Федор Петрович Литке 36 страница

Со времени определения промышленников на жалованье в обязанность компании вошло и обеспечение их хлебом. Каждый промышленник получает по пуду муки в месяц, сверх того может он покупать из магазинов компании муку, крупу и горох. На все это – на морскую провизию и на продовольствие чиновников – выходит в год в Ново-Архангельске и других местах более 10 000 пудов разного хлеба, которым компания снабжается почти исключительно из Калифорнии. Сначала торговля производилась без всякой системы. Мало-помалу был введен некоторый порядок, который с присоединением Калифорнии к Мексиканской республике установился постоянно. Теперь предъявляются по прибытии в порт судовые бумаги, коносаменты, декларации и пр.

Первые пошлины потребованы были в 1818 году; возрастая с тех пор постепенно, они дошли, наконец, до 25 % с цены проданных товаров и 6 % с цены купленных, сверх того платится якорных денег 2¹/₂ пиастра с тонны.

Суда наши больше торгуют в Сан-Франциско и Монтеррее; ходят также в Санта-Крус, Сан-Диего, Сан-Педро и в Сан-Кентин. С 1817 года отправляются ежегодно по два и по три судна. Они оставляют Ситку осенью по окончании всех промыслов и возвращаются на следующую весну к их началу. В 1829 году, по причине всеобщего неурожая, в Калифорнии хлеба совсем не было; посланное туда судно «Байкал» прошло в Чили, где приобрело полный груз по сходным ценам.

Компания продает в Калифорнию: сукна и другие шерстяные товары, полотна всех родов, ситцы, миткали, китайки, железо и сталь и всякие вещи и инструменты из них, свинец, медную, стеклянную и фаянсовую посуду, тросы, чай, кофе, сахар, шляпы колошенской работы, разные мелочи галантерейные и иные, даже воск, свечи восковые и табак,^[326] хотя Калифорния сама могла бы изобиловать этими предметами.

Взамен компания получает почти исключительно продовольственные припасы, именно: пшеницу, ячмень, горох, бобы, масло, сало говяжье, мясо сушеное и соленое; из южных миссий – соль, сырые кожи и мыло и всегда живых быков как для продовольствия экипажей судов, так и для соления мяса для Ситки, куда привозится его от 200 до 300 пудов.

Торговля происходит и на судне и на берегу; свозимые покупщиками с судна товары записываются на берегу, но иногда чиновники довольствуются объявлением о количестве проданных товаров.

Цены на покупаемые в Калифорнии товары в разные времена изменялись. В первые годы одни только наши суда могли открыто торговать в Калифорнии; торговля англичан и американцев ограничивалась несколькими смуглерами. Тогда все покупалось очень дешево. Во время переворота в Испании в 1821 году порты Америки открылись всем народам, и Калифорнию стали посещать многие купеческие и китобойные суда; с тех пор торговля сделалась гораздо менее выгодною.

Таксу калифорнийских товаров устанавливает губернатор, а в последнее время положено их отпускать за наличные деньги на 25 % дешевле. Средний годовой вывоз товаров с 1817 по 1829 год составил 9000 пиастров. Больших выгод от этой торговли компания не имеет, но оплачивается содержание судов для снабжения колоний.

Торговля с английскими и Соединенных Штатов корабельщиками, издавна заведенная, поддерживалась и тогда, когда новыми привилегиями компании торговля в наших колониях была запрещена иностранцам, ибо она часто была единственным источником снабжения колоний необходимыми товарами и даже продовольствием; в последнее же время правители не видели большого вреда от допуска к себе иностранных судов.

Если бы с начала заведения Ново-Архангельска запрещено было иностранцам торговать в областях, принадлежащих России, и компания имела средства настоять вполне на этом запрещении, то оно могло бы, конечно, быть для нее весьма полезно. Бобровые шкуры, которых по всем окрестностям было тогда еще большое изобилие, попали бы преимущественно к ней; но, что важнее, туземцы не снабжались бы американцами огнестрельным оружием, которое одно сделало для нас их соседство опасным, и скорее бы укротились. Первое военное судно для крейсирования в наших колониях отправлено было из Кронштадта в 1821 году; отправления эти продолжались 4 года сряду; но из посланных судов одно только, шлюп «Аполлон», действительно крейсировало в проливах, не будучи в состоянии поймать ни одного смуглера, хотя их тут было несколько десятков, ибо в таком лабиринте проливов можно бы успеть в том только с целым флотом мелких, весьма легко ходящих судов. Но подобная блокада была бы уже без цели. Иностранцы около 20 лет продолжали этот постыдный, рассчитанный на подрыв нашей компании торг, прежде нежели были приняты меры к его уничтожению; бобры перевелись, а все окрестные дикие племена снабдились огнестрельным оружием в такой степени, что от прежнего своего оружия совершенно отвыкли и без ружья не могли бы убить ни одного зверя, так что и справедливость требовала бы уже снабжать их этими, новыми для них, предметами. Компания, взявшись за это, лишила бы иностранцев единственного средства, которым они привлекают еще к себе туземцев, и, конечно, скоро отвадила бы их совершенно от этой торговли, потому что и теперь уже они находят в ней малые выгоды. При нас приходили в Ситку два трехмачтовых судна Соединенных Штатов, которые, проблуждав несколько месяцев по проливам почти без успеха, пришли сюда просить, чтобы взяли у них груз их, отдавая его за бесценок, не требуя непосредственной платы, соглашаясь прийти за ней на другой год и пр. Снабжая колошей огнестрельным оружием, без которого те уже обойтись не могут, компания без крейсеров скоро увидела бы всю торговлю в своих руках, не говоря уже о выгодном для нее влиянии на цены и новые связи с туземцами, которые возникли бы из этого. Это не значило бы «точить на себя нож», как некоторым может показаться; нож этот точится и без того и еще гораздо острее. Лучше же самому взяться за дело и располагать им, из неизбежного зла извлечь возможную для себя пользу и приобрести признательность туземцев, доставляя им необходимый товар.

Из сказанного следует, что приложение запретительной системы во всей строгости к нашим колониям было бы без цели; иностранцы принесли уже нашей торговле весь вред, какой только могли, и позволение, данное гражданам Соединенных Штатов конвенцией 17 апреля 1824 года, торговать и производить рыбную и звериную ловлю в наших водах, не могло сделать компании большого подрыва, поскольку в настоящем положении вещей самая большая часть торга сосредоточивается в самой компании.

С 1822 по 1824 год включительно, по новым привилегиям компании, торговля с иностранными судами в самом Ново-Архангельске не допускалась; нуждаясь же во многих товарах, правители вынуждены были покупать их с тех же судов в Калифорнии и на Сандвичевых островах. Обыкновенно приходят в Ситку по два, по три и по четыре судна в год, больше американских, которые нередко приплывают из своих портов, останавливаясь только в Вальпарайсо или ином пункте Южной Америки на несколько дней. Некоторые из них завели постоянные связи с колониями и приходят по заказу. В 1830 году нанят один английский корабль для доставления нужных товаров из Бразилии в Ситку. Случалось судам заходить сюда как будто ненарочно, так, например, шкипер одного английского судна, зашедший в залив, на вопрос: куда идет? – отвечал: в пролив Норфолк или куда-нибудь (Norfolk Sound or else where).

Главные товары, покупаемые с иностранных судов, суть: мука, сухари белые, водка, вино, солонина, чай, сахар, табак, одеяла и другие шерстяные товары, китайка,^[327] китайская посуда и разные мелочи. Взамен их раньше шли почти исключительно шкуры котиков, речные бобры, иногда лес, несколько русских товаров и в дополнение баланса чистые деньги. Но с некоторого времени главные правители приняли чистейший и для компании выгоднейший способ платить траттами на главное правление в С. – Петербурге. С 1818 по 1830 год куплено товаров с иностранных судов на 386 000 пиастров, или на 2 миллиона рублей, за которые заплачено более 200 000 котиков, кроме других, менее значащих предметов. Некоторые корабельщики, продав весь груз, продавали и суда свои и отвозились на Сандвичевы острова компанейскими судами. Таким образом колонии приобрели несколько весьма хороших судов.

Тамеамеа – король сандвичан

Рисунок М. Тиханова

Баранов, в маститой старости сохранявший предприимчивость молодых лет, но уже менее счастливый в своих предприятиях, распространил виды свои на Сандвичевы острова и в 1816 году сделал через доктора Шеффера^[328] покушение занять один из них – Атуай. Предприятие это было бы достойным предметом для шуточной поэмы. Следствием его было только прекращение поклонов и подарков, которые Баранов и Тамеамеа I [иначе – Камеамеа I] пересылали друг другу через американских шкиперов. Тамеамеа ожидал мести от русских за изгнание доктора, покуда капитан Головнин в 1818 году его не успокоил. После того туда ходили, хотя и изредка, компанейские корабли, а иногда были с ними сношения и через американцев. Произведения островов, которые можно получать оттуда: соль, тутуевые орехи [плоды тунгового дерева], дающие масло, ром, корень таро и веревки из кокосовых волокон, в случае недостатков и некоторые европейские статьи; за все это компания платит шкурами котиков и пиастрами.

Из судов под сандвичским флагом приходило в Ситку только одно, в 1828 году; привезло соль и нагрузилось строевым лесом.

Для торговли с колошами компанейские суда ходили прежде по проливам, но трудность такого плавания, опасность сношений с ними, более же всего малая выгода, приносимая торгом, вынудили остановить эти отправления и ограничиться торговлей на месте с соседними и заезжими колошами.

Предосторожности, которые надлежало принимать, торгуя с ними по проливам, не имеют, пожалуй, примера: передняя часть судна отгораживалась парусами в рост человека; за этой перегородкой собиралась вооруженная команда, ставилось несколько пушек, заряженных картечью, зажженные фитили; кругом судна до высоты марса обтягивалась абордажная сетка, имевшая в одном только месте отверстие для прохода одного человека. Перед началом торга командир судна призывал старшину, показывал ему все приготовления, объявлял условие, чтобы никогда более определенного числа колошей на судне не было, чтобы никто ближе 10 шагов к завесе не подходил и чтобы не считалось разрывом дружбы, если кто, в противном случае, будет застрелен. После этого могли в безопасности начинать торговлю; малейшее пренебрежение этими предосторожностями могло иметь самые пагубные следствия.

Ограниченное ценами, установленными главным правлением, колониальное начальство никогда не могло в этом торге выдержать состязания с судами Соединенных Штатов, и оттого вымен мехов от колошей, всегда незначительный, сделался, наконец, ничтожным.

Кроме соперничества американцев и низких цен, уплачиваемых за меха, этому торгу много препятствует то, что соседние колоши все нужные им товары получают и за другие предметы, добываемые гораздо легче бобров и медведей. По недостатку рыбы у них покупают иногда палтусов, жир китовый и нерпичий. Весной доставляют они древесную кору для покрытия сараев, кажимов и других строений, яйца чаек, ары и других, уток, гусей, тетерок, разное коренье и травы; летом – ягоды, зимой – горных баранов, раков, раковины; из своих изделий: шляпы, ковры, маски, трубки и другие мелочи и получают за то от русских и алеутов табак, котлы чугунные, топоры, пронизки, краску, фламандское полотно, миткаль, множество картофеля, даже муку и пр. Более же всего вредят этому торгу сношения, посредством которых к колошам переходит как от постоянных жителей, так и от временных посетителей колоний множество товаров, за которые должна бы приобретаться мягкая рухлядь, отчего цена на эти товары сильно падает. Колошенские одалиски не менее европейских танцовщиц умеют разорять своих обожателей, и примеры нередки, что промышленники совершенно проматываются на туалеты своих красавиц, невзирая на все усилия правителей прекратить эти беспорядки.

Мена с колошами происходит на узком пространстве между стеной крепости и ближайшей к ним бораборой, куда с обеих сторон сносятся товары. Кроме упомянутых выше товаров, компания доставляет им еще одеяла шерстяные, разные медные вещи, усы сивучьи для украшения шляп, горностаевые меха и прочее, а от них получает цукли, раковинки с островов Королевы Шарлотты, нужные компании для мены с северными американцами.

Внутреннюю торговлю Ново-Архангельска составляет снабжение его обитателей всем необходимым. Разумеется, что в этом, как и в других отношениях, компания имеет исключительное право. Такса на все продаваемые товары устанавливается главным правителем, с наложением на товары, купленные с иностранных судов, от 10 до 15 %, а на доставляемые из России – от 40 до 45 % сверх покупных на месте цен, что составляет цены довольно сносные, приняв во внимание отдаленность места и затруднительную доставку. Торговля бывает в год до 150 000 рублей, а когда в товарах изобилие и случатся военные суда, остающиеся долго, то и до 200 000 рублей.

Товары, нужные как для употребления колониального, так для торга калифорнийского и для промена туземцам, доставляются частью, как выше видно, иностранными кораблями, частью же на судах компанейских, а при случае и на военных, отправляемых прямо из России.

Для торговли Ново-Архангельска и компанейских кораблей со всеми народами ходят здесь всевозможные деньги, но преимущественно испанские пиастры и голландские червонцы. Сверх того для облегчения оборотов главное правление снабжает колонии марками в 10,5 и 1 рублей, 50 и 25 копеек, которых по всем колониям в обращении до 30 000 рублей.

Ближайшие причины, побудившие основателя Ново-Архангельска поселиться на американском берегу, были ослабевшие промыслы в более западных местах и открытие множества бобров по всем окрестным проливам. Но причины эти были не единственные. Заселить и тем закрепить для России всю северо-западную Америку и устранить все прочие народы от торговли с туземцами было постоянной целью Баранова, согласной с целями правительства, которое уже в 1796 году прислало 20 семей из Сибири для постройки верфи у мыса Св. Ильи, которые, однако, по большему удобству положения, поселены были в Якутатском заливе. Хотя хлебопашество и скотоводство, бывшие также целью этого заселения, не удались, но поселение существовало до истребления его колошами в 1805 году и служило складочным местом для промыслов, покуда не построена была Ново-Архангельская крепость. После этого Нутка была предметом внимания и желаний Баранова, и если бы время и способы его были соразмерны патриотическому его стремлению и предприимчивости, то он скоро соединил бы цепью факторий Ситку с Россом. Тем менее могла его воображению представиться возможность когда-либо покинуть свое создание; хотя бобры перевелись еще при нем, так что промыслами и меной приобреталось их не более 100 в год, вместо 2000, добывавшихся вначале одними промыслами. Преемники его не могли смотреть на это с отвлеченной точки зрения. Сравнивая дороговизну содержания Ново-Архангельска, неприятность жизни в нем и другие его невыгоды с прямыми выгодами, приносимыми им, они нашли, что между теми и другими нет соответствия, откуда, естественно, родилась мысль перенести все заведение и резиденцию главного правителя в другое, более удобное место. Сначала хотели избрать для этого Кенайскую губу; потом, по-старому, остров Кадьяк, согласно с мнением капитана Головнина, что Павловская гавань от природы назначена быть главной пристанью в этих морях; наконец, об этом замолчали, к утешению тех, которые не могли убедиться в необходимости этого перемещения. Я должен причислить себя к числу этих неубежденных и считаю нелишним сказать, на чем основываю свое мнение, поскольку намерение это, отложенное, но не откинутое, может возродиться. Компания, конечно, лучше должна знать, что для нее выгодно, а что нет; но о предметах общего интереса позволено каждому, даже и не посвященному во все таинства расчетов, сказать свое мнение, которое именно по этой причине может иметь свою цену, так как будет беспристрастно и не односторонне.

Одна из главных причин, на которых основывали необходимость упразднения Ново-Архангельска и к которой все другие более или менее относятся, есть неприязненное расположение соседних жителей. Разорение первой крепости, многие убийства, произведенные колошами после этого, возмездия со стороны русских, конечно, долго не изгладятся из памяти обеих сторон. Колоши долго еще ревнивым глазом будут смотреть на утверждающуюся оседлость русских, русские – долго остерегаться их, как опасных соседей, но из этого отнюдь не следует, чтобы вражда была вечной или непримиримой. При первом заселении Алеутских островов и Кадьяка была точно такая же неприязнь между природными жителями и колонистами, наконец, исчезнувшая. Колоши уже и теперь совсем не те, что были 10 и 15 лет тому назад. Тогда невооруженному [человеку] из-под пушек крепости было опасно удаляться; убийства без всякого повода были обыкновенны; теперь о них совсем не слышно, обитатели Ново-Архангельска без всякой опасности поодиночке ходят по всем окрестностям, ездят на теплые воды и пр. Прежде малейшая ссора редко не кончалась кровопролитием; они и теперь при всяком недоразумении хватаются за ружья и бросаются в лодки, но переговоры, в которых женщины обыкновенно играют деятельную роль, всегда кончают дело полюбовно. Незадолго до нашего прибытия один колош, не откликавшийся ночью часовому, был застрелен; в другой раз полоумный промышленник проломил камнем голову американцу: ни то, ни другое не имело никаких последствий. По последним известиям, два невольника, которых колоши осудили принести в жертву при каком-то торжестве, спаслись бегством в крепость. Начальник принял их под свое покровительство и не выдал старшинам, которые этим не оскорбились. Такую перемену в расположении колошей надо главным образом приписать кроткому и снисходительному обращению с ними и всегдашней осторожности против них, за чем начальники строго наблюдают. Соседство колошей не только не вредит, но приносит пользу поселению, поддерживая дух порядка и дисциплины в столь разнородной и частью из неугомонных стихий составленной массе, какой является население Ново-Архангельска. Колоши более и более привыкают к новым нуждам, которым научились от русских и из которых многие сделались для них необходимостью: табак, картофель, даже хлеб весьма им нравятся. Тойоны^[329] щеголяют в мундирах последнего покроя и непременно хотят видеть на своих женах хотя кусок чего-нибудь русского. Без ружей и снарядов они почти не могут теперь обойтись, как и без шерстяных одеял; главнейший, а скоро, может быть, и единственный для них источник этих предметов – это сношение с русскими, соседство которых, таким образом, скоро обратится для них в необходимость.

Тойон с острова Ситха

Связи русских с колошенками и новое от них поколение – также повод, ежедневно усиливающийся, к сближению обеих сторон.

Доказательством готовности колошей к такому сближению может служить то, что в прошлом году начальник расположенного под крепостью селения принял христианство, и это не только не в силу каких-либо убеждений с нашей стороны, но, напротив того, вопреки представлений главного правителя, старавшегося ему объяснить всю трудность обязанностей христианина. Я не хочу утверждать, чтобы скрытые расчеты не имели влияния на намерения Наушкета^[330] и что он через крещение стал прямо истинным христианином, но, и не будучи апостолом, он может своим примером подействовать сильно не только на родичей своих, но и на отдаленные племена, которые теперь сознаются, что русские не могут желать им зла, если допускают их поклоняться своему Богу.

Все это заставляет надеяться, что по естественному ходу вещей, с помощью благоразумных мер правителей, американские племена скоро перестанут нам быть неприязненными и соседство их не будет опасно основанному между ними поселению. Тогда будет менее важно и другое невыгодное обстоятельство, на котором основывают необходимость оставить это место: невозможность укрепить его против нападения военных судов в случае разрыва с какой-нибудь мореходной державой.

Ново-Архангельск по положению своему, конечно, не может быть укреплен так, чтобы противостоять нападению сильного фрегата, если не будет иметь для своей защиты военного судна; но какое же другое место можно здесь укрепить так сильно средствами компании? Я думаю, что никакое. Павловская гавань на острове Кадьяк, положение которой капитан Головнин изображает неприступным, столь же мало, как и Ситка, может устоять против регулярного нападения одного или нескольких фрегатов; но против внезапного нападения корсара и Ново-Архангельск безопасен. Безопасность вообще всяких колоний в военное время должна быть основана на морской силе, без которой они ни с какими крепостями устоять не могут. Компания, имея на службе своей многих офицеров императорского флота и хороших матросов, может и собственными средствами вооружить два или три судна, которых достаточно, чтобы обезопасить население от покушений приватиров.

Гавань Св. Павла на острове Кадьяк

Рисунок Ю. Ф. Лисянского

Недостаток места для устройства надежного порохового магазина, поскольку крепость построена на голом камне, причисляется также к невыгодам положения Ново-Архангельска. Прежде порох хранился под домом, а нынче на особом судне в гавани. Но землянка в одной из батарей, устроенная наподобие корабельной крюйт-камеры, кажется, удовлетворила бы требованию. А если и этого еще не довольно, то чего стоило бы вырвать порохом в камне нужное пространство?

Невозможность развести порядочное скотоводство является большой местной невыгодой, но есть выгоды, ее заменяющие. Промысел горных баранов, продолжающийся с ноября до мая, доставляет всю зиму свежую мясную пищу чиновникам, доставляет и порядочную выгоду алеутам, им занимающимся. В свежей рыбе почти никогда не бывает недостатка. Картофель родится весьма хорошо. Работники, конечно, редко видят мясо, но много ли провинций в Европе, где бы простой народ сплошь им питался?

Вообще снабжение продовольствием Ново-Архангельска – дело довольно затруднительное и требующее постоянного внимания правителей; в случае неподвоза хлеба по каким-либо причинам из Калифорнии прокормление людей зависело бы от произвола колошей, к великому убытку компании и служащих, в то время как на Кадьяке можно бы довольно долгое время питаться свежей треской и юколой,^[331] даже сараной^[332] и ягодами. Но с должной предусмотрительностью этого случиться не может. Впрочем, от стечения многих несчастных обстоятельств случается голод и в населенных и просвещенных странах; Ново-Архангельск не может в этом отношении служить положительным исключением, хотя за 25 лет его существования этого еще ни разу не случалось.

Нравственная и физическая порча живущих в Ситке алеутов не может быть поставлена исключительно на счет этого заведения. В каком бы месте центральное правление ни расположилось, там соберутся и тунеядцы, чтобы зашибить копейку без больших трудов, а удалить их, если будет нужно, и из Ситки можно так же, как и из другого места.

Сырой климат, вредящий строениям и судам, – обстоятельство неприятное, но, избегая его, надлежало бы покинуть весь край вообще, ибо Кадьяк, Уналашка и все другие места на материке и по островам едва ли в этом отношении многим лучше Ситки. Впрочем, не замечено, чтобы климат здесь особенно вредил здоровью людей.

Наконец, излишне издержки компании из-за необходимости содержать в Ново-Архангельске достаточный гарнизон. Полагают, что она должна содержать на службе по крайней мере 100 лишних человек, единственно для того, чтобы обезопасить крепость от беспокойных соседей, и, следовательно, 50 000 рублей или более, чего стоит их содержание, обращаются ей в чистый убыток. С этим можно бы согласиться, если бы поселение представляло одни только убытки и никаких выгод; но пора нам взглянуть и на выгодную его сторону.

Лес вблизи Ново-Архангельска

Одних великолепных лесов, окружающих Ново-Архангельск, при недостатке их во всех других местах, было бы уже достаточно, чтобы основать здесь поселение; на починку судов, на рангоут, на снабжение их дровами требуется ежегодно великое количество леса. Из всех мест, занятых компанией не на американском берегу, один только Кадьяк и прилежащие к нему острова имеют несколько леса, но неизвестно, надолго ли его хватило бы, если бы туда перешел главный порт. В Ситке не знали раньше, куда деваться с лесом, лучшие мачтовые деревья стоило только рубить, чтобы они, так сказать, падали прямо на судно, теперь надо посылать за ними уже на значительное расстояние, но здесь запас так велик, что можно не опасаться недостатка его на столетия; на Кадьяке не так. Какое большое неудобство и какие [были бы] издержки, если бы главный порт снабжался привозным лесом! Теперь Ситка снабжает мало-помалу лесом другие места, его не имеющие.

Кроме обеспечения потребностей колонии, леса эти представляют обильный источник богатства, на который доселе не обращалось внимания, в торговле с Калифорнией, Мексикой, Сандвичевыми островами и даже Чили, которые все чрезвычайно бедны лесом и при развивающейся промышленности более и более будут в нем нуждаться. Одного судна, нагруженного брусьями и досками, для распиловки которых могла бы при Озерском редуте быть устроена мельница,^[333] достаточно было бы для обеспечения колонии годовым продовольствием хлеба: все сверх этого было бы чистым барышом компании.

Мы говорили уже о связях с колошами и о заметном влиянии, которое это имеет на расположение их к русским. Ситкинское поселение поддерживает эти связи, от которых компания получает двоякую пользу: с каждым днем утверждается безопасность, которая со временем сделает, может быть, и издержки на содержание излишних людей ненужными, и вся меховая торговля привлекается исключительно в руки компании. Но оставьте Ситку, и колоши в самое короткое время обратятся в прежнее свое дикое и враждебное нам состояние; иностранцы опять появятся, распространятся и на те места, куда прежде не заходили,^[334] промыслы и мены будут становиться год от года труднее, и, наконец, весь американский берег будет для компании потерян, и уже невозвратно, поскольку уже нет того множества бобров, которое покрывало раньше издержки.

В. М. Головнин

Но посмотрим, в чем состоят преимущества Павловской гавани на острове Кадьяк, куда было намерение перенести центральное управление колоний. По мнению капитана Головнина,^[335] Павловская гавань должна быть первой пристанью и главным местом колоний по следующим причинам: 1) умеренность климата, добротность земли, изобилие пастбищ, обильные рыбные ловли, доброжелательность жителей, перешедшая в привязанность к русским, и срединное положение ее между компанейскими владениями;

2) безопасная и во всех отношениях удобная гавань;

3) возможность во всякое время года кораблям входить и выходить из нее; 4) выгодное местоположение самой гавани, позволяющее малыми средствами укрепить ее; и, наконец, 5) удобство сообщения с другими островами и селениями, зависящими от Российско-Американской компании, посредством байдар или гребных судов.

Относительно климата вот что находим мы в записках Хлебникова: «Климат Кадьяка мало чем разнится от ситкинского. Ясная погода бывает иногда продолжительнее и постояннее, чем в Ситке, но вообще господствующая есть сырая, равно вредная для строений… В летнее время бывает иногда более ясных дней, чем в Ситке, но случается и напротив. В лето 1826 года было столь много дурной погоды, что не могли заготовить для продовольствия пристойного числа юколы и сена». Свидетельство Хлебникова, многолетним наблюдением узнавшего тот край во всех подробностях, я считаю несомненным: оно опровергает преимущество Кадьяка перед Ситкой со стороны климата.

Изобилие в пастбищах и обильные рыбные ловли, обеспечивающие продовольствием Кадьяк, – неоспоримое преимущество, хоть и подверженное исключениям, как видно из вышеприведенной выписки. Мы упоминали об этом, исчисляя невыгоды положения Ситки.

Покорность жителей не всегда была одинакова. Вначале неприязнь их была едва ли не больше вражды колошей, они всяким случаем пользовались, чтобы вырезать русских, с нетерпением ожидая, когда справятся с последними. Подобным образом и вражда колошей не будет вечной, о перемене расположения их говорено выше.

Центральное положение. Владения компании простираются почти на 2000 итальянских миль от востока к западу, не считая Курильских островов. Ситка лежит на восточном конце этой линии, Кадьяк от нее – на трех– или четырехдневное плавание, я в этом большой разницы не вижу для таких мест, между которыми регулярные сообщения не часты.

Безопасная и во всех отношениях удобная гавань. Ново-Архангельская гавань точно так же безопасна, но превосходит ее в следующем: вход в Павловскую гавань узок и затруднителен, а в самой гавани с трудом могут поместиться 4 или 5 судов, между тем как в Ситкинской внутренней гавани, при трех безопасных входах, до 20 судов удобно поместятся, не считая внешней гавани или рейда, где целому флоту довольно места. В Павловской гавани наибольший прилив менее 11 футов, а в Ситке 17 футов, что дает несравненно большее удобство чинить самые большие суда.

Выгоды, указанные в третьем пункте, – общие для обеих гаваней.

О мнимом преимуществе неприступного местоположения сказано выше.

⇐ Предыдущая 31 32 33 34 353637 38 39 40 Следующая ⇒