшегося с яростью безумца. У Эрика не было щита, только длинный меч, и я подумал, что он уже дюжину раз должен был погибнуть, кидаясь на врагов, но боги любили его в тот момент – и Эрик оставался жив, а его враги погибали. Все больше людей Зигфрида наступали с кормы, так что Хэстен и его команда оказались зажаты между ими и нами.

– Хэстен! – закричал я. – Иди сюда и умри!

Тот увидел меня и явно удивился, но я не знал, услышал ли он мой крик. Хэстен хотел жить, чтобы сражаться снова. «Дракон‑Мореплаватель» плыл, но по такому мелководью, что я чувствовал, как его киль скребет по дну. А позади были и другие корабли Хэстена.

Хэстен прыгнул за борт, оказавшись по колено в воде, и его команда последовала за ним: они побежали по берегу Канинги к их следующему кораблю, где оказались бы в безопасности.

И сражение, только что такое неистовое, угасло в мгновение ока.

– Сука у меня! – закричал Зигфрид.

Он каким‑то образом сумел высадиться на корабль Хэстена. Его туда не переносили, потому что кресло с шестами, на котором его поднимали, все еще стояло на корабле, потопившем «Морского Орла». Но огромная сила рук Зигфрида помогла ему перебраться через опускающийся борт, а потом взобраться на «Дракона‑Мореплавателя». И теперь он лежал, вытянув бесполезные ноги, и в одной руке держал меч, а другой сжимал волосы Этельфлэд.

Его люди ухмылялись. Они победили и вернули свой трофей.

Зигфрид улыбнулся брату.

– Сука у меня, – повторил он.

– Отдай ее мне, – сказал Эрик.

– Мы заберем ее обратно, – ответил Зигфрид, все еще не понимая.

Этельфлэд пристально смотрела на Эрика. Ей пришлось растянуться на палубе, потому что ее золотые волосы все еще оставались в огромной ручище Зигфрида.

– Отдай ее мне, – повторил Эрик.

Не скажу, что наступила тишина. Тишины не могло быть, потому что вдоль линии кораблей Хэстена все еще кипела битва, и ревел огонь, и стонали раненые, но все равно как будто наступила тишина.

Зигфрид обвел глазами людей Эрика и остановил взгляд на мне. Я был выше остальных, и, хотя стоял спиной к восходящему солнцу, Зигфрид, должно быть, увидел что‑то, что помогло ему меня узнать, потому что он поднял меч и указал на меня клинком.

– Сними шлем, – приказал он своим удивительно высоким голосом.

– Я не твой человек, чтобы ты отдавал мне приказы, – ответил я.

Со мной все еще было несколько людей Зигфрида, тех самых, что явились со сторожевого корабля, чтобы помешать первой попытке Хэстена вырваться из ручья. Теперь эти люди повернулись ко мне с поднятым оружием, но Финан тоже был здесь, а с ним – мои гвардейцы.

– Не убивайте их, – сказал я. – Просто выбросьте за борт. Они сражались рядом со мной.

Зигфрид выпустил волосы Этельфлэд, пихнув ее назад, к своим людям, и приподнял свое громадное искалеченное тело, облаченное в черное, подавшись вперед.

– Ты и сакс, а? – обратился он к Эрику. – Ты и этот предатель‑сакс? Ты предаешь меня, брат?

– Я заплачу твою долю выкупа, – ответил тот.

– Ты? Заплатишь? Чем? Мочой?

– Я заплачу выкуп, – настаивал Эрик.

– Ты не можешь заплатить даже козе, чтобы она слизала пот с твоих яиц! – взревел Зигфрид. – Заберите ее на берег!

Последние слова были обращены к его людям.

И Эрик напал. Ему не следовало нападать. Люди Зигфрида не смогли бы свести Этельфлэд на берег, потому что «Дракон‑Мореплаватель» был подхвачен приливом, и его несло мимо наполовину затонувшего «Морского Орла». Мы теперь дрейфовали вниз по течению, двигаясь к следующим кораблям Хэстена, и я боялся, что в любую минуту нас возьмут на абордаж.

Ралла тоже этого боялся, поэтому потащил нескольких людей к гребцовым скамьям.

– Гребите! – закричал он. – Гребите!

А Эрик бросился в бой, собираясь сразить тех, кто теперь держал Этельфлэд. Ему пришлось пройти мимо брата, который припал к скользкой от крови палубе – черный и сердитый. И я увидел, как Зигфрид поднял меч, увидел удивленный взгляд Эрика при виде того, что родной брат поднял на него оружие. И я услышал вопль Этельфлэд, когда ее любовник наткнулся на Внушающего Страх.

Лицо Зигфрида ничего не выражало, ни ярости, ни сожаления. Он держал меч, когда его брат согнулся на клинке… А потом, не дожидаясь приказа, мы напали.

Люди Эрика и мои люди, плечом к плечу, снова стали убивать, и я помедлил лишь для того, чтобы схватить за плечо одного из своих воинов.

– Позаботься о том, чтобы Зигфрид остался жив, – приказал я, даже не посмотрев, с кем именно говорю.

А потом понес Вздох Змея в последнюю резню, случившуюся тем кровавым утром.

Люди Зигфрида умерли быстро. Их было мало, а нас – много. Они продержались мгновение, встретив наш натиск сомкнутой «стеной щитов», но мы налетели на них с яростью, рожденной горьким гневом, и Вздох Змея пел, как вопящая чайка.

Я отбросил щит, желая лишь одного – рубить этих людей, и первый же мой удар сбил вниз вражеский щит и рассек челюсть человека, который попытался завопить, но только выплюнул кровь, когда Ситрик вогнал клинок в открытую красную утробу его рта.

«Стена щитов» сломалась под нашей яростью. Люди Эрика сражались, чтобы отомстить за своего господина, а мои – за Этельфлэд, которая скорчилась, прикрыв руками голову, пока вокруг нее погибали люди Зигфрида. Она пронзительно кричала и плакала, безутешно, как женщина на похоронах, и может, именно потому осталась в живых: в резне на корме «Дракона‑Мореплавателя» люди боялись ее ужасных воплей. То были ужасные, затопляющие весь мир звуки скорби, и они не умолкли даже после того, когда последние люди Зигфрида прыгнули за борт, чтобы спастись от наших мечей и топоров.

Зигфрид остался один, а «Дракон‑Мореплаватель» шел теперь полным ходом против прилива, чтобы на немногочисленных веслах выбраться из ручья.

Я набросил на плечи Этельфлэд свой пропитанный кровью плащ. Корабль стал двигаться быстрее, когда гребцы Раллы поймали ритм, и еще несколько человек, бросив щиты и оружие, схватили длинные весла и просунули их в отверстия в бортах «Дракона‑Мореплавателя».

– Гребите! – крикнул Ралла.

Он сошел с палубы, на которой хлюпала кровь, чтобы взять рулевое весло.

– Гребите!

Зигфрид остался на корабле. И был жив. Он сидел на палубе, подогнув бесполезные ноги, без меча, у его горла держали меч. Осферт, сын Альфреда, сжимал рукоять этого меча и нервно поглядывал на меня.

Зигфрид ругался и брызгал слюной. Тело его брата с Внушающим Страх, все еще торчащим в животе, лежало рядом с Зигфридом.

Небольшие волны захлестывали мыс Канинги: вода заливала широкую полосу, затопляемую во время приливов.

Я пошел к Зигфриду и встал над ним, глядя на него сверху вниз, не слыша его оскорблений. Потом посмотрел на труп Эрика и подумал, что этого человека я мог бы полюбить, мог бы сражаться рядом с ним и узнать его, как брата. После я взглянул в лицо Осферта, так похожее на лицо его отца.

– Я сказал тебе когда‑то, – обратился я к нему, – что, убивая калек, ты не добудешь себе славы.

– Да, господин, – ответил он.

– Я был не прав. Убей его.

– Дайте мне мой меч! – потребовал Зигфрид.

Осферт заколебался, когда я оглянулся на норвежца.

– Я проведу жизнь после смерти в зале Одина, – сказал я ему. – И буду там пировать с твоим братом. Ни он, ни я не хотим оказаться в твоей компании.

– Дайте мне меч!

Теперь Зигфрид умолял. Он потянулся к рукояти Внушающего Страх, но я пинком отбросил его руку от трупа Эрика.

– Убей его, – велел я Осферту.

Мы швырнули Зигфрида Тарглисона за борт где‑то в море, по которому плясал солнечный свет, за островом Канинга. Потом повернули на запад, чтобы наступающий прилив понес нас вверх по реке.

Хэстен ухитрился подняться на борт одного из своих кораблей и некоторое время гнался за нами, но наше судно было длиннее и быстрее, и мы уходили от него все дальше. В конце концов он бросил погоню, и дым Бемфлеота становился все меньше, пока не стал походить на длинное низкое облако.

А Этельфлэд все плакала.

– Что нам делать? – спросил меня кто‑то.

Это был главный из двадцати трех уцелевших воинов Эрика, которые спаслись вместе с нами.

– Все, что угодно, – ответил я.

– Мы слышали, твой король вешает норманнов, – сказал этот человек.

– Тогда первым он повесит меня, а вы будете жить, – пообещал я. – В Лундене я дам вам корабль, чтобы вы могли отправиться, куда захотите. – Я улыбнулся. – Вы можете даже остаться и служить мне.

Эти люди благоговейно уложили тело Эрика на плащ. Они вытащили меч Зигфрида из тела своего господина и отдали мне, а я передал его Осферту.

– Ты заслужил его, – сказал я.

Так и было, потому что в этой неразберихе смертей сын Альфреда сражался как мужчина.

В мертвой руке Эрика был зажат его меч, и я подумал, что тот уже в пиршественном зале и наблюдает за мной оттуда.

Я увел Этельфлэд от трупа ее любовника на корму и обнимал ее, пока она плакала. Ее золотые волосы касались моей бороды, она цеплялась за меня и плакала до тех пор, пока слезы ее не иссякли. Тогда Этельфлэд заскулила и спрятала лицо на моей окровавленной кольчуге.

– Король будет нами доволен, – сказал Финан.

– Да, – ответил я.

Выкуп не будет выплачен. Уэссекс в безопасности. Норманны передрались и перебили друг друга, их корабли горели, а мечты обратились в пепел.

Я чувствовал, как Этельфлэд дрожит, прижимаясь ко мне. А я смотрел на восток, где ослепительное солнце стояло над горящим Бемфлеотом.

– Ты отвезешь меня обратно к Этельреду, да? – обвиняющим тоном спросила она.

– Я отвезу тебя к твоему отцу, – ответил я. – Куда еще я могу тебя отвезти?

Она не ответила, потому что знала – выбора нет.

От судьбы не убежать.

– И никто никогда не должен узнать, – тихо продолжал я, – о тебе и Эрике.

Этельфлэд опять ничего не ответила, да и не могла уже ответить. Она слишком бурно всхлипывала, а я обхватил ее руками так, будто мог укрыть от наблюдавших за ней людей, от мира и от мужа, который ее ждал.

Длинные весла погружались в воду, речные берега становились ближе, а на западе дым Лундена поднимался в летнее небо.

Я вез Этельфлэд домой.

Историческая заметка

В «Песне меча» больше выдумки, чем в предыдущих романах об Утреде Беббанбургском. Если Этельфлэд и была взята в плен викингами, хроники хранят странное молчание об этом событии. Так что данная сюжетная линия – моя фантазия.

Зато старшая дочь Альфреда в самом деле вышла замуж за Этельреда из Мерсии, и есть много свидетельств того, что брак этот не был заключен на небесах. Подозреваю, что я очень нечестно обошелся с настоящим Этельредом, но честность – не первая обязанность автора исторических романов.

Записи о царствовании Альфреда сравнительно богаты, отчасти потому, что король был грамотеем и хотел, чтобы такие записи велись. Но все равно подобное обилие записей – загадка. Мы знаем, что войска Альфреда взяли Лондон, но насчет того, в каком именно году город был, по сути дела, включен в состав Эссекса, имеются разные версии. Официально Лондон оставался мерсийским, но Альфред был амбициозным человеком и, несомненно, решил оставить не имевшую короля Мерсию в подчинении Эссекса.

С захвата Лондона Альфред начал свою неуклонную экспансию на север, которая в конце концов, уже после его смерти, превратила королевство саксов Эссекс в землю, известную теперь под названием Англия.

Большая часть романа основана на истинных фактах.

Викинги и впрямь решительно атаковали Рочестер (Хрофесеастр) в Кенте, и их нападение закончилось полным провалом. Этот провал доказал правильность оборонительной политики Альфреда, окружившего Эссекс кольцом бургов, то есть укрепленных городов, в которых находились постоянные гарнизоны из людей фирда. Предводитель викингов все еще мог вторгнуться в Эссекс, но не многие армии викингов странствовали с осадными приспособлениями, и при любом таком вторжении имелся риск оставить в своем тылу превосходящие их силы противника.

Система бургов была безупречно организована – подозреваю, в ней нашло отражение одержимое стремление Альфреда к порядку. Нам посчастливилось иметь в своем распоряжении копию XVI века, снятую с копии XI века, переписанной с оригинального документа, рассказывающего об организации бургов. Этот документ, известный под названием «The Burghal Hildage», описывает, сколько людей понадобится для каждого бурга и как должны быть собраны эти люди.

Все это говорит о чрезвычайных оборонительных мерах. Древние разрушенные города были возрождены, укрепления вновь отстроены. Альфред даже спланировал некоторые из этих городов, и в наши дни, идя по улицам Верхама в Дорсете или Валлингфорда в графстве Оксфорд, вы идете по улицам, проложенным землемерами Альфреда – по ровным линиям, продержавшимся двенадцать столетий.

Если оборонительная схема короля Альфреда имела блестящий успех, то его первые попытки наступательных военных действий были менее выдающимися.

У меня нет никаких свидетельств того, что Этельред из Мерсии возглавлял флот, напавший на датчан на реке Стаур. Вообще‑то я сомневаюсь, что такой набег был делом Этельреда, но в других отношениях мой рассказ о той экспедиции правдив – после первоначального успеха она была погублена викингами.

У меня также нет ни малейших свидетельств того, что Этельред подвергал свою юную жену испытанию горькой водой, но любой, заинтересовавшийся этим древним и злым колдовством, может найти божьи указания для проведения этой церемонии в Ветхом Завете.

Альфреду Великому в конце «Песни меча» оставалось править еще несколько лет, Этельреду Мерсийскому предстояло обрести славу, а Утреду Беббанбургскому (вымышленному персонажу, хоть и имеющему прототип в лице реального человека, одного из моих предков) предстояло пройти долгий путь. Англия в конце девятого столетия все еще была грезой немногих мечтателей. Однако мечты, как выясняют мои самые удачливые персонажи, могут стать реальностью. Поэтому история Утреда будет продолжаться.

[1] Большой Лондон – административно‑территориальная единица; состоит из Лондона и частей графств Мидлсекс, Эссекс, Кент, Суррей, Хартфордшир (здесь и далее прим. перев.).

[2] И меч звенит,

И меч поет,

«И вот я здесь», – он говорит.

(старая англосаксонская песня) Пер. И. Широковой.

[3] «Holy Ghost» (англ.) – «Святой Дух»; то же, что «Haligast» (староангл.).

[4] Данеланд – земли в Англии, где правят датчане.

[5] В английском варианте: «Не возжелай жены соседа своего».

[6] «De consolatione philosophiae» (лат.) – «Об утешении Философией». Труд христианского философа и ученого‑энциклопедиста Аниция Манлия Северина Боэция (около 480–524 гг. н. э.).

[7] Иез. 36:36.

[8] Тит. 2:5.

[9] Поль – 5,029 м.

[10] Прит. 22:15.

[11] Ширстрек – верхний пояс наружной обшивки борта судна.

[12] «...И найдет на него дух ревности, и будет ревновать жену свою, когда она осквернена, или найдет на него дух ревности, и он будет ревновать жену свою, когда она не осквернена, пусть приведет муж жену свою к священнику и принесет за нее в жертву десятую часть меры ячменной муки...» Числ. 5:14–15.

[13] «И заклянет ее священник и скажет жене: если никто не переспал с тобою, и ты не осквернилась и не изменила мужу своему, то невредима будешь от сей горькой воды, наводящей проклятие». Числ. 5:19.

[14] Полная цитата звучит так: «…но если ты изменила мужу твоему и осквернилась, и если кто переспал с тобою кроме мужа твоего, тогда священник пусть заклянет жену клятвою проклятия и скажет священник жене: да предаст тебя Господь проклятию и клятве в народе твоем, и да соделает Господь лоно твое опавшим и живот твой опухшим». Числ. 5:20–21.

[15] Витенагемот , или витан – совет старейшин при короле у англосаксов.

[16] Вёлунд , или Вёлундр (норвежск.) , Вейланд (сакс.) – главный ремесленник богов из скандинавского и британского фольклора‑Король Нидунг похитил бога‑кузнеца и подрезал ему сухожилие на ноге, чтобы тот не мог убежать, а потом заставил работать.

⇐ Предыдущая 37 38 39 40 41 42 43 444546 Следующая ⇒