Дж. Остин

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 4Следующая ⇒

Дж. Остин

Образцы смысла

1.1. Что есть значение (слова) крыса?

1.11. Что есть значение (слова) слово?

1.21. Что такое крыса?

1.22. Что такое слово?

1.23. Что такое морда крысы?

2.1. Что есть значение (фразы) Что есть значение?

2.11. Что есть значение (предложения) Что-есть-значение (слова) X? Образцы бессмыслицы

1.1. Что есть значение слова?

1.11. Что есть значение любого слова?

1.12. Что есть значение слова вообще?

1.21. Что такое значение слова?

1.211. Что такое значение (слова) крыса?

1.22. Что такое значение слова?

1.221. Что такое значение (слова) крыса?

2.1. Что есть значение (фразы) значение слова?

2.11. Что есть значение (предложения) Что есть значение (слова) X?

2.12. Что есть значение (предложения) Что такое значение слова X?

Одно предварительное замечание. Справедливо утверждается, что только предложениеимеет значение. Правда, мы можем попросить "отыскать значение слова" в словаре. Тем не менее, кажется, что смысл, в котором слово или фраза "имеют значение", произволен от смысла, в котором "имеют значения" предложения. Следовательно, сказать, что слово или фраза "имеют значение", значит сказать, что существуют предложения, в которых они содержатся, и эти предложения "имеют значения". Знать же значение, которое имеют слово или фраза, значит знать значения предложений, в которых они содержатся. Все, что может сделать словарь, когда мы "отыскиваем значение слова", это предложить помощь в понимании предложений, содержащих данное слово. В исходном смысле то, что "имеет значение", является предложением. Предшествующие философы, обсуждавшие проблему "значения слова", были склонны допускать специфические ошибки, которых избежали более поздние философы, обсуждавшие, скорее, параллельную проблему "значения предложения". И если мы хотим сохранить бдительность по отношению к этим специфическим ошибкам, то должны подробно их рассмотреть.

Можно привести множество примеров предложений, содержащих фразу "значение слова является таким-то". "Он не знает или не понимает значения слова пила. " "Я объясню ему значение слова древко " и так далее. Я прежде всего собираюсь рассмотреть общий вопрос: "Что есть значение того-то?", или "Что является значением слова то-то? "

Предположим, что в повседневной жизни меня спросили: "Что является значением слова характерный? " Я могу отреагировать двояко. Либо я отвечаю, пытаясь словами описать то, чем является характерность, предлагая для этого примеры предложений, в которых используется слово характерный, а также примеры предложений, в которых данное слово не используется. Давайте назовем этот вид ответа "синтаксическим объяснением" слова "характерный" на данном языке. С другой стороны, я могу делать то, что можно назвать "демонстрацией семантики" слова, позволяя спросившему представить себе или даже реально испытать ситуации, корректно описываемые предложениями, содержащими слова "характерный", "характерность" и т. д., а также ситуации, для описания которых не следует использовать данные слова. Это, конечно, простой случай, но эти два вида процедур будут возможны, по крайней мере, для наиболее общеупотребительных слов. Если же я захочу выяснить, "понимает ли он значение слова характерный", то также должен действовать этими двумя способами, которые, вероятно, не могут быть отделены один от другого.

Получив предложенным выше способом ответы на вопросы типа: "Что является значением (слова) "крыса"?", "Что является значением (слова) "кошка"?", "Что является значением (слова) "циновка"?" и оставаясь философами, мы пытаемся задать следующий общий вопрос: "Что такое значение слова?" Однако в этом вопросе, есть какой- то подлог. Мы не подразумеваем с его помощью вполне приемлемый вопрос "Что такое значение (слова) "слово"?", поскольку этот вопрос будет не более общим, чем вопрос о значении слова "крыса", и на него можно ответить сходным образом. Скорее, мы хотим спросить:

"Что такое значение слова-вообще?" (или "любого слова"). Теперь, если мы на мгновение остановимся для того чтобы подумать, то обнаружим, что это совершенно абсурдный вопрос, чтобы пытаться на него отвечать. Я могу задавать только вопросы, имеющие форму: "Что такое значение "X"?", если "X" есть некоторое конкретное слово, о котором спрашивается. Наш предполагаемый общий вопрос в действительности является сомнительным вопросом — одним из тех, что часто возникают в философии. Мы можем называть это заблуждение спрашиванием "ничего – в - частности", которое обычно осуждается здравомыслящими людьми, но с некоторым самодовольством признается философами и называется ими "генерализацией". Можно привести множество примеров подобных заблуждений, в частности, со словом "реальность". Мы начинаем с обычного вопроса: "Как можно отличить реальную крысу от воображаемой крысы?", а заканчиваем вопросом: "Что такое реальная вещь?", который просто приводит к возникновению абсурда.

Ошибку в данном случае мы можем проиллюстрировать следующим образом. Вместо того чтобы спрашивать: "Что такое значение (слова) "крыса"?", мы можем спросить: "Что такое "крыса"?" и т. д. Но если наш вопрос будет поставлен в этой форме, то становится очень трудно сформулировать любые общие вопросы, интересующие нас в данный момент. Может быть, подойдет форма: "Что такое что- нибудь?" Немногие философы были настолько безрассудно храбры, чтобы отважиться задавать подобные вопросы. Поэтому мы не должны склоняться к тому, чтобы обобщать вопрос "Знает ли он значение (слова), "крыса"?" до вопроса "Знает ли он значение слова?", который становится просто нелепым.

Столкнувшись лицом к лицу с абсурдным вопросом "Что есть значение слова?" и, возможно, неясно признавая, что он и должен быть абсурдным, мы тем не менее не спешим махнуть на него рукой. Вместо этого нам следует тщательно изучить трансформации этого вопроса. До сих пор у нас спрашивали:

"Что естъ значение (слова) "крыса"?" и т. д., вплоть до "Что есть значение слова?" Сбитые с толку, мы изменим написание дефиса, чтобы спросить: "Что есть значение слова? " или "Что такое "значение" слова?" (1. 22). Для краткости я только укажу другой вопрос (1.21). Легко видеть, насколько эти вопросы отличаются один от другого. Однако множество традиционных ответов типа: "понятие", "идея", "представление", "класс сходных ощущений" равно являются сомнительными ответами на псевдовопрос. Продвигаясь или, скорее, возвращаясь на несколько шагов назад, мы продолжим задавать вопросы типа:

"Что есть значение слова "крыса"?", который настолько же сомнителен, насколько вопрос "Что есть значение (слова) "крыса"?" подлинен. И снова мы отвечаем: "идея крысы" и так далее. Насколько забавна данная процедура, можно себе уяснить из следующего примера. Предположим, что здравомыслящий человек, находясь в затруднении, спрашивает меня: "Что является значением (слова) "влажность"?" и получает ответ: "Идея понятия "влажность"" или "Класс чувственных данных, которые соответствуют тому, чтобы можно было сказать: "Влажно"". Скорее всего, этот человек сочтет меня слабоумным. Мне же после этого следует сделать вывод, что я предложил ему объяснения не того сорта, которые он от меня ожидал.

Для того чтобы разоблачить этот псевдовопрос, давайте рассмотрим параллельный случай, который пока еще никого не вводил в заблуждение. Предположим, что я спрашиваю: "В чем смысл совершения того-то-и-того-то?" Например, я спрашиваю старого священника Уильяма: "В чем смысл стояния на голове?" или "В чем смысл балансирования угрем на кончике носа?" Получив стандартный ответ, я задаю свой третий вопрос: "В чем смысл совершения чего-нибудь - не чего-нибудь в частности, а просто чего-нибудь?" Тут он меня, без сомнения, просто столкнет с лестницы. Но кто-то другой, поставив этот же вопрос и не найдя на него ответа, очень возможно, будет вынужден покончить жизнь самоубийством или обратиться к церкви. (К счастью, на вопрос: "Каково значение слова?" реагируют менее серьезно, ограничиваясь написанием книг.) С другой стороны, более смелый интеллектуал станет, без всякого сомнения, спрашивать: "В чем смысл- совершения- некоторого- дела?" или: "В чем "смысл" совершения чего-то?", переходя постепенно к вопросам типа: "Что является смыслом-поедания-сала?" и т. п. Таким образом, мы должны будем завести новый универсум сущностей "смысл совершения", не сомневаясь предварительно в их существовании.

Для прояснения ситуации давайте рассмотрим пример, который отличен от случая "Что такое значение?". Я могу не только спросить: "Что такое квадратный корень из 4?", но также задать вопрос: "Что такое квадратный корень из числа?", который или абсурден, или эквивалентен вопросу "Что такое "квадратный корень" из числа?" Я могу дать дефиницию "квадратного корня" из числа, а именно: для любого данного числа X "квадратный корень из X" есть определенная дескрипция другого числа У. Приведенный пример отличается от нашего случая тем, что "значение р" не является определенной дескрипцией какой-либо сущности.

Общий вопрос, который мы хотим задать по поводу "значения" наилучшим образом формулируется так: "Что есть значение (фразы) "что есть значение (слова) "X"?" Тип ответа, который нам следует дать на этот вполне разумный вопрос,— тот самый, с которого я начинал обсуждение. Когда меня спрашивают: "Что- есть- значение (слова) "X"?", я отвечаю, объясняя его синтаксис и демонстрируя его семантику.

Это все должно казаться очевидным, но я хотел бы отметить, что сказанное, однако, легко забывается. Даже те, кто считают, что "понятия", "абстрактные идеи" и т. д. являются фиктивными сущностями, которым мы частично обязаны нашими вопросами по поводу "значения слова", тем не менее, думают, будто есть нечто, являющееся "значением слова". Так, Хэмпшир^лподверг критике теорию, согласно которой существует такая вещь, как "значение слова". Он считает ошибочным мнение о том, что есть единичная вещь, называемая значением; и если "понятие" на эту роль не подходит, то ни один "образ" не может быть единственным значением общего слова. На основании этого Хэмпшир посчитал, что значением слова в действительности должен быть "класс сходных единичных идей". "Если нас спрашивают: "Что это значит?", то мы указываем (!) класс единичных идей". Но "класс единичных идей” также является фиктивной сущностью, как “понятие” или "абстрактная идея". Сходным образом Ч. У. Моррис (в Энциклопедии единой науки) критиковал тех, кто считают "значение" чем-то определенным, тем, что "просто локализовано" где-то. Ошибка, по его мнению, заключается в том, что люди думают о "значении" как о виде сущности, которая может быть полностью описана без указания на общую деятельность "семиозиса". Он также сделал несколько непродуманных замечаний по поводу "десигнатума" слова — каждый знак имеет десигнатум, который представляет собой не единичную вещь, а тип, или класс объектов. Но этот "десигнатум" есть такая же фиктивная сущность, как и "платоновская идея", вводимая из-за той же самой ошибки разыскания "значения (или десигнатума) слова".

Почему же мы склонны незаметно возвращаться назад, на проторенный путь заблуждений? На это есть три главные причины. Во - первых, существует странная уверенность в том, будто все слова являются именами, т. е. фактически собственными именами. Поэтому они обозначают и указывают тем же самым способом, что и собственные имена. Но точка зрения, признающая, что общие имена "имеют денотат" так же, как его имеют имена собственные, столь же ошибочна, как и точка зрения, признающая, что собственные имена "имеют коннотацию" так же, как ее имеют общие имена. Во- вторых, мы страдаем более общей болезнью, которая заключается в следующем. Если мы даем анализ определенного предложения, содержащего слово или фразу "X", мы склоняемся к тому, чтобы по результатам нашего анализа выяснить: "Что в этом есть "X"?" Например, мы провели анализ предложения "Государство владеет этой землей" с помощью предложений об отдельных людях, их отношениях и взаимодействиях. Затем мы спрашиваем: "Хорошо, но что во всем этом есть государство?" И могли бы ответить, что государство есть совокупность индивидов, объединенных определенным образом. Или, если мы проанализировали утверждение "Деревья могут существовать невоспринимаемыми" через утверждения о чувственных данных, то не успокоимся до тех пор, пока не скажем, что нечто "действительно" "существует невоспринимаемым" — отсюда теории по поводу "сенсибилий". В нашем же случае, получив все, что требовалось, а именно: объяснение вопроса "Что есть значение "Что есть значение (слова) "X"?", мы все еще склоняемся к ошибочному предположению о том, что наше исходное предложение содержит составляющую часть "значение (слова) "X"", чтобы спросить: "Хорошо, но что же есть значение слова "X", в конце концов?" И мы отвечаем: "Класс сходных единичных идей".

Разумеется, мое объяснение мотивов, лежащих за всем этим, может быть только удобной дидактической схемой. Хотя я не думаю, что это так, но я осознаю, что нельзя приписывать другим мотивы, особенно рациональные мотивы. Так или иначе, но я утверждаю, что нет ни одного простого и имеющегося под рукой слова, называемого "значением (слова) "X"".

Теперь я перехожу к первому из двух положений, которые нуждаются в тщательном исследовании, если нам больше не навязывается "удобная" фраза "значение слова". То, о чем я здесь буду говорить, не столь ясно, как это должно быть.

Мы постоянно задаем вопрос: "Является ли У значением или частью значения, или содержится в значении Х или нет?» Излюбленный способ ответа на данный вопрос — в свою очередь спросить: "Является ли суждение "X есть У" аналитическим или синтетическим?" Мы предполагаем, что У либо должно быть частью значения X, либо вообще не есть его часть. Тогда если У является частью значения X, следует сказать, что суждение "Хне есть У" будет самопротиворечивым; в то же время если У не является частью значения X, то сказать, что "X не есть У", можно без всяких затруднений — такое положение дел будет легко "понятным". Кажется, что все сказанное должно быть чистейшим здравым смыслом. Это и было бы чистейшим здравым смыслом, если бы "значение" было вещью в самом обычном смысле, которая сама состоит из частей. Но оно таковой не является. К сожалению, многие философы, которые знают, что "значение" не является вещью, говорят так, как будто У должно быть или не быть "частью значения" X. Суть дела заключается в следующем: если "объяснение значения слова" и в самом деле есть особый вид деятельности и если нет ничего, что действительно следует называть "значением слова", тогда фразы типа "часть значения слова X", как и "левое, висящее в воздухе", являются полностью неопределенными — мы просто не понимаем, что это значит вообще. Мы используем рабочую модель, не соответствующую фактам, о которых 'мы действительно хотим говорить. Когда же мы рассмотрим именно то, о чем хотим говорить, а не рабочую модель, встанет вопрос о том, что вообще подразумевается под тем, что суждение является или "аналитическим", или "синтетическим". Этого мы просто не знаем. Конечно, мы чувствуем склонность сказать: "Можно легко привести примеры аналитических и синтетических суждений: "Быть профессором не является частью значения быть человеком" и т. д.; "А есть А является аналитическим (суждением)". Все это так, но от нас ведь требуют общую дефиницию того, что мы подразумеваем под "аналитическим" и "синтетическим". Если же мы лишь собираемся подтвердить нашу догму о том, будто каждое суждение является либо аналитическим, либо синтетическим, то обнаруживаем, что не способны прибегать к помощи чего бы то ни было, за исключением нашей рабочей модели. С самого начала ясно, что с помощью этой модели не удастся провести различие между синтаксисом и семантикой. Например, говорить о противоречивости каждого предложения (т. е. является ли оно самопротиворечивым или нет), значит говорить, будто все предложения, которые нам запрещается высказывать, нарушают синтаксические правила и могут быть редуцированы к буквальным самопротиворечиям. Но при этом упускаются из виду семантические соображения, что, к сожалению, свойственно философам. Давайте рассмотрим два случая в отношении вещей, о которых просто ничего нельзя сказать, хотя они и не являются "самопротиворечивыми", и мы не склонны говорить, что имеем <синтетическое априорное" знание их противоречивости (в чем многие, разумеется, были бы заинтересованы).

Начнем со случая, который, будучи отнесен скорее к предложениям, чем к словам, не совсем соответствует теме разговора, зато сможет нас воодушевить. Возьмем хорошо известное высказывание "Кошка на коврике, но я этому не верю". Оно кажется абсурдным. С другой стороны, "Кошка на коврике, и я этому верю" кажется тривиальным. Если мы применим традиционную дихотомию и скажем, что либо высказывание р предполагает высказывание г, либо р совместимо с не- г, то по отношению к нашему примеру можно сказать, что "кошка на коврике" предполагает "и я этому верю", из чего следует тривиальность добавления "и я этому верю", а также абсурдность добавления "но я этому не верю". Конечно, "кошка на коврике" не предполагает того, что “Остин верит, что кошка на коврике” или что "говорящий верит, что кошка на коврике", поскольку говорящий может лгать. На самом деле не?, а утверждение г предполагает: "Я (тот, кто утверждает р) верю, что р ". "Предполагает" здесь должно быть дано в специальном смысле, так как суть не в том, что "Я утверждаю р" предполагает (в обычном смысле) "Я верю, что р", поскольку я могу лгать. Смысл здесь тот же, что и при задавании вопроса, когда я "подразумеваю", что не знаю на него ответа. Утверждая р, я даю понять, что верю, что р.

Основание того, почему я не могу сказать "Кошка на коврике, но я этому не верю", заключается не в нарушении синтаксиса, не в том, что это предложение "самопротиворечиво". Скорее, какая- то семантическая конвенция (конечно, имплицитная) по поводу ситуативного использования слов препятствует высказыванию этого предложения. Но что это такое, еще следует выяснить. Давайте отметим одну важную особенность. Принимая во внимание, что "р, и я этому верю" является чем-то тривиальным, а "р, но я этому не верю"—бессмысленным, третье предложение "р, но я мог бы этому не поверить" вполне имеет смысл. Давайте обозначим эти три предложения Q, не-Q, "может быть, не Q". То, что препятствует нам говорить, что "р" предполагает "я верю, что р" в обычном смысле слова "предполагает", демонстрируется следующим фактом: хотя не- Q (каким- либо образом) абсурдно, "может быть, не Q" отнюдь не является абсурдом. Но в обычных случаях предполагания не только не-Q абсурдно, но и "может быть, не Q" тоже абсурдно. Например, "треугольники являются фигурами и треугольники не имеют формы" не более абсурдно, чем "треугольники являются фигурами и треугольники могут не иметь формы". Рассмотрение высказывания "может быть, не Q" дает возможность определить, в обычном ли смысле р "предполагает" г или только в специальном смысле слова "предполагать".

Зафиксировав все это, давайте теперь рассмотрим предложение, которое, на мой взгляд, не может классифицироваться или как "аналитическое", или как "синтетическое". Я имею в виду предложение "Этот X существует", где X есть нечто ощущаемое, например, "Этот шум существует". При попытке классифицировать его одни могли бы указать на тривиальность предложения "Этот шум существует" и на абсурдность предложения "Этот шум не существует". Следовательно, можно было бы сказать, что существование есть "часть значения" (слова) этот. Другие бы отметили, что предложение "Этот шум мог бы не существовать" обладает смыслом. Но тогда существование не может быть “частью значения” (слова) этот.

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒