История пятая

История пятая

Лето начинается в Оринке

Уже с самого начала апреля начали поговаривать о даче. У Варвары Симеоновны и Лики Казимировны своих дач не было, но зато она была у семьи Пчелинцевых, а коли уж дружили семьями, и дружили давно, то и лето подружки с детства и до старости проводили вместе – на этой самой пчелинцевской даче в деревне Оринка.

На самом деле Оринка – это было одно из старинных названии деревни Ириновка Всеволожского района под Петербургом. Когда-то здесь располагалась страна Ингрия, позднее шведами переименованная в Ингерманландию, потом она по Ништадтскому миру отошла к Российской империи. Деревня эта – одно из древнейших поселений Ингрии, ее знали еще варяги: на шведской карте 1580 года она обозначена как Вирингсланд, ее ингерманландское название было Мориаселка, позже обрусевшее в Марисельку, потом она стала называться Оринкой и так называлась до самого Петра Первого, а уже после стала Ириновкой.

Деревня располагалась на так называемой «гриве» – одном из древних уступов, спускавшихся к Ладожскому озеру, а именно, Ириновской Гриве. Когда-то школьницы Варя, Лика и Агуня увлекались краеведением, они и раскопали в книгах старинную шведскую карту, узнали, что деревня Ириновка, оказывается, гораздо старше самого Петербурга! Из всех старинных ее названий им больше всего понравилось Оринка, и девочки так и стали звать свою любимую деревню. В школьном отделе Публичной библиотеки им помогли найти карту XVI века, на которой уже была обозначена деревня, правда под названием Вирингсланд. Более того, им даже сделали копию этой карты, что в те годы было делом строго подконтрольным и непростым, особенно когда это касалось карт! Девочки копию раскрасили акварелью и цветными карандашами, поместили в рамку и повесили на гостевой веранде на даче, причем в затененном углу – чтобы карта не выгорала. Внизу карты была надпись каллиграфическим почерком: «Страна Ингрия и село Оринка (Вирингсланд)». С годами карта не выгорела, только слегка пожелтела и потемнела и оттого стала выглядеть еще убедительней.

Как же любили все трое дачу в Оринке! Они упрямо отказывались от путевок в пионерские или спортивные лагеря – Оринка и только Оринка! Девчонками они проводили в ней не только летние каникулы, но также зимние, весенние и даже осенние «непогодные каникулы» норовили прихватить. Пока они были детьми, с ними на дачу по очереди ездили родители. Потом девочки выросли, Агния и Варвара вышли замуж, и на дачу они ездили уже с собственными детьми, а еще позже стали брать в Оринку на все лето внучек Агнии Львовны и внуков Варвары Симеоновны. Но вот и внуки выросли, дача перестала их привлекать, а обоих внуков Варвары Симеоновны родители вскоре увезли за границу, в Германию, и лишь три подружки-старушки хранили ей верность.

Выезд подруг на дачу был делом хлопотным и продолжительным. Сначала, в солнечный и теплый субботний день в последних числах апреля, на дачу с ревизией приехали Надежда, Катя и Марк. Надежда принялась хозяйничать в доме, а для Кати поставили на солнышке кресло и велели сидеть, дышать воздухом, загорать и ни во что не вмешиваться: ей оставалось меньше двух месяцев до родов. Марк переоделся в захваченный из дому спортивный костюм и первым делом придирчиво осмотрел дом, сад и «дворовые постройки», то есть туалет, дровяной сарай и колодец, на предмет срочного послезимнего ремонта. Постройки были в порядке, а вот вода в колодце Марку не понравилась, поскольку первым же ведром он зачерпнул огромную дохлую жужелицу. Он решил колодец почистить, а для этого надо было обратиться за помощью к соседям. Подъезжая к даче, он заметил, что перед домом напротив стоит голубая «Волга» – значит, Борис Николаевич тоже решил начать дачный сезон. Марк подошел к высоким, сваренным из железных прутьев воротам и позвал:

– Борис Николаевич! Вы дома?

Из-под машины показалась коротко стриженная седая голова соседа.

– День добрый, Марк! Привез своих старушек?

– Еще нет, но скоро привезу. Сначала дачу к их приезду надо подготовить.

– Хорошее дело!

– Борис Николаевич, у вас есть электрический

насос?

– Где-то был. А зачем он тебе? Поливать-то

еще рано...

– Хочу выкачать воду из колодца и почистить

его...

– Колодец? А зачем его чистить? Воду же зимой соседи и у вас, и у нас брали, так что она чистая. Естественный водообмен: одну воду черпают – другая прибывает. Я свой колодец никогда не чищу, а вода у нас всегда хорошая. Была б плохая, соседи бы колодцем не пользовались...

– Ну, а я вот в своем колодце жужелицу дохлую ведром подцепил.

– Подумаешь, жужелица! Я сегодня мышь утопшую вытащил – и то ничего: выбросил под куст и вся недолга.

– Нет, я все же хочу свой колодец почистить... Так вы дадите мне насос?

– Да ради Бога!

Борис Николаевич извлек из-под машины свое длинное худощавое тело и пошел искать насос. Через полчаса он принес и насос на плотике, и длинный моток шланга.

– Вот, держи! Еле нашел: насос под кроватью в мансарде оказался, а шланг почему-то в бане... Только зря ты это затеял, Марк!

– Ну, я уже настроился...

– А, ну тогда конечно! Настрой – великое дело! – И, вручив снаряжение Марку, Борис Николаевич снова полез под машину.

Марк выкачал колодец чуть не досуха, а воду перекачал в дождевую бочку у крыльца – пригодится на хозяйственные нужды. К этому времени у Надежды сварилась привезенная из города картошка, они перекусили, и после обеда Катя прилегла отдохнуть, Надежда принялась греть на плитке воду для мытья полов, а Марк пошел по деревне искать работника на очистку колодезного дна: густой глинистый осадок мотор насоса уже не брал...

Все мужское население Оринки в середине субботнего дня делилось на две категории: одни мужики были еще на работе, а другие были уже пьяны. Единственным трезвым и свободным ориновцем был Сергей Катасонов, Катасон по-местному: он мучился похмельем и тут же согласился на чистку колодца, но с условием – аванс немедленно! Марк по опыту знал, что в Ориновке деньги вперед не дают – не будет ни денег, ни работы, а потому от услуг Катасона на таких условиях отказался, решив чистить колодец самостоятельно, и снова пошел на поклон к соседу.

– Борис Николаевич!

– Слушаю, Марк! – Сосед выглянул из-под машины.

– У вас была длинная лестница, можно ее одолжить?

– Длинная лестница? Да вроде где-то была... А зачем она тебе?

– Спущусь в колодец и почищу дно.

– Так это же совсем не так делается! – Борис Николаевич вьюном выскользнул из-под машины и подошел к Марку, вытирая руки ветошкой. – Ты вот меня послушай! Надо достать гофрированный шланг широкого диаметра и купить специальную насадку на мотор. Прикрепляешь шланг к насосу, а к нижнему концу привязываешь шест и с помощью этого шеста водишь концом шланга по дну колодца; полчаса – и колодец чист!

– А вы так уже делали?

– Нет, но хочу попробовать. А то я прошлым летом доставал кошкой ведро, которое сестрица упустила – у нее каждое лето по три ведра срывается, – и вытащил я той кошкой старую калошу. Вот скажи мне, как она на дно колодца попала? Вроде и калош у нас никто давно не носит...

В общем, вот что я тебе скажу, Марк! Ты сейчас это дело отложи, а я вот через неделю поеду на барахолку, кой-чего для машины прикупить надо, так заодно и поищу шланг нужного диаметра и насадку к нему. И сделаем все, как полагается!

– Нет, Борис Николаевич, если вы мне дадите лестницу, так я уж попробую справиться сегодня. Не хочется мне это дело откладывать.

– Ну, как знаешь! Пойду поищу лестницу, вроде где-то была, в прошлом году яблоки снимали.

Через полчаса вернулся ни с чем.

– Ни в сарае, ни на чердаке, ни у бани, ни в саду! Куда она могла подеваться? Надо у соседей спросить. Ты иди к Васильевым, а я к Ольге загляну.

Лестницу нашли у соседей за три дома: оказалось, соседский сынок взял ее прямо из сада Бориса Николаевича, чтобы поставить на крышу новую антенну, а вернуть на место как-то позабыл. Что было в общем-то типично для ориновцев, и Марка не удивило.

Марк взял лестницу и понес ее к своему колодцу. Черпак у Бориса Николаевича он уже не стал спрашивать: либо еще час уйдет на розыски, либо Борис Николаевич предложит ему приобрести какую-нибудь мини-землечерпалку. Немного пошарив в собственном сарае и ничего подходящего не обретя, он пошел на кухню к матери и конфисковал у нее половник, а заодно пригласил ее на помощь. Марк привязал к старому ведру веревку и один конец вручил матери, а сам спустился с ведром по лестнице в колодец и принялся выгребать собравшуюся на дне жижу. За какой-нибудь час колодец они с Надеждой вычистили, вычерпав из него ведер двадцать густой глинистой жижи, и под конец в углу колодца из-под большого камня, который Марк даже попытался выворотить ломом, но не сумел, только сдвинул с места, вдруг забил булькающий родничок. Марк вылез из колодца мокрый и продрогший, но ужасно довольный. Отмывшись и сменив одежду, он понес лестницу к Борису Николаевичу. Тот стоял, разглядывая что-то под раскрытым капотом, и задумчиво жевал бутерброд.

– Борис Николаевич, спасибо за лестницу!

– Ну что, вычистил колодец?

– Вычистил. Родник забил!

– Ну вот видишь, а ты спорил... – С этой странной репликой Борис Николаевич полез под машину.

Марк спорить не стал.

– Куда лестницу отнести? – спросил он.

– А поставь к сараю! – отозвался из-под машины Борис Николаевич.

Марк отнес лестницу и прислонил ее к крыше сарая. На обратном пути он спросил:

– Борис Николаевич, а вы машину-то починили? А то мы вас отвезем в город!

– Машину? А чего ее чинить – она в полном порядке!

– Так вы же полдня под машиной провели! Я думал, у вас большой ремонт...

– Да нет, это я так, профилактически... А домой – да, домой уже пора собираться, скоро шесть. Эх, а хорошо на даче весной! Славно провели денек!

Марк с ним согласился.

В следующее воскресенье Марк приехал на дачу с тещей: Надежда собиралась вымыть на даче окна, а он – разобраться с дровами для старушек на лето. Катю в этот раз с собой не взяли, потому что погода была ветреная и прохладная. Первым делом они затопили печь в единственной зимней комнате дома и открыли настежь все окна в комнатах и на обеих верандах.

Дров в сарае оказалось примерно на треть меньше, чем было заготовлено с осени.

– Костик опять попользовался! – покачал головой Марк.

– Ну, не замерзать же ему было! – вступилась за дровяного воришку Надежда. – Да он летом маме грибами и ягодами отдаст, не беспокойся, Марк!

– Если отдаст!

– Обычно же отдает! – пожала плечами Надежда. – А старушкам нашим на лето дров хватит.

– Это смотря какое будет лето! – резонно заметил Марк.

– Ты ведь, кажется, собирался сухие сучья наконец-то с яблонь спилить, зятек?

– Да надо бы...

– Ну, вот тебе и дрова!

Проблему топлива больше не обсуждали.

– Натаскай-ка мне воды в дом! – распорядилась Надежда.

– Так есть же вода в бочке...

– Нет, мне нужна свежая, из колодца! Марк послушно отправился к колодцу. Воды

в нем уже набралось достаточно, но она была мутноватой. «Ничего, к приезду бабулек вода в колодце отстоится, – подумал Марк. – Но надо набрать воды в бутылку и отдать ее на анализ».

– Моя помощь в доме вам нужна, мам? – спросил Марк, принеся в бак, стоявший на веранде, последнее ведро воды.

– Нет, ты мне тут только мешать будешь.

– Ну, тогда я вскопаю грядки. Вы, кажется, что-то сажать собирались?

– Собиралась и даже семена привезла.

– А что сажать будете?

– Ах, да ничего особенного – травки к столу, редиску и салат, чтобы свеженькие у них были, немножко морковки и свеклы.

– А огурцы?

– Ни в коем случае!

– Жаль... А почему? Так здорово – свежий огурчик прямо с грядки!

– С этим делом бабушкам нашим надо завязывать. Вдруг опять грянет засуха, как в прошлом году, и начнут они воду таскать и огурцы поливать, а потом все трое свалятся с больными спинами.

– Вы правы, мама. Для огурцов парник надо городить, ну их! Две-три грядки сделаем, и ладно.

– И ты прав, сынок!

Марк пересмотрел в сарае все огородные инструменты и увидел, что лопаты надо поточить. Отправился к соседу.

Голубая «Волга» стояла перед домом, из-под багажника торчали ноги.

– Борис Николаевич, здравствуйте!

– А! Привет, Марк! – ответил сосед из-под машины. – Тебе чего-нибудь надо?

– Вы уж извините, что от дела вас отрываю, но у вас, помнится, было электрическое точило?

– Есть точило, в сарае! А тебе чего точить?

– Лопаты!

– Лопаты? – удивился Борис Николаевич и высунул голову из-под машины. – А зачем тебе лопаты?

–Хочу пару грядок для наших бабушек вскопать.

– А зачем это? Неужели вы им овощей из города не привезете?

– Ну, они, знаете, привыкли каждый год клочок земли обрабатывать и что-то сажать. Кончают свои посадки и сваливаются все трое с приступом радикулита. Вот мы с тещенькой решили в этом году сами им приготовить грядки и посадить зелень, а они уж потом пускай за ней ухаживают как могут.

– Так это не так надо делать, Марк! – Борис Николаевич выполз из-под машины. – Ты вот что, послушай-ка меня! Ивана Абрамовича знаешь, бывшего адвоката?

– Знаю.

– Так вот, у него есть культиватор, и он тебе за тысячу рублей твой огородик три раза вспашет и проборонит. Земля пухом станет для твоих старушек.

– Да что вы такое говорите, Борис Николаевич? «Земля пухом»!

– Да это я к тому, что культиватором можно быстро и хорошо обработать землю. Иван Абрамович всем в Оринке землю обрабатывает, большие деньги огребает.

– Понятно. Ладно, пойду к Ивану Абрамовичу.

– Ну да, его шутя Абрамовичем в деревне кличут. Но деньги он своим культиватором зарабатывает и вправду хорошие. Только ты сейчас к нему не ходи. У него культиватор сломался, и он в город за какой-то запчастью укатил. И к нему, кстати, надо в очередь записываться, у него клиентов полно.

– Понятно, Борис Николаевич. Ну а точилом-то все-таки можно воспользоваться?

– А почему же нет? – удивился Борис Николаевич. – Пошли в сарай, я тебе его включу.

Через четверть часа Марк вышел из соседских ворот с остро наточенными лопатами, а сам сосед уполз обратно под свою машину.

До обеда Марк вскапывал землю, а после обеда они вдвоем с тещей принялись за грядки: получилось три довольно длинных грядки. Надежда тут же принялась сажать семена.

– Марк, бочки из сарая не украли?

– Нет, обе стоят на месте.

– Надо их из сарая вынести и поставить под водосток и возле грядок. В одну будет набираться дождевая вода, а в другую ты накачаешь шлангом воду из колодца...

– У нас нет шланга, мама! – напомнил Марк.

– Попроси шланг и мотор у Бориса Николаевича.

– Неудобно, мам! Мы все время у него что-то занимаем...

– Ничего! Вот он когда-нибудь дочинит свою машину до конца, на запчасти, и мы тогда будем его с собой на дачу возить, пока он новую не купит.

– Да вы что, мам!

– А так уже было, сынок!

– Ну, ведь то иномарка была, он с ней просто не справился.

– Почему же «не справился»? За три года справился – вся рассыпалась.

– Это она от старости рассыпалась.

– И от непрерывного профилактического ремонта.

– Да ладно вам, тещенька!

– И тебе того же, зятек!

Закончив «посевную», теща с зятем отправились в город.

* * *

В следующий выходной на дачу прикатила Наталья со своими друзьями, двумя мальчиками и двумя девочками из ее класса. Родителям ребят было сказано, что они хотят навести порядок в саду на даче у Наташиной бабушки – срезать сухие сучья у яблонь.

Выйдя в сад, Наталья сразу же обнаружила свежие грядки.

– Вот здорово – кто-то грядки уже вскопал! Были бы семена, я бы цветы тут для Булочки посадила. Вот что, мальчики и девочки! Вы давайте пилите сухие сучья и стаскивайте их в кучу, а я пройду по деревне и разживусь семенами цветов.

– А чем отличаются сучья от веток? – спросил один из приятелей. – И как мы узнаем, сухие они или нет?

– Сучья и ветки – это в данном случае одно и то же, – сказала Наташа. – Это, проще сказать, будущие дрова, которые пока находятся на дереве.

– Но они вроде все сухие, дождя-то ведь не было! – заметила подружка.

– Те, на которых почки – это живые ветки, а серые и голые – сухие.

– А если мы спилим лишние ветки? – опасливо спросил второй приятель.

– Ничего страшного. Я при отчете родителям скажу, что мы сделали омолаживающую обрезку. Главное, не робеть! Вперед, ребята!

Наталья вышла из ворот и поглядела на дом напротив. Там стояла голубая «Волга», а из-под нее торчали ноги в сандалиях. Она постояла, подумала и решительно пошла к следующему дому, к Марье Васильевне.

Трехэтажный дом Марьи Васильевны сиял белой новенькой американской «вагонкой» и ярко-красным пластиковым шифером, вокруг него простирался молодой зеленый газон – на все двадцать соток участка! Красота! А на крылечке дома сидела, пригорюнившись, хозяйка.

– Здравствуйте, Марья Васильевна!

– Здравствуй, Наташенька! Заходи, деточка, хоть ты посиди, поговори со мною. Видишь, что мои дети да внуки натворили? Весь участок загубили!

– По-моему, наоборот, все очень красиво стало, – сказала Наталья, усевшись рядом с хозяйкой на крылечке. – Газон у вас какой роскошный!

– Ага. Кругом газон! На месте картошки – газон. Заместо грядок – газон. Где капуста росла – все тот же, пропади он пропадом, газон! Даже цветничок мой и тот под газон с осени распахали. «Не желаем, – говорят, – мама, чтобы ты все лето попой кверху на грядках провозилась! Лучше мы тебе все из города возить будем!» Вот радость мне – овощи с рынка! Тьфу!

– Зато красиво!

– Да какая ж тут красота – трава и трава.

– Так у вас, Марья Васильевна, наверное, семена непосаженные остались? – начала подъезжать Наталья.

– Остались... Толку-то мне с них?

– А у нас вот грядки есть, а семян нету. Я бы сегодня что-нибудь посадила, но за семенами надо еще в город ехать.

– Да я тебе сейчас все свои семена отдам, Наташечка! А то как погляжу на них – сердце разрывается. Хоть польза будет!

– И семена цветов у вас есть?

– А как же! И львиный зев, и ромашка крупная, и маки, и васильки разноцветные, и космея... А из овощей...

– Овощей мне не надо, я только цветы хочу посадить. Овощи мы бабушке будем из города привозить.

– Опять – город?! Да что там, в городе-то, площади под огороды распахали что ли, раз народ непутевый овощи оттуда возить собирается? Ну да ладно, цветы так цветы... А может, ты хоть картошку возьмешь на посадку? У меня хороший картофель на посев, отборный!

– Вот картошку давайте!

– Умница, детка! Не то что мои... Сиди тут! – Марья Васильевна живенько вскочила и побежала в дом – за семенами и картошкой из погреба.

Очень довольная, с корзинкой посевной картошки и семенами цветов Наталья вернулась к ребятам.

Полдня в саду кипела работа: мальчики пилили сучья и стаскивали их в кучу, а девочки сеяли на грядках семена цветов.

Пришла Марья Васильевна, похвалила их работу и принесла целое ведро каких-то узловатых клубней.

– Это тебе, Наталья, георгины! Сортовые! Она ушла, а Наташка тут же объявила:

– Вот уж что, а георгины сажать я не стану – некуда! – И она выбросила их на компостную кучу.

Потом ребята развели костер, жарили шашлыки на угольях и пекли в золе отборный посевной картофель. Правда, не весь: десятка два картошек Наталья все-таки засунула в середину грядок и притоптала под возмущенные крики друзей: «Ты зачем хорошую картошку выбрасываешь?!»

– Пусть у моей бабушки будет немного свежей картошки. Знаете, какая она вкусная, когда прямо с грядки? М-м-м!

– Она и сейчас вкусная! – ворчали друзья. – Только мало ее...

Вечером отправились назад в Петербург. Из деревни Оринка им надо было дойти еще три километра до станции, носившей то же название – Оринка. Но идти пешком не пришлось: еще в деревне их нагнал Борис Николаевич, усадил всех пятерых в машину и довез до станции.

– Дальше, ребята, добирайтесь на электричке! Вас пятеро, а мне неприятности с гаишниками ни к чему. А бабушке, Наташа, передай, что я могу помочь ей с подружками на дачу выехать.

– Ой, дядя Боря, спасибо! Но вы же знаете нашу Булочку и ее команду: они в первый раз на дачу обязательно своим ходом приезжают. Ритуал у них такой! А все их вещи мы заранее отвезем.

– Ну, я могу и вещи отвезти...

– Да какие там у них вещи! В одну машину все поместится. Папа отвезет или Марковкин!

– Ну как знаете...

– Спасибо, дядя Боря, что подвезли! Привет всем вашим от меня передавайте! И бабушке Юле тоже!

***

В следующее воскресенье Марк и Катя отвезли в Оринку весь дачный скарб. По дороге заехали на рынок в селе Романовка, купили ведро картофеля, капусту, морковку и свеклу, зелени, а в местном супермаркете накупили продуктов, для себя же взяли бутылку козьего молока. В Оринке Катя навела в доме последний лоск: постелила на постели свежее белье, повесила выстиранные и выглаженные свекровью занавески на окна и занавес из веселых белых, синих и красных ленточек на входную дверь – от мух. На веранде, служившей гостиной в теплые дни, она застелила диван старинным желтоватым покрывалом, оставшимся еще от матери Агнии Львовны, а стол перед ним – льняной скатертью и поставила на него букет только-только начавшей зацветать черемухи.

– Что еще надо сделать? – спросила она, оглядываясь.

– Ничего. Все сияет и сверкает. Иди-ка в сад Максимку прогуливать!

– Ладно, пойду.

– Погоди, я тебе кресло вынесу.

– Да я на лавочке посижу!

– Никаких лавочек! Моя жена – только в кресле!

– Балуешь ты меня, Марковкин! – улыбнулась Катя.

– Ты уверена? – озабоченно спросил муж, подхватывая плетеное кресло и подушку.

– Уверена, уверена! – и Катерина в сопровождении мужа с креслом отправилась в сад «прогуливать Максимку». Они уже знали, что родиться должен, по всей вероятности, мальчик.

Марк проверил электропроводку во всех помещениях, еще раз хорошо протопил печь и плиту на кухне, чтобы окончательно просушить и прогреть дачу, включил холодильник, разложил в нем продукты, и на этом молодые супруги решили, что теперь к приезду бабушек все более-менее готово.

***

И вот наступил день торжественного выезда на дачу Агнии Львовны, Варвары Симеоновны и Лики Казимировны, ну и Титаника, конечно, – куда ж без него. Кончалась петербургская весна, и наступало ориновское лето! В шесть утра они встали, в семь вышли из дома с тремя сумками на колесиках и Титаником на поводке, в семь тридцать уже были на Финляндском вокзале, благо от метро «Владимирская» ехать было всего три остановки. Поездом в восемь ноль пять они выехали в Оринку. Ехать электричкой им было около часа. Они смотрели в окно и отмечали происшедшие перемены.

– Как быстро пошла жизнь! – сказала Агния. – Никогда прежде за одну зиму так не менялся пейзаж за окном электрички.

– И мороженое раньше так быстро не кончалось! – заметила Лика, доедая второй «стаканчик».

– И небо было синее, а облака пышнее, – усмехнулась Варвара.

– Конечно, синее, – без тени улыбки сказала Агния. – Потому что оно чище было.

– Но уж в Оринке-то небо чистое! – возразила Лика. – Девочки, а ведь даже не верится, что мы и вправду опять едем в нашу милую- милую Оринку. Ах, скорее бы приехать...

Приехали! Вышли на щербатую платформу и все четверо глубоко и дружно вдохнули свежий и чистый деревенский воздух; Титаник даже повизгивал от радости, так ему надоело сидеть в тесном вагоне.

Сойдя с платформы, подруги огляделись. Нет, тут пока ничего не изменилось! Те же три магазина да два киоска. Зашли в продуктовый и купили хлеб – белый «Городской», по их прозванию «резиновый», и любимый «Дарницкий», который здесь было гораздо вкуснее петербургского. Еще на всякий случай прихватили бумажных салфеток и пару рулонов туалетной бумаги, хотя Катя уверяла бабушку, что все «бумажные необходимости» закуплены на дачу с большим запасом. Перешли дорогу – там стоял еще один магазин, строительно-сельскохозяйственный. Привязали Титаника к ограде возле штабеля дров и пошли в магазин.

– Ну что, дорогие, семена брать будем? – спросила Агния подруг, оглядывая просторное помещение, заставленное всем, что только может понадобиться современному сельскому жителю.

– Лучше «Раундап»! – сказала Лика.

– Это зачем – «Раундап»? – поинтересовалась Варвара.

– Дорожки очищать от травы! – пояснила Лика. – Поливаешь – и через неделю ни травинки!

– Вот только попробуй, вот только попробуй! – грозно сказала Варвара. – Я тогда этот самый «Раундап» тебе в твой шампунь подолью! Помоешь голову – и через неделю ни волосинки! И только посмейте кто-нибудь к моей косе прикоснуться!

– Тоже мне – «Раззудись плечо, размахнись коса!» – фыркнула Лика.

– И плечо пока двигается, и коса имеется... Если не украли за зиму, конечно!

– Да, твоей косе позавидуешь! – вздохнула Лика, имея в виду в основном ту косу, что была толстым жгутом обернута вокруг головы подруги: к сельхозработам она была вполне равнодушна и, кроме сбора цветов для букетов в лугах, ничем таким не занималась.

– Не завидуй, Лика, – строго сказала Варвара. – Две косы, на голове и в сарае, это два моих великих сокровища!

– Девочки, не ссорьтесь, – рассеянно сказала Агния, внимательно изучая стойку с пакетиками семян овощей. – А «Раундап» на всякий случай надо взять – летом он не всегда бывает. Руками землю под грядку или клумбу трудно очистить...

А ты что, опять собираешься сажать овощи? – подозрительно спросила Варвара. – Забыла, как намучились в прошлом году с поливкой?

– Ну, если прошлое лето было засушливым, значит, есть все основания думать, что нынешнее...

– Будет таким же! – закончила за нее Варвара. – Никаких овощей!

– Ну, от свежей редиски со сметанкой ты, я думаю, не откажешься?

– Хорошо, только редиску!

– И укропчик! – добавила Лика. – Укропчику надо посадить побольше! Ой, а вот репка! Давайте посадим еще репку? Помните, как мы ее любили в детстве?

Купили всего десять пакетиков семян – только самое необходимое! И пять бутылочек «Раундапа», чудодейственного избавителя от сорняков.

Из магазина, подхватив скучающего Титаника, снова вышли на шоссе, и тут их обогнала голубая «Волга»; перегнала, затормозила, заурчала и медленно подалась назад.

– Добрый день, соседки! – Из автомобиля вышел Борис Николаевич, их ориновский сосед. – С приездом! – Он обошел машину, открыл багажник и начал передвигать в нем запасное колесо и греметь каким-то железом.

– Здравствуйте, здравствуйте, дорогой сосед! – сказала Варвара Симеоновна

– День добрый, Борис Николаевич, какая приятная встреча! – пропела Лика Казимировна.

– Как ваша мамочка, здорова ли? – спросила Агния Львовна.

– Здорова, слава Богу, скрипит помаленьку! Вот сестрица явится, и тоже будем вывозить на дачу нашу старушку.

Титаник после некоторого раздумья радостно тявкнул,

– Узнал, узнал меня, Собакевич, не забыл за зиму! – Борис Николаевич нагнулся и потрепал Титаника за уши. – Там твоя подрркка ждет не дождется, каждый день к вашим воротам приходит, проверяет – не приехали ли еще соседи?

– Жива Динка?

– Жива, жива, старушка... Ну, давайте ваши сумки!

– Да что вы, Борис Николаевич, мы же сами на колесах! – сказала Агния Львовна.

Но Борис Николаевич, не вступая в переговоры, одну за другой уложил две сумки в багажник, а третью понес к дверям.

– Эта не помещается – у меня в багажнике инструменты и запчасти: решил вот на даче с машиной повозиться. А мы вот что сделаем: Варвару Симеоновну посадим вперед, Лику Казимировну, она маленькая, сзади, а вы, Агния Львовна, потихонечку идите себе по дороге, а я выгружусь и за вами вернусь!

– Нет, Борис Николаевич, мы поступим по-другому! – сказала решительно Варвара. – Раз уж вы столь любезны, так просто отвезете наши сумки, а мы пойдем пешком и потом за ними к вам зайдем.

– Хотите пройтись по воздуху?

– Вот именно. И потом у нас традиция – на дачу приходить пешком.

– А, ну традиция дело серьезное! Может, мне Титаника захватить в машину?

– Нет-нет, не надо! Пусть пробежится, ему полезно.

– Тогда я поехал!

– С Богом!

Борис Николаевич уселся за руль, просигналил им на прощанье и укатил.

А подруги, освободившись от багажа, сошли на пешеходную дорожку и пошли по ней вдоль шоссе. Титаник весело бежал впереди, растянув поводок на всю длину. Он на бегу заглядывал под все кустики и задирал ногу у каждого столба, облаивал проносившиеся по шоссе машины – словом, радовался жизни. Но спустить его с поводка Лика Казимировна не решалась: вдруг он за зиму забыл, что нельзя выскакивать с тропинки на шоссе?

Уже пахло распускающейся черемухой и свежевскопанной землей – народ копал огороды. Прошли станционный поселок, дальше начинались с одной стороны поля, а с другой – усадьба барона Корфа: роскошный полукруглый луг, чудом сохранившийся на месте бывшего английского газона, две чудесные аллеи вековых деревьев, лип и дубов. Аллеи дугами сходились к двум старинным зданиям, каменному особняку барона и совершенно прелестному деревянному дому, в котором когда-то жил управляющий. Сейчас в них располагались районный реабилитационный центр в каменном доме и местная больница – в деревянном.

– Зайдем к доктору Лизе ? – спросила Агния.

– Неудобно без подарка... – сказала Лика.

– А подарок остался в машине! – закончила за нее Варвара. – Зайдем в другой раз. А вот к нашему Дубу подойдем обязательно!

На поле сразу за усадьбой рос одинокий древний Дуб по местному преданию посаженный Кутузовым. Вполне вероятно, что так оно и было, если учитывать, что Дубу не меньше двухсот лет, а как раз в середине XIX века усадьбой владела графиня Софья Александровна Голенищева-Кутузова: это она позднее продала ее барону Леопольду Федоровичу Корфу. Все это подруги узнали еще девчонками, роясь в справочниках, путеводителях и краеведческих изданиях. Дуб-патриарх и в детстве вызывал у них чувство сопричастности протекавшему через Оринку потоку времени, а уж теперь, когда они и сами входили в патриарший возраст, они испытывали к нему особое чувство: Дуб помнил их голоногими девчонками; в морщинах его грубой коры сохранялась теплая память об их поцарапанных босых ногах и сбитых коленках, ведь они любили забираться в его крону, прятаться в ней, а лета два или три даже устраивали себе гнездо в развилке мощных ветвей, и там проводили самые жаркие дни, в тени, на дующем с Ладоги ветерке, в спокойном шелесте жестковатых листьев и таинственном птичьем пересвисте – в кроне Дуба пряталось множество гнезд, девочкам никак не удавалось их сосчитать; там одно время в дупле жил дятел, а потом его заняла белка, и этой белке они носили орехи и семечки. Молодая Варвара как-то написала об Оринке песню, и в ней были слова, посвященные Дубу:

Стояло дерево, могучее, как крепость,

Ветвистое и сложное, как эпос,

И преисполненное птичьих гнезд:

Там жили дятел, иволга и дрозд.

Они подошли к Дубу. Патриарх не торопился радоваться весне, его молодые листья еще были сжаты в зелено-желтоватые пучки, он просыпался по-старчески неторопливо. Подруги притронулись к еще прохладной коре ладонями – поздоровались. Постояли. Титаник почтительно отметился у огромного ствола...

– Ну вот мы и приехали... Здравствуй, старик! – сказала Агния, и они пошли обратно к шоссе, а старый Дуб, разбуженный их голосами, смотрел им вслед, слегка покачивая концами ветвей.

До первых домов деревни оставалось метров сто, когда Лика остановилась и закричала:

– Девочки! Смотрите, какой ужас! Борщевик Сосновского!

– Путаешь, наверное, – проворчала Варвара. – Откуда в Оринке эта гадость? Нету тут борщевика Сосновского и быть не может: в Оринке чистейшая в районе экология.

– И на шоссе? – ехидно спросила Лика.

На это Варвара не ответила, а полезла в карман за очками.

Агния Львовна, шедшая впереди, вернулась и подошла к ним.

– Да, милые мои, – сказала она, приглядевшись к здоровенным пучкам зелени какого-то ядовито химического цвета, нагло раздвинувшим робкую молодую травку на откосе дороги. – Это, несомненно, борщевик Сосновского! Беда...

– Пока никакой беды. Завтра же придем сюда с «Раундапом» и опрыскаем его, пока не поздно, – сказала Варвара

– Оринку мы ему не отдадим! – запальчиво воскликнула Лика.

– И кстати, надо будет пройтись и внимательно оглядеть обочины от станции до деревни и вниз, до кладбища, – сказала Агния. – Пока борщевик молодой, его еще можно вывести.

– Да, придется объявить ему войну, и как можно скорее! – согласилась Варвара. – Тем более что кроме нас этим заниматься никто не станет, а наступит жара, так по дороге в нашем возрасте много не находишься, вмиг солнечный удар заработаешь!

– Ох, скорее бы! – вздохнула Лика

– Ты что, с ума сошла, Лика? Зачем тебе солнечный удар?

– Я не про удар – я про тепло. Я так по теплу соскучилась, девочки! Все косточки прямо жаждут прогреться!

– Подумаешь! – фыркнула Варвара. – Могу договориться с Борисом Николаевичем насчет баньки.

– Банька – это было бы замечательно! – поддержала ее Агния. – Если у нас хватит на нее дров, неудобно же Бориса Николаевича разорять. И надо будет нанять Катасона воды натаскать. А так-то Борис Николаевич нам не откажет, я думаю.

– Когда это он в чем-нибудь отказывал? – даже возмутилась Лика.

– Борис-то Николаевич не откажет, а вот печка в его бане могла и отказать, там колосники совсем провалились. Да и котел в середине прогорел, полный не нальешь, – сказала Варвара.

– Ладно тебе придираться к такому на редкость хорошему человеку, Варежка! – упрекнула ее Агния. – Ну не хозяин наш сосед, так что с того? Зато добрый и безотказный.

– На редкость добрый и ленивый! – усмехнулась Варвара. – С тех пор как умер дядя Коля, дача их совсем в запустение пришла. И дача, и сад.

– Ах, какая ерунда! – сказала Лика – Вот приедет Юлия Николаевна, возьмется за дело, и будет у них не дача, а загляденье!

У Бориса Николаевича была сестра в Германии, чуть помладше наших старушек: каждую весну она приезжала на родину и все лето почти безвыездно проводила с матерью в Оринке.

– Ну да, Юлия наша Николаевна умеет красоту навести: все цветочками засадит, дорожки песочком засыплет, расставит повсюду кресла, столики, зонтики, разноцветные вертушечки... Крррасота! А дом-то все равно ветшает на глазах, – сказала Варвара.

– Будто бы наша дача не ветшает! – возмутилась Лика.

– Ну, наша ветшает из принципа, мы же сами не даем детям ее ремонтировать, чтобы дожить в привычной обстановке. А у Бориса Николаевича...

Агния Львовна поглядела на подруг.

– Так, девочки, с вами все ясно! А ну-ка давайте присядем на травку да помолчим! Вы устали, милые. Да и я тоже, если честно сказать.

Сели на прогретый откос и вытянули ноги. Надо же, всего километр с небольшим прошли, а уже устали...

Машины мимо них в этот час почти не проезжали, так что никакого шума, кроме пения птиц и шелеста листвы стоявшей возле них старой плакучей березы, они не слышали. Потом в канаве, шедшей параллельно пешеходной дорожке, заквакала лягушка. А потом высоко в небе зазвенел жаворонок.

– Хорошо-то как, милые мои! – воскликнула Лика.

– Да, лето начинается... – сказала Агния.

– А лето всегда начинается в Оринке, – подтвердила Варвара. – Ну что, двинемся дальше?

И они встали, покряхтывая, отряхнули брюки и пошли дальше.

Впереди больших деревьев уже не было. То есть они, конечно, были, но не сейчас, а до революции. В послереволюционные годы все деревья, что росли ближе к деревне, были самими деревенскими жителями беспощадно и непредусмотрительно порублены на дрова. Правда, дойдя до деревни, порубщики остановились, или их остановили, и дальше путь по деревне снова шел под большими и красивыми деревьями. Дорога осталась без тени всего на полкилометра, семь минут хода нормальным шагом, но, проходя это лысое место в знойные дни, ориновны по дороге на станцию и со станции недобрым словом пом<

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 Следующая ⇒