Книга пятая Зимний Эйри 2 страница

– По крайней мере, здесь мне удалось сделать что-то хорошее, – пробормотал Каменный Волхв. – Как бы то ни было, этот ужасающий легион Темного Лорда никому уже не причинит вреда.

Тайрус вновь застыл, не в силах двигаться – статуя, как тысячи других статуй внизу.

Он наконец нашел армию дварфов.

Глава 17

Каст стоял на коленях возле мертвого мальчика в северной башне. Блестящие глаза смотрели в потолок, и холодные губы были искривлены болью. На полу собиралась лужица крови, медленно вытекавшей из перерезанного горла мальчика. Убийство было недавним.

Каст закрыл глаза ребенка. Он подумал, что на сердце у него уже не может стать тяжелее этой ночью.

– Мне жаль, Тайлин, – сказал он, вспомнив восторженного паренька, его радость и юношескую гордость своим драконом, Хелией. Так много жизни… и сейчас она покинула его навеки.

Каст видел других мираи, убитых и брошенных в зале и у ступеней башни. «Засада…» Отряд мираи возвращался с последними яйцами с разбитого корабля. Они не знали, что им следует опасаться Ханта или капитана стражи Кровавых Всадников…

И не было сомнений в том, кто напал на этот отряд и убил всех. Это явно была работа Дреренди – и ни одного черного яйца не осталось.

Каст чертыхнулся вполголоса. Эти убийства были его виной. Он слишком долго медлил в подземелье внизу, глядя, как Сайвин связывают по рукам и ногам. Она боролась, с пеной у рта выкрикивала грязные ругательства, смеялась как безумная. Занятый собственной болью, Каст был не в состоянии действовать быстро. Он и не подумал послать немедленное предупреждение и подмогу мираи, возвращавшимся из моря с последними яйцами.

Он смотрел на результаты своей близорукости. В эти дни кровь была расплатой за малейший неправильный шаг. Каст выпрямился и сжал кулаки. Больше этого не будет. Пришло время перенести войну туда, где она должна быть.

Торопливые шаги послышались позади него. Он обернулся и увидел Пайрана, бегущего к нему в окружении других мираи.

– Мы напали на их след, – сказал Пайран. – Они направляются к Гавани.

– Все?

– Мы почти уверены. Мы разговаривали с людьми на улицах. – Голос воина мираи понизился: – Но в гаванях еще тела. Один из кораблей Дреренди захвачен.

Каст чертыхнулся, ударив кулаком по рукояти меча.

– Я хочу, чтобы эльфийские корабли немедленно поднялись в воздух и преследовали их.

– Я уже разговаривал с эльфийским военачальником. Он отрядил команду преследователей.

Каст кивнул. Но в глубине души он знал, что шанс найти Ханта и остальных очень невелик. Сын Верховного Килевого знал лабиринт островов Архипелага лучше, чем кто бы то ни было. Они могли затеряться в тумане и, прежде чем зайдет луна, пересесть на другой корабль, захватив его силой, если придется. К завтрашнему дню они могут оказаться вне пределов досягаемости.

Но Каст не позволил себе предаваться унынию. Пришло время расширить игровое поле. От Сайвин он узнал, что замышляли одержимые: собрать как можно больше яиц и заразить с их помощью боевой флот.

Такое знание было силой. Чем тратить впустую энергию на бесполезное преследование, лучше расставить ловушку для одержимых и встретить их там, куда они направляются.

Каст повернулся к Пайрану:

– Передай еще одно послание эльфийскому командиру. Мне нужно, чтобы корабль был готов к рассвету.

– Преследовать их?

– Нет, я передаю остров и его защиту тебе. Сообщение об измене и грозящей опасности должно достичь флота. Ксин не смог связаться с Тайрусом этой ночью, и наша связь с ним прервалась. Я не могу рисковать, доверяя столь важное сообщение полету ворона. Я намерен сам отправиться на корабле к флоту и подготовить защиту от одержимых.

При этих словах лицо Пайрина помрачнело.

– Но Алоа Глен…

– Я полностью уверен в твоей способности оборонять эти стены, лейтенант.

– Но…

Каст хлопнул его по плечу, уже почти не видя Пайрана, стоящего перед ним. Мысленно он устремился за стены и укрепления замка. Сердцем он чувствовал, что здесь все закончилось с той последней битвой в подземелье. Истинная битва будет далеко от них, на севере, у Блэкхолла.

– Они напали здесь, потому что боялись Рагнарка, – пробормотал он, вспоминая ненависть в безумных глазах Сайвин. – Но я покажу им, что такое настоящий страх.

Пайран сделал шаг назад:

– Я предупрежу командира немедленно.

Каст медленно разжал кулак. Он окинул взглядом разрушение вокруг, и его глаза остановились на бледном лице мальчика. Кровь собралась маленьким озерцом вокруг Тайлина. Он вспомнил смех юноши, его открытую улыбку и простую, исполненную гордости любовь к своему нефритовому дракону. Где-то далеко эхо разнесло над темными морями скорбный рев одинокого дракона. В нем звучала такая же боль и печаль, как и та, что была в его собственном сердце.

Он отвернулся – его зрение затуманилось. Он вытер глаза. Только одно он мог сделать в ответ на кровопролитие здесь: добиться, чтобы это больше не повторилось.

Он зашагал прочь из зала.

Ждать, когда настанет рассвет, было невыносимо.

* * *

Тайрус стоял среди каменных дварфов. Звезды на востоке побледнели – начинался новый день. Это был странный переход между ночью и утром, на всем лежал серебристый сумрак, и казалось, что армия дварфов ждала только солнечного света, который пробудит их от их искусственного сна.

Тайрус медленно пошел мимо рядов дварфов. Он ощущал гранитные глаза воинов, следящих за ним. Он вспомнил свое собственное ощущение – как будто вокруг мир затвердел, удерживая тебя в ловушке. Он оглядывал ряд за рядом, шеренгу за шеренгой: вот пехотинец, десятник, лейтенант и капитан.

Где-то в этой огромной армии, в низине или на холме, стоял и Веннар, их командир. Тайрус искал его, чтобы предложить то утешение, что мог, – пообещать, что война против давнего поработителя народа дварфов не закончилась на этом поле камня и гранита.

– Я не знал, – проговорил тихий голос позади него.

Тайрус закрыл глаза. Он пока не мог простить это.

– Когда я в последний раз слышал о дварфах, – сказал Каменный Волхв, – они были прихвостнями Темного Лорда, его руками и ногами на наших землях. Я думал только о защите.

Тайрус повернулся, чтобы посмотреть на его обветшалый лик.

– Ты когда-то был целителем, если истории не лгут, – принц обвел рукой кладбище живого камня вокруг. – Видишь, к чему привел твой слепой гнев? Он забрал жизнь и исказил ее ужасающим образом. И что же, твои поступки справедливее, чем поступки Черного Сердца?

– Я не знал.

Тайрус не мог стерпеть этого извинения.

– Невежество – самый смертоносный из ядов. В твоих руках оказалась сила, и она возлагает на тебя ответственность. Она дана тебе не для того, чтобы ты причинял вред миру. Вместе с могуществом приходит и ответственность.

Фигура, казалось, согнулась под тяжестью этих слов.

– Я не просил этой силы, – Волхв выпрямился, вытянув каменные руки. – Я ничего не чувствую. Ни ветра на лице, ни дождя. Ни прикосновения руки к щеке, ни мягкости кожи ребенка. Все, чего я касаюсь, обращается в камень.

Тайрус увидел бездонный колодец боли в глазах собеседника – и грань безумия.

– Освободи меня… – взмолился мужчина.

Пока Тайрус смотрел на Волхва, к нему приходило понимание. Это не гнев на Темного Лорда питал его ярость, а обычное одиночество. Волхв провел всю свою жизнь в северных лесах – отшельник, поселившийся в холме. Но хотя он и вел уединенную жизнь, он никогда не был полностью одинок; мир продолжал соприкасаться с ним мириадами способов.

А с этой трансформацией все изменилось.

Волхв был пойман в камень так же, как любой другой здесь. Отделенный от мира, он потерял связь с ним. Он забыл, что значит жить и дышать. Тайрус вспомнил предостережение Хурла: «Помни и никогда не забывай: сердце Каменного Волхва тоже обратилось в камень». Эти слова оказались более пророческими, чем можно было себе представить.

Тайрус не мог простить, но он мог пожалеть. Он смотрел на статую с руками, поднятыми в мольбе.

– Мы найдем способ освободить их, – сказал он и поднял гранитную руку. – Дварфов, моих людей и жителей деревни.

– Это невозможно, – сказал Волхв; его плечи опустились – он был побежден.

Пока Тайрус смотрел на армию, небо светлело. Холмы на севере начинали проступать из темноты. Голые, похожие на скелеты деревья покрывали их склоны. Это был край Каменного леса, некогда бывший домом печальной фигуры, что стояла рядом с ним.

– Расскажи мне о приходе Блэкхолла, – сказал Тайрус.

Волхв закрыл лицо руками.

– Это было слишком ужасно. Я не хочу ворошить эти воспоминания снова.

– Ты должен, – сказал Тайрус более жестко. Он подошел к мужчине и убрал одну руку с его лица. – Если и есть надежда как-то обратить вспять твою магию, я должен знать, как к тебе пришла твоя сила.

Волхв покачал головой:

– Это было слишком мрачное время, чтобы оглядываться на него.

Тайрус убрал другую его руку.

– Тогда оглянись на это! – крикнул он, и указал на каменную армию. – Тысячи оказались заключены в камень твоей рукой, пойманы в камень, как и ты. Ты можешь слышать, как они просят освободить их? Можешь ты увидеть их молящие глаза?

– Нет… нет… – Волхв упал на колени. Его трясло. – Я не знал.

– Теперь ты знаешь! И ты можешь дать им нечто большее, чем костер ночью и хнычущие слова сожаления. Если для этого тебе придется вспомнить прошлое, ты должен заплатить эту цену.

Волхв продолжил дрожать. Его тяжелые колени продавливали почву. Тайрус надеялся, что давил на него не слишком сильно и что Волхв не впадет вновь в безумие.

Затем с его губ медленно слетели слова.

– Я собирал травы на лесной поляне, анис и дыхание сокола. – Он поднял руки к своему носу. – Я все еще могу чувствовать их запах на своих пальцах.

Тайрус подошел на шаг ближе, боясь коснуться мужчины, который погрузился в воспоминания, и тем самым отвлечь его.

– И тут оглушительный рев, словно тысяча бурь разом, разорвал тишину. Земля задрожала, высоко поднимаясь и падая вниз вновь, как если бы она обратилась в штормовое море. Я упал и схватился за землю, молясь Матери вверху и Земле внизу. Наверное, мои молитвы были услышаны, потому что землетрясение прекратилось. Я поднялся и пошел к своему дому в холме. Добравшись туда, я обнаружил, что все окна разбиты, а огромная дубовая дверь расколота надвое. Я вошел внутрь, чтобы посмотреть, что осталось от моего дома и пожитков… Затем…

Дрожь Волхва стала сильнее; стон вырвался из его горла, словно хаос, царивший в душе каменного человека, выходил из него в виде звука, не в силах удерживаться больше внутри.

– Все кончено, – сказал Тайрус. – Здесь ты в безопасности.

Фигура, казалось, не услышала его, но спустя мгновение сквозь завывания стали различимы слова:

– Ветер… горячий, иссушающий, мерзкий ветер пришел, завывая, с моря. Он сорвал все листья с деревьев. Молодые деревца были вырваны с корнем. Старые деревья были расколоты и упали на землю. Я убежал и сжался в подвале, но не спасся от обжигающих ветров. Я не мог дышать. – Волхв схватился руками за горло, он задыхался и дрожал всем телом.

– Успокойся, – убеждал его Тайрус. – Тот ветер ушел, он в прошлом.

Волхв покачал головой.

– Он никогда не уйдет. Я все еще слышу его завывания. Это крик проклятого. – Его голос зазвучал громче, он говорил словно в лихорадке.

Тайрус протянул руку к измученному человеку, но Волхв прекратил трястись. Его глаза широко раскрылись, однако Тайрус знал, что он не видит мир вокруг себя.

– День превратился в ночь, когда стих ветер. Я выбежал из дома, но мир исчез. Кругом курился дым, и отравляющая энергия покрывала небеса и земли. Пепел падал словно дождь. И далеко на востоке небеса сияли злобным красным светом – лик, воплощавший в себе все злое, что есть в мире. Я не мог вынести этот взгляд и снова спрятался в доме. Но там не было спасения.

Он опять задрожал.

– Воздух был отравлен. Землю трясло. Злобные крики доносились до меня. Я закрыл голову руками, но они все равно нашли меня, – что-то новое появилось в его голосе с этими последними словами; это звучало похоже на радость.

– Кто нашел тебя?

– Мои маленькие… фэй-ни.

Тайрус вспомнил историю Хурла о крошечных деревянных статуэтках, оживленных целителем. Так это была правда? Или безумие?

Волхв продолжил:

– Я думал, что они уничтожены, но они нашли меня, съежившегося в погребе. Я вышел приветствовать их, но они были испуганы. Они убежали… все, кроме первого фэй-ни, что я создал, – Рааля; это на северном языке означает «король», – последние слова он произнес с горечью. – Он заставил меня посмотреть на себя.

– Посмотреть на себя?

– Он заставил меня повернуться и увидеть тело, обращенное в пепел, у моих ног.

Тайрус нахмурился, не понимая.

– Рааль смахнул пепел и открыл моим глазам каменную фигуру, лежащую на полу погреба. Он заставил меня посмотреть на нее. – Пока Волхв говорил, он поднял руку и осторожно ощупал подбородок, скулы и нос. – Я с трудом узнал свое лицо.

Глаза Тайруса расширились.

– Не было сомнений: на полу лежал мой труп. Я был мертв и даже не знал об этом. Мой дух, должно быть, затерялся в вулканической мгле, не в силах найти путь к Небесной Матери. Но Рааль, будь он проклят, заставил меня взглянуть на свою собственную смерть.

– Что случилось после этого?

– Рааль позвал остальных фэй-ни. Они окружили мое тело и мой дух, и отдали назад то, что я дал им, – он вновь застонал. – Я не просил об этом.

– Что они отдали тебе?

– Жизнь! – крикнул Каменный Волхв. – Жизнь, что я вдохнул в них, они вернули мне стократно.

Тайрус обдумал его слова. Он слышал о стихиях, что способны оживлять неживые предметы, иногда на несколько дней. Но, если верить этому безумцу, он наделил свои создания, этих фэй-ни, самостоятельной жизнью.

– Меня силой вернули назад в мое тело. При помощи той же магии, что смогла оживить дерево, был оживлен и камень. Я поднялся с пола подвала, живой, но заключенный в панцирь затвердевшего пепла.

– А твоя способность обращать других в камень?

Волхв покачал головой:

– Я не знаю. Нельзя было применять эту магию, когда даже сам воздух был искажен. Должно быть, фэй-ни попали под воздействие черной магии в грязном пепле или в омерзительной энергии, пронизывающей покрывало светящегося тумана. Когда я поднялся, я обнаружил, что все, к чему я прикасаюсь, обращается в камень. Спустя некоторое время я понял, что могу изгнать это проклятие из моего тела, – Волхв вновь закрыл лицо, – но цена слишком высока.

– Что за цена?

Волхв опустил руки и взглянул на Тайруса.

– Ты не слушал? – в его словах звучало безумие. – Фэй-ни отдали мне назад то, что я дал им, – жизнь! Очнувшись, я нашел в подвале лишь кусочки дерева, которым нож придал форму. Мои дети погибли! – Волхв сжал кулак. – За исключением Рааля. Он по-прежнему жив. Он бросил меня в лесу и сказал, что, когда Блэкхолл вновь уйдет в небытие, я смогу отдохнуть.

– И что стало с этим Раалем?

Волхв указал на пустынные холмы на севере.

– Он в Каменном лесу, проклятье на его глаза. Восстанавливает своих собратьев.

– Фэй-ни?

– Заклятие подействовало не только на меня, – сказал Волхв. – Искажение магии затронуло и Рааля тоже. Теперь он может обрабатывать окаменевшее дерево и давать ему жизнь, увеличивая число своих соплеменников – он стал истинным королем, как я и назвал его. Но его дети не милосердны и не невинны. Я видел их. Хотя их плоть и бледна, как дерево, из которого они созданы, в них есть что-то темное. Я даже не могу смотреть…

Тайрус перебил его:

– Ты сказал, что их плоть бледна?

Волхв отвернулся от холмов и посмотрел на него:

– Ты по-прежнему не слушаешь. Это было искажение магии. Я могу обращать живое в камень. Рааль может дать камню жизнь.

Тайрус чувствовал искривление и переплетение жутких сил в этих лесах. Он оглядел холмы, поросшие скелетоподобными деревьями. Первые лучи солнца отражались от обращенных в кристаллическое вещество ветвей окаменевшего леса. Глубже в чаще между деревьями ползли туманы, извиваясь, словно бесплотные духи.

«Не здесь ли лежит ответ? Может ли Рааль обратить вспять магию Волхва? И, если может, сделает ли он это?»

Он повернулся к Волхву:

– Я хочу встретиться с этим Раалем.

Каменная фигура взглянула на него так, словно он сошел с ума.

– Фэй-ни не терпят чужаков. Я же сказал, в их сердцах появилось что-то темное. Я не видел Рааля больше двух столетий.

– Тогда сейчас самое время для воссоединения семьи, – сказал Тайрус. – Давай-ка навестим твою родню.

– Нет, – сказал Каменный Волхв. – Они убьют тебя.

Тайрус похлопал по граниту своей груди.

– Посмотрел бы я на попытку это сделать. – Он повернулся к Каменному лесу. – Отведи меня к этому королю фэй-ни.

* * *

Приятно было вновь почувствовать движение настила палубы под ногами, даже если корабль летит в лигах над настоящим морем. Каст закрыл глаза, позволив ветру играть его волосами и плащом и бить его в грудь. Среди Дреренди говорили, что у ветра есть зубы. Этим утром Каст чувствовал его укусы.

Он положил одну руку на изогнутые ограждения палубы; «Вороново крыло» летело на север. Им повезло с погодой: сильный юго-восточный ветер дул с Проклятых Отмелей. Каст ощущал энергию в воздухе – смесь молнии и морской соли. Эльфийский капитан, Лисла, использовала и свою собственную магию, чтобы наполнить паруса и держаться нужного курса. Они хотели достичь флота за три дня, и потребуются все способности капитана, чтобы уложиться в этот срок.

Они вылетели на рассвете: экипаж эльфийских воинов, отряд Кровавых Всадников и мастер Эдилл из мираи. С ними отправился также и один заключенный, связанный и запертый в маленькой каюте: Сайвин. Каст не мог оставить ее. Начиналась война, и Рагнарк имел большое значение для этой войны, а она была единственной, кто мог выпустить дракона, запертого внутри него.

Но была и другая причина, по которой он взял с собой Сайвин в это путешествие: надежда. Где-то внутри этого зла была заперта та, кого он любил. Он сжал ограждение, оставляя на нем отпечатки пальцев. Он найдет способ освободить ее или умрет, попытавшись сделать это.

Позади него открылся люк: сильный ветер широко распахнул его, и невысокий шаман из племени зулов выбрался на палубу. Живя среди пиратов, Ксин научился ходить по палубе корабля во время шторма. Он поторопился к Касту, не беспокоясь о надежности веревок, привязанных для страховки от ветра. Голова шамана зулов была побрита, и лишь одна косичка развевалась сзади, будто флаг.

– Я связался с лордом Тайрусом! – сказал он, задыхаясь, наконец оказавшись перед Кастом. Бледный шрам, тянувшийся от глаза через его лоб, казалось, пылал от радости. – Он жив!

– И что у него за новости? Как далеко флот?

Ксин поднял руку.

– Это был едва уловимый контакт. Его послание было приглушенным, как если бы он говорил с закрытым ртом. Все, что я смог разобрать – что-то о дварфах. Но он жив!

– Он вместе с флотом?

Зул нахмурился:

– Нет, я думаю, он один.

– Один?

Ксин пожал плечами:

– Я отдохну и попробую снова позже.

Каст кивнул, чувствуя облегчение.

– Мне нужно, чтобы ты передал сообщение Джоаху.

Ксин потрогал подвеску из зуба акулы у себя на шее. Он использовал этот амулет, чтобы поддерживать связь с группой Елены.

– Я говорил с Джоахом, до того как мы вылетели. Он знает, что мы в пути на север.

– И что с их группой?

– Они предполагают достичь земель огров через день или два. Путешествие замедлено из-за слабеющей стихийной энергии. Даже моя связь с ними слабеет.

Каст вздохнул. Трудно было координировать действия многочисленных армий, имея в распоряжении лишь посланников-воронов и одного шамана со способностью говорить на расстоянии. А сейчас даже его навыки ухудшились. Как же ему хотелось, чтобы Ксин мог связываться не только с Джоахом и Тайрусом!

Ксин заговорил, ощутив его разочарование:

– Это ограниченный способ, – объяснил он, поднимая руки. – Две руки, правая и левая, – два способа для мужчины поприветствовать другого. Это предел моей магии.

Каст похлопал шамана по плечу:

– Я знаю, Ксин. И если бы желания были медными монетами, мы все были бы богаты.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы связаться с Тайрусом. Но есть кое-что еще…

Каст услышал нерешительность в голосе собеседника.

– Что?

Тот отвел глаза:

– Та, кому принадлежит твое сердце… Она в опасности.

– Я знаю. Тварь с щупальцами…

– Нет, еще кое-что. Моя способность говорить с тем, кто далеко, связана с моим сокровенным даром – читать в сердцах других, не только их мысли. Разум менее достоин доверия, чем сердце.

– И что ты почувствовал?

– Существа, что угнездились в черепе твоей любимой, свернувшись кольцом и удерживая в путах ее волю, – опасность. Но то, что волнует меня, – это ее сердце. Она теряет надежду. Она знает, что может освободиться, только позволив тебе исчезнуть. Из-за этого она в отчаянии.

– Я найду способ снять это проклятье! – яростно проговорил Каст.

Ксин положил ладонь на его грудь.

– Твое сердце – открытая книга. Я знаю твою решительность, как и Сайвин. Больше всего она боится, что ты сделаешь что-то необдуманное, причинишь вред себе, чтобы она могла быть свободна.

Каст перегнулся через ограждение и посмотрел вниз. Он вспомнил свое обещание, данное мгновение назад: найти способ освободить ее или умереть. Он не смог опровергнуть слова Ксина.

– Она чувствует то же самое, – сказал Ксин, явно прочитав, что он скрыл в своем сердце. – Она бы скорее умерла, чем позволила тебе причинить себе вред. Зараженная, она не видит никакой надежды. Вот где лежит истинная опасность для нее.

Разочарованный и бессильный, Каст почувствовал, как подступают слезы.

– Хоть ее и удерживают глубоко в трюме, она остается таким же маяком, как и я. Безумие существа – словно масло, вылитое в огонь; оно пылает, как костер в ночи. Но ее сердце остается оплотом добра и любви. Оно пылает так же ярко, как ярко безумие, окружающее его. Но сейчас… – его голос прервался.

Каст сказал правду – он знал это. Он так чувствовал:

– Оно слабеет.

– Она позволяет себе быть поглощенной, словно трут, что сгорает в костре.

Каст прерывисто вдохнул и задал вопрос, который больше всего пугал его:

– Есть ли способ остановить это?

Ксин не ответил. Каст повернулся к нему. Шаман встретил его взгляд. В его глазах был ответ.

– Я должен пойти к ней, – сказал Каст.

– У вас одно сердце на двоих. В этом сила.

Со случая в подземелье он избегал любого контакта с Сайвин, боясь лишиться мужества тогда, когда ему более всего нужно было быть сильным.

– На горизонте шторм, не похожий ни на один другой, – продолжил Ксин. – Если ты намерен встретиться с ним, тебе понадобится вся сила твоего сердца.

Каст вновь взглянул на беспокойные моря и тучи. Он глубоко вдохнул, вбирая силу из соленого ветра, подготавливая себя к встрече с Сайвин.

Ксин тронул его за руку.

– Я пойду в свою каюту. Если я узнаю что-нибудь новое, я предупрежу тебя сразу же.

– Спасибо, – пробормотал Каст, когда шаман ушел. Оставшись один, Каст нашел внутри себя дракона. С каждой трансформацией грань между ними истончалась. Он мог чувствовать размышления Рагнарка. – Ей нужны мы оба, – прошептал он дракону. – Потребуется и мое, и твое сердце, чтобы помочь ей.

Рев эхом донесся до него, пройдя через самую его сущность. Их воля была едина.

Каст прошел по настилу к лестнице в середине палубы. Он спустился вниз и направился к кормовому люку. Над его головой перекликались эльфы-моряки. Грот-парус гневно хлопал на ветру, отвечая на их действия. Ветра протестующе завывали. Корабль взбрыкнул, словно попав на гребень волны, затем набрал скорость. Капитан маневрировал в небесах с искусством прекрасного морехода, постоянно ища лучший курс, просчитывая его и подстраиваясь под него.

Открыв кормовой люк, Каст предоставил корабль в распоряжение капитана. Он спустился по ступенькам в коридор. Воздух здесь казался спертым после свободных ветров снаружи и чуждым. Дерево, из которого построили эльфийский корабль, было из других земель, не из Аласии. У смолы был слишком едкий, неприятный запах. И повсюду воздух, казалось, отзывался на какой-то вой за пределами слышимости, вибрировал, заставляя дрожать самые маленькие волоски. Насколько этот корабль был похож на любое морское судно, настолько же он от них отличался.

Каст спустился на другую палубу. Ниже шли жилища экипажа и грузовые отсеки. Но одна каюта была превращена в темницу.

В конце коридора по обе стороны от двери стояли Кровавые Всадники – Гарнек и Нарн. Они выпрямились, завидев Каста. Он подошел к ним, ощущая гудение окованного сталью киля под ногами.

Гарнек вышел вперед.

– Тебе нужна помощь, господин?

– Я пришел увидеть Сайвин.

– Да, господин, – он повернулся к Нарну и кивнул. Дверь быстро открыли и отодвинули в сторону недавно установленную дополнительную перегородку.

Каст прошел между стражниками, и Нарн последовал было за ним, держа руку на мече.

– Нет, – сказал Каст. – Я хочу навестить ее один.

– Господин, ты сам установил, что никто не должен навещать заключенную один. Должна присутствовать стража.

Каст остановился в дверном проеме и оглянулся через плечо.

Глаза Нарна расширились, когда он увидел выражение на его лице.

– Конечно, господин, – пробормотал он, отступая назад. – Мы будем снаружи.

Каст вошел, затем подождал, пока дверь закроется и будет заперта на засов. На крюке на балке висел единственный масляный фонарь. Тусклый свет низкого пламени больше отбрасывал тень, чем давал освещения.

Собравшись с духом и глубоко вздохнув, Каст подошел к стоявшей в комнате единственной кровати. Соломенный тюфяк покрывал жесткое дерево, а на нем лежала девушка, которую он любил. Ее руки и ноги были привязаны к опорам кровати.

Каст не стал делать пламя в фонаре ярче. Этот мутный свет уже открыл ему то, что угрожало лишить его воли.

Сайвин была привязана обнаженной, так было проще заботиться о ее чистоте. На нее было наброшено одеяло, но из-за ее метаний оно упало и лежало, скомканное, на полу возле кровати.

Он наклонился и поднял его. Ее глаза следили за каждым его движением – так акула наблюдает за жертвой, прежде чем напасть. Ее волосы разметались по подушке, словно ворох морских водорослей.

Он встряхнул шерстяное одеяло и накрыл ее им.

Наградой за доброту ему послужил резкий смех.

– Присоединяйся ко мне, любимый, – проскрежетала она. Ее губы были окровавлены, а подбородок покрывала пена. – Здесь есть место еще для одного. Освободи эти веревки, и я доставлю тебе такое удовольствие, какого ты никогда не испытывал с этой девчонкой.

Каст пытался не слушать эти слова.

– Сайвин, – проговорил он, обращаясь не к этому существу на кровати, а к женщине мираи, что была похоронена глубоко внутри. Он протянул руку, чтобы коснуться ее щеки, но тварь набросилась на него, укусив за пальцы, словно голодная собака.

Он отдернул руку и сел на край постели.

– Сайвин, я знаю, ты слышишь меня. Ты не должна терять надежду – ни на свою свободу, ни на нашу любовь. – Но в его словах не было силы. Как он может придать ей уверенности, если сам не уверен?

Смех раздался с кровати, безрадостный и холодный.

Каст закрыл глаза, его плечи дрожали от горя. Неправильно было приходить сюда. Слишком тяжело. Но глубоко внутри него заревел дракон. Простая, бесхитростная любовь зверя к своей связанной прошла сквозь него. Его окутало ее сияние, и он понял что-то, чего никогда не понимал прежде.

Любовь не может быть тяжелой. Это простая вещь, чистая и восхитительная. Неважно, сколько ловушек, трудностей и сложностей, любовь – это простое тепло, два сердца, разжигающие друг друга, поддерживающих вместе огонь.

Каст отбросил прочь все мысли о тварях с щупальцами, великих войнах и черной магии. Он слушал рев Рагнарка и глубоко внутри себя слышал эхо этого зова любви, песнь двух сердец. Он почувствовал себя сильнее и, не раздумывая больше, встал.

Подойдя к фонарю, он сделал пламя ярче. Он не будет больше прятаться в тенях. Он повернулся назад к лежанке.

Сайвин по-прежнему следила за ним с презрением на лице, но сейчас он узнавал свет в ее глазах, ее полную нижнюю губу, мягкие оттенки ее кожи. Это было не только ее тело; он видел ее дух, сердце, что украло его собственное. И не могло быть ничего настолько темного, чтобы заставить померкнуть этот свет.

Он вновь опустился на кровать.

Где-то далеко раздавались смех, бормотание и проклятья.

Но они не были услышаны. Это была всего лишь грязь на алмазе; он мог легко счистить ее.

– Сайвин, – прошептал он. – Я люблю тебя.

Каст ослабил веревку, что связывала ее правое запястье, и положил ее руку себе на щеку. Он не отреагировал на ее попытки освободиться; его пальцы были сталью на ее запястье. Каст провел ее рукой по своей щеке. Ногти вонзились в его кожу, но они были тупыми и стертыми. Он не чувствовал ничего.

– Сайвин, – пробормотал он.

Постепенно пальцы на его щеке расслабились. Ее холодная ладонь стала теплее, вобрав тепло его кожи. Он почувствовал, как его любовь вернулась к нему издалека, отразившись от другого сердца.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒