ВОЗДУШНЫЕ ЗАМКИ 11 страница

— Что он говорил? Наверняка наврал с три короба!

— Нет, он сказал, что у тебя какой-то характер... Я забыл, какой. Сейчас попробую вспомнить.

— Не надо, не напрягайся. Я и так знаю, что мог сказать обо мне этот гад.

— Нет-нет, он сказал что-то очень важное! Очень важное! Жаль, я забыл записать!..

— Неслыханная наглость! — продолжала возмущаться Жулия. — Прийти в мой дом и меня же обругать! А еще выдает себя за друга!.. Папа, ты держись от него подальше. Он отпетый мерзавец!

— Да? — удивился Отавиу. — А мы с ним снова подружились, я это хорошо помню.

— Боже мой! — всплеснула руками Жулия. — Для него нет ничего святого. Он не пожалел тебя, папа! Это ведь еще хорошо, что ты сразу все забыл. Но я ему не прощу! Я выставлю тебя на посмешище, Шику Мота!

Глава 22

Пока Шику собирался с духом, чтобы вновь посетить семейство Монтана, Жулия в нарушение их договора опубликовала статью о странном докторе Датшунт, о ее сенсационном изобретении а, также о первом добровольце, на себе испробовавшем «таблетки любви».

Имя добровольца Жулия, разумеется, тоже предала гласности. А как же иначе? Ради этого, собственно, и была затеяна публикация. Жулия не пожалела красок, описывая, как вел себя Шику под воздействием стимулятора любви. Все изложила: и как он бросался на Датшунт, и какие слова ей при этом говорил, и с каким трудом его удалось унять.

Статья произвела эффект разорвавшейся бомбы. Телефон в редакции не умолкал ни на минуту: читатели жаждали получить таблетки любви. Каждый второй готов был отправиться в сельву на поиски Датшунт и требовал более точных координат той хижины, в которой побывали Жулия и Шику. В отличие от легковерных обывателей ученые восприняли эту публикацию как оскорбление их собственного достоинства. Скандал разразился громкий, но он принес журналу неслыханную популярность. Жулию, помимо высокого гонорара, поощрили также значительной прибавкой к жалованью. Она торжествовала.

А вот Шику... Бедный Шику! Над ним не подшучивал только ленивый. Коллеги прыскали со смеху, едва завидев его, а Вагнер устроил ему разнос и пригрозил увольнением.

Из кабинета Вагнера Шику вылетел стрелой. А спустя несколько минут эта стрела, отравленная Жулией, настигла ее же в се собственном доме. Шику рвался к Жулии в комнату, а Отавиу неловко преграждал ему дорогу

- Господи, Шику, сейчас Онейди позовет Жулию, а мы с тобой пока поговорим.

— Извини, папа, — как из-под земли выросла рядом с ними Жулия, — я хочу тебя попросить: дай нам поговорить с глазу на глаз. Не бойся, он ничего мне не сделает. Ты же не будешь бить женщину, Шику?

— Это не в моих правилах. А вот ты, Отавиу, допустил серьезную ошибку в воспитании. Надо было ее почаще пороть!

— Пороть? — встревожился Отавиу.

— Да ты не беспокойся, друг, — несколько смягчился Шику. — Не беспокойся. Я не стану ее бить.

— Ладно, я оставлю вас, — сказал Отавиу, неохотно покидал гостиную.

— . . .Хотя руки у меня так и чешутся, — продолжил свою речь Шику. — Ну что, довольна? Ты единственная написала статью. Тебе аплодировать?

— Нет, не обязательно. Ты хоть не сломался, и на том спасибо.

— А мне в отличие от тебя не надо никому подставлять подножку, для того чтобы хорошо себя чувствовать. Ты же обещала, Жулия! Мы же с тобой договорились похоронить эту дурацкую тему. И вдруг заголовок: «Таблетки любви»! Какая пошлость! Какая гадость!

- А ты всерьез воспринял наш договор? Поверил?

— Да, представь себе, поверил! А ты все такая же обманщица, как и прежде! Поздравляю, Жулия, тебе вновь удалось поломать мне карьеру. Знаешь, что меня теперь хотят уволить?

Чем больше он укорял Жулию, тем агрессивнее становилась она, поскольку для нее сейчас это было единственным средством защиты.

— Слушай, Шику Мота, и ты, и я зарабатываем себе на жизнь новостями. И если ты до сих пор не понял правил игры, я ничего не могу поделать. Это твои трудности.

— Если бы ты иногда смотрела по сторонам, то заметила бы, что в мире есть что-то еще помимо твоей потрясающей карьеры, Жулия!

Она приняла и этот вызов:

— А знаешь, что я вижу, когда смотрю по сторонам? Беспринципных типов вроде тебя и твоего дружка Раула, которым только бы посмеяться надо мной да над моей сестрой. Вот что я вижу!

- Так ты только поэтому напечатала статью? Из мести? – изумился своему открытию Шику. – Не из профессиональной конкуренции, а из мести?

Жулия не поняла, что именно его так потрясло и огорчило. Не все ли равно, каким мотивом она руководствовалась, решаясь на эту публикацию? Не его это дело, пусть катится отсюда! И Жулия опять прибегла к испытанному средству – агрессии:

- А что тебя так уязвило? То, что ты проиграл женщине? Остался в аутсайдерах?

- Лучше уж быть аутсайдером, чем подлецом! – парировал Шику. – Прощай, Жулия Монтана!

Он ушел, а Жулия лишь теперь осознала, какой жалкой и мерзкой выглядит ее месть на самом деле.

В комнату боязливо заглянул Отавиу:

- Шику уже здесь нет?

- Нет, папа, - припала к нему Жулия. – Обними меня, как в детстве, папочка! Мне так плохо!

- Отчего, девочка моя? Он тебя обидел?

- Нет, Шику ни в чем не виноват. Я сама ошиблась. Со статьей ошиблась, папа.

- Ну, это не беда, - как мог, успокаивал ее Отавиу. – В любой работе случаются ошибки. Но ты – опытная журналистка, и в следующий раз у тебя все получится гораздо лучше.

В то время когда Жулия не находила себе места от раскаяния и страданий, Бетти, наоборот, пребывала на верху блаженства, поскольку ее мечта о молодом красивом миллионере неожиданно обрела черты реальности, воплотившись в образе Арналду Сан-Марино.

Все произошло случайно, и Бетти сама удивилась, как она не додумалась до этого раньше. Ведь она уже была знакома с Арналду, но почему-то не брала его в расчет, помышляя о каком-то гипотетическом богаче.

А тут вдруг увидела его на пляже, и ее как током ударило: да вот же он, тот самый богач! О лучшем и мечтать невозможно!

Бетти только еще пришла на пляж, а Арналду уже уезжал оттуда, садился в машину. Как раз в этот момент Бетти и осенило. И она, не желая упускать такую прекрасную возможность для более тесного контакта с Арналду, решительно шагнула на проезжую часть, а точнее, прямо под колеса его автомобиля. Возможность серьезной травмы Бетти не пугала: она в малую долю секунды сопоставила свою траекторию с траекторией движения машины, учтя также и то, что Арналду еще не успел набрать высокую скорость. По результатам этого блицанализа выходило, что Бетти в худшем случае грозит лишь небольшая ссадина да ушиб.

Так оно и вышло. Бетти даже не слишком сильно ударилась о капот машины, а упала и вовсе по собственной инициативе, нарочно, чтобы Арналду вынужден был оказать ей первую медицинскую помощь.

Резко затормозив, Арналду вышел из машины и принялся на чем свет стоит ругать зазевавшуюся на дороге девицу. При этот он помог ей подняться, оглядел ее, пытаясь оценить степень нанесенной им травмы, и только тут до него дошло:

- Постой, а ты, случайно, не дочь Отавиу Монтана?!

- Арналдинью, ты? – изобразила удивление Бетти.

- Да, это я. Ты ранена?

- Кажется, нет. Только нога болит!

Арналду деловито, но с нескрываемым удовольствием ощупал ее колено, определил, что перелома нет, и посоветовал ей приложить лед к месту ушиба.

- Ты далеко живешь? Я отвезу тебя.

- Нет, недалеко, но скоро мы оттуда переедем в другой дом.

- Да, я об этом знаю.

Несмотря на то, что путь до дома Монтана был коротким, его оказалось достаточно для того, чтобы Арналду и Бетти успели сговориться о свидании.

— Я заеду за тобой в девять! — пообещал Арналду. - А ты не забывай прикладывать лед.

Забыв о травме, Бетти не просто вбежала в дом, а впорхнула на крыльях, внезапно выросших у нее за спиной.

— Сегодня я встречаюсь с Арналду Сан-Марино, самым завидным женихом, который решит все мои проблемы! Объяснила она сестре и запрыгала от радости, довольная тем, что теперь-то уж она точно утерла нос Жулии.

— Не может быть, я не верю, — сказала в ответ Жулия. - Сын сеньора Антониу!..

— А ты хотела забрать его себе? Да? Но ты опоздала: Арналду сходит с ума по мне!

— Господи, да никто мне не нужен! — вспылила Жулия и, чтобы хоть как-то отвлечься от неутихающей душевной боли, пошла на кухню к Онейди.

А там Отавиу и Онейди как раз обсуждали возможные перспективы использования «таблеток любви».

— Прошу вас, не упоминайте при мне об этой статье! — взмолилась Жулия, — черт меня дернул ее напечатать!

Передумав оставаться в кухне, она вышла, хлопнув дверью.

— Я что-то не так сказал? — растерянно спросил Отавиу.

— Нет, это она переживает из-за ссоры с Шику, — пояснила Онейди.

— Ссоры с Шику? — повторил Отавиу, что-то припоминая. — Ну конечно! Ссора с Шику! Я вспомнил, что он мне сказал. Жулия, где ты? Я вспомнил!

Догнав Жулию в коридоре, он радостно сообщил ей:

— Я вспомнил, что мне сказал Шику!

— Что же? — спросила она скорее из вежливости, чем из интереса, потому что не далее как сегодня сама услышала все, что мог ей сказать этот человек. Но ответ отца стал для нее шоком:

— Он пришел и сказал, что любит тебя.

— Этого не может быть!..

— Нет, он именно так и сказал: Я ее люблю, — повторил Отавиу и вдруг спохватился — Господи, он же просил никому об этом не говорить! Ты ему не скажешь, что я проболтался?

— Разумеется, не скажу. Хотя бы потому, что это вранье. Или, может, ты все-таки что-то напутал?

— Нет, я могу вспомнить даже более точно его фразу! Он сказал: «Я безумно в нее влюблен»! Хотя, может, он не тебя имел в виду?..

— Папа, запомни: Шику нельзя верить. Ни одному его слову. Тем более, когда он несет такую чушь!

— А мне показалось, он говорил искренне...

— Он может быть каким угодно, только не искренним. Забудь о нем! Пока!

— Ты куда-то уходишь!

— Да, немного прогуляюсь. А ты, пожалуйста, выбрось из головы Шику и все, что он тебе наговорил!

Тем вечером Шику должен был дежурить в редакции, но он попросил себе замену. Работать в таком состоянии он не мог, заняться чем-либо другим тоже не мог. Даже заснуть и то не мог, поэтому вынужден был прибегнуть к снотворному.

— Я лягу пораньше спать, а ты не буди меня, кто бы ни звонил, — попросил он Раула. Первой ему позвонила Лусия Элена, и Раул, выполняя поручение друга, тяжело вздохнул: отшить ее всегда бывало сложно.

— Мне известно, что у Шику сегодня дежурство, но я звонила в редакцию, его там нет, - скороговоркой доложила Лусия Элена и перешла к главному. – Где он? С ним что-то случилось? Он заболел?

- Нет, просто поменялся с Дину. Ему надо отоспаться после напряженной работы, - терпеливо пояснил Раул. - Он спит, Лусия Элена! И просил не будить его.

— А ты от меня ничего не скрываешь? Он не с Анной Паулой встречается сегодня вечером?

— Успокойся, он дома, спит, — Произнес Рауд на пределе терпения. — Позвони ему завтра. До свидания.

В течение всего разговора Жудити пыталась выхватить трубку у Лусии Элены, поскольку услышала, что ее сын болен. И теперь Лусия Элена повторяла ей то, что узнала от Раула, правда, со своими комментариями:

— Раул явно чего-то недоговаривает. Шику никогда не прогуливал дежурства. Интуиция подсказывает мне, что он все-таки заболел. Я поеду к нему!

— Погоди, куда ты? Я с тобой! — увязалась за ней Жудити, но Лусия Элена жестко осадила ее:

- Нет, вы останетесь здесь. Не надо вмешиваться в наши дела! Я лучше знаю, как о нем позаботиться!

— Если бы ты знала, он бы тебя не бросил,— проворчала Жудити ей вдогонку.

Ворвавшись в комнату Шику, Лусия Элена и впрямь обнаружила его лежащим в постели.

— Тебе плохо, дорогой?

Шику уже задремал и теперь с трудом раскрыл глаза.

— Что тебе здесь нужно? — спросил он усталым, измученным голосом.

— Раул сказал, что тебе плохо.

— Так и сказал?

— Да. У тебя температура? Я сейчас пойду в аптеку, принесу тебе лекарства.

— Оставь меня! Я здоров как бык, — окрысился на нее Шику.— Просто устал и хочу поспать. Иди домой!

— Ладно-ладно, спи, а я пока приготовлю тебе ужин.

У Шику не было сил с ней пререкаться. Повернувшись на бок, он снова заснул.

А тем временем в дверь его квартиры позвонила Жулия.

— Я открою! — крикнула Лусия Элена Раулу. — Ты работай спокойно.

Одета она была в махровый халат Шику, и это сбило с толку Жулию.

— Прости это квартира Раула и Шику?

— Вам нужен Раул? Я позову его.

— Нет, я хотела поговорить с Шику. Он дома?

— А что тебе от него нужно? Кто ты такая? — резко переменила тон Лусия Элена.

— Жулия Монтана. А ты? — в таком же тоне спросила Жулия.

— Лусия Элена Мота, Жена Шику!

— Жена?! — опешила Жулия.

- Да, милочка, жена! Говори, что ты хотела сказать Шику. Я ему потом передам. Мой муж не любит, когда его отвлекают от работы по пустякам.

— Ладно, это не срочно, — отступила Жулия. — Скажу в другой раз.

Лусии Элене очень не понравился этот странный визит. Она заподозрила в Жулии соперницу и тотчас же растолкала Шику.

— Скажи, кто такая Жулия Монтана!

— Журналистка, мерзкая особа, — ответил он, с трудом открыв глаза. — А что?

— Так, ничего, - многозначительно усмехнулась Лусия Элена, намереваясь вывести Шику на чистую воду, но он сам продолжил эту тему:

— Ты тоже читала ее статью?

— Какую статью?

— Репортаж, который эта предательница у меня украла. Лусия Элена, дай мне поспать, у меня глаза закрываются!

— Спи, милый, спи. Вот тебе еще одна подушечка!

Домой Лусия Элена вернулась мрачной и против обыкновения молчаливой. Ей было неловко перед Жудити за свое поражение, поэтому она предпочла не вдаваться в подробности. Сказала только, что Шику здоров и спит.

— А я думала, ты там и заночуешь, — не преминула упрекнуть ее Жудити.

Утром Лусия Элена подловила Шику по дороге на работу и, гневно сверкая глазами, еще раз спросила, кто таки Жулия Монтана.

— Ты затем сюда и приехала? — с укоризной посмотрел на нее Шику. — Почему она тебе покоя не дает? У меня с ней ничего не было!

— Очень странно... — задумалась Лусия Элена, — Если ничего не было, то зачем она к тебе приходила?

— Что ты сказала? — Встрепенулся Шику.

— Вчера она приходила к тебе домой.

— И ты до сих пор молчала? Почему ты мне сразу не сказала?

— А разве это так важно?

— Что ты ей наговорила? — ухватив Лусию Элену за плечи, Шику стал трясти ее. — Отвечай! Не увиливай!

— Я сказала правду — что ты мой муж...

— Лусия Элена, твое безумие погубит мою жизнь! — бросил ей Шику уже на ходу.

В дом Монтана он ворвался вихрем.

— Вам нужна сеньорита Жулия? — догадалась по его встрепанному виду Онейди. — Я сейчас ее позову.

Жулия вышла к Шику в боевом настроении. Со вчерашнего вечера ее уже не мучили угрызения совести по поводу статьи — теперь она раскаивалась лишь в том, что ходила к Шику домой и хотела перед ним повиниться.

— Ты меня разыскивала, — начал он. — Зачем? Что тебе нужно?

- Сама не знаю. Наверное, сошла с ума!

— Моя бывшая жена сказала, что ты приходила ко мне домой. Зачем? Хотела принести свои извинения?

— Бывшая жена? — скорчив гримасу, передразнила его Жулия — Какой же ты бессовестный!

Пять

— Да, бывшая. Мы уже пять лет с ней в разводе. Пять лет я живу один, у меня с тех пор никого не было, но очень скоро ситуация изменится: ты станешь моей!

Выпалив это, он обхватил Жулию обеими руками и жадно поцеловал ее в губы.

Поцелуй вышел долгим, потому что Жулия не сразу нашла в себе силу и — главное — желание для сопротивления.

Но когда она все же высвободилась из его объятий, то сразу же заявила:

— Этому не бывать никогда!

— Нет, все будет, как я сказал.

- Ты слишком самонадеян!

— Ничуть. В последний раз я целовал тебя по собственной инициативе. А в следующий раз поцелую, когда ты будешь умолять меня это сделать.

— Не дождешься!

— Ждать осталось недолго. Очень скоро наступит такой день, когда ты будешь сходить с ума от любви и просить меня о поцелуе!

— Смешно! Ты лучше сядь, а то устанешь ждать... Папа? — вздрогнула Жулия, увидев отца. — Когда ты вошел? Я не заметила... У нас тут ранний гость...

— Да, вижу, вижу... Мой старый друг Шику Мота! Здравствуй! Ты принес мне кассеты?

— Да, представь себе, принес! Чемпионат мира по футболу семидесятого года!

- Пеле играл? — сразу же включился Отавиу.

— Конечно! Готовься, дружище, Я покажу тебе лучшее из истории бразильского футбола!

Не обращая внимания на Жулию, Шику включил видеомагнитофон, а Отавиу тем временем позвал Алекса и Онейди.

Вся компания уселась перед экраном, и страсти закипели:

— Пистола отдает мяч Жералду, Тосау выходит вперед, отдает чуть назад, на Пиаццу, тот — Клодоалдо, Клодоалдо пасует... — вещал телекомментатор, а зрители дополняли его:

— В той сборной в полузащите играли одни гении, - говорил Алекс.

Шику восхищался мастерской техникой Клодоалдо:

— Великий футболист!

— Еще бы! — подхватывал Отавиу. — Сколько угодно защитников может пройти!

Будто в подтверждение этих слов Отавиу комментатор произнес:

— Проходит одного, второго, третьего...

И тут Отавиу вдруг закричал, перекрыв мощью своего баритона голос телекомментатора и оглушительный рев трибун:

— Я вспомнил! Четвертый гол забьет Луис Венеру!

Вскочив с места, он запрыгал по комнате, а потом стал обнимать всех присутствующих, как делают это футболисты, забил очень важный гол в ворота Противника.

Потом он снова сел на место и продолжил свой комментарий, все время опережал экранное изображение:

— Он отдаст пас Жаирзиньу, в центре поля, а тот передаст его Пеле. Вон Пеле, в центре! Алмейда и Карлус Алберзу, чего вы медлите, капитан свободен! Ему отдай! Все!.. Бразилия забивает гол! Мы трехкратные чемпионы мира!.. Шику, я вспомнил! Вспомнил! Вспомнил!..

Глава 23

В тот счастливый для Отавиу момент, когда он вспомнил подробности давнего футбольного матча, и его переполняла радость, в гостиную дома Монтана вошел Антониу Сан-Марино.

— Я звонил в дверь, но меня никто не услышал — произнес он достаточно громко, стараясь перекричать всеобщий шум и гвалт, однако опять не был услышан.

— Да что здесь происходит? — спросил он с улыбкой, поддавалась настроению веселья и радости, которое испытывали все, кто был в гостиной. — У вас какой-то праздник?

Его, наконец, заметили, и Отавиу первым подошел к нему.

— Сан, дружище, как хорошо, что ты здесь! Ты знаешь, ко мне вернулась память, я вспомнил!

От такого сообщения Сан-Марино едва устоял на ногах, но это осталось никем не замеченным, потому что Отавиу заключил его в свои объятия, приговаривал:

— Представляешь, я все вспомнил, до мельчайших подробностей!

— Это чудесно, Отавиу, я счастлив, — выдавил из себя Сан-Марино.

— Он вспомнил победный матч Бразилии на чемпионате мира, — пояснил ему Алекс.

- Да, и не только матч! — подхватил счастливый Отавиу. Я помню еще, как игроки сборной ехали по городу в открытой машине, начался карнавал, играла музыка... Тантан-тан-та, тан-тан-тан-та... Я помню это настолько четко, словно передо мной крутят пленку.

«Это конец! — пронеслось в сознании Антониу. — Память вернулась к нему. Скоро он вспомнит все! Алвару был прав: я оплошал!»...

От таких мыслей голова его закружилась, пол поплыл из-под ног, и Шику, оказавшийся поблизости, подхватил Сан-Марино под руку.

— Вам плохо, сеньор Сан-Марино? Выпейте воды!

Онейди не мешкая, подала ему стакан с водой, Сан-Марино сделал глоток, глубоко вздохнул и попытался объяснить свое состояние:

— Это от избытка чувств. Я так счастлив, Отавиу! Даже не знаю, как выразить свою радость.

- Я тоже, — сказал Отавиу. А сегодня мы еще и переезжаем в наш старый дом. Помнишь его, Антониу? Там прошло наше детство... Я очень надеюсь на этот переезд. Мне кажется, там я перестану чувствовать себя дурачком и снова буду здоровый.

- Я также на это надеюсь. А ЧТО ЕЩЕ ТЫ ВСПОМНИЛ? - отойдя с Отавиу в сторонку, спросил Сан-Марино. Мне хочется знать все новости о тебе.

Отавиу задумался, а потом призвал на помощь Алекса:

— Я что-нибудь еще вспомнил, Алекс?

— Нет, пока только про футбол. Но и это уже неплохо, не все же сразу.

У Сан-Марино отлегло от сердца. Но тут выступил со своими идеями Шику:

— Я еще на днях понял, что видеозаписи лучше всего стимулируют твою память, Отавиу. Ты многое сразу же забываешь, но вот запись про полет на Луну запомнил прочно. А сегодня, с футболом, вообще все получилось замечательно! Я принесу тебе еще кое-что. У меня дома много старых записей. Может быть, ты посмотришь их, и к тебе окончательно вернется память. Как ты думаешь, Жулия?

— Я согласна на все, что может хоть как-то помочь отцу.

Лицо Шику просияло такой заговорщески-задиристой улыбкой, что Сан-Марино не смог сдержать своего раздражения.

— Разве ты не должен быть сейчас в редакции? — спросил он Шику гораздо строже, чем того требовала непринужденная обстановка, царившая в доме Монтана.

— Я заехал только на минутку, чтобы проведать моего приятеля Отавиу, — пояснил Шику. — А теперь уже мчусь на работу.

— Я тоже заехал к вам ненадолго, — сказал Сан-Марино. — Хотел узнать, не нужна ли вам какая-то помощь при переезде...

Говоря это, он так внимательно и проникновенно смотрел на Жулию, что ответ за всю семью она взяла на себя:

— Спасибо, вы и так нам очень помогли. У нас все готово к переезду. Мы ждем только Сели.

— Моя младшая дочь едет домой на каникулы! — поделился еще одной своей радостью Отавиу. — Ее зовут Сели.

— Что ж, это хорошая новость, — согласился Сан-Марино. — Теперь вся семья будет в сборе, и я вас всех приглашаю на наше семейное торжество — серебряную свадьбу!

— Спасибо, мы обязательно придем, — пообещал Отавиу. - Только моя семья еще не полностью собралась. Ты забыл о Еве, Сан. Боюсь, она не успеет приехать на твою серебряную свадьбу...

Созывая гостей на семейное торжество, Сан-Марино отнюдь не был уверен в том, что оно пройдет гладко. Его беспокоило дурное настроение Гонсалы, которая опять стала затворничать у себя в комнате и прикладываться к бутылке.

Причине для такого настроения у Гонсалы, конечно, была, Сан-Марино это понимал и казнил себя за то, что сам все испортил. Можно сказать, он попросту перестарался в налаживании контактов с женой и детьми.

Поначалу все шло вроде бы правильно, в нужном направлении. Даже самые неординарные шаги, на которые отваживался Антониу, приводили его только к желанному результату. Например, по совету Патрисии он попросил прощения у Тьягу — в присутствии всех членов семьи. Это обезоружило Тьягу и Гонсалу, что было особенно важно для Сан-Марино. Именно этого он, собственно, и добивался. Там же, на большом семейном сборе, удостоился отцовской похвалы и Арналду за то, что предложил несколько новых рубрик, с интересом воспринятых читателями.

На какое-то время в семье Сан-Марино установились отношения, близкие к идиллическим. Гонсала охотно беседовала с мужем о детях, о своем намерении учиться — если не в университете, то хотя бы на каких-нибудь курсах, и он не высмеивал ее, поскольку и в самом деле не находил это желание странным. Он была благодарна Антониу за понимание и впервые благосклонно отнеслась к празднованию серебряной свадьбы.

- Ладно, если уже все подготовлено, то пусть будет праздник! Только я хочу, чтобы это было торжество не показушное. Не для публики, а для всех нас, членов семьи Сан-Марино. Пусть Арналду и Тьягу позовут своих друзей – кого захотят! Мальчики не должны скучать на нашем юбилее. Вообще мне хотелось бы видеть вокруг себя нормальные живые лица – например, сотрудников твоей редакции, ваших с Арналду коллег. Я первая умру со скуки, если моими гостями будут одни важные персоны, чьи фотографии вы каждый день публикуете в разделе «Светская хроника»!

Сан-Марино учел все пожелания Гонсалы и успокоился, расслабился. Даже чересчур расслабился, потому что проявил неосторожность, обернувшуюся в итоге чудовищной ошибкой. А камнем преткновения для Сан-Марино уже в который раз стал его младший сын Тьягу.

Во время одной из откровенных бесед, которые были внове как для отца, так и для сына, Антониу вдруг ударился в воспоминания, пытаясь отыскать там истоки своей черствости и крутого нрава.

- Мне трудно найти с тобой общий язык, потому что мы получили разное воспитание. Ты в свои юные годы сумел сформировать тонкий музыкальный слух, а я в музыке совсем не разбираюсь. Вообще искусство меня никогда не привлекало. Моя мать была простой женщиной, а крестный, старик Григориу, интересовался исключительно бизнесом. Великий был человек! Но грубый и черствый. И меня воспитал таким же. Он любил повторять, что я гораздо больше похож на его сына, чем Отавиу…. Тьягу, мы с тобой почти никогда не разговариваем. Ты очень мало знаешь обо мне, а я о тебе и подавно! И все же я мечтаю о том, что ты когда-нибудь займешь мое место в нашем фамильном бизнесе. Ты всегда был намного серьезнее и ответственнее, чем твой брат.

Сморщившись, как от зубной боли, Тьягу мягко выразил протест:

— Но я совсем не разбираюсь в бизнесе! Это не мое признание.

— Ты еще очень молод. Со временем твои пристрастия могут измениться... Да, я, признаюсь, сам виноват, надо было тебя давно уже приобщать к делу. А я не уделял тебе должного внимания. Мы не ходили с тобой в кино, не гуляли в парке, все заботы легли на плечи твоей матери. Как думаешь, нам еще не поздно подружиться?

— Нет, конечно.

— Так почему бы прямо сейчас не начать наверстывать упущенное? Давай сходим куда-нибудь вечером!

— Вдвоем?! — изумился Тьягу, никогда до той поры не слышавший от отца ничего подобного. — А куда мы пойдем?

- Сюрприз! — загадочно улыбнулся Сан-Марино. — Я отведу тебя в одно место, которое всегда мечтал тебе показать. Теперь я займусь твоим воспитанием!

Он не ошибся в одном: это место и впрямь оказалось для Тьягу сюрпризом, да еще каким! Парень испытал настоящий шок, увидев, что отец привел его в... публичный дом. Он буквально остолбенел, и только поэтому не убежал оттуда сразу, а вынужден был еще выслушивать увещевания Антониу:

— Давай, Тьягу, не робей! Заведение сегодня полностью в нашем распоряжении, я все оплатил, чтобы ты не стеснялся. Девушки тут приличные, выбирай любую. Поговори с ними, а дальше все само получится. Ты молодой, можешь сразу четверых себе взять.

— Папа, это!.. Это!.. — Задыхаясь от негодования, Тьягу даже не мог говорить.

— Да не волнуйся ты так. — На свой манер понял его Антониу. Все оплачено, развлекайся!

- Папа, меня не интересует любовь за деньги, - прорезался, наконец, голос у Тьягу.

— А кто говорит о любви? Речь идет об опыте, - ответил ему Антониу. — Мужчина должен обладать такого рода опытом! Ты же не собираешься жениться девственником.

— Это мое личное дело! И я не намерен тут оставаться.

— Тьягу, постой, не позорь меня! - попытался удержать его Сан-Марино.

— Если бы ты хоть заранее сказал, куда хочешь повести меня, тогда бы тебе не пришлось и позориться, а так... Говоришь, все оплачено? Вот и развлекайся сам!

Антониу, разумеется, было теперь не до развлечений, он покинул заведение сразу же вслед за сыном.

Но Тьягу приехал домой чуть раньше, и Гонсала испугалась, увидев, что на парне лица нет. Подступила к нему с расспросами, но Тьягу отмалчивался — ему было стыдно, не мог он рассказать матери правду.

А тут как раз вернулся домой и Антониу. Гонсала потребовала объяснений теперь уже от него и получила их:

— Я отвез его туда, где он давно должен был побывать, чтобы стать мужчиной. Специально выбрал приличное заведение... Но твой сын возмутился! У него аллергия даже на женщин!

— А ты спросил, что ему нужно? Как ты вообще додумался до такого? Как ты посмел? — в отчаянии восклицала Гонсала.

— А что я такого сделал? — недоумевал Антониу. — Подумаешь, трагедия! Да если хочешь знать, я был гораздо моложе, когда мой крестный отвез меня в бордель! И ничего, как видишь, я стал мужчиной!

— Боже мой! Какой ужас! — обхватила голову руками Гонсала. — С кем я живу столько лет!

— А я не хочу становиться мужчиной! — Истерично закричал Тьягу, вызывая огонь на себя. — И скандалов этих больше не могу терпеть! Ты добивался от меня откровенности, отец? Так знай: твой сын — гей!

Это было уже слишком для Сан-Марино, и он опять не сдержался — ударил Тьягу.

Потом, правда, сразу же попросил у него прошения. Но на сей раз это не подействовало. Гонсала сказала, что подыщет квартиру и переедет туда вместе с Тьягу.

Все это случилось за два дня до серебряной свадьбы. И теперь у Сан-Марино вся надежда была только пи Патрисию и Флору, которые пообещали ему убедить Гонсалу в том, что отменить торжество уже невозможно, и она должна как-то его вытерпеть.

Под давлением подруг Гонсала вынуждена была смириться с обстоятельствами, но призналась, что не представляет, как она сможет выйти под руку с Антониу и весь вечер улыбаться гостям, изображал из себя счастливую супругу.

— А мы можем попросить Боба внести изменение в сценарий, — нашлась Патрисия. — Ты выйдешь к гостям не в начале, а хотя бы в середине церемонии. Так все будет выглядеть даже более эффектно! А тебе все-таки, какое-никакое облегчение... Флора, поговори с Ласердой, у тебя это лучше получится.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒