ВОЗДУШНЫЕ ЗАМКИ 7 страница

— Чем я могу вам помочь? Говори, я все сделаю.

— От тебя требуется не много: надо только показаться врачу, — охотно пояснила Жулия. — Я уже обо всем договорилась, он примет нас в любое время.

- Хорошо, я готова, - твердо произнесла Сели.

То время, пока она и Жулия были у врача, показалось вечностью ожидавшим их возвращения Бетти и Онейди.

- У меня от волнения в горле пересохло, пожаловалась Бетти. — Дай мне какого-нибудь соку, покислей.

— Может, лучше чаю попить? — предложила Онейди

— Нет, спасибо хочется чего-то кисленького.

— Послушай, а тебе не надо было пойти к врачу вместо Жулии? — пошутила Онейди. — Заодно бы и проверилась!

— Ой, не дай Бог! — замахала на нее руками Бетти. Я трушу перед гинекологом почти так же, как Сели.

— Тише! Кажется, они идут! — вскочила с места Онейди и помчалась открывать дверь.

По сияющим лицам вошедших Бетти и Онейди сразу стало ясно, что тревога была ложной. Сели виновато улыбалась, а Жулия еще не оправилась от пережитых волнений и была явно перевозбуждена. Быстро перемещаясь туда-сюда, но комнате, она громко воскликнула:

— Мнимая беременность! Вы можете это представить! Чуть не довела нас всех до инфаркта!

— Мнимая беременность? Разве такое бывает? — удивилась Онейди.

— Я тоже об этом услышала впервые! — подхватила Жулия. Век живи век учись!

- Да сядь ты, не мельтеши, — попросила ее Бетти. — У меня голова закружилась от твоих бесконечных перемещений.

— Ой, спасибо, Бетти, что напомнила, — сказала Жулия, с удовольствием усаживаясь на стул. — Я уже ничего не соображаю. Так устала!

— Но как же быть с этими симптомами — тошнота, рвота, сонливость, налившаяся грудь?.. — спросила Бетти.

— Все просто: она вбила себе в голову, что беременна, отсюда и симптомы!

— А ты уверена, что врач не ошибся?

— Еще бы! — нервно засмеялась Жулия. — На сто, нет, на тысячу процентов! Наша послушница, как выяснилось, до сих пор не знала, от чего бывают дети! Представляете? Она — девственница!

- С ума сойти! Сели! — окликнула сестру Бетти, но оказалось, что та под шумок уже успела скрыться в своей комнате.

— Невероятно! Неужели ям в монастыре об этом не рассказывали? — продолжала изумляться Онейди.

— Выходит, не рассказывали, — развела руками Жулия. — И вот чем это обернулось!

— А я думаю, это даже хорошо, что она с Тьягу потискалась, — сказала Бетти. - А то бы никогда и не узнала, каким образом можно забеременеть.

— У тебя одно на уме! — рассердилась Жулия. — Кстати, это ты подбросила Сели мысль о беременности.

— А, по-твоему, было бы лучше, если бы она и впрямь забеременела по неведению? — резонно возразила Бетти. — По крайней мере, мы теперь ей все объясним.

— Да, тут я с тобой согласна, — поддержала ее Жулия. — Нам надо серьезно с ней поговорить, просветить в вопросах секса. Чтобы не всплыла какая-нибудь новая неожиданность. Невежество до добра не доводит. Чем это чревато — мы уже видели!

— Да уж!.. — покачала головой Бетти. — Видели. Но что удивительно — все симптомы были налицо! Она так поглощала папин соус и вообще ела с таким аппетитом, что я не выдерживала, невольно присоединилась к ней. И теперь мне нужно садиться на диету, а то я начала толстеть. Посмотрите, у меня талия исчезла!

— Не выдумывай! — одернула ее Жулия. — Ты неисправима, Бетти. Это ж надо — быть такой эгоистичной: о чем бы люди ни говорили, ты обязательно переключишь их внимание на собственную персону!

Глава 10

Гонсала продолжала жить у Флоры, ее адвокат готовил необходимые документы для развода, я все шло ни шатко, ни валко до той поры, пока однажды в магазине она не обнаружила, что ее кредитная карточка заблокирована. Положение, в котором она оказалась, было просто унизительным. Продукты уже лежали в сумке, а расплатиться за них Гонсале было нечем. Пришлось вынимать их обратно и с извинениями возвращать продавцу.

Уже догадываясь, чьих это рук дело, но, все еще надеясь на случайное недоразумение, Гонсала позвонила в банк, и после этого сомнений у нее не осталось; ее счет был заблокирован!

— Антониу сделал все, чтобы я к нему вернулась. Но этого не будет! — сказала она Флоре. — Я немедленно илу к адвокату. Должны же у меня быть какие-то права на собственность!

Адвокат, однако, вынужден был ее огорчить:

— Вступая в брак, вы подписали контракт, согласно которому имущество, нажитое каждым из супругов, не является их общей собственностью, а значит, и не подлежит разделу.

— То есть вы хотите сказать, что я не имею права на деньги, заработанные моим мужем... бывшим мужем?

— Да, вы все верно поняли. Ваша проблема заключается в том, что во время замужества вы нигде не работали...

— Я воспитывала детей, содержала дом! — с возмущением заметила Гонсала.

К этому я и вел, а вы меня прервали, — вежливо пояснил ей адвокат — Любой суд обязательно учтет это обстоятельство. А если вы еще и скажете, что муж не позволял вам работать и даже не дал закончить университет, то вы вполне сможете отсудить у него часть собственности. Например, дом, в котором поддерживали порядок исключительно вашими заботами,

Гонсалу такая перспектива не обрадовала.

— Вы не знаете Сан-Марино, — сказала она. — Этот человек найдет способ надавить на самых честных, порядочных судей и добьется своего: пустит меня по миру!

— В таком случае вам не следует доводить дело до суда. Попробуйте поговорить с мужем еще раз. Скажите, что не хотите с ним судиться, но пусть он выделит какую-то долю добровольно.

— Да вы что, еще не поняли, с кем имеете дело? — разочарованно спросила Гонсала. — добровольно он способен только лишить меня кредитной карточки!

Адвокат вздохнул и после некоторой паузы произнес:

— Значит, суда вам не избежать. Но чтобы его выиграть, вы должны сначала вернуться к мужу.

— Это самое худшее, что вы могли мне посоветовать. Я туда не вернусь.

— А вы не спешите принимать какое-либо решение. Подумайте хорошенько. Посоветуйтесь с детьми, с подругами. Если вы уверены, что не сможете договориться с мужем без суда, то смирите себя и потерпите еще некоторое время. Надо убедить судей в том, что идти вам некуда, поскольку ни денег, ни какого-то другого дома у вас нет.

Гонсала прислушалась к совету адвоката, но вмешивать это дело сыновей не стала, а лишь позвала на помощь подруг.

Флора и Патрисия, выслушав ее, в один голос заявили, что Гонсале следует вернуться домой.

— Иди туда и борись за свои права! — четко сформулировала задачу Патрисия. — Ты просто обязана это сделать, чтобы обеспечить себе безбедное существование на всю оставшуюся жизнь. Надо отсудить у Сан-Марино максимум возможного!

— Нет, я не хочу от него ни алиментов, ни банковских счетов. Дети мои будут обеспечены — закон на их стороне. А мне нужен только покой и – возмещение ущерба за то, что я имела несчастье встретить ужасного человека, поверить ему и прожить с ним в браке двадцать пять лет!

- Ладно, ты только не говори этого Сан-Марино, - предостерегла ее Патрисия. – Представь обсуждение всех спорных финансовых вопросов своему адвокату. А уж потом пусть суд решает, на какую часть собственности ты вправе претендовать.

Сан-Марино тоже руководствовался советом своего адвоката, закрывая банковский счет Гонсалы.

Алвару предложил ему сделать это сразу, как только она ушла из дома и вновь заговорила о разводе. Но Сан-Марино не хотел прибегать к столь грубым методам, полагаясь больше на уговоры, с помощью которых он улаживал все предыдущие конфликты с Гонсалой.

Однако на сей раз, конфликт зашел слишком далеко, никакие уговоры на Гонсалу не действовали, и Алвару вновь вернулся к своему прежнему предложению.

— Но если я лишу ее кредитной карточки, она будет презирать меня еще больше, и тогда развод станет неизбежным, — возразил Сан-Марино.

— Ты недооцениваешь силу денег и слишком идеализируешь Гонсалу, — ответил на это Алвару. — До сих пор деньги не интересовали ее только потому, что они всегда были в достаточном количестве. А когда их не станет, уверяю тебя, даже такая благородная женщина, как Гонсала, вынуждена будет смирить гордыню и вернуться к привычкой кормушке.

- А если нет? Что делать тогда? Гонсала невероятно упрямая и гордая.

- Но жить-то ей надо будет на какие-то средства! И она обязательно вступит с тобой в переговоры. А ты продемонстрируешь свою лояльность — восстановишь кредитку. Так и будешь действовать — Методом кнута и пряника, пока окончательно не сломишь ее сопротивление.

— У тебя все так гладко, получается! — скептически произнес Сан-Марино. — А Гонсала уже наняла адвоката и вовсю занимается подготовкой к разводу.

— Тем более ты не должен медлить! Надо срочно что—то предпринять, перехватить инициативу, — обеспокоится Алвару. — А вдруг этот адвокат раскокает, что львиная доля твоей собственности оформлена на имя Гонсалы? Ты об этом не подумал? Тогда уже не ты ей, а она тебе сможет диктовать свои условия!

— Она все бумаги подписывала, не глядя, и даже не догадывается о том, что юридически является владелицей огромного состояния. А тот адвокат будет плясать от брачного контракта и сразу скажет ей, что ее личный капитал не увеличился за годы замужества ни на йоту, поскольку она была на иждивении мужа. Выискивать еще какую-то собственность, о которой не знает даже его клиентка, ему не придет в голову.

— Я в этом не уверен, — покачал головой Алвару. — Адвокаты бывают разные. Поэтому поторопись. Для начала пусти в ход кнут, а пряник держи наготове.

Сан-Марино последовал его совету, и — о чудо! — Гонсала тотчас же вернулась домой,

— Ты оказался прав: она уже дома! — поделился он своей радостью с Алвару. — Пришла сегодня утром, со мной поздоровалась довольно холодно, и я сразу уехал на работу. Не стал приставать к ней с расспросами. Пусть успокоится, войдет в привычную колею, а потом и поговорим.

— Я всегда в конечном итоге оказываюсь прав, — заметил Алвару. — Жаль, что ты об этом частенько забываешь и пренебрегаешь моими советами.

— Ничего подобного! Когда такое было? — хитровато усмехнулся Сан-Марино.

— Да уж было, было! — в тон ему ответил Алвару. — Взять хотя бы того же Отавиу. Ты очень рискуешь, играя с ним в кошки-мышки. Я давно тебе это говорю, но ты меня не слушаешь.

— Отавиу я уберу лишь после того, как он вспомнит номер банковского счета, — в который раз повторил Сан-Марино. — Он был у меня на днях. В ногах валялся, просил прощения, клялся, что не имел против меня злого умысла. Он абсолютно не помнит, из-за чего на меня набросился!

— Сегодня не помнит, а завтра, глядишь, и вспомнит. Или Ева воскреснет и скажет ему, что была твоей любовницей!

Алвару усмехнулся, но эта усмешка вышла у него довольно-таки зловещей. Сан-Марино даже стало как-то не по себе, он поежился.

— Типун тебе на язык! Меня от таких шуточек оторопь берет.

— Ну, ты же сам не хочешь говорить об этом всерьез и вынуждаешь меня к черному юмору, — сказал в свое оправдание Алвару.

Вопреки ожиданиям Сан-Марино, Гонсала не делала никаких попыток к примирению. Общалась только с сыновьями, а Сан-Марино словно и не замечала. Он выждал пару дней и заговорил с ней сам:

— Ты прости меня за то, что я вынужден был прибегнуть к крайней мере, но мне хотелось вернуть тебя домой. Кстати, твою кредитную карточку я восстановил, ты можешь ею пользоваться.

- Эту низость ты называешь крайней мерой? — с презрением посмотрела на него Гонсала. — И надеешься, что все можно исправить, просишь прошения. А как, по-твоему, можно простить человека низкого, подлого, ничтожного? Думаешь, это так же просто, как восстановить кредитную карточку? Я могу тебя простить, но твоя сущность от этого нисколько не изменится.

— Значит, я прошен? — прикинулся непонятливым Сан-Марино. — У меня множество недостатков, а возможно, даже и пороков, но ты не можешь отрицать, что я всегда заботился о своей семье...

— Эту песню я слышала много раз и выучила ее наизусть! — оборвала его Гонсала. — Так что не трать понапрасну энергию. Я уже не та дура, которой ты мог вертеть, как хотел.

— Ты никогда не была дурой. Не стоит на себя наговаривать.

— Антониу, что бы ты сейчас ни сказал, на меня это не подействует. Я теперь мечтаю только об одном: подписать ту проклятую бумагу о разводе и стать свободным человеком!

— Но я не хочу с тобой разводиться! Все твои обвинения — беспочвенны. Клянусь тебе!

— Я знаю истинную цену твоим клятвам!

— Ничего ты не знаешь. Поверила чужому человеку, сплетнику, а не собственному мужу, от которого родила двух сыновей!

— Антониу, перестань! Меня тошнит от твоей дешевой патетики. И не трогай, пожалуйста, сыновей. Их я любила, люблю и буду любить. Это не зависит от того, замужем я или разведена. А в дом я вернулась лишь затем, чтобы уладить все формальности по разводу. Я хочу получить только то, что положено мне по закону, и на большее не претендую!

Гонсала разволновалась, и Сан-Марино не замедлил этим воспользоваться.

— Успокойся, пожалуйста, — произнес он мягко, вкрадчиво. — О таких вещах, как развод, надо говорить хладнокровно, давай лучше оставим эту тему. Ты все обдумай, не руби сплеча.

— У меня было достаточно времени на раздумья, и решение о разводе я приняла отнюдь не спонтанно. Мой адвокат уже занимается этим делом официально, и ты должен быть готов к тому, что скоро тебя вызовут в суд. Но я не стану возражать, если все вопросы по разделу собственности мы уладим с тобой мирно, без вмешательства судей. Так что подумать надо тебе. А я потом приглашу адвоката, и мы обсудим твои предложения.

Сан-Марино не ожидал от нее такой четкости и твердости, поэтому предпочел свернуть этот разговор, принявший столь неприятный оборот.

— В отличие от тебя, я не могу так безответственно относиться к нашему браку, но в одном ты, пожалуй, права: мне действительно стоит все основательно продумать, а может, и посоветоваться с адвокатом.

— Что ж, думай, советуйся. Это твое право, — пожала плечами Гонсала.

Сан-Марино молча вышел из ее комнаты, и таким образом последнее слово в этом первом нелегком разговоре осталось за Гонсалой.

Алвару, приехавший на отчаянный зон Сан-Марино, долго не мог взять в толк, что произошло с его клиентом и сообщником. Сан-Марино был в замешательстве и твердил только одно: Гонсала переродилась!

— Я теперь абсолютно ни в чем не уверен, не знаю, чего от нее можно ждать, не могу прогнозировать ее действия. В ней словно какая-то пружина распрямилась! Ты бы слышал, как она со мной говорила! Поначалу еще прорывались кое-какие эмоции — ненависть, презрение, а потом она заговорила прямо как истец на суде, причем юридически подкованный, четко знающий свои права и уверенно их отстаивающий!

— Это значит, что она сумела найти очень хорошего адвоката, если он так ее вышколил, — сделал заключение Алвару. Похоже, это серьезный противник, и нам придется нелегко на суде.

— Адвокат наверняка ее поднатаскал, но не это главное. Меня потрясла перемена, произошедшая в самой Гонсале! Я не узнаю ее! Передо мной был совершенно другой человек — жестокий, уверенный, сильный, Я не знал, как к ней подступиться. Все мои уловки она легко вычисляла наперед и запросто их отметала.

— Что ж, это неудивительно: у Гонсалы было целых двадцать пять лет для того, чтобы изучить тебя. Значит, надо искать какой-то новый, нестандартный ход, который она не сможет заранее разгадать. Причем действовать надо внезапно и решительно.

— Я полностью дезориентирован и ничего не могу придумать, — признался в своей беспомощности Сан-Марино. — Вся надежда на тебя. Может, ты подскажешь что-то дельное.

— Антониу, по-моему, пришла пора сказать Гонсале правду, — огорошил его Алвару и, довольный произведенным эффектом, добавил: Почти правду! Пойди к ней и скажи, мол, на твое имя кое-что записано…

— Ты с ума сошел? — возмутился Сан-Марино — Открыть карты? А если она откажется подписывать бумаги?

— Но она же сама, насколько я понял, предложила тебе все уладить полюбовно. Я, верно, тебя понял?

— Да. Но что я ей скажу? Что по деловым соображениям перевел часть своего имущества на ее имя?

— Правильно, — одобрил его Алвару. — Именно так и надо сказать, не вдаваясь в подробности. Скажи это как бы невзначай. Ведь если утаишь — будет еще хуже, ты можешь все это потерять. Судя по всему, адвокат у нее ушлый, и он непременно подбросит ей эту идею. А так ты заморочишь ей голову пожизненной пенсией, ну и еще кое-какими мелочами вроде этого дома, который ей наверняка дорог. Гонсала — женщина без особых амбиций…

— …и сможет довольствоваться той пенсией, что я ей назначу, — продолжил за него Сан-Марино.

— Да, именно это я и хотел сказать, — подтвердил Алвару.

Следующий разговор Сан-Марино с Гонсалой был недолгим и протекал спокойно, без надрывов. Сан-Марино спросил ее, настаивает ли она по-прежнему на разводе, Гонсала ответила утвердительно, и он не стал ее больше уговаривать, а сразу перешел к делу:

— Ну что ж, я выполнил твою просьбу — подумал, посоветовался с Алвару и, по-моему, нашел решение, которое должно устроить и тебя, и меня. Тебе известны условия нашего брачного контракта, но я вовсе не намерен им следовать. Я не тот человек, что может оставить тебя ни с чем, хотя ты и думаешь, обо мне плохо.

— Антониу, не отвлекайся от главного, — не дала ему развить эту тему Гонсала. — Мое мнение о тебе сейчас уже не имеет никакого значения.

Сан-Марино не стал возражать и продолжил:

— Я оставляю тебе наш лом. Он ведь даже не столько мой, сколько твой. Я большую часть времени проводил на работе, в офисе, а ты вела здесь хозяйство. Так что эго будет справедливо. А, кроме того, я дам письменное обязательство, что буду выплачивать тебе весьма приличную сумму, достаточную для того, чтобы ты имела возможность жить как

прежде — ни в чем не нуждаясь. Что скажешь?

— Я женщина непритязательная, поэтому принимаю твое предложение, — без колебаний ответила Гонсала.

— Вот и прекрасно! — подхватил Сан-Марино, окрыленный столь скорым успехом. — Значит, мы обо всем договорились. Осталась только одна мелочь — надо подписать кое-какие бумаги. Несколько лет назад я, чтобы уйти от налогов, перевел часть имущества на твое имя. Там, в общем, ерунда, элементарное соблюдение формальностей...

— Хорошо, подготовь эти бумаги, я их подпишу, — согласно кивнула Гонсала.

Сан-Марино, не ожидавший, что все получится так легко и просто, почувствовал себя счастливым человеком и сам удивился своему счастью. «Насколько же все относительно в этом мире!» — думал он. Еще вчера мысль о разводе с Гонсалой повергала его в ужас, он рассматривал это как конец своей политической карьеры, а сегодня ситуация представилась ему совсем в ином свете. Ну, подумаешь, развод! С кем не бывает! Это же не супружеская измена, за которую избиратели наверняка бы его осудили. А так Сан-Марино может даже вызвать у них дополнительные симпатии: порядочный человек, семьянин, а жена у него оказалась взбалмошной особой — задурила, настояла на разводе. Но и тут он проявил завидное благородство: оставил ей дом, назначил пожизненное содержание. Боб Ласерда сумеет, как бы, между прочим, подсунуть эту версию развода журналистам, а уж за теми дело не станет! Если по—умному вести избирательную кампанию, то даже такую неприятность, как развод, можно обернуть в свою пользу.

В таком оптимистическом настроении Сан-Марино позвонил Алвару и велел ему заняться переоформлением собственности, юридически числящейся за Гонсалой.

— Это приятное поручение. Выполню его с удовольствием! — ответил тот.

А тем временем Гонсала тоже позвонила своему адвокату, и он, услышав, о чем идет речь, насторожился:

— Вы можете подробнее рассказать, что это за бумаги, которые муж попросил вас подписать?

— Нет, я их пока не видела. Но он говорил, что в свое время записал на мое имя какую-то недвижимость, чтобы уйти от налогов. Вероятно, теперь ему надо оформить все это на себя.

- Если сеньор Сан-Марино что-то приобретал на ваше имя, вы должны были ставить свою подпись на соответствующих документах. Неужели вы не помните, какая именно собственность там фигурировала?

- Нет, не помню. Я подписывала много разных бумаг, но никогда в них не вникала. Я доверяла мужу, а он говорил, что делает все на благо семьи, ради наших детей я ради моего же блага.

— Но теперь вы ни в коем случае не должны подписывать ничего без моего ведома! Как бы муж вас ни уговаривал. Поймите, это очень важно. Не исключено, что вы, сами того не зная, уже сейчас являетесь собственницей огромного состояния, и вам не надо ничего выпрашивать у мужа. Пообещайте мне, что проявите стойкость, не поддадитесь на его уговоры. А я тем временем наведу справки о принадлежащей вам собственности.

- Не беспокойтесь, я теперь буду смотреть в оба, и Сан-Марино не удастся обвести меня вокруг пальца! — уверенно заявила Гонсала.

Глава 11

У Арналду была привычка начинать рабочий день с планов на предстоящий вечер. Он звонил какой-нибудь своей знакомой, договаривался с ней о встрече и лишь, затем приступал к работе. А в предвкушении приятного свидания и дело спорилось легче, и время пролетало быстрее.

Следуя этой привычке, он с утра позвонил Бетти и пригласил се к себе домой.

— Мы могли бы сразу пойти в ресторан, но мне хотелось бы немного развлечь маму. Ей сейчас одиноко, а тебя она всегда рада видеть, Не возражаешь, если мы проведем некоторое время в обществе моей мамы?

Бетти, конечно же, не возражала. Наоборот, она с удовольствием поехала к Гонсале.

А вот Арналду внес небольшую поправку в свой первоначальный план, позволив себе еще одну мимолетную шалость. В тот день Сан-Марино рано уехал из редакции, поручив Арналду обязательно дождаться какого-то важного звонка и ответить на него. Но время шло, а звонка все не было и не было. Журналисты один за другим стали расходиться ню домам, и тут Арналду осенило. Он попросил Зезе немного задержаться после работы и, отпусти в домой секретаршу Сан-Марино, переместился в отцовский кабинет. Потом позвал туда Зезе. Редакция к тому времена совсем опустела, и теперь уже ничто не мешало Арналду предаваться любовным утехам с Зезе прямо в служебном кабинете Сан-Марино.

Долгожданный звонок между тем прозвучал, Арналду на него ответил, но и после этого домой не поспешил.

— Мне еще никогда не доводилось заниматься любовью в редакции, да еще и в кабинете отца, — говорил он Зезе. - Признаюсь, меня это дополнительно возбуждает!

Он так увлекся, что забыл и о Бетти, и о матери, которую собирался развлечь.

А Бетти, проговорив с Гонсалой несколько часов, покинула дом Сан-Марино, несолоно хлебавши. Настроение было прескверным, домой идти не хотелось, и, как всегда в трудную минуту, ноги сами привели Бетти к Раулу.

Он был дома один и весь вечер, так или иначе, думал о Бетти. Накануне ему позвонили из популярного дамского журнала и предложили принести несколько фотографий Бетти, чтобы одну из них напечатать. Раул обрадовался, отобрал лучшие снимки и позвонил Бетти, собираясь обрадовать и ее. Но Онейди сказала, что Бетти можно найти в доме Сан-Марино. Раул, естественно, звонить, туда не стал.

По дороге домой он зашел в бар Тиао. Тот из вежливости спросил как дела. Раул молча вынул из папки фотографии Бетти и разложил их на стойке бара перед Тиао.

— Нравится? — спросил он. — Это моя фотомодель. Элизабети Монтана. С ее легкой руки я скоро стану знаменитым фотохудожником.

— Красивая девушка! — восхищенно произнес Тиао.

Раул хотел положить снимки обратно в папку, но Тиао попросил его:

- Можно, я еще ими полюбуюсь, пока ты будешь пить свое пиво?

— Любуйся. Я сегодня, как никогда, великодушен, — приняв величественную позу, произнес Раул.

Когда же он пришел домой и стал рассматривать фотографии, то не обнаружил среди них одной, причем самой лучшей, которую предполагал опубликовать в журнале.

Он решил, что случайно оставил ее в баре, и отправился туда снова, но Тиао его огорчил:

— Нет, я отдал тебе все, что ты мне показывал.

— Но может, она упала на пол, а ты не заметил? Посмотри внимательно под стойкой.

— Да ничего тут нет. Наверное, ты забыл ее в редакции, — сказал Тиао.

— Нет, она лежала первой в стопке, — возразил Раул. — Я даже помню, как ты держал ее в руках.

— Ну не знаю, куда она могла подеваться, — развел руками Тиао. — Поищи хорошенько дома, вероятно, она там затерялась.

Раул перевернул весь дом, но фотография как в воду канула.

Он и предположить не мог, что на самом деле Тиао попросту украл ее — для каких-то своих одному ему ведомых целей.

Потом Раул стал искать негатив, который тоже куда-то запропастился, но, к счастью, все же нашелся.

Вся эта странная история, сильно отдающая чертовщиной, напрочь испортила ему настроение. И опять это было связано с Бетти, которая и без того в последние дни являлась для Раула постоянным источником отрицательных эмоций.

«Что же мне сделать, чтобы забыть ее навсегда?!» — в отчаянии думал Раул и ничего не мог придумать.

А тем временем Бетти позвонила в его дверь, и первой же своей фразой окончательно вывела Раула из равновесия.

— Арналду меня опять жестоко обманул, — сообщила она с порога. — Я проторчала у него дома весь вечер, он меня туда пригласил, а сан так и не пришел. Что мне делать, Раул? Помоги, подскажи!

Она припала к его груди, но Раул, сделав над собой невероятное усилие, довольно грубо отстранил ее:

— Нет, не надо этого делать! Не надо опускаться до такого уровня!

— Раул, я тебя не понимаю... Мы же друзья, — растерянно пробормотала Бетти. — Я пришла к тебе за советом. Только ты можешь мне помочь.

— Нет, Бетти, я в таких делах не помощник. И то, что ты называешь дружбой, на самом деле ею не является. Я у тебя запасной! Ты приходишь, когда возникают проблемы с Арналду. Только в этих случаях я и бываю тебе нужен!

— О чем ты, Раул! — возмущенно воскликнула Бетти. — Думаешь, я пришла, чтобы утешиться с тобой в постели?!

— Но именно это однажды и случилось! Самое худшее, что могло произойти между друзьями!

— Может, ты еще скажешь, что я тебя изнасиловала?!

— Ну, в общем... впечатление было такое.

— Но ты же сам начал меня целовать!

— Я просто хотел тебя успокоить. Понимаешь? А ты потом завелась — сама. Ну и я — тоже... Я ведь не железный. А этого нам не следовало делать. Прости, я говорю сбивчиво. И меня удивляет, что ты продолжаешь вести себя так, будто ничего не случилось. А я не могу просто переспать с тобой, зная, что утром должен отпустить тебя и благословить на завоевание новых богачей! У меня так не получается.

— Ты меня обижаешь, Раул!

— А я тебе сразу сказал, как только ты вошла, что не надо было ко мне приходить! Я устал, у меня был трудный день. И вообще... Оставь меня, Бетти! Уйди! Я не могу тебя больше видеть!

Вернувшись за полночь, домой после свидания с Шику, Жулия столкнулась с Бетти в гостиной. Та сидела за столом в ночной сорочке, перед ней стоял стакан с апельсиновым соком, а ее лицо было мокрым от слез.

— Что тут стряслось? Папа?.. — испугалась Жулия.

— Нет, слава Богу.

— А почему плачешь? Почему сидишь здесь? Не спишь...

— Мне плохо. Я как понервничаю, так меня сразу и тошнит.

— А нервничала из-за чего? Пойдем в спальню, там все расскажешь.

— Пойдем, — послушалась ее Бетти. — Только рассказывать, в общем-то, нечего. Кругом — пустые хлопоты!

— Ты имеешь в виду Арналду? Он тебя отшил? — догадалась Жулия.

— И не только он, — всхлипывая, произнесла Бетти. — Раул тоже.

— Боже правый! Ты пыталась обольстить их одновременно или по очереди?

— Жулия, не издевайся надо мной! Мне очень плохо. У меня душа болит!

- А позволь узнать, из-за кого из этих двоих она болит?

— Они оба меня ранили. Арналду выставил меня полной дурой перед Гонсалой — пригласил к себе домой, а сам туда не явился. Наверное, развлекается где-нибудь с Зезе или с кем-то еще. А Раул!.. Этот вообще как с цепи сорвался. Я от него такого не ожидала! Пришла к нему как к другу — за поддержкой, за советом, а он меня даже слушать не захотел. Выгнал вон, представляешь!

— Возможно, у него были свои неприятности, а тут еще и ты не вовремя подвернулась, — вступилась за Раула Жулия.

— Возможно, — не стала спорить Бетти. — Он даже что-то говорил про трудный день.

— Ну, вот видишь! Ты его тоже не выслушала, — укорила сестру Жулия. — Странные у тебя представления о дружбе! Ты хочешь только получать, ничего не отдавая взамен.

— Ладно, не надо читать мне нотации! Раул меня обидел, но зла я на него не держу. А вот Арналду — человек циничный и коварный!.. Хотя его я и люблю...

— Ой, ли? — усомнилась Жулия. — Будь честной хотя бы перед собой. Неужели ты его действительно любишь?

— А я не знаю, что такое любовь, — ответила Бетти. — Наверное, я не распознаю ее, даже если она предстанет прямо передо мной. Поэтому я и не могу ответить на твой вопрос, сестричка. С Арналду мне хорошо, и я хочу, чтобы он стал моим мужем. Вполне возможно, что это и есть любовь.

Жулия много раз изумленно думала о том, насколько же они разные с сестрой. Бетти не уверена, любит ли она Арналду, но при этом хочет, во что бы то ни стало выйти за него замуж. А Жулия точно знает, что любит Шику всей душой, но свадьбу постоянно откладывает, словно чего-то боится. Чего же? На этот вопрос однажды ответила Бетти: «Жулия боится любви!» И, как потом выяснилось, ее догадка была верной, хотя сама Жулия долго не понимала истинной причины своего страха.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒