Источник волшебства 16 страница

Вместе с тем он не был и мертвым. Он был способен очень ловко притворяться нормальным, обычным живым человеком. Несомненно, он был способен мыслить, ставить цели и добиваться их. Он просто был устроен иначе. Кардинально иначе. Как существо из другой вселенной, где царят совершенно иные, непредставимые для нас законы.

Вернее, он был не совсем чужаком, а, скорее, полукровкой. Внутри он был совершенно чужд человеку. Не менее чужд, чем обитатели Пределов или фоллиды – кошмарные твари, время от времени изрыгаемые Царством Бреда из своего кипящего нутра. Чужд не менее, чем они, а может быть и более. Но там, где его внутренний мир, его психика переходила сначала во внешние структуры гэемона, а затем – в физическое тело, Вайдер все более и более очеловечивался. Внешне он оставался совершенно неотличим от человека. Заметить странности в его гэемоне можно было только тогда, когда он применял свое странное волшебство, в остальное время он более чем успешно имитировал обычного высокорожденного.

По ходу обсуждения Севегал задал несколько вопросов Джейбрину и Вомфаду. Похоже, в историю, связанную с существами, к которым принадлежал Вайдер, его посвятили совсем недавно. Возможно – непосредственно перед тем, как привели на допрос. Да, с «существами». Из разговора Дэвиду стало ясно, что таких существ несколько. Как минимум, больше одного.

Несмотря на невозможность получить ответы непосредственно от Вайдера, ограниченный доступ к той информации, которой он обладал, у Джейбрина и Вомфада все‑таки имелся. Целью предварительного обсуждения было выяснить, не появится ли у Севегала, которого по ходу дела посвящали в происходящее, каких‑нибудь свежих идей, могущих повысить эффективность допроса. Дэвид отметил, что ни один из участников дискуссии не заговорил о пытках. Поскольку ни Джейбрина, ни Вомфада нельзя было заподозрить в чрезмерном гуманизме, Дэвид предположил, что этот этап давно пройден. Существо, в которое превратился Вайдер, таким образом сломать не удалось.

За отсутствием у Севегала творческих идей относительно выбивания ответов из пленника, вернулись к способу, найденному Джейбрином и Вомфадом чуть ранее. Он был несовершенен, но открывал доступ хотя бы к части необходимой информации.

Они деформировали гэемон Вайдера таким образом, чтобы прирастить к нему еще одну душу. Вообще, разделение человека на душу, гэемон и тело достаточно условно – на самом деле, между ними нет непреодолимых границ. Это не три различные сущности, а три стороны одной и той же. Например, биоэлектрические импульсы стоят на самой границе между телом и гэемоном, а субъективная сторона переживаемых эмоций и ощущений – такая же граница между гэемоном и душой. Пропасть между внутренним и внешним представляется бездонной лишь тому, чье внимание приковано к поверхности вещей. Но в глубине мира, в бытии – ее нет. Эта пропасть глубока, но не бездонна.

Наука на Земле Т‑1158А научилась управляться с телами, с самой внешней, наиболее доступной частью мира. Управление вещью влекло за собой возможность управлять и энергиями мира – более глубинной его частью, и делало возможным некоторое управление сознанием, или душой. Дав человеку определенные вещества, можно лишить его воли или возбудить сильнейший гнев или похоть. Воздействие совершенно материальное, внешнее, но отголосок его столь силен, что порабощает, пусть и на короткое время, весь внутренний мир. Но материальные средства грубы и несовершенны. Магия – искусство непосредственного оперирования энергиями, и она прямо аппелирует к тому, к чему наука подступает лишь опосредованно, через тела. Часто полагают так: есть тело, и оно производит некое действие. Маг исходит из противоположного: есть действие, и оно образует тело. Обычный человек для того, чтобы зажечь свечу, чиркнет спичкой – то есть, переместит определенные предметы так, чтобы добиться желаемого эффекта. У него есть лишь крошечный, ограниченный набор действий – он не может сразу воспламенить, поэтому вынужден сначала перемещать посторонние, не имеющие никакого отношения к свече, предметы. Искусство волшебства существенно расширяет список доступных человеку действий. Нет надобности в спичках – можно сразу воспламенить свечу.

Энергии, или действия, лежат на более глубоком пласте реальности, чем вещи. Заклинание есть комбинация действий, сумма действий, сложенных в определенном порядке. Человеку, привязанному к материальному миру, сложно представить, как чистое действие может существовать само по себе, вне предмета; еще труднее понять, что эти действия могут иметь определенную структуру, как‑то соотноситься между собой. Поэтому новичок практически всегда воспринимает «тонкий мир» образно: в виде сияний или сгущений, или переливов цветов, или разноцветных нитей. Но это не значит, что «тонкий мир» на самом деле таков, это значит, что человеку так удобнее его видеть – и главное, удобнее описывать. Но чем дальше человек проходит по пути волшебства, тем меньше в языке, приспособленном для описания мира вещей, остается слов, подходящих для выражений реалий мира действий.

Магия позволяет обращаться к чистым энергиям, минуя промежуточный этап, – тела. Но никакое волшебство не способно создать или изменить личность, как таковую, перекроить чистое «я». Личность – это предел внутреннего, так же как тело – предел внешнего. Но, хотя непосредственно волшебство не достигает «я», оно может влиять на него опосредованно. Ведь, как уже говорилось выше, даже обычная химия способна воздействовать на сознание человека. Волшебство предоставляет куда более тонкие и разнообразные способы влияния. Скажем, умение создавать псионические заклинания делает возможным мысленное общение. Но это не значит, что псионика позволяет непосредственно «заколдовать» саму идею, смысл. Внутреннее содержание мысли, как таковое, недоступно для колдовства. Но так же, как чистая информация может передаваться через материальные носители, так же идея может содержаться в некой сумме энергетических схем, лишенных какого бы то ни было материального, воплощения. Это обстоятельство, в сочетании с сущностной цельностью души, энергетики и тела, и делает возможным создание таких заклинаний, которые достигают почти самого последнего внутреннего предела человека, почти добираются до «я».

Но здесь лучше отказаться от того, чтобы обозначать этот последний внутренний предел человека, внутреннюю точку «я», его личность, как таковую, лишенную всех качеств и свойств словом «душа». Это нужно, чтобы избежать путаницы. В мире, где родился Дэвид Брендом, под словом «душа» обычно подразумевали «то, что остается от человека после смерти», часто душу представляли в виде некоего призрачного двойника человека, иные полагали, что душа – это психика, разум или поток личностной воли. По мнению хеллаэнцев, все это ни в коей мере не является» «я», но относится либо к гэемону, либо к пограничным состояниям между гэемоном и «внутренним пределом» человека. Для именования этого последнего предела в Хеллаэне использовали слово кайи. Оно обозначало то же, что и «я», но употреблялось не как местоимение, а как указание на то, что знает в себе каждый, но что не может быть, обнаружено и выявлено никаким внешним способом.

Когда Дэвид смотрел на умирающих через Око, то светлое, что отделялось от человека и уходило в Страну Мертвых – была не сама кайи, не чистое «я», но «я», облаченное в одежку из наиболее тонких и неуловимых энергий гэемона. Дэвид не был способен поймать или задержать такую «душу» не потому, что это невозможно в принципе, а потому, что он сам мог оперировать лишь наиболее простыми и грубыми энергиями, и душа умирающего проходила сквозь его заклятья, как вода сквозь сито. Но иному, более искусному магу, возможно так истончить заклятья, чтобы зацепиться даже за эту, совсем неосязаемую одежку. Еще большей властью наделены боги и Обладающие Силой. Многие из них способны не только дать человеку новое тело, но полностью переменить его энергетику, дать ему новые чувства, абсолютно перекроить его волю и разум. Ведь воля и разум – это то, что принадлежит «я», но не само «я». Но даже боги и Обладающие неспособны создать новую кайи. Правда, они способны вызвать новую кайи к актуальному бытию (чем они, кстати, регулярно и занимаются), поместив ее таким образом в круговорот рождений и смертей. В этом смысле они немного похожи на родителей: родители не способны создать живое, но способны, совершив известные действия, привести новое живое существо в мир.

«Душой» в дальнейшем будет именоваться кайи, облаченная в тончайшую одежку из разума, воли и некоторых чувств, отсеченная (или пока не имеющая) ни тела, ни низших частей гэемона. Притом следует помнить, что в случае смерти «линия разрыва», отделяющая те части гэемона, которые сохраняет кайи от тех, которые остаются с телом и разлагаются вместе с ним, в каждом отдельном случае проходит на разном уровне. Одна душа после смерти сохраняет больше, другая – меньше.

Джейбрин и Вомфад не были ни богами, ни Обладающими и не могли вызвать в мир новую кайи. Зато они были достаточно искусными магами, чтобы поймать чью‑то душу и основательно переделать ее. Они изменили ее таким образом, чтобы было возможно присоединить результат их работы к гэемону Вайдера. Параллельно они внесли ряд изменений и в сам гэемон – так, чтобы он был способен принять новую душу. Получилась химера. Двухголовый дракон. Одно тело, двоящийся гэемон и две души.

Используя вторую душу как буфер, они получили частичный доступ к памяти Вайдера. Информация переходила во второй разум, который оставался под контролем приора и военного министра. Здесь она перекодировалась в тот язык, который был им понятен. Так Вайдер «заговорил», ничего не говоря.

Вомфад обрисовал примененный способ в нескольких словах. Севегал сказал, что это «интересное решение» и задал несколько уточняющих вопросов относительно структуры применявшихся в данном случае псионических и информационных заклинаний. Еще минут пять троица высокорожденных магов обсуждала разные технические детали. Дэвид понимал с пятого на десятое. Способ работал, но создавал множество проблем. Передавалась далеко не вся информация. Кроме того, было совершенно неизвестно, насколько велика степень искажения при переводе. Не было «подстрочника», не е чем было сравнить «художественный перевод», совершавшийся вторым разумом, прикрепленным к разуму Вайдера. Слишком много было такого, что не поддавалось переводу вообще. Было несколько соображений на тему того, как можно улучшить качество проводимого «допроса», но для своего осуществления, все они требовали длительного времени и немалых усилий со стороны заклинателя. А также привлечения довольно значительных сил. В частности, можно было использовать Рунный Круг для создания условий, при которых сближение двух разумов стало бы еще более тесным, чем теперь. Джейбрин обещал подумать над этим. Пока же Севегала продолжали знакомить с тем, что уже удалось узнать от существа.

Вырисовывалась следующая картина: таких тварей было несколько. Самих себя (если, конечно, переводчик не врал) они называли «Причащенными». Они не были по отношению к этому миру в полной мере чужаками, а были, скорее, оборотнями, «полукровками». Какая‑то их часть – и именно эту часть видели окружающие – была совершенно нормальна. Другая же их часть, которую невозможно увидеть непосредственно, хотя возможно наблюдать ее проявления, была нормальному миру совершенно чужда. Об этой второй части пленник смог рассказать очень мало. Тем не менее, стало ясно, что каким‑то образом все Причащенные ощущают свое единство. Они были не просто объединены одной целью, их единство носило более глубокий, сущностный характер. Они осознавали себя одним существом. Клеточками единого организма. Единство определяло их стратегические цели. Отдельное существо выбирало не цель, а лишь способ ее достижения.

У Причащенных существовала своя иерархия. Некоторые из них имели большее значение для всего целого, другие – меньшее. Значение определялось пользой, которую отдельная часть могла принести целому.

Вообще же, целое было воплощено еще в очень малой степени. Общая цель Причащенных состояла в том, чтобы воплотить это целое в полной мере. Для этого требовалось не просто увеличить количестве адептов, а провести некое качественное изменение. С другой стороны, большее число Причащенных могло способствовать скорейшему достижению этой самой Цели, в то время как один‑единственный адепт из‑за ограниченности своих возможностей рисковал никогда ее не достигнуть.

Причащенным могло стать любое живое разумное существо, проглотившее Частицу. В некоторых случаях, правда, существо по неизвестным причинам Частицу отторгало. Оно переживало несколько неприятных дней, не понимая, что с ним происходит, но Причащенным так и не становилось. Вайдер не знал, от чего это зависит, и Джейбрину и Вомфаду так же не удалось этого понять. Став Причащенным, существо полностью менялось. Прежние цели и привязанности либо обесценивались вовсе, либо сохранялись, но приобретали третьестепенное значение.

Обычное существо становилось довольно тупым Причащенным. Единство полностью поглощало его. Но поскольку и само единство находилось сейчас не в самом лучшем состоянии, от человека оставалась лишь голая функция, бездумная деятельность по собиранию Частиц.

Иначе происходило с высокорожденными. Кильбренийский Источник защищал их от полного растворения в едином. Они сохраняли больше индивидуальных черт. А главное – они сохраняли разум и способность творчески подходить к решению своих задач. Точнее – одной‑единственной. Задачи, важнее которой не было ничего.

Вайдер не знал, откуда берутся Частицы. Было какое‑то место в другом мире, где их находили. Но он сам никогда его не посещал. Лично ему Частицу дал Лангсар, один из его заместителей. Вайдер назвал еще нескольких Причащенных.

– А попытка подсыпать Частицу в пищу приора – это была его личная идея или их совместное решение? – поинтересовался Севегал.

– Его личная, – ответил Вомфад. – Идея вполне понятная. Они не рисковали заниматься этим раньше, поскольку не знали, какими именно формами защиты располагает приор. Вайдер решил, что знает достаточно. И ошибся.

– В чем?

Вомфад не ответил. Джейбрин разжал губы:

– Скажи ему.

– Помнишь, ты помогал нам установить «Цизару»? – спросил военный министр.

Севегал кивнул.

– Да. Конечно, помню. Завязанная на Круг и включенная в структуру мира система сложных информационных заклятий. Это она спасла Джейбрина?

– Именно. Ты занимался только ее внешними оболочками и не знаешь всего. Несколько лет мы потратили на ее отладку. Мы настроили «Цизару» таким образом, чтобы она отслеживала историю всех объектов, появляющихся в окружении приора.

– И таким образом вы обнаружили отравленную пищу?

– Верно, хотя и не совсем. «Цизара» очень неплохо управляется с информацией, но она – искусственная система, и если начнем работать я или ты, мы сделаем это лучше. Но саму Частицу обнаружить не может никто – ни «Цизара», ни, я, ни… – Вомфад запнулся.

– Даже я не могу, – тихо сказал Джейбрин.

Поскольку продолжать он не стал, вновь заговорил военный министр:

– Система не распознала никакой отравы. Но, просмотрев историю, она распознала факт отравления. Ряд определенных действий. И забила тревогу.

– Какая умная система, – задумчиво произнес Севегал.

– Искусственный разум. Точнее, целая группа таких разумов, включенных в «Цизару». Один просто не успеет обработать сразу все потоки информации.

– Вы их сами сконструировали или…?

– Или. Естественно, сначала переработали полностью. Так же, как с душой, которую в него внедрили. – Вомфад кивнул в сторону пленника.

Севегал захотел самостоятельно изучить Частицу, содержавшуюся в пище приора. Он высказал мнение, согласно которому тот факт, что Частицу невозможно было распознать ни на энергетическом пласте мира, ни на информационном, свидетельствовал не столько о неуловимости Частицы, сколько о несовершенстве их собственных методик распознавания. Длительное исследование могло принести свои плоды. Джейбрин обещал предоставить материал. Кроме того, он просил очень внимательно отнестись к вопросу его сохранности. Причащенные имели очень мало «семян», которые, прорастая в чужих душах, создавали новых Причащенных. Вайдер не знал, где расположен мир с Частицами, но знал, что находили их там крайне редко. Каждая Частица имела в глазах этих существ огромную ценность. Кроме того, Причащенные могли чувствовать их на определенном расстоянии.

– Это не должно попасть к ним обратно, – предупредил Джейбрин.

Севегал пообещал, что поместит Частицу в такое место, где до нее никто не доберется. Они поговорили еще несколько минут, но больше ничего интересного не прозвучало. Затем запись закончилась.

Идэль дезактивировала кристалл.

– Ну? – сказала она, посмотрев на Дэвида. – Что ты об этом думаешь?

– Удивляет то, что эта информация не стала общеизвестной.

– Ну, это как раз не удивительно. Они не хотели сеять панику. Несколько имен из тех, что назвал Вайдер, я помню. Эти люди исчезли лет за пять до того, как я отправилась в Академию. Вероятно, были и другие.

– Думаешь, Джейбрина и Севегала убили именно они? – спросил Дэвид.

Идэль кивнула.

– Я уверена, Вомфад об этом знает. Именно поэтому расследование их смертей принесло так мало результатов. То есть это мы думаем, что мало. Информация о реальном расследовании просто скрывается. Вомфаду нужно найти этих Причащенных, а не… а не объявлять о том, как он их ищет. Помнишь доклад лейтенанта Эргаля? Я думаю, это была чистая бутафория. Необходимая, чтобы успокоить Причащенных, которые, наверняка, присутствовали среди нас. Успокоить их, показать, что мы ничего не можем найти. Что скорпионцы совершенно нерасторопны, ничего не могут сделать.

– А Вомфад в это время готовит удар?

Идэль кивнула.

– Я считаю, да.

– Хорошо, если так.

Идэль некоторое время молчала.

– Ты понимаешь, что было в этом сейфе? – тихо спросила она.

– Частица?

– А что еще Севегалу потребовалось бы прятать так тщательно, создавать целый крошечный мир для сохранности?

– Да, пожалуй, ты права, – подумав, согласился Дэвид. – Теперь понятно, для чего похитили Севегала… и откуда хозяин сейгов вообще узнал про этот сейф. Боюсь, твоего дядю мы и вправду… никогда больше не увидим.

– Я с этим уже давно смирилась, – печально призналась Идэль.

– Что ты теперь собираешься делать?

– Что? Предупредить Вомфада. Он должен знать, что Частица похищена и что эти ублюдки в любой момент могут завербовать на свою сторону еще кого‑нибудь из наших.

Кабинет Вомфада размещался на втором этаже старого дворца. Несколько помещений по соседству занимали его приближенные. При Джейбрине Вомфад появлялся здесь на несколько часов, столько же времени он проводил в военном министерстве – если только не выезжая с инспекцией в какой‑нибудь отдаленный регион. Теперь про поездки пришлось забыть. Он практически поселился в старом дворце, и едва ли не каждую вторую ночь проводил здесь же. Идэль не ошиблась, посчитав, что лучше не терять время на блуждания по коридорам министерства, а сразу прийти сюда.

Не без труда ей удалось пробиться через заслон из трех секретарей и двух заместителей министра, уверявших Идэль, что будет гораздо лучше, если она запишется на прием или оставит записку, которую военному министру, конечно же, обязательно передадут в самое ближайшее время. Все эти благоразумные предложения Идэль проигнорировала. Дождавшись, когда кабинет покинет очередной посетитель, она зашла туда сама.

Военный министр занимал просторную угловую комнату. Сидел за письменным столом в удобном кожаном кресле. Стены за его спиной были совершенно прозрачными, казалось, их и вовсе нет. Открывался великолепный вид на парк. Слева высилась громада нового дворца.

Идэль знала, что эти стены – прозрачны только изнутри; если смотреть снаружи, то на уровне кабинета Вомфада будет сплошная гранитная стена.

До ее слуха донесся сбивчивый голос: «…Ничего не хотела слушать» – и она увидела, как перед Вомфадом гаснет фантомное зеркало.

– А, Идэль… – произнес военный министр, чуть наклонив голову. – Добрый день.

Она прошла по бархатной дорожке и без приглашения села в кресло.

– Здравствуй. Надо поговорить.

Вомфад сделал короткую паузу, прежде чем ответить. Обычно он был весьма галантным кавалером. Но чувствовалось, что поведение Идэль ему не нравится. Он сам организовывал свое пространство, сам определял время и способ общения. Бесцеремонное вторжение Идэль он явно не оценил.

– Это срочно?

– Да, – сказала принцесса. – Срочно.

– Я слушаю. Но желательно в двух словах и сразу по делу. У меня назначена важная встреча.

– Боюсь, в двух словах не получится.

– В таком случае, встретимся позже. – Голос военного министра был сух. – Или завтра.

– Нет, – холодно сказала принцесса. – В таком случае тебе придется отложить свою встречу.

Вомфад насмешливо поднял бровь. С его точки зрения, требовательность Идэль выглядела презабавно. Несмотря на всю свою галантность, он мог вышвырнуть ее отсюда без малейших колебаний. Никто не смеет навязывать ему свои правила.

– Не думаю.

– Речь о Причащенных, – тихо произнесла Идэль.

Улыбка пропала. Вомфад перестал казаться расслабленным и ленивым. Секунду или две он пристально смотрел на нее, а затем сделал левой рукой какой‑то сложный жест. Идэль почувствовала, как меняется энергетика комнаты. «Информационная изоляция? – мысленно предположила она. – Информационное поле будет деформироваться все время, пока мы беседуем. Ни по ходу разговора, ни после нельзя будет узнать, что тут происходило…»

– Откуда тебе про них известно? – негромко спросил Вомфад.

– Объяснения потребуют времени. Отложи встречу.

– Ну хорошо…

Он нарисовал в воздухе прямоугольник. Возникло зеркало‑фантом. С кем говорил Вомфад, Идэль не видела, но, очевидно, это был один из секретарей.

– Самилер уже прибыл?

– Еще нет, господин министр, но должен быть с минуты на минуту…

– Когда появится, извинитесь за меня и скажите, что возникли непредвиденные обстоятельства. Я не смогу его сейчас принять…

– Господин министр, вы уверены, что…

– Выполняйте.

Призрачное зеркало погасло.

– Бедные Аминор, – усмехнулась принцесса. – Опять решат, что их обидели.

– Твои шутки неуместны, – последовал резкий ответ. Сцепив кончики пальцев, Вомфад откинулся назад. – Итак.

Идэль открыла сумочку и выложила на стол йтаодеар. Замкнула контур, вызывая изображение и звук.

Полностью запись они не смотрели. Через несколько минут Вомфад наклонился и включил ускоренный режим воспроизведения. Послушал самую концовку. Идэль дезактивировала камень.

– Естественный вопрос, – сказал Вомфад. – Откуда у тебя это?

– Вопросы и ответы – это игра для двоих.

– Это не игра, Идэль, – голос Вомфада прозвучал очень проникновенно.

– Я знаю, – она кивнула. – Но, может быть, ты думаешь, что я выложу тебе все, что знаю, а в ответ соглашусь проглотить очередное заявление типа «я очень занят, давай поговорим после»? Не выйдет.

– Ты уверена, что тебе нужна эта информация?!

– Нужна или нет, но она у меня уже есть. По крайней мере, отчасти. Я хочу понять, что происходит. Что вы сделали для того, чтобы устранить угрозу. Сколько сейчас таких на свободе. Их имена. Я не хочу случайно встретиться за ужином с одной из этих тварей.

– Не думаю, что тебе что‑то угрожает, – возразил Вомфад. – Извини, но ты мало что значишь в существующем раскладе. И если ты не будешь лезть туда, куда не нужно, тебя вряд ли тронут! У них очень мало Частиц.

– Не будем спорить, – остановила его Идэль. – Ты рассказываешь, и я рассказываю. Иначе у нас ничего не получится.

Вомфад устало вздохнул.

– Ну хорошо… Так откуда у тебя запись?

– Сейчас моя очередь спрашивать.

– Повторяю, это не игра. Я готов ответить на твои вопросы. Но только после того, как ты расскажешь мне все.

Идэль с сомнением посмотрела на военного министра. Впрочем, если бы он хотел обмануть ее, то мог бы сделать это в любом случае. Она слишком мало знала, чтобы понять, что он недоговаривает и где искажает информацию. Поэтому приходилось просто верить.

– У Севегала было обустроено жилище глубоко под землей. Попасть туда можно только через бинарный портал. Там я и нашла запись.

– Поподробнее, пожалуйста, – попросил Вомфад, прикрывая глаза.

Она рассказала. О сейгах и вскрытом сейфе. Умолчала лишь о немузыкальной коллекции йтаодеаров. Записями, которые там имелись, делиться с Вомфадом она не считала нужным.

Там было еще очень много интересной информации.

Вомфад слушал и задумчиво кивал в такт ее словам. Удивленным он не казался. По окончании рассказа задал несколько вопросов. Идэль ответила. Потом наступила ее очередь.

– Что еще известно об этих существах?

– Основное ты знаешь. Мы так и не нашли способа, позволяющего обнаруживать Частицы или самих Причащенных. Севегал занимался этой работой, но успеха он так и не достиг.

– Откуда они вообще взялись? Кто они такие?

– Ты же смотрела запись. Такие же люди, как ты или я. Только вот Частица их совершенно меняет. Она вгрызается в человека настолько близко к его кайи, что, похоже, просто не существует заклятий, способных ее выцепить. Возможно даже, она пожирает и само «я».

– Это невозможно.

– Я раньше тоже так думал. Теперь я ни в чем не уверен. Факт в том, что Частица меняет тех, кто ее принял, и мы не знаем, как. Да это и не удивительно, учитывая, чьи это Частицы.

– Чьи? – спросила Идэль.

– Древнего. Слышала о таких существах?

– Нет.

– Я думал, ты читала хеллаэнские мифы. О богах и ванах, о начале дней…

– Меня больше интересует наша, кильбренийская религия, – холодно ответила Идэль. – А не те ереси и сказки, которые сочиняют в метрополии.

Вомфад рассмеялся.

– Какой пафос! Потрясающе… Может быть, ты еще и ёррианской жрицей собираешься стать?

– Не исключено.

– Послушай, – все еще смеясь, продолжил он. – Я тоже чту Ёрри, но ты должна понимать, что наша богиня… ну, конечно, она очень полезна для нас… как и мы для нее… но она всего лишь одна из младших.

– Она особенная.

– Она появилась в мире не так давно.

– Проявилась не так давно, – возразила Идэль, сделав ударение на первом слове.

– Ладно. – Вомфад поднял руки. – Не хватало нам с тобой еще затеять спор о религии. Пусть каждый сходит с ума как хочет. Факт в том, что есть куда более старые и могущественные силы, чем наше национальное чудо, которое ты так ценишь. Говорят, в Хеллаэне до сих пор живут существа, которые видели первый рассвет…

– Это не новость. Первый рассвет в Хеллаэне наступил после присоединения Нимриана. Примерно сто тысяч лет тому назад. Для бога или Обладающего Силой – не так уж много.

– Нет‑нет, при чем тут хеллаэнские рассветы? Я говорю о самом первом рассвете во вселенной. Тогда и самих Темных Земель еще не было. Но сейчас там живут те, кто помнит эту зарю.

– И что?

– А то, что еще до рождения вселенной были существа, сам способ бытия которых непредставим для нас. Впоследствии все они исчезли. Большинство – когда появился мир. Другие – позже. Но те, кто видел юность мира, рассказали нам о них. Один из родов этих существ в хеллаэнских преданиях именуется «Древними». Мы столкнулись как раз с такой тварью. Вернее, не с ней самой. С тем, что от нее осталось. Частицы – это кусочки ее тела, капли ее крови, пролитой давным‑давно на периферии нашего потока.

– Это домыслы? Или есть какие‑то факты, подтверждающие… так сказать, «масштабность» того, что ты тут излагаешь?

– Второе, – не обращая внимания на иронию, прозвучавшую в словах принцессы, сказал Вомфад. – Видишь ли, нам удалось, пусть и не сразу, выяснить из какого мира Причащенные приносили кусочки земли, в которых содержались Частицы. После того как схватили Вайдера, мы не медлили. Были пойманы трое. Еще четверо погибли при попытке захватить их. Надо сказать, сопротивлялись они отчаянно.

– Почему они не ушли в свой мир, когда поняли, что раскрыты?

– Мы действовали очень быстро. Нападение произошло практически синхронно.

– Кому‑то удалось сбежать?

– Как минимум, двоим. Их имена Вайдер не знал. Потребовалось определенное время, чтобы внедрить в пленников вторые души и подвергнуть допросу и их тоже. Но, хотя мы и упустили нескольких Причащенных, нам стало известно, где находится их база. Один из тех, кого мы схватили, служил курьером, доставлявшим новые Частицы.

– Полагаю, был нанесен ответный удар?

Вомфад мрачно кивнул.

– Выходит, я зря тебя побеспокоила. – Идэль покачала головой. – Эта страница нашей истории давным‑давно закрыта и угроза устранена.

Военный министр не отвечал.

– Не так ли? – Принцесса испытующе посмотрела на него.

– Не так, – неохотно ответил Вомфад. – Атака была проведена восемь лет назад. Сразу после того, как мы узнали, откуда они. Мы еще не понимали, с чем столкнулись. Хотели сразу выжечь это гнездо, пока они не инициировали новых…

– И?

– Атакой руководил один из самых талантливых волшебников, когда‑либо рождавшихся в нашей семье – твой дядя Атвальт. Еще там был мой первый заместитель, Луар.

– Брат Майдлара… Благая Ёрри… – Идэль вспомнила даты их смертей. Якобы в результате «несчастных случаев».

⇐ Предыдущая 32 33 34 35 363738 39 40 41 Следующая ⇒