от всего сердца 20 страница

Мысль Петра сосредоточилась вокруг Амон-Pa: кто этот мальчик, откуда он знает столько и какую он имеет связь с Иисусом?

Когда в казарму принесли весть, что распяли Иисуса, у Петра кольнуло в сердце, — ведь все знали, что был Он человек праведный и творил добро. А вчерашняя исповедь Амон-Pa помогла Петру понять, что Христос явился в земную жизнь для спасения человечества. Но люди не поняли и не приняли Его, ибо восторжествовали злоба, зависть, ненависть и невежество. Грех человечества, после откровения Амон-Pa, Петр пережил как свой грех тоже, и от этого стало тяжело на сердце. "Сотворить плод, достойный покаяния", — эта мысль постоянно врывалась в его сознание и помогала вообразить будущее.

Братья тихо встали и знаком показали отцу, что разведают местность.

Они пошли вдоль дороги и все время оглядывались вокруг. Мальчики были осторожны, чтобы никто не заметил их.

Скоро они услышали шум реки и потянулись к ней.

— Это большая река, — сказал Александр, когда они подошли к берегу, — должно быть, это река Иордан, другой такой большой реки в Иудее нет!

— В ней, наверное, водится рыба, давай поймаем для завтрака! — предложил Михаил.

На втором берегу реки они заметили много людей, чем-то занятых.

— Там что-то строят! — сказал Александр.

Ребята нашли укрытое возвышенное место и оттуда некоторое время увлеченно наблюдали за работой людей.

— Что они строят? — заинтересовался Михаил.

— Что-то очень большое!

Они не заметили, как на дороге остановилась колесница.

— Ребята! — услышали они чей-то окрик. — Подойдите сюда, хочу что-то спросить!

Мальчики собрались бежать.

— Ребята, стойте, не бойтесь! — позвал незнакомец.

Перед ним стояла богатая четырехколесная колесница, запряженная четырьмя лошадьми. Ее сопровождали четыре вооруженных всадника. Мальчики поняли, что убежать не смогут. А добрый голос незнакомца их отчасти успокоил.

— Ребята, подойдите поближе, не бойтесь, я хочу спросить о чем-то! — повторил незнакомец.

Рядом с ним сидела красивая молодая женщина и ласково улыбалась.

Александр и Михаил приблизились на несколько шагов.

— Мы ищем одного мальчика, примерно вашего возраста. Он, должно быть, прошел по этой дороге. Может быть, вы его видели?

Александру и Михаилу и в голову не пришло, что этот богатый вельможа спрашивал их об Амон-Ра, потому ответили искренне:

— Нет, мы такого не видели!

Но господин продолжал:

— Он вашего роста, с черными волосами, с красивым светлым лицом… Обут в белые сандалии… Может быть, заметили?

Только сейчас братья догадались, что этот вельможа имеет в виду Амон-Pa, и его разыскивает. Михаил быстро ответил:

— Нет, такого мы не видели!

— А какого видели, где? — не отступал господин.

— Мы ничего не знаем… Никого не видели! — торопливо ответил Михаил.

Господин и госпожа почувствовали, что ребята что-то скрывают.

— Юстиниан, — шепнула молодая красивая женщина, — они знают, но скрывают! Успокой их, попроси, чтобы правду сказали.

— Я тоже так думаю, моя богиня, — тоже тихо ответил ей господин, и вновь обратился к мальчикам, — ребята, мальчика зовут Амон-Pa, мы его друзья и любим его. Прошу вас, скажите правду!

— Мы ничего не знаем! — ответил решительно Александр и обратился к брату: — Пошли отсюда!

— Ребята, если знаете и скрываете, вы окажете Амон-Pa плохую услугу! — опять крикнул господин, в его голосе чувствовалась мольба: — Скажите, и мы хорошо наградим вас!

Какая награда могла соблазнить братьев? Они спасли Амон-Pa из темницы, полюбили его, сдружились с ним. А этот человек обещает им награду, чтобы те выдали ему друга, измученного легионерами. Может быть, этот вельможа разыскивает Амон-Pa, чтобы отдать его на избиение своим слугам за то, что он знает об Иисусе Христе.

Мальчики убежали не в ту сторону, где были Амон-Pa и их родители, а совершенно в противоположную. Их догонял крик господина:

— Ребята, вы, должно быть, итальянцы… Если увидите Амон-Pa, передайте, что Августа и Юстиниан ждут его на стройке…

А ребята бежали без оглядки… Они замедлили ход и вздохнули лишь тогда, когда убедились, что колесница скрылась вдали. Тогда они обернулись и пошли обратно, и увидели Петра, который шел им навстречу.

— Я вас разыскиваю, — сказал отец, — я слышал, о чем вам говорил римский вельможа. Пойдем и скажем все Амон-Ра!

— Августа и Юстиниан, так они себя назвали! — сказал Михаил.

— Отец, на той стороне реки действительно строят что-то очень большое… Значит, эти господа поехали туда, на строительство. Так ведь они сказали? — обратился Александр к Михаилу.

Михаил подтвердил.

— Надо рассказать обо всем Амон-Pa… Но, дети мои, Амон-Pa голоден, надо нам какую-то пищу раздобыть. Мы тоже голодные… Может быть, рыбу поймать в реке?

— Мы тоже подумали об этом! — ответил Михаил отцу.

И они спустились к реке.

Глава 46

Тем временем Амон-Pa проснулся.

— Как спал, сынок? Как себя чувствуешь? — с материнской лаской спросила Анна.

— Хорошо. Уже ничего не болит. Спасла ваша забота, — ответил Амон-Pa весело.

Улыбка этой доброй женщины напомнила ему улыбку Мары.

— Скоро вернутся наши мужчины и мы продолжим путь! — сказала Анна. — Может быть, они найдут что-нибудь съестное.

Семья Петра очаровала Амон-Pa, он полюбил их всех. Он хорошо помнил, как Петр восстал против своего десятника, защищая его, как он ухаживал за ним в темнице. А теперь каждый из них заботится о нем, защищает его, бережет его сон и спокойствие.

— Не хочется выпить воды, сынок? — спросила Анна.

Амон-Pa кивнул головой.

Анна пошла к речке, наполнила чашу из своих ладоней холодной водой и осторожно принесла мальчику. Приятно было глотнуть холодную воду, она вливалась в тело как живительная сила.

Мокрой рукой Анна погладила мальчика по голове и заботливо проговорила:

— Хороший ты мой… мой удивительный мальчик!

По телу Амон-Pa пробежали мурашки. Так происходило всегда, когда ласкала его мама, говоря ласковые слова. Амон-Pa соскучился по маме, ее улыбке, доброму лицу, по ее присутствию рядом, по теплу ее рук. Сколько раз просила она: "Сынок, расскажи, чему тебя научил Андрей!". Но не успел он объяснить маме, что такое Мироздание и как оно построено, что такое душа и как она может стать бессмертной, как человек может войти в Царство Небесное. Однако вся жизнь Мары была служением добру, ее сердце горело любовью к ближним, она стремилась сострадать и помогать попавшим в беду. И хотя она не знала тайны Царствия Небесного, тем не менее, ее душа узкой восходящей тропинкой стремилась к нему.

Анна такая же заботливая, так же его ласкает, как делала это Мара.

Какие у Анны добрые глаза, какая она красивая, какой у нее родной голос!

— Приласкай меня еще, мама! — попросил он Анну, и приятные мурашки пробежали теперь уже по ее телу: этот чудо-мальчик назвал ее мамой.

— Да, сынок, мой хороший, мой умный! — сказала она с трепетом, положила его голову на свои колени, разгладила ему брови и расчесала пальцами волосы. "Этот мальчик — божий сын, — с убеждением подумала Анна, — сколько чего он знает, как прекрасно рассказал он нам о Царстве Небесном, о Христе… Надо его попросить продолжить свои рассказы".

Амон-Pa расстегнул рубашку на груди.

— Мама, сними с меня этот медальон.

На груди мальчика лежало удивительное творение человеческой руки и устремленной к небу мысли.

— Это мне подарил ювелир Захарий, мама… Он сказал мне, что в беде медальон будет защищать меня. Когда меня избивали легионеры, медальон помогал мне: я не чувствовал никакой боли… Есть у него еще одно свойство: злой глаз не заметит его, как будто медальона и нет на мне…

— Он очень красив, сынок! — сказала Анна, очарованная изяществом медальона. — У ювелира, видно, была добрая душа!

— Да, мама, он очень добрый человек, Захарий… Но мне уже не нужна защита, я хочу, чтобы этот медальон носила ты.

Анна не могла оторвать глаз от медальона: восходящее Солнце двигалось и светило своими бриллиантовыми лучами. Однако восхищение творением искусства не вмещало в себя ни малейшего желания владеть вещью. Нет, Анна не имеет права взять медальон, который защищает чудо-мальчика от злых сил.

— Нет, сынок, медальон должен остаться у тебя…

Но Амон-Ра повторил усердно:

— Мама, сними медальон и дай мне увидеть его на твоей груди… Не я один прошу тебя об этом, так желает Мара, так желает и его создатель — Захарий. Этого хочет сам медальон. Пусть станет он покровителем всей вашей доброй семьи. Сними медальон, мама!

Анна почувствовала силу просьбы. Она сняла медальон с шеи мальчика и надела его на себя. Она не восприняла подарок как подарок или же как украшение.

— Большую ношу ты на меня возлагаешь, сынок! — сказала она задумчиво.

— Да, мама, это так, — подтвердил Амон-Ра.

В это время рядом с Амон-Pa что-то глухо упало и запищало.

Амон-Pa заметил птенчика. Ему, наверное, было всего три-четыре дня: длинная и тонкая шея, большая голова, большой животик. Он был покрыт лишь незаметным пушком; поднять голову он не мог, как будто была сломана шея. Птенчик жалобно протягивал одну ножку и широко раскрывал рот.

Амон-Pa взглянул на дерево и совсем высоко в ветках заметил гнездо. Птенчик упал из гнезда. Родители птенчика, маленькие птички с разноцветным оперением, с тревогой и мольбой крутились над упавшим птенцом и пищали. Они просили Амон-Pa спасти их детеныша.

Амон-Pa осторожно взял птенчика на руки. От боли тот совсем почернел.

— Он же лапку себе сломал! — обеспокоилась Анна.

Амон-Pa вправил птенчику лапку, накрыл его другой ладонью, закрыл глаза и направил огонь сердца в ракушку из своих ладоней. Так держал он птенчика две-три минуты. Потом снял руку, и Анна от удивления вскрикнула:

— Сынок, ты исцелил птенчику лапку?!

Амон-Pa только улыбался.

Птички-родители беспомощно пищали. Амон-Ра показал им птенчика и встал на ноги.

Что ты собираешься делать! — обеспокоилась Анна.

— Посажу птенца в гнездо, — спокойно ответил Амон-Ра.

— Ты хочешь залезть на дерево?! — возмутилась она, — Тебе нельзя… Вот вернутся мальчики, и они посадят птенчика в гнездо!

— Почему, мама? Я уже здоров, — спокойно ответил Амон-Ра. — Ты не бойся, не упаду.

— Нет, нет, не позволю! — заявила Анна, — Ты еще слаб… Вот и мальчики идут, я слышу их голоса, они поухаживают за птенцом…

И действительно, все прибежали сразу: отец и сыновья. Они были страшно взволнованы.

— Надо бежать немедленно! — без передышки произнес Петр, — Пошли, бежим…

— Почему, что происходит?! — с испугом спросила Анна.

— Не спрашивай… Бежим, а то произойдет страшное… Надо успеть переправиться на другой берег Иордана. Может быть, спасемся!..

Мальчики собрались помочь Амон-Pa бежать. Он держал в ладонях беспомощного птенчика.

— Я не пойду, пока не посажу птенчика в гнездо, — сказал он спокойно и освободился от братьев.

— Какой еще птенчик?!.. Амон-Pa, какие-то подростки-разбойники напали на твой след… Они ищут тебя… Вот-вот будут здесь… Бежим, чтобы успеть переправиться через реку… — Михаил в спешке объяснял Амон-Ра положение дел и тянул его за собой.

— Но я не могу никуда уйти, пока не верну птенчика в свое гнездо… Бегите вы, может быть, я догоню вас… — повторил он спокойно и уверенно.

— Амон-Pa, посади птенца на землю, надо бежать!!!

В это время они услышали, как кто-то кричал.

— Они тут, под этим деревом… Не упускайте их…

Амон-Ра узнал злобный голос Большого Мальчика.

— Бежим скорее, Амон-Ра…

Но Амон-Pa не собирался бежать. Да и поздно было.

— Скройтесь за стволом дерева и ложитесь! — сказал Амон-Pa всем.

Однако Анна встала рядом с ним.

Зверские крики грянули разом.

— Я же вам говорил! — заорал Большой Мальчик. — Вот он, Амон-Pa, которого я ищу… Других не трогать… Бросайте камни в него… Не промахнитесь…

На расстоянии двадцати-тридцати шагов около сорока подростков окружили Амон-Ра. Он стоял спокойно, невозмутимо, без страха.

— Не смейте! — закричала разбойникам Анна.

— Женщина, отойди от него! — орал Большой Мальчик.

Она подняла вверх руки, защищая Амон-Ра:

— Не смейте!

Но Большой Мальчик был решителен.

— Бросайте в него камни! — приказал он.

Толпа обезумевших подростков одновременно подняла руки, и сорок крупных камней полетели в голову Амон-Ра.

Анна гневно вскрикнула и прикрыла своего чудо-мальчика.

Камни летели, как град. Их не надо было искать — подростки доставали их из-за пазухи. Они кидали камни точно в цель. Да еще восхищались своей ловкостью. Камни попадали Амон-Pa в лоб, в голову, в грудь, в живот, в глаза, в колени… Сорок камней… Еще сорок… еще… еще… еще…

Амон-Pa был весь в крови, лица не видно было… но он не падал… он стоял спиной к потоку камней и всем телом защищал птенца, прикрытого ладонями, сложенными ракушкой…

Град камней не прекращался… Они сломали ему позвоночник… он осторожно опустился на землю и лег так, как лежал в лоне Мары до того, как появился на свет…

Часть камней падала на Анну, но она не чувствовала боли… Из ее головы исчезло все, кроме одной обреченной мысли: защитить Амон-Pa, спасти сына… И когда она увидела сына, лежавшего на земле, сразу опустилась на четвереньки и своим телом закрыла его со всех сторон.

Александр и Михаил лежали на земле за стволом дерева, отец тоже накрыл их своим телом. Они не видели, что происходило за стволом дерева. А там происходило страшное: камни с грохотом ударялись о камни, стоял жуткий шум. Гора камней быстро росла, разбойники израсходовали и те камни, которыми они запаслись заранее, и те, что в изобилии валялись вокруг под ногами. Камни сломали Петру ребра, ноги, попали в голову, и он потерял сознание.

Обезумевшие подростки-разбойники не угомонились бы еще долго, но услышали приказ вожака:

— Хватит… А теперь бежим отсюда… Быстро…

И свора разбойников исчезла сразу, оставив под большим деревом большую, гору камней, на вершину которой сели прекрасные птички и горько заплакали.

Глава 47

Августа и Юстиниан потеряли покой.

— Юстиниан, — повторяла Августа уверенно, — я знаю, что Амон-Pa находится недалеко от нас… совсем недалеко… надо поискать его!

Юстиниан вызвал Иакова и поручил выделить группу людей для поисков Амон-Ра.

Дети, находившиеся на стройке, узнали об этом и опередили взрослых. Более тридцати мальчиков мгновенно переправились на другой берег реки и начали обследовать всю местность, каждый куст, каждую ямку, каждое дерево.

— Амон-Ра… — кричали они, — мы ищем тебя…

Гору из камней под большим деревом первым увидел Филипп. Там же заметил он лежавшего на земле человека. Он подбежал к нему и удивился: человек всем телом распростерся над двумя мальчиками, пытался перевернуться, чтобы освободить их, но не смог.

Прибежали и другие ребята. Общими усилиями они осторожно подняли пострадавшего и уложили рядом. Обе ноги у него были переломаны.

— Отец, как ты? — одновременно спросили сыновья.

Тот произнес с трудом:

— Помогите Анне и Амон-Pa… Может быть, они еще живы…

Тридцать мальчиков собрались вокруг Александра и Михаила. Братья поняли, что это не разбойники. Лицо каждого выражало сострадание и готовность помочь.

— Кто вы? — спросил Михаил у Филиппа, который прибежал первым и стоял впереди всех.

— Друзья Амон-Pa, мы его ищем! — ответил Филипп.

— Амон-Ра и наша мама находятся под этой каменной горой! Помогите высвободить их!

Ребята немедленно занялись разрушением горы: они брали камни и бросали их рядом.

Скоро присоединились рабочие под руководством Иакова, которого сопровождали Илья и Иорам.

Иаков узнал от Петра о том, что произошло. С огромным усилием Петр рассказал ему, как его сыновья ловили рыбу и как увидели большую группу подростков, которые сидели у обочины дороги. Старший сын Александр подслушал их разговор и узнал, что они напали на след Амон-Pa, им известно, что он где-то здесь, в этих окрестностях, и что они готовятся напасть на него. "Мы немедленно вернулись к этому месту, где ждали нас Амон-Pa и мать моих детей, и сказали, что нужно бежать немедленно. Мы намеревались перебраться через Иордан и присоединиться к людям, которые там чем-то были заняты. Мы надеялись, что они защитят нас. Но Амон-Pa не согласился бежать. Он держал на ладони птенца и сказал нам, что пока не посадит его в свое гнездо, не уйдет. Тем временем прибежали подростки-разбойники, которые забросали камнями Амон-Pa и мою жену… Они под этой грудой камней… "

Петр плакал, рассказывая о случившемся. Иорам осматривал его покалеченное тело и принимал меры помощи.

На колеснице примчались Августа и Юстиниан.

Иаков рассказал им все, что узнал от Петра.

Августа, заплакала, и Юстиниан не в силах был успокоить ее.

Все с тревогой и нетерпением ждали, пока дети и взрослые разбирали гору из камней.

— Вижу… — закричал Филипп, когда в камнях заметил ступни ног.

Скоро показалась и спина — это была Анна.

— Мама… мама… мама… — с радостью и страхом вскрикнули Александр и Михаил.

В странном положении увидели люди Анну: она не лежала на земле, раздавленная горой камней, она не была в крови; она стояла на четвереньках и закрывала Амон-Pa. Получилось, что под ее телом в свободном пространстве должен был находиться Амон-Ра. Всю груду камней держала женщина на своей спине. Удивлению присутствующих не было конца: как эта слабая женщина могла удержать на своей спине тяжесть, которая раздавила бы слона.

Быстро отбросили оставшиеся камни.

У всех теплилась надежда, что увидят Амон-Pa в живых.

Анну, стоявшую на четвереньках, осторожно подняли и уложили рядом с Петром.

Но там, где должен был быть Амон-Pa, все увидели то, чего никто никогда не видел: на земле играли нежные синие, фиолетовые, утреннего небесного цвета языки пламени, они целовали, ласкали ладони, сомкнутые в ракушку. Больше там ничего не было.

Молча, задумчиво, с какой-то торжественностью смотрели и взрослые, и дети на это чудо-зрелище.

Филипп присел у языков пламени.

Он протянул руку и взял в руки ладони-ракушку.

Он держал огненную ракушку, языки пламени дотрагивались до его лица, но не обжигали его. В сердце Филиппа заискрился свет.

— Это есть руки Амон-Ра, — произнес он тихо, но его в полном молчании услышали все, — я узнаю их… А этот огонь есть огонь его сердца, я его тоже узнаю…

Потом он осторожно открыл ракушку из кистей рук Амон-Ра.

На ладони лежал птенчик: живой, с длинной шеей, с большой головой, с огромным животом, с раскрытым клювом.

Птенчик радостно запищал.

Запищали птички-родители: жалобно, грустно, и радостно.

Илья взял птенчика, посадил его за пазуху и, недолго думая, залез на дерево. Все молча следили, как тот поднимался с ветки на ветку. Он достиг вершины огромного старого, может быть, тысячелетнего дерева, достал из-за пазухи птенца, поцеловал его в клюв и посадил в гнездо. Филипп еще держал в своих руках кисти рук Амон-Pa, горевшие фиолетовым огнем. Он хотел прижать их к груди, поцеловать, приласкать, но не успел. Перед глазами у всех голубые, фиолетовые, цвета утреннего неба языки пламени вдруг сомкнулись в единое целое, закруглились, превратились в огненный шар, который испускал радужные лучи. Шар молниеносно взлетел в небо и вскоре исчез.

— Юстиниан, что это было?! — так беззвучно произнесла удивленная Августа, что Юстиниан не услышал ее.

На небо взирали дети, взирали взрослые, где-то в Беспредельности они искали путь, по которому летел прекрасный шар — огонь сердца Амон-Pa, или его живая и вечная душа. Но на небе не было и следа.

— Царство Небесное… Царство Небесное… — шептал Филипп.

Иаков опустился на колени и протянул обе руки к небу.

Опустились на колени все и тоже протянули руки к небу.

И каждый послал душе Амон-Pa свой огонь любви, свое восхищение, ибо душа маленького пастуха оказалась отнюдь не маленькой.

Только Иорам видел воочию, как искорки мыслей и чувств людей выстроились в единый огненный поток и помчались вдогонку огненному шару. Иорам не удивился своему видению, и к огненному потоку щедро присовокупил свое благоговение перед Учителем: "Выше, выше, выше, Амон-Ра… "

Заметила этот поток синего, голубого огня и Августа и удивилась его красоте. Она не могла предположить, что никто другой не видит этого непрерывного света. Поэтому шептала с восторгом, с восхищением:

— Что за чудо… Какая огненная тропинка… Юстиниан, как это прекрасно…

Но Юстиниан не понял, о какой тропинке говорила Августа.

Лежавшая на спине Анна тоже была устремлена к небу. Из ее глаз лились слезы. Сколько камней попало в нее, но ни один не повредил ей. На своей спине держала она гору камней, но не чувствовала тяжести. То, что она осталась живой и невредимой, это не являлось для нее чудом. Чудо для нее началось тогда, когда, находясь под грудой камней, во тьме, она нашептывала: "Лишь бы ты, сынок, остался жив… лишь бы ты остался невредим… " И в это время услышала она, как произнес Амон-Ра — тихо, спокойно, ласково, с любовью, с верой, с всепрощением — "Птенчик будет жить".

Потом во тьме под камнями, под собой, Анна увидела, как все тело Амон-Pa начало светиться голубым, фиолетовым, цвета утреннего неба огнем. Снаружи камни с грохотом разбивались о камни, там кипели злоба, зависть и ненависть. А под стоявшей на четвереньках Анной лежал Амон-Pa так же, как лежит ребенок в утробе матери перед рождением, и лучился голубым огнем, горел в нем, становился пеплом, но лицо его выражало высшее блаженство. "Амон-Pa, сынок, Амон-Ра", — шептала Анна с благоговением. Но Амон-Pa не говорил больше ничего, излучал огонь и горел в нем. Только закрытые как ракушки кисти рук оставались нетронутыми огнем. Внутри сидел птенчик и время от времени пищал…

Катились слезы по щекам Анны, но слезы эти не были слезами сожаления, горя, отчаяния. Слезы ее благословляли чудо-мальчика, его небесный путь; слезы эти, как кристалл чистых чувств несказуемой любви, тоже вливались в единый поток видимого только двоим огненного пути от Земли в Бесконечность.

Анна приподнялась, хотела встать на колени. Вдруг она заметила медальон восходящего Солнца на своей шее. "Он меня спас, он спас мою семью", — подумала она, поднесла его к губам и поцеловала. И только теперь увидела она на медальоне образ прекрасной женщины. Это Мара, которая родила мальчика для земной жизни. А Анна? Может быть, Анна стала последней опорой для жизни вечной?

Люди привстали с колен.

Но не спешил привстать Юстиниан.

Он притронулся к плечу Иакова, который тоже не спешил встать.

Иаков обернулся.

— Иаков, прошу тебя, скажи мне, кто этот неизвестный архитектор, чтобы заказать ему проект величественного храма. Мы его построим на этом месте в знак утверждения Новой Религии! Иаков ответил спокойно:

— Господин, неизвестный архитектор стоит недалеко от вас, и проект Храма тоже готов! — и он указал на тринадцатилетнего мальчика, своего "слугу". Тот стоял на коленях спиной к Юстиниану и созерцал небо.

— Он?! — удивился Юстиниан, — этот ребенок?!

— Да, господин, он создал проект вашего дворца, он же руководит строительством через меня!

Юстиниан дотронулся рукой до плеча мальчика.

Тот вздрогнул от неожиданности и обернулся. Юстиниан улыбнулся ему.

— Оставайся неизвестным, — сказал он мальчику, — зато дела твои будут известны!..

Люди направились к стройке. Петра они везли на носилках. Рядом шли Анна и сыновья.

Люди шли и уносили в себе собственную ношу — это было чувство, вызванное видением Истины. И так как никто не мог вместить в себя полную Истину, каждый уносил столько, сколько могли вмещать его сердце и душа.

У кого было больше Истины, у кого — меньше?

Кто уносил с собой больше света — отец или сын?

Шли люди со своими частицами Истины, и потому каждому было суждено стать источником тысяч легенд и сказок о маленьком мальчике, который уберег жизнь птенца, а сам превратился в огненную тропинку в Вечность.

На месте чуда остались двое: Филипп и Иорам. Иорам наклонился и рукой погладил ту пядь земли, где только что горело фиолетовое пламя, чтобы обнаружить хотя бы пепел тела Амон-Pa. Пепла на земле не было, но рука его задела плоский камень. Он взял его и стал рассматривать. На нем бледно светились линии и знаки. "Камень-письмо Амон-Ра", — подумал он. Еще один миг, и на камне стерлось все, без следа. "Вознесся! — промелькнуло в голове мальчика. Он бережно положил камень на свое место, — пригодится для строительства храма!"

— Нам с тобой надо идти в пещеры Философа. Там Саломея, Бунгло. Там у нас с тобой дела. Амон-Ра поручил мне заботиться о тебе! — сказал Иорам и обернулся к Филиппу.

— Значит, ты мой учитель? — у Филиппа загорелись глаза.

Они поднялись и вышли на дорогу.

Но за ними остались еще двое — две птицы.

Они, эти двое, сидели на верхушке большого старого дерева и вслед уходящим мальчикам наполняли пространство песней о той части Истины, которую сегодня они вместили в себя.

И песня их была Великая.

Амон-Ра

от всего сердца

дарит эту книгу тому,

кто ее приютит

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 17 18 19 2021