Книга третья Стая орлов

Глава 11

Елена ждала, пока Эррил закончит с торговцем лошадьми. Эти двое спорили все утро о необходимых верховых лошадях и фураже.

Она почти оглохла от их перебранки. Елена облокотилась на ограждение загона и смотрела на суету Вудбайна, поселения лесорубов и охотников на краю великого леса Западных Пределов и Зеркальной реки. С этого небольшого холма она могла видеть многолюдные улицы, запруженные телегами и теми, кто спасался, как и они, от магического опустошения вокруг Лунного озера.

Им потребовалось восемь дней, чтобы добраться до этого сеяния. Идя на восток, они двигались по руслу Зеркальной реки через уничтоженный лес, что раскинулся на две лиги по берегу озера. Идти пешком, перебираясь через упавшие стволы и покореженные ветви, пришлось долго. Ко второму дню они достигли нетронутого леса и обнаружили, что тропа запружена спасающимися от опустошения. По дороге Елена услышала множество рассказов о несчастиях: разрушенных домах, смертельных увечьях, потере членов семей.

– Все из-за меня, – пробормотала она, стоя у плетня. Измученные лица родителей, пустые глаза детей, слезы – все из-за магической войны. Это забиралось все ее силы, оставляя ей печаль и усталость.

Она взглянула на свои руки в перчатках и вспомнила ночь, когда они были перенесены сюда. Она не могла использовать лунную магию. На одну-единственную ночь она стала обычной женщиной с двумя белоснежными руками и легким сердцем. Это было ощущение такой свободы! Но пришел рассвет, и ее способности вернулись. Сначала ведьмин огонь от солнца, затем холодный огонь от луны следующей ночью. И снова она стала Ведьмой Духа и Камня.

Елена вздохнула и заметила, как кто-то поднимается по изрезанной колеями дороге на вершину холма, где находились конюшни. Шедший издавал звон при ходьбе. Она подняла руку в приветствии.

Арлекин Квэйл ответил ей кивком и взобрался на холм. Выражение его лица трудно было назвать веселым.

– Что случилось? – спросила она.

Ее слова вызвали слабую улыбку у маленького человечка.

– Мы видим темную сторону вещей в эти дни, не так ли?

Она посмотрела поверх его плеча на многолюдные улицы:

– Это темные дни.

– Возможно, это развеселит тебя, – он протянул ей руку, полную золотых монет.

Глаза Елены расширились. Неожиданно перенесенные магией с внутреннего двора замка, они оказались здесь без средств к существованию: немного серебра и чуть больше меди. Там, на пустошах, они не осмелились открыть свои истинные имена, опасаясь, как бы это не сыграло против них. По дороге сюда они слышали много рассказов, историй о своих собственных подвигах на Алоа Глен и за его пределами. Но часто истории представляли их негодяями и злодеями. Так далеко в дикой местности истории с отдаленных берегов передавались из уст в уста и сильно изменялись. Так что они хранили молчание, особенно учитывая недавнее опустошение, постигшее эти места. Раздражение людей было сильно, подозрительность еще сильнее, и невольные путешественники были вынуждены выпрашивать еду с жалкими монетками в руках. Елена смотрела на полную горсть монет:

– Откуда?.. Как?..

Арлекин пожал плечами:

– Я так понимаю, что множество торговцев наживаются на бедняках здесь, и неплохо кому-то несколько облегчить их кошельки.

– Ты украл это?

Он снова пожал плечами:

– Я предпочитаю считать это тайной благотворительностью.

Он кивнул Эррилу и торговцу лошадьми и подошел к ним:

– Давайте-ка посмотрим, не можем ли мы окончить эту битву, прежде чем кто-то получил ранения.

Елена заметила, что Эррил в самом деле уже побагровел. Его голос был полон ярости:

– Да эта кобыла не стоит и половину цены, которую ты просишь!

Стендаец был прав. Лошади с провисшей спиной на вид было не меньше тридцати зим.

– Тут сейчас полно других, кому нужны лошади, – спокойно сказал торговец, кивая на запруженные улицы Вудбайна.

Эррил открыл было рот, чтобы возразить, но Елена жестом попросила его отойти в сторону. Арлекин показал ему свой щедрый подарок. На лице стендайца отобразилось то же потрясение, что и на лице Елены до этого, затем он расслабился, почувствовав облегчение. Он повернулся к торговцу, рябому малому в кожаной одежде и с хлыстом на бедре:

– Дай-ка взглянуть на твоих лучших коней.

Мужчина моргнул, удивленный.

– Но я думал, ты сказал… – он взглянул на кобылу.

– Твоих лучших, – повторил Эррил.

Торговец подозрительно нахмурился:

– Не трать мое время, господин. Раз уж тебе не хватает медяков на Милли, у тебя тем более нет золота на моих лучших.

Эррил взял одну из монет с ладони Арлекина:

– Этого золота тебе достаточно?

Торговец увидел монету, и его брови приподнялись. Он выпрямился:

– Тогда ладно, так и быть, господин!

Мужчина вошел в ворота соседнего загона и провел их через ряд конюшен под кроны леса.

Громкий треск расщепляющегося дерева раздавался в одной из двух конюшен, к которым они подошли. Рука Эррила потянулась к мечу. Раздался звук разбрасываемых досок. Пара мужчин появились из маленькой двери.

Торговец обратился к ним:

– Что на этот раз?

Один из мужчин отряхнул свои кожаные леггинсы веревочным лассо:

– Мы просто пытались перевести вороного в другое стойло.

Другой ответил, теребя кончик хлыста:

– Этот демон чуть не проломил мне череп.

Торговец обернулся к спутникам:

– Прошу прощения за беспорядок. Я купил крупного коня у охотников пару дней назад; он выглядел отлично подходящим для тяжелой работы, но чертово животное норовистое настолько же, насколько черна его шкура.

Новый звук удара послышался изнутри. Торговец покачал головой:

– Мне следовало понять все еще тогда, когда они привели сюда этого беса в путах, – он снял свой собственный хлыст с пояса. – Чертовы охотники сказали, что нашли его на севере, он бегал на свободе. Должно быть, в нем кровь степных жеребцов или что-то такое, – он махнул своим людям, чтобы они следовали с ним в конюшню. – Это займет пару секунд.

Эррил нахмурился из-за задержки, и Елена понимала его беспокойство. Джоах связался с Ксином при помощи своей черной жемчужины, магической связью с человеком из племени зулов. Эльфийский корабль-разведчик будет ждать их на вершине перевала Слез в ближайшие шесть дней. Им не хотелось пропустить эту встречу.

Когда барышник скрылся в конюшне, Елена подошла к Эррилу и Арлекину, стоящим у забора. Сообщение, пришедшее с Алоа Глен, было и светлым, и мрачным одновременно. Их войска были на пути к Блэкхоллу. Эльфийские боевые корабли и флот Дреренди отбыли два дня назад, их сопровождали под морем левиафаны и драконы мираи. Дальше к северу по суше маршировала армия дварфов из Пенрина, направляясь в Каменный лес, который лежал в тени вулкана. Пока что все шло хорошо.

Но не все новости были обнадеживающими. Елена также услышала о преображении Сайвин существом, вылупившимся из черного каменного яйца. Женщину мираи по-прежнему не нашли, и поэтому Каст оставался на Алоа Глен, защищая остров и разыскивая свою возлюбленную.

Раздумывая над потерей Каста, Елена посмотрела на Эррила. Она понимала боль Кровавого Всадника. Если бы она потеряла Эррила…

Двери конюшни распахнулись от удара. Что-то огромное и черное вырвалось оттуда в загон, фыркая и топая. Оно двигалось быстро и грациозно – буря мускулов и окованных сталью копыт, преследуемая тремя барышниками.

Один накинул лассо на шею зверя, и тот протащил его по грязи. Барышник выпустил лассо и упал. Два других преследовали огромную лошадь, их хлысты щелкали в унисон с криками.

Арлекин смотрел на гигантского зверя огромными глазами:

– Что за гора конского мяса! Не хотел бы я быть хозяином этого чудовища.

Эррил вышел вперед и махнул торговцу лошадьми.

– Сколько за вороного? – крикнул он.

Торговец пробежал мимо, задыхаясь и покраснев:

– Если поймаешь его, он твой за чертов медяк!

– По рукам! – ответил Эррил.

– Ты сумасшедший, парень? – крикнул Арлекин. – Этот зверь убьет большинство из нас!

Эррил не обратил на него внимания и резко свистнул. Огромный вороной жеребец сбился с галопа, резко повернулся и забил копытом по земле. Белые облачка пара вырвались из его ноздрей. Дикие глаза сосредоточились на троице у забора.

Эррил снова свистнул.

В ответ жеребец громко заржал и галопом помчался к ним, разбрасывая грязь. Торговец поспешил убраться с его пути, чтобы не быть растоптанным.

Чертыхнувшись, Арлекин отскочил прочь.

– Назад, девочка! – крикнул он Елене.

Она отмахнулась от него и встала рядом с Эррилом. Жеребец подскакал к ним и остановился, громко выдохнув. Пот покрывал его гладкую черную шерсть, одно подкованное сталью копыто рыло землю. Лошадь фыркнула, затем потянулась носом к Елене.

Елена коснулась затянутой в перчатку рукой жеребца, ободрив огромного зверя своим прикосновением:

– Рада видеть тебя снова, Роршаф.

Жеребец был боевым конем Крала. Елена помнила, как он потерялся зиму назад, когда горец и остальные были атакованы возле Камня Тора в северной части леса.

Она погладила могучего жеребца, который уткнулся в ее руку. Грустное ржание вырвалось из его груди. Она наклонилась ближе, обняв его за шею. На мгновение ее захватили воспоминания: бесконечная тропа, она на серой кобыле Мист и горец впереди на своем боевом коне. Можно было сказать, что какая-то частица Крала вернулась к ним.

Она прошептала в ухо жеребцу:

– Мы тоже скучаем по нему.

Рядом с ней Эррил вручил торговцу тусклую медную монетку:

– Мы его возьмем!

* * *

Мерик спорил с торговцем:

– Ты не можешь требовать восемь медяков за этот жалкий мешок сушеных персиков! За восемь полагается по меньшей мере четыре мешка!

Торговец вытащил второй мешок и положил его рядом с первым с таким видом, как будто выдавал ему сумку с алмазами:

– Это лучшее, на что ты можешь рассчитывать, приятель, – он неясным жестом указал на толпы, которые заполняли рынок у реки.

Мерик швырнул ему монеты и поднял свои припасы: сухие персики, клюкву и орехи. С ворчанием он повернулся к Нилан:

– Пойдем.

Они шли через многолюдный рынок. Торговцы всех мастей, от булочников до портных, зазывали из-за прилавков, что вытянулись вдоль верфи. Поблизости торговец посудой звенел своим товаром, привлекая внимание, пока за соседним прилавком мясник сгонял мух с развешенных тушек ошкуренных кроликов.

Не видя и не слыша торговцев, Нилан смотрела на реку. Это было грязное русло, поскольку сам вода из реки ушла, чтобы заполнить пустое озеро во многих лигах отсюда. Пока зимние дожди не восстановят водные пути, движение по реке будет невозможно.

Поэтому им всем приходилось передвигаться по суше. Пока Эррил покупал лошадей, Мерик и Нилан охотились за припасами, но это было непростое задание. Товаров было множество, как и желающих их купить из числа лишенных дома беглецов, и на каждую медную монетку можно было купить все меньше и меньше.

Мерик позвенел горсткой монет, оставшихся у него в кармане. Пока что он раздобыл сухие припасы, ящик сухарей и кое-какую кухонную утварь. И даже пришлось потратить медную монетку на то, чтобы товары были доставлены в их комнаты в гостинице. Если бы Эррил не поручил замковым стражникам помогать беженцам, они могли бы помочь донести припасы. Но тогда, подумал Мерик уныло, им бы пришлось купить больше еды – но на какие деньги? Мерик вздохнул, приготовившись к следующей битве. Где-то на длинном рынке должен быть торговец, который продает сухое и соленое мясо, но пока что они не набрели на его лавку.

Они пробирались сквозь толпу. На лицах людей вокруг были написаны страх и беспокойство. Семьи несли весь свой скарб на спинах. Дети, обычно возбужденные и шумные на рынке, были необычно притихшими и держали родителей за руки.

Нилан вздохнула, выражение ее лица было усталым и печальным, когда она озиралась по сторонам:

– Магический удар причинил вред не только озеру и окружающему его лесу. Одна рана заставила кровоточить, не переставая, всю округу.

– Это место и наш замок страдают оба, – сказал Мерик.

– Да, но мы явно справимся. Можно ли сказать то же самое об этих людях? – Нилан посмотрела на маленькую девочку с измученными глазами, которая прижимала к груди тряпичную куклу. Отец ребенка шел мимо прилавков с такими же глазами, его левая рука была перевязана.

Мерик проводил взглядом отца и дочь, скрывшихся в толпе. Был ли мужчина ранен во время магического удара? Нить вины прошла сквозь его печаль. Хотя их и нельзя было прямо обвинить в случившемся, но насколько они ответственны за начало или конец этой трагедии?

Мерик подтолкнул Нилан вперед:

– Давай закончим с этим и вернемся в гостиницу.

Потратив еще несколько монеток, они сделали последние покупки. Мерик отдал два последних медяка за восковые соты с медом.

Когда они повернули назад в гостиницу, Нилан наклонилась к Мерику.

– Нас преследуют, – прошептала она.

– Что? – он с трудом подавил желание обернуться.

– Остановись у следующего прилавка и посмотри через правое плечо. Парень в зеленом плаще и в шляпе с широкими опущенными полями.

Мерик посмотрел и заметил мужчину, о котором она говорила. Он был высоким, широкоплечим, а его лицо пряталось в тени полей его шляпы. Мерик постарался не смотреть слишком долго, чтобы мужчина не понял, что его заметили. Он взглянул на Нилан:

– Возможно, вор.

Она кивнула:

– Нам лучше быть осторожными.

Они продолжили идти. Парень в зеленом плаще держался на расстоянии позади них, но не оставлял своего преследования.

Вскоре они ушли с речного рынка и вернулись на улицы. Здесь было меньше народа. Преследователь теперь держался дальше.

Мерик нахмурился, подумав о его настойчивости. Он явно не был обыкновенным грабителем: на рынке было много более доступных жертв. Так что же ему нужно? Мерик коснулся своей магии, вбирая энергию ветров, дующих с реки. Он опустил руку на меч у бедра и приготовился действовать со скоростью эльфа, если потребуется.

Нилан бросила взгляд на его меч:

– Возможно, вместо того чтобы ждать нападения, нам лучше поставить ловушку.

Мерик взглянул на нее:

– У тебя хватит сил?

Путь через уничтоженный лес вокруг Лунного озера дорого стоил женщине нимфаи. Но здесь, оказавшись вновь в здоровом лесу, она медленно оживала.

Она кивнула, снимая лютню с плеча.

– Хотя этот город отрезан от Западных Пределов, он все равно что корабль в море. Под землей лес продолжается тянущимися корнями и богатой почвой.

Мерик заметил, что она сразу похорошела, как только коснулась своей магии. Это была едва уловимая перемена: ярче засверкали ее фиалковые глаза, глубже стал оттенок меда в ее волосах, ярче сияние ее кожи.

– Так давай в самом деле устроим западню.

– Следуй за мной, – сказала Нилан и нырнула на узкую боковую улочку. Здесь было всего несколько человек на разбитой дороге. Она ускорила шаг, что-то ища.

– Что ты?..

– Здесь! – прошептала она, потянув его к окну пивной. Внутри несколько завсегдатаев сидели вокруг деревянного стола, сжимая кувшины с хмельным медом так, как будто их жизни зависели от каждой капли.

– Проход между домами, – прошептала Нилан. – По моему слову.

Мерик заметил затененное пространство между пивной и соседней кузницей. Звук молотов и шипящий гул наковален эхом отдавались на улице.

– Он идет сюда, – прошептала Нилан, кивая на отражение в окне. – Быстро.

Она повела его в проход между домами. Они поспешили к куче пустых бочек, нагроможденных возле задней двери пивной. Запах выдохшегося перебродившего хмеля наполнял все пространство.

– Мы будем ждать его здесь, – сказала она, когда Мерик скинул свои сумки и спрятал припасы между бочек. – Будь готов воспользоваться клинком, но позволь мне действовать первой.

Нилан сняла ткань со своей лютни. Она пробежала пальцами по струнам и стала еще более прекрасной, когда магия потекла внутри нее. Сейчас она сияла внутренним теплом и богатством души.

– Он идет, – прошептала она, потянув Мерика назад, как они и договорились, и толкая его дальше в укрытие.

Между нагроможденными бочками Мерик и Нилан наблюдали за преследователем, который вошел в поход между домами. Он посмотрел в обе стороны улицы. Вся его поза говорила о недовольстве. Он медленно вошел в тень между пивной и кузницей.

Мерик почувствовал, как Нилан позади него напряглась.

Нападающий оглянулся на улицу. И махнул рукой. Второй и третий мужчины вошли в проход между домами. Все они были в одинаковых плащах и шляпах.

Мерик вздрогнул. Так был не просто вор! Он оглянулся: проход заканчивался в нескольких шагах позади них кирпичной стеной. Единственным путем к отступлению была задняя дверь пивной. Но даже если она не заперта, она находится в противоположной от бочек стене.

Нилан сжала его руку, безмолвно призывая его быть готовым. Затем ее руки потянулись к лютне.

Мерик крепче сжал меч. Тут были только трое, а у них с Нилан было преимущество внезапности. Но две другие фигуры в плащах вошли в проход.

Сейчас Мерик уже не был уверен, у кого было преимущество. Еще одна фигура появилась, и нападающих стало шестеро.

Нилан осталась стоять где стояла, спокойная и сияющая. Мерик удивился, что остальные не замечали ее; она была словно маяк.

Со своего места Мерик увидел, как первый из преследователей подошел к краю сваленных в кучу бочек. Парень дал знак одному из своих сообщников проверить дверь пивной. Мужчина повиновался.

Мерик напрягся. Удары молота по наковальне, доносившиеся из кузницы по соседству, казались ему эхом стука его собственного сердца. Человек в плаще проверил дверь. Она была в самом деле заперта.

В проходе между домами все глаза повернулись к нагромождению бочек.

Не очень-то большое преимущество внезапности.

Удары молота продолжались, как будто даже став громче. Затем одна яркая нота прорезала шум: прозвенела струна лютни.

Все в проходе замерли.

Нилан тронула остальные струны, заставив прозвучать аккорд.

Первый преследователь указал рукой, но, прежде чем кто-либо смог двинуться, путаница корней поднялась из земли, сплетаясь, словно сеть. Трое мужчин были захвачены. Оставшиеся бросились прочь.

– Бежим! – крикнула Нилан. Но, прежде чем они успели сделать хоть два шага, с захваченными мужчинами произошла странная трансформация.

Мерик схватил Нилан и потащил ее прочь.

Все трое растаяли под своими плащами и выползли из корней, словно змеи из своих клеток, – поток живой плоти. Высвободившись, они превратились в различных лесных существ: лесного кота, гигантского орла и белого волка. Звери бросились прочь на крыльях и лапах.

Но на выходе из прохода между домами волк остановился. Это был главный преследователь. Мерик чувствовал, что это была женщина, в данный момент – волчица. Ее шкура сияла снежно-белым в солнечном свете улицы. Она взглянула на них, и от ярости ее глаза вспыхнули янтарем. Затем она скрылась.

– Изменяющие форму, – выдохнула Нилан.

* * *

Джоах сидел в кресле напротив Грешюма. Окно гостиницы было широко раскрыто, и в комнату на втором этаже доносился городской шум: крики торговцев, болтовня обывателей, плач ребенка. Все это были звуки жизни, и перед Джоахом, связанное веревками, сидело такое же воплощение ее.

Темный маг с лицом, не знающим морщин, улыбался ему. Его волосы были насыщенного каштанового оттенка. Его плечи были широкими, а спина прямой. Джоах даже не мог припомнить, когда сам был таким же здоровым. Однако, глядя на лицо, отмеченное его собственной юностью, украденной при помощи заклинания, он знал, что прежде сам должен был быть таким.

Джоах оперся на посох, опустив щеку на окаменевшее дерево. Дневная жара грозила убаюкать его, вогнать в сонливость, но он боролся с этим. Путь сюда заставил ее тело ныть, а сердце – болеть. Но намного хуже было то, что все эти ужасные лиги пришлось пройти рядом с Грешюмом. Всю последнюю зиму Джоах строил планы мести и искал способы вернуть свою украденную юность. Теперь его враг был брошен к его ногам, связанный и бессильный.

И он ничего не мог сделать с ним.

Джоах крепче сжал посох. Он нахмурился, глядя на Кровавый Дневник, лежащий на столе, – источник его оцепенения.

Грешюм заметил это:

– Уничтожь книгу, и мы будем свободны, мой мальчик.

Джоах выпрямился, поморщившись от боли.

– Покуда я так желаю, этого не случится. Но не волнуйся. Придет время нам свести старые счеты, – эти последние слова были обещанием скорее самому себе, нежели темному магу.

Улыбка Грешюма стала ехиднее:

– Тогда проведи твои последние зимы, мечтая о молодости, потому что это все, что тебе остается, – темный маг посмотрел на Дневник.

Магический том связывал Грешюма куда больше, чем веревки, которыми Эррил скрутил его для надежности. Чо в ярости наложила заклятие на темного мага, втянув частицу его души в Пустоту и привязав ее там. Благодаря этой привязке, любая магическая энергия, которую Грешюм мог призвать, немедленно вытекала в Пустоту. Заклятье лишило мага силы.

К несчастью, это ограничило и возможности Джоаха: любая магия – темная или магия снов, направленная на Грешюма, просто утекала в Пустоту.

Никто из них не мог действовать – тупиковая ситуация для воли и силы.

Несколько дней назад, когда схватили Грешюма, Эррил хотел перерезать ему горло, но Елена воспротивилась. Им предстояла великая битва у Блэкхолла, и любое знание о тайнах вулканического пика, о его защите или войсках могло оказаться решающим. К тому же Грешюм имел дело с Черным Сердцем и его военачальником Шорканом и мог знать детали, от которых зависел бы итог их борьбы в предстоящие дни. Так что темному магу было позволено жить, оставаясь пленником.

Грешюм вздохнул:

– Так много всего, чему я мог бы научить тебя, Джоах! Ведь ты имеешь лишь смутное представление о своих истинных возможностях, – эти слова прозвучали одновременно устало и странно искренне.

Джоах сузил глаза, глядя на своего врага:

– Нет ничего, чему ты мог бы научить меня и чему бы я захотел учиться, – но даже ему самому его слова показались пустой бравадой.

Грешюм пожал плечами:

– Твой талант еще слишком сырой, и ты слишком мало знаешь, чтобы понять, от чего ты отказываешься так легко.

Джоах моргнул. Он знал, что ступает на тонкий лед, но ничего не мог поделать:

– Например?

– Ты ваятель снов. Такой, как ты, не рождался уже бесчисленные поколения. Если бы у меня был такой дар… – его слова оборвались. Кончик языка облизнул губы. – Я бы мог противостоять Черному Сердцу в одиночку.

И вновь Джоах почувствовал искренность в его словах. Так это или нет, но Грешюм верил в это.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

Глаза Грешюма вновь нашли Джоаха:

– Все, что я скажу тебе, – это то, что грань между сном и реальностью не настолько четкая, как это обычно представляют. Если ты веришь в сон достаточно сильно, ты можешь изваять этот сон при помощи своего духа и сердца так, что он перейдет в реальность.

Джоах сглотнул. Разве шаман Партус не намекал на подобную размытость грани между реальностью и сном?

Грешюм тихо проговорил:

– Я знаю, чего ты хочешь, Джоах.

– Ничего ты не знаешь.

Юные глаза посмотрели на него, и юные губы произнесли одно слово:

– Кесла.

Гнев заполнил то пространство внутри Джоаха, где была пустота. Его голос клокотал от гнева:

– Никогда не произноси ее имя, маг! Желает того Елена или нет, но я воткну в тебя кинжал!

Грешюм пожал плечами:

– Смерть – тоже размытая линия, когда Черное Сердце возвращает кому-то жизнь.

Джоах нахмурился, но он знал, что не сможет убить мага до тех пор, пока не вернет свою молодость и не узнает способ делать сны реальными. Он вспомнил девушку с золотыми волосами и фиалковыми глазами и почувствовал сильную боль в сердце, угрожающую его убить.

Не замечая боли Джоаха, Грешюм продолжил, откинувшись в кресле:

– Мы не такие уж разные, мой мальчик.

Джоах усмехнулся.

– Разве мы оба не желаем страстно вернуть молодость, украденную у нас? Или это не так? – голос Грешюма стал лукавым: – Должны ли мы всегда быть врагами? Разве мы не можем разделить то, чего оба жаждем?

Джоах нахмурился:

– Разделить?

– Я отдам тебе назад половину похищенных у тебя лет и сохраню оставшуюся половину. Каждый станет немного старше, но ни один не будет стариком.

– Зачем мне на это соглашаться?

– Чтобы научиться тому, чему я могу научить тебя.

Джоах забарабанил пальцами по посоху. Энергия сна, запертая в нем, готовая повиноваться его зову, текла в посохе, словно его собственная кровь. За прошедшие зимы он обрел намного больше силы, но далеко не был мастером. В самом ли деле Кеслу можно сделать реальной?

– И какова будет цена за такой урок?

– Сущие пустяки. Моя свобода, моя жизнь.

– Так ты собираешься предать нас снова?

Грешюм закатил глаза:

– Ты сильно преувеличиваешь вашу значительность для меня. По правде говоря, я надеюсь никогда не увидеть большинство из вас.

Джоах выглядел сомневающимся.

– Как ты знаешь, между мной и Шорканом нет любви. Я предал Черное Сердце по собственному желанию. И ты правда думаешь, я хочу иметь с ними какие-то дела?

– Почему? В чем разница между тобой и Шорканом? Почему он столь неизменен в своей верности, а ты столь ненадежен?

– Ах… – Грешюм откинулся назад настолько, насколько позволяли ему веревки. – Прежде чем книга была создана, Шоркан был всегда более… ну, преданным его делам. Для него все в мире четко разграничено: белое и черное, правильное и неправильное. У меня более прагматичный взгляд на жизнь. Для меня в краски мира примешана капелька серого. Так что когда Кровавый Дневник был создан и заклятьем попытались отделить добро от зла, это были трудные времена для меня. Я видел мир в оттенках серого, и поэтому разделение не было для меня ясным и прозрачным. Я подозреваю, что причиной того, что заклинание оставило меня таким искалеченным, была моя сущность: я бессмертен, но подвержен старению.

– Так ты говоришь, что Шоркан более предан, потому что легче отбросить все хорошее в нем и оставить только зло для Темного Лорда?

Грешюм вздохнул:

– Пока я вижу оттенки серого.

Джоах смотрел на человека перед собой, удивляясь этому откровению.

– Так освободи меня, – продолжил Грешюм, – и я оставлю тебя с твоей маленькой войной. Ты сможешь присоединиться к битве, став моложе и овладев в полной мере магией снов – так, как тебе никогда – не побоюсь этого слова – не снилось!

Джоах сомневался. Он знал, что Грешюму нельзя верить. Но возможно, с некоторыми предосторожностями…

Дверь комнаты с шумом распахнулась, заставив Джоаха вздрогнуть. Он обернулся, и боль в спине пронзила его.

Мерик ворвался в комнату, задыхаясь, за ним следом – Нилан.

– Эррил и Елена еще не вернулись?

Грешюм нахмурился и кивнул на койку:

– Они прячутся под кроватью.

Мерик был в таком состоянии, что едва взглянул на него.

– Они по-прежнему ищут лошадей и фураж, – сказал Джоах. – Что случилось?

Нилан, явно более спокойная, ответила:

– Силура. Нас преследовали на рынке.

– Изменяющие форму? – Джоах поднялся на ноги. – Почему они преследовали вас?

Мерик с трудом подобрал слова.

– Возможно, они обычные бандиты, – он бросил свои покупки на кровать. – Нагруженные, мы могли стать легкой добычей.

Грешюм заговорил:

– Силура мало нуждаются в сушеных персиках и горшках. Они лесные создания, наполовину дикие. Я бы предложил тебе задуматься об этой стычке. Сомневаюсь, что они здесь случайно.

– Я согласна, – сказала Нилан Мерику. – Та волчица не выглядела похожей на простого вора.

Его ответ заглушила суматоха, поднявшаяся во внутреннем дворе гостиницы: крики и стук копыт, звонкое ржание и звон разбитой посуды.

Суматоху прорезал голос:

– Назад!

Мерик поторопился к открытому окну:

– Это Эррил!

– Я заведу вороного! – крикнул стендаец. – Поставь в конюшню остальных!

– Ты заплатишь за разбитые горшки! – крикнул другой мужчина. Джоах узнал голос хозяина гостиницы.

– Это должно покрыть расходы, – сказал Эррил.

Короткая пауза.

– Золото! Разбивай все горшки, какие захочешь, добрый господин!

Джоах и Нилан присоединились к Мерику, смотрящему в окно. Внизу царил хаос. Десять лошадей теснились на узком внутреннем дворе, поднимая пыль и грязь. Большинство были оседланы, и к седлам были прикреплены сумки. Он заметил Арлекина, устремившегося в кухонной двери гостиницы, чтобы не быть затоптанным. Елена сидела на лоснящейся бурой кобыле, а Эррил вел к стойлам чудовищного вороного жеребца.

Мерик спросил позади Нилан:

– Это не лошадь Крала?

– Роршаф, – согласилась Нилан и нахмурилась: – Что это такое?

– Нам надо помочь устроить лошадей, – предложил Мерик. – И рассказать об изменяющих форму.

Нилан кивнула, и они вдвоем направились к двери.

Джоах вернулся к своему долгу надсмотрщика. Глаза темного мага следили за ним.

– Эта часть путешествия обещает стать более интересной, – пробормотал Грешюм. – Изменяющие форму… Странные союзы…

– И?

– Прожив столько веков, я понял одну вещь, – глаза Грешюма смотрели на Джоаха. – Никогда не верь в случайность совпадений.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒