Сидоров Г.А. - Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации (книга 4) 48 страница

— Дело в том, что люди-ящеры больше ящеры, чем люди. От человека у них только оболочка. Всё остальное, особенно психика, не человеческое. Они не являются частью самого Создателя, как мы. Поэтому гармония золотого сечения, как и всё остальное, что для нас является прекрасным, им не понятна. У тварей в образе человека свой вкус, нечеловеческий. Поэтому их не возбуждают наши земные женщины с лебедиными шеями, высокой полной грудью, узкими плечами, широким тазом и круглыми красивыми бёдрами. Им подавай женщин, у которых в крови больше тестостерона, чем их родного эстрогена: костистых, широкоплечих, не в меру высоких, плоских, бесталых и бестазых. Ноги у этих женщин растут буквально от ушей, причём уродливые, тощие, без развитого бедра и зада... При помощи рекламы по всей земле была дана установка, что такие женщины являются красавицами! И подобную программу биороботы приняли. Они поверили, что это именно так! Оказалось, что у многих людей не только полностью подавлена связь с Высшим, но и разрушен генетический код мышления. В результате уродство вытеснило подлинно божественное. Зато люди-ящеры заполучили для себя всё, что хотели. Куда ни кинь, везде красоту земной женщины представляет этот уродливый нечеловеческий тип. И ни протесты медицинских генетиков, которые прямо говорят, что многие из подобных женщин являются генетическими мужчинами, именно поэтому и обладают мужским скелетом, и ни протесты врачей-гинекологов, которые знают, что таз таких красавиц создан не для вынашивания ребёнка, а для снесения яйца, ничего не дают. Всё остаётся по-прежнему: на подиумах и конкурсах красоты выступают женщины-рептилии, вид которых приводят в экстаз сравнительно небольшую группу людей-ящеров и в благоговейный трепет различного рода программированных биороботов. Видишь, что происходит с сознанием нашего брата, которого удалось оторвать от чувственного восприятия гармонии золотого сечения? Фактически наступает духовная смерть. До обезьяны всего один шаг!

— Наверное, полшага.

— Сегодня в бане, Гор, ты увидишь полсотни красивейших девушек и молодых, прекрасных женщин. Я хочу, чтобы ты обратил внимание на то, как они сложены. Какую генетику им дали наши предки. И ты должен вывести для себя своё личное восприятие прекрасного. И на таком уровне, чтобы ты мог передать это людям. Пойми, задача эта не из лёгких, ты должен на чувственном уровне уловить и линии, и пропорции. То, что ты видел двоих дочерей и двух жён Добрана, а ещё несчастную Дашу, мало что значит. Это тонкий срез и заметь: визуально все женщины оказались разными... Тебе же надо понять общее. Через совершенность женского тела осознать красоту цветка, дерева, неба, гармонию поэзии и звуков музыки. Когда ты услышишь, как звучит фигура каждой девушки или женщины, вот тогда можно считать, что ты достиг желаемого. Пойми: код прекрасного един. Это гармония всего Мироздания. И через частное можно постичь общее. Здесь не задание, Гор. Это ещё одно твоё посвящение. Если ты с ним справишься, то можно считать, что я в тебе не ошибся.

— А почему ты сказал, что наша Даша несчастная? — после минуты молчания спросил я хранителя.

— Видишь ли, — посмотрел он мне в глаза, — Дашу кое- кто хотел использовать. Её готовили не для ритуального жертвоприношения. Скорее всего, девушку предупредил об опасности кто-то из ФСБ, внедрённый в их круг. В нашей спецслужбе есть и честные люди, даже герои. Этот человек сильно рисковал.

— Я тебя не понимаю.

— Сейчас поймёшь, — снял с печи вскипевший чайник хозяин дома. — В Британии имеется под покровительством лю- дей-ящеров и масонов шотландского обряда особая женская масонская ложа. В ней специально готовят женщин-убийц для разрушения мужской психики. Многие женщины-политики вышли из этой ложи. Та же железная леди Маргарет Тэтчер и многие другие. Вот туда и хотели отправить нашу Дашу. Внешность у девушки сам знаешь, какая. Особо никогда не тренировалась, а смотрится богиней. На её обёртку и была сделана ставка. Осталось извратить психику, потому и создали для нее весь ад, который она прошла, чтобы ложа выглядела раем. Но есть одна грустная деталь: если кандидатура от ложи увильнула, то она должна непременно погибнуть. Поэтому тайные ищейки Дашу будут искать. Причем многие годы. У них на этом деле специализируется целая служба.

— А ты не боишься, что вас всех на праздник в той же бане расстреляют?

— Ха-ха-ха! — засмеялся волхв. — Этого из нас никто не боится. Потому что наш мир полностью закрыт от частот социума и путь сюда только один. И он всегда под охраной. И если даже маги разгадают наш код, мы об этом сразу же узнаем. Нас пытались найти и агенты царской охранки, и агенты Троцкого, и люди Глеба Бокия. Всё бесполезно. Теперь их дети рядом с нами. Ты понял меня?

— Понял! — кивнул я ведуну. — И последнее. Я спросил твоё имя. Высшей твоей инкарнации. Так вот, тебя звали Бе- лославом! Как видишь, ты мне тёзка. Потому пасечник и послал тебя ко мне.

— А что, можно было и в другое место?

— Можно. Наши люди до сих пор живут и на Урале, и в Сибири... Но здесь, у нас, что-то вроде столицы.

Взглянув на часы, я понял, что пора идти подложить дров в печь бани. Поблагодарив хранителя, я собрался было отправиться по своим делам, но когда я подошёл к двери, он на прощание мне сказал:

— Запомни, тёзка, британское «сэр» на языке халдеев означает «змей». То же самое французское «сир». Это одно слово. Вот она, точка над «и». Только об этом мало кто знает. Конечно, сами люди-рептилии и масоны высших посвящений, но больше никто.

— А ты можешь в трёх словах мне рассказать, кто такие ха- бадники? Что у них за генетика, и почему они так ненавидят нас, представителей других рас и народов? — повернулся я к хранителю.

— Больше всего они ненавидят представителей белой расы и ещё сильнее нас, русичей. Потому что мы являемся прямыми потомками древних белых богов. И у нас самый высокий потенциал связи с Высшим. Работает не только левое полушарие головного мозга, но и правое.

— А их генетика?

— Здесь нетрудно догадаться. Они происходят из того пласта еврейского народа, который генетически смешан с детьми Нибиру. Отсюда и их ненависть к людям. Ненависть не внушённая, а генетическая! В хабад подбираются именно такие. Теперь ты понимаешь, почему для хабадников все двери открыты. С ним связана вся чёрная элита Европы и Америки. Почему они запросто общаются с королями, премьер- министрами и заправилами транснациональных компаний. Генетически все они очень близки. Все «сэры» и «сиры».

— Из твоих слов получается, что хабадники генетически не евреи?

— Так же, как и многие раввины.

— Как ты считаешь, королева Британской империи — еврейка?

— С одной стороны, нет, с другой — да.

— Такая же, как и хабадники, и президенты транснациональных компаний. Все эти Ротшильды, Куны, Абрахансо- ны, Рокфеллеры и т.д. А простые евреи для всех них — всего лишь расходный материал, которым через миф об их богоизбранности неплохо манипулируют. Как видишь, всё очень просто. По земным меркам все они вроде бы разные: одни относят себя к евреям, другие к англосаксам, французам, немцам, фламандцам, испанцам и т.д. Но вся их свора имеет один и тот же генетический фундамент «детей Нибиру». Следовательно, земной расой не является. Это пришельцы из космоса, только в образе человека. Любопытно то, что некоторые их группы и не догадываются, кто они такие. Например, те же хабадники...

— Теперь, наконец, до меня дошло! — открыл я дверь, направляясь на своё дежурство.

Четыре часа нашей смены пролетело незаметно. Когда пришли другие ребята, в бане было уже жарко. В семь утра в её парной невозможно было уже дышать.

— Всё, подъём! — скомандовал утром старейшина. — Женщины, марш в баньку. Когда мы приедем, вы должны быть хорошо прогретыми. Парить будем вас, как положено! Нас с Гором двое, а вас сколько!

— Мы быстро! — отозвалась Валентина и через несколько минут в избушке остались только мы с Добраном Глебычем.

— Ну и что тебе, если не секрет, наказал волхв Белослав?

— спросил он меня.

— Да я и сам толком не понял. Чтобы я посредством чувственного восприятия гармонии женского тела вышел на уровень осознания пропорции золотого сечения. Буквально во всём, не только в форме, но и в поэзии, и в музыке... Как это возможно, пока не знаю.

— Э, да он тебя в жрецы наметил! Придёт время, когда не ты меня будешь слушать, а я тебе в рот заглядывать! Это хорошо! Значит, есть потенциал!

Слова старейшины меня смутили. Видя, что я покраснел, он хлопнул меня по плечу и сказал, что у каждого человека свой духовный потолок, только один к нему идёт всю жизнь, а другой достигает его за несколько лет, вот и всё. Минут через пятнадцать, прихватив с чердака избушки с десяток веников, мы тоже отправились в баню. На улице, кроме нас, оказались и другие парни. Они шли группами и поодиночке со своих домиков к бане, и в предутренних сумерках их было хорошо видно.

— Так мы не одни! — обратился я к Добрану Глебычу.

— Нет, конечно! Женщины сейчас уже на пределе. А парни с улицы, полные сил. Поэтому парить наших дам будет не в нагрузку. Это тоже традиция. Когда всей толпой мы вошли в огромную парную бани, то увидели, что верхние этажи полок наполовину заполнены. На них лежали рядами наши северные красавицы, а жар стоял такой, что начали сворачиваться уши. Девушки и женщины, увидев вошедших мужчин, стали поднимать руки, показывая, где их можно найти. Распарив берёзовые веники в горячей воде, мы со старейшиной отправились туда, где лежали наши барышни. Кто-то по чьей-то команде плеснул берёзовый настой на раскалённые камни, и верхние полки заволокло паром. Мне достались Даша, Свет- лада и Ярослава, старейшине все остальные. От горячего пара пылало лицо, жгло руки, но через несколько минут мои женщины скатились на нижние полки. Отдышавшись, они выбежали на улицу вслед за другими и бросились кататься по рыхлому чистому снегу. В это время над горизонтом появились лучи восходящего солнца, и начался рассвет. Это был рассвет Праздника Великого Коляды. Когда на верхних полках остались одни мужчины, в парной стало снова тихо. Но ненадолго. Через минуту на свои места вернулись все наши красавицы. На их крепких разгорячённых телах комьями лежал тающий снег, было видно, что все они основательно остыли, и теперь у них возникло желание похлестать вениками нас. После такой процедуры и мы, и они оказались снова в снегу. И женщинам, и мужчинам улыбалось восходящее праздничное светило,

— Как видишь, тёзка, обряд очень простой! Те же четыре стихии и лучи восходящего Солнца. С этого момента его характеристики начинают меняться. Из осеннего оно становится полностью зимним, и начинается его подъём, — услышал я знакомый голос ведуна.

Он стоял голыми ногами на снегу, одетый в длинную белую рубаху, и улыбался.

— Ты, наверное, спустился с небес? — засмеялся я. — Тебя же в бане не было.

— Просто ты меня не заметил. Это и понятно. Кругом столько красавиц, что тебе не до старика. Дело-то молодое!

— Да я на них ещё и не смотрел.

— А ты взгляни и на чувственном плане осознай, что ты должен. Иди, не стесняйся! Любуйся! Подари нашим девчонкам свою сибирскую суровую силу. Дрожа всем телом, я снова вбежал в парную и увидел на нижних полках отогревающихся от снежной купели незнакомых мне девушек и женщин. Здесь же рядом с ними стояли и все наши красавицы. Но на фоне того, что предстало перед глазами, они не казались какими-то особенными. Просто обе Светы и даже абсолютно совершенная Даша были ни сколько не красивее других молодых обнаженных барышень.

— Подойди сюда, Ар, — позвала меня Светлена. — Знакомься, здесь все наши. Они из соседнего хутора, что на той стороне реки. Это Радмила, — представила она мне божество в женском облике.

Девушка поднялась со скамейки, и от её совершенства и красоты у меня закружилась голова. На меня смотрели огромные, широко расставленные, умные, пронизывающие глаза. Её иконописное лицо, казалось, изваял небесный скульптор. То же самое можно было сказать и о фигуре. Высокая, красивая шея, необыкновенно правильные, чуть покатые плечи, совершенная форма груди и плоский, подтянутый живот! Поразила осиная талия девушки. Казалось, она была тоньше, чем у стоящей рядом Светлены. Но больше всего меня удивили круглые, мощные бёдра и стройные, высокие голени красавицы. Невольно возникло впечатление, что её ноги вытачивались на особом станке. И не человеком, а самим богом.

— Радмила учится в Архангельске. Она мастер спорта по конькам, — сказал несколько слов о своей подруге первая Света. — Как тебе она?

— Моё мнение, что Радмила — само совершенство!

Услышав мои слова, красавица улыбнулась. В её улыбке я

не увидел ничего честолюбивого, надменного и эгоистичного. Простая милая улыбка умной девушки. Вот и всё. Через пару минут Светлена познакомила меня ещё с тремя такими же живыми богинями. Все они были разного роста, но великолепно сложены, голубоглазы и русоволосы. От красоты и, совершенства форм и линий, цвета глаз, блеска кожи мне стало не по себе. Надо было срочно успокоиться. И понять увиденное. И я, поклонившись своим новым знакомым, поднялся на свою полку. Вскоре рядом со мной примостились и обе Светы. Через минуту вслед за ними пришла Даша. По ней было видно, что девушка растеряна.

— Как тебе, Дашенька, здешняя публика? — посмотрела на неё Светлада.

— Дура я, вот что, — тихо сказала она. — Считала себя непревзойдённой красавицей. А здесь, куда ни посмотри, такие девчонки, что глаз оторвать невозможно. А парни какие!

— Они по породе нисколько не хуже девушек, — отозвалась Светлена.

— Теперь ты понимаешь, Даша, куда мы тебя привезли? — поднялась со своей скамейки Светлада. — Ты должна осознать, что все наши хуторские — это особая порода людей белой расы. Нас совсем мало. Но они, — показала девушка на лежащих на полках и стоящих внизу парней и девушек, — её генетический неприкосновенный фонд. Ты же хотела подарить свои гены городским дегенератам. Прости меня за прямоту.

— Но ведь я полукровка, — вздохнула Дашенька.

— Ну и что? Твоя мать из карелов, но очень хороший человек, и в молодости была красавица. И потом, ты же копия матери твоего отца. Здесь тебя приняли как свою. Некоторые парни тобой любуются. Ты их идеал, а не мы, и не Радмила с подругами. Разве не видишь?

— Вижу, — улыбнулась Даша. — Но ведь и Ара ваши приняли за своего.

— Во-первых, не ваши, а наши! — подняла свою красивую голову Светлена. — И, во-вторых, он и так свой. Ар прошёл ту же школу, что и все мы. Только глаза у него зелёные. Отец говорит, что у сибирских челдонов в основном именно такие глаза.

Но тут разговор девушек прервал голос Добрана Глебыча.

— Хватит стрекотать! Второй заход!

С этими словами старейшина открыл каменку и плеснул туда ковш горячего берёзового настоя. И снова все, кто лежал на верхних полках, взялись за веники. После второго купания в снегу и игры в догонялки по сугробам, я попросил обеих сестёр познакомить меня ещё с одной группой красавиц. Они привлекли моё внимание тем, что вместо снега обливались колодезной водой.

— Это те, кто несколько лет прожили в городах. Им снежные ванны пока запрещены, могут заболеть, — объяснила мне поведение этих девушек Светлена. — А насчёт знакомства, как угодно. Можно сейчас, а можно на празднике!

— Лучше сейчас. Там тоже такие, как вы, красавицы.

— Красивее нас! Совершеннее и нежнее. Мы с сестрой несколько грубоваты.

— Ничего вы не грубоваты! — возразил я им. — Просто атлетичнее. Я тут решаю задачу пропорции золотого сечения. И хочу их сравнить с теми, кого я уже видел.

— Вон оно что! — переглянулись обе Светы. — Ну что, Даша, пойдём вниз, знакомиться. Раз ты с нами, то тебе надо знать всех. Прежде всего, девушек-сверстниц. С парнями тебя сведёт праздник. На то он и создан, чтобы люди сходились друг с другом.

— Ни с кем я сходиться не хочу, — буркнула Даша.

— И не надо, — улыбнулась ей Светлена. — Просто необходимо знать всех наших в лицо.

Через несколько минут я оказался в круге заинтересовавших меня красавиц. Мое сознание восхищалось и любовалось девушками: их тонкими чертами лица, абсолютными линиями тела, и я ловил себя на ощущении, что передо мною один и тот же образ, одна и та же пропорция, только выражена она в многообразии. После третьего пара, когда вся наша банная команда собралась в массажной и моечной, я почувствовал то, что ещё недавно мне было недоступно. Не умом, а чем- то другим стал ощущать, что смогу видеть теперь не только пропорции золотого сечения человека, но и всего живого. Значит, мир открылся для меня совсем с другой стороны. С той, с которой я и не ожидал. Осознание того, что теперь мне доступна божественная гармония всего сущего, пьянило. Я улыбался девушкам и парням, безо всякого стыда любовался совершенством и тех, и других, и они, понимая меня, тоже улыбались. Наконец, в моей душе всё стало на место. Я понял суть высшей гармонии. Вот она, та линия, которой надо следовать по жизни. Её не надо рассчитывать, просто надо научиться её чувствовать. И путь к этому состоянию лежит через осознание совершенства красоты женщины, не придуманной кем-то и разрекламированной, а подлинной — божественной, той, какой должен обладать гармонично развитый и генетически здоровый человек! Мне мучительно хотелось найти белого волхва и поблагодарить его за подарок. Рассказать ему о своих новых ощущениях, но старика нигде не было.

«Так вот почему и мужчины и женщины тысячи и тысячи лет в прошлом мылись вместе в банях и купались в купальнях? — наконец, дошло до меня. — Тут не только обмен энергиями, здесь совсем другое. С помощью магнита притяжения к противоположному полу на чувственном плане включается осознание божественного кода геометрии высшего порядка, той, которая называется пропорцией золотого сечения!»

От счастья того, что я приобрёл, мне хотелось обнять всех окружающих. И знакомых, и ещё незнакомых.

«Вот он, праздник души!» — думал я, еле живой от усталости подходя к нашему маленькому, занесённому снегом домику.

Первый день праздника

осле обряда очищения стихиями и купания в заряженной волхвом воде, люди разошлись по своим домикам. Теперь по закону следовало хорошенько отдохнуть, а после полудня сходить в лес и накрыть стол для добрых лесных духов. Всеми этими делами должны заниматься дети. Таков древний обычай. Взрослым же надо было готовить площадку для игр на льду озера и большой зал храма для вечернего торжества. Мне очень хотелось пойти посмотреть, что собой представляет то помещение, которое местные между собой называют храмом. Но получилось так, что ко мне заглянул Борис и пригласил на озеро. На улице работы скопилось довольно много. Необходимо было на довольно большой территории счистить лишний снег, потом всю эту огромную площадку утоптать. Кроме этого, недалеко от берега по кромке озера надо было расчистить широкую замкнутую ипподромную полосу для соревнования троек. Традиционно её длина целых две версты. Поэтому на такую работу отправилось человек тридцать парней и молодых девушек. Получилось так, что я вместе с Борисом и одним знакомым парнем, с которым подружился ещё на сураде, оказался в этой компании. Мы дружно работали широкими фанерными лопатами часа три, но прошли всего треть расстояния. Стало понятно, что для такого дела нас маловато. Но тут нам на помощь пришли парни и девушки, которые закончили с площадкой, и дела пошли побыстрее. К вечеру полоса была готова и всей гурьбой немного уставшие, но счастливые, мы направились по своим домикам готовиться к вечернему торжеству. Когда я вошёл в избушку, то обомлел. Все шесть женщин, начиная с Милонеж-

ки и кончая Валентиной, превратились в сказочных красавиц. Все они были одеты в нежно-голубые, расшитые золотой вышивкой платья. На их точёных головках красовались жёлтые, украшенные речным жемчугом короны-кокошники, а с них, напротив ушей, свисали серебряные, замысловатой формы подвески. Ноги живых богинь были обуты в красные, украшенные золотым шнурком сапожки.

«Так вот какой костюм шили девушки Даше, — мелькнуло в голове, - где-то ведь и сапожки откопали». Даша стояла передо мной в своём праздничном наряде, и лицо её светилось неописуемым счастьем. «До чего же наш русский костюм украшает женщину!» — невольно залюбовался я красавицами.

— Но не христианский, а древний, солнечный, — пробасил, глядя на меня, Добран Глебыч.

— А чем он отличается?

— Христианское платье скрывает фигуру женщины. По сути, это свободный балахон, только слегка перехваченный шнуром под грудью. Наш же, наоборот, подчёркивает её фигуру. Посмотри, все сарафаны в талию, и отрыта шея. Разве можно такие шеи скрывать? Они же красивее, чем у лебедей!

Сам Добран Глебыч сидел, одетый тоже по-праздничному. Он любовался женщинами, и было видно, что настроение у него прекрасное. На старейшине была одета ярко-красная, льняная, украшенная золотой вышивкой русская рубаха. На ногах виднелись хорошо начищенные хромовые сапоги, а с шёлкового пояса свисали белые кисти.

— Все ждём тебя, Белослав, — вдруг он обратился ко мне тем именем, которое я услышал от волхва. — Давай быстро переодевайся, вот твоё праздничное, — показал он на лежащий посередине стола свёрток. — Женщины сейчас уйдут. Им там надо кое-что подготовить, а мы с тобой следом.

Через минуту, накинув на себя шубы, наши красавицы направились к храму, а я стал приводить себя в порядок и переодеваться. Надо сказать, что национальный костюм, который приготовили для меня в доме помора, оказался мне впору. Немного большими были только сапоги. Но я надел ещё одну пару носков, и они перестали хлябать. Подпоясав свою белую косоворотку жёлтым шёлковым шнурком, я в полной боевой готовности предстал перед Добраном Глебычем.

— Всё, мы можем идти!

— Вижу! — кивнул он мне, улыбаясь. — Ты только забыл вот это, — показал старейшина на небольшой деревянный ковшик. — Он тебе тоже потребуется. Чем ты будешь пить праздничную сурицу? У нас у каждого свой. Это тоже наш северный обычай. Бочонок общий, а ковш у каждого индивидуальный.

Я взял со стола раскрашенный, с золотыми обводами ковшик и, накинув на себя полушубок, отправился вслед за помором. Когда мы вошли в огромную деревянную избу, которую местные почему-то называли храмом, на дворе стало совсем темно. Когда я переступил порог из прихожей в главное помещение, что мне сразу бросилось в глаза, так это огромный горящий камин. Его огонь освещал зал и сидящих на скамейках вдоль его стен людей. На фоне огня в длинной белой одежде стоял хранитель и улыбался входящим. Мы с Добраном Гле- бычем нашли себе место рядом со своими женщинами, и когда за последним человеком в праздничной одежде закрылась дверь, волхв поднял руку.

— Родные мои! Внуки и правнуки! Все, кто в этом зале и нашем тайном храме, поздравляют вас с праздником Великого Коляды! С новым временным кругом. Теперь уже тринадцать тысяч шестьсот восемьдесят третьим! Тринадцать тысяч шестьсот восемьдесят три года назад Великая война разрушила нашу священную прародину. Вы знаете, как это было. Сначала волны небесного огня, а потом пришла великая вода. И нас осталось немного. Многие ушли далеко на юг. И постепенно забыли отечество, только не наши предки. Они остались на осколках прародины. И жили так не одну тысячу лет. Так давайте в этот торжественный час поклонимся нашим далёким прадедам, тем, кто сохранил для нас душу Священной Орианы! Скажем им слова благодарности за то, что память о великом прошлом белой расы не умерла. И мы, как наши деды и отцы, понесём её дальше во времени. Вы должны знать, что ничего не бывает вечным. На смену царству тьмы обязательно придет рассвет. Он уже не за горами. Вы его тоже чувствуете. И представители белой расы в Европе, Америке и во всем мире по достоинству оценят наш подвиг сохранения древней звёздной традиции! А сейчас начинаем наш праздник! Ещё раз поздравляю вас всех с нашим орианским новым годом! В этот момент неизвестно откуда раздались звуки торжественной музыки, и на середину зала выехали верхом на конях два всадника. Один сидел на коне вороном, а другой на белом. Оба коня были накрыты толстой кожаной броней. На их мордах виднелись жутковатые маски со стальными наклепками.

Броня на конях тоже была выкрашена: одна в чёрный цвет, другая в белый. Я стал рассматривать всадников. На обоих витязях поблескивали абсолютно одинаковые доспехи. На головах виднелись шлемы с опущенными личинами, на плечах кованые оплечья, а поверх кольчуг были надеты тяжёлые чешуйчатые панцири. Различались они только накинутыми на шишаки шлемов флажками. У восседающего на чёрном коне флажок был чёрный, а у того, кто сидел на коне белом, флажок соответствовал цвету его коня. Оба всадника, подъехав к волхву в знак приветствия, опустили свои длинные острые копья, а потом разъехались по углам зала.

— Видишь, — толкнул меня локтем Добран Глебыч. — Кони олицетворяют собой два солнца, одно — это конь чёрный — солнце убывающее, другое — конь белый — солнце, идущее на прибыль. Сейчас ты увидишь спектакль, бой двух солнц.

Не успел старейшина закончить, как всадники помчались навстречу друг другу. Они прикрыли себя коваными стальными щитами. В них и ударило острие коней. Копьё чёрного всадника сломалось, а копьё белого уцелело. Отбросив копья, рыцари вынули прямые острые мечи и, прикрывшись щитами, начали ими рубиться. Вскоре стало видно, что чёрный всадник уступает натиску белого. Вот он уже выехал из боя и, развернув коня, поскакал к открывшейся двери. На поле сражения остался один белый витязь. Он, приветствуя публику поднятым над головой мечом, объехал по кругу зал, и, поклонившись огню, спрыгнул со своего коня. Лошадь тут же кто-то взял под уздцы, а победитель, сняв с себя шлем и передав его в руки рядом стоящих, снова повернулся в зал и, дождавшись, когда шум стих, громко произнёс:

— Да вернётся на Землю свет!

И тут через минуту вдоль стен зала загорелись десятки факелов.

— Вы не боитесь пожара? — невольно спросил я помора.

— Это ненадолго. Потом факела прогорят.

В этот момент заиграла музыка. Только тут я заметил музыкантов. Они стояли сразу за камином и в свете его пламени были почти не видны.

— Смотри и слушай! — вернул меня к происходящему Добран Глебыч. — Сейчас ты увидишь хоровод рождения света.

Звуки удивительной музыки усилились и вдруг, как по волшебству, все молодые женщины и девушки поднялись со своих мест и, построившись по росту, медленно и плавно поплыли по залу. Переливы музыки слились с хороводом. И движения, и звуки превратились в одно целое и, казалось, что зазвучал сам хоровод. Открыв рот, я смотрел на чудо, которое было перед моим взором. И не верил ни своим ушам, ни глазам. Это был не тот девичий хоровод, который я много раз наблюдал в кино и на сцене. Девушки, двигаясь в нём, одновременно вращались и вокруг своей оси! Причём в разные стороны.

— Так ведь это тот самый волчок, который мне показали в бане твои дочери! — взглянул я на Добрана Глебыча.

— Тот, да не тот, смотри внимательно, — улыбнулся он мне. — Там они просто вращались, а здесь всё дело в фигурах.

И я стал внимательно смотреть за движением хоровода. Вот девушки в своих голубых, расшитых золотом сарафанах поплыли по спирали.

— Видишь, это сурад-лабиринт, — пояснил старейшина. — С него всё и начинается. А сейчас ты увидишь нечто другое.

И тут пройдя лабиринт, хоровод распался на отдельные части, и каждая группа двинулась по кругу в свою сторону. Всё это закружилось, как живой механизм. И в центр круга стали втекать отдельные части хоровода. А небесная космическая музыка всё набирала и набирала силу. Я снова слышал звуки гуслей, рожков, свирелей, переливы сразу нескольких гудков и цимбалов. И вот хоровод принял очертания пылающего солнца. Каждый его слой вращался в свою сторону, и при этом каждая танцующая девушка кружилась самостоятельно, причём асинхронно двум рядом танцующим.

— Что-то невероятное! — вырвалось у меня.

— Это всего лишь образная, выраженная в танце структура энергоинформационного поля творца, — спокойно сказал помор.

От его слов меня бросило в дрожь.

— Ничего себе! Выходит, вы помните даже такие тонкости строения структуры предматериального мира?

— Как видишь, помним, и ничего в этом нет удивительного. Ты видишь, какая красота!

— Не то слово!

— Теперь понимаешь устройство физического вакуума! И тебе теперь ясно, что он имеет сложнейшее строение. Сейчас мы все наблюдали его структуру. Причём она, как ты видел, родилась из строения мыслеформы через сурад.

— Ив неё сейчас уйдёт. Не успел старейшина сказать свои слова, как хоровод девушек снова стал превращаться в цепочку, которая медленно двинулась по лабиринту.

— Так ведь это не хоровод...

— А наглядный урок физики высоких мерностей или гиперпространства, — перебил меня Добран Глебыч. — И музыка, и его структура — это наше наследие. Когда-то, тысячи лет назад, там, на священной Ориане, его точно так же танцевали. Мы своих девочек учим этому танцу с детства, ещё в семьях. Часть такого представления ты наблюдал в первый день своего приезда в бане.

Между тем хоровод, пройдя лабиринт, медленно проходил свой последний круг. Только тут я смог увидеть дочерей Добрана Глебыча и его жену Ярославу.

— Но Даши в хороводе нет, — посмотрел я на помора.

— Она сидит среди зрителей, рано ей ещё. Тут ведь годы надо потратить, чтобы так танцевать. Вот они вместе с Валей любуются, — показал головой он куда-то в сторону.

⇐ Предыдущая 43 44 45 46 474849 50 51 52 Следующая ⇒