Некрасов Николай 4 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 5Следующая ⇒

Услышав ужасные звуки,

Увидев оковы на муже моем,

Вполне поняла его муки,

И силу его... и готовность страдать!.. (** Он много страдал, и умел он страдать!..)

Невольно пред ним я склонила

Колени - и, прежде чем мужа обнять,

Оковы к губам приложила!..

И тихого ангела бог ниспослал

В подземные копи - в мгновенье

И говор, и грохот работ замолчал,

И замерло словно движенье,

Чужие, свои - со слезами в глазах,

Взволнованы, бледны, суровы -

Стояли кругом. На недвижных ногах

Не издали звука оковы,

И в воздухе поднятый молот застыл...

Всё тихо - ни песни, ни речи...

Казалось, что каждый здесь с нами делил

И горечь, и счастие встречи!

Святая, святая была тишина!

Какой-то высокой печали,

Какой-то торжественной думы полна.

"Да где же вы все запропали?" -

Вдруг снизу донесся неистовый крик.

Смотритель работ появился.

"Уйдите! - сказал со слезами старик.-

Нарочно я, барыня, скрылся,

Теперь уходите. Пора! Забранят!

Начальники люди крутые..."

И словно из рая спустилась я в ад...

И только... и только, родные!

По-русски меня офицер обругал,

Внизу ожидавший в тревоге,

А сверху мне муж по-французски сказал:

"Увидимся, Маша, - в остроге!.."

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА

К ПОЭМЕ "КНЯГИНЯ М. Н. ВОЛКОНСКАЯ"***

1 См. "Деяния российских полководцев и генералов, ознаменовавших себя в достопамятную войну в Франциею, в 1812-1815 годах". С.-Петербург. 1822 года. Часть 3, стр. 30-64. Биография генерала от кавалерии Николая Николаевича Раевского.

2 См. соч. Жуковского, изд. 1849 года, том 1, "Певец во стане русских воинов", стр. 280:

Раевский, слава наших дней,

Хвала! перед рядами

Он первый - грудь против мечей

С отважными сынами...

Факт, о котором здесь упоминается, в "Деяниях" рассказан следующим образом, часть 3, стр. 52:

"В сражении при Дашкове, когда храбрые Россияне, от чрезвычайного превосходства в силах и ужасного действия артиллерии неприятеля, несколько поколебались, генерал Раевский, зная, сколько личный пример начальника одушевляет подчиненных ему воинов, взяв за руки двух своих сыновей, не достигших еще двадцатилетнего возраста, бросился с ними вперед на одну неприятельскую батарею, упорствовавшую еще покориться мужеству героев, вскричал: ,,Вперед, ребята, за царя и отечество! я и дети мои, коих приношу в жертву, откроем вам путь!.." - и что могло после сего противостоять усилиям и рвению предводимых таким начальником войск! Батарея была тотчас взята".

Этот факт рассказан и у Михайловского-Данилевского (т. 1, стр. 329, изд. 1839 года), с тою разницею, что, по рассказу Данилевского, дело происходило не под Дашковой, а при Салтановке, и при этом случае упомянут подвиг шестнадцатилетнего юнкера, ровесника с Раевским, несшего впереди полка знамя, при переходе через греблю, под убийственным огнем, и когда младший из Раевских (Николай Николаевич) просил у него знамя, под предлогом, что тот устал: "Дайте мне нести знамя", юнкер, не отдавая оного, отвечал: "Я сам умею умирать!" Подлинность всего этого подтверждает и генерал Липранди, заметка которого (Из дневника и воспоминаний И. П. Липранди) помещена в "Архиве" г. Бартенева (1866 года, стр. 1214).

3 Наша поэма была уже написана, когда мы вспомнили, что генерал Раевский и по возвращении из похода, окончившегося взятием Парижа, продолжал служить. Мы не сочли нужным изменить нашего текста, так как это обстоятельство чисто внешнее; притом Раевский, командовавший корпусом, расположенным близ Киева, под старость, действительно, часто живал в деревне, где, по свидетельству Пушкина, который хорошо знал Н. Н. Раевского и был другом с его сыновьями, занимался, между прочим, домашнею медициной и садоводством. Приводим кстати свидетельство Пушкина о Раевском в одном из писем брату:

"Мой друг, счастливейшие минуты в жизни моей провел я посреди семейства почтенного Раевского. Я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душой; снисходительного, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель екатерининского века, памятник 12-го года, человек без предрассудков, с сильным характером чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества".

4 Зинаида Волконская, урожденная кн. Белосельская, была родственницей нашей героине по мужу.

5 Quatre Nouvelles. Par M-me La Princesse Z'en'eide Wolkonsky, n'ee P-sse B'eloselsky. Moscou, dans l'imprimerie d'Auguste Semen, 1819. (4 повести княгини Зинаиды Волконской, урождённой княжны Белосельской. Москва, в типографии Августа Семёна. 1819г)

6 См. стихотворения Д. В. Веневитинова, изд. А. Пятковского. СПб., 1862 ("Элегия", стр. 96):

"На цвет небес ты долго нагляделась

И цвет небес в очах нам принесла".

Пушкин также посвятил З. В(олконс)кой стихотворение (1827 год), начинающееся стихом:

"Царица муз и красоты"

и пр.

7 Юрзуф, очаровательный уголок южного берега Крыма, лежит на восточной оконечности южного берега, на пути между Яйлою и Ялтою. Заметим здесь, что во всем нашем рассказе о пребывании Пушкина у Раевских в Юрзуфе не вымышлено нами ни одного слова. Анекдот о шалости Пушкина по поводу переводов Елены Николаевны Раевской рассказан в статье г. Бартенева "Пушкин в Южной России" ("Русский архив" 1866 года, стр. 1115). О друге своем кипарисе упоминает сам Пушкин в известном письме к Дельвигу: "В двух шагах от дома рос кипарис; каждое утро я посещал его и привязался к нему чувством, похожим на дружество". Легенда, связавшаяся впоследствии с этим другом Пушкина, рассказана в "Крымских письмах" Евгении Тур ("С.-Петербургские ведомости" 1854 года, письмо 5-е) и повторена в упомянутой выше статье г. Бартенева.

Я помню море пред грозою,

Как я завидовал волнам,

Летевшим дружной чередою

С любовью пасть к ее ногам,

и проч.

("Онегин" Пушкина)

Текст книги из бесплатной электронной библиотеки BooksCafe.Net

Правка, разбивка строк и дополнение иллюстраций - Шиляев С.И. по изданию 1980г -Кемеровское книжное издательство

Все книги автора