Федор Петрович Литке 26 страница

Эту часть также легко описать берегом, на оленях. Перевезя на мореходном судне нужное количество этих животных с острова Вайгач на Новую Землю, должно остаться тут зимовать – в Никольском Шаре или другом удобном месте. Южная часть Новой Земли изобилует дикими оленями, и потому нет причины опасаться недостатка в оленьем корме на зиму, но для совершенного обеспечения себя с этой стороны можно избранных оленей заблаговременно приучить к хлебной пище, что, как я слышал, некоторые из мезенских жителей испытали уже с успехом. Весной, когда утвердится надежный наст, описатели отправятся на оленях вдоль берега и в короткое время могут описать его до Маточкина Шара. Множество выкидного леса по всему восточному берегу новой Земли облегчит им средства защищать себя от стужи. Что отряды, подобным образом снаряженные, под управлением людей предприимчивых и искусных, совершить могут и на сколь долгое время могут ограничиться собственными своими средствами, доказывает путешествие капитанов – барона Врангеля и Анжу. Экспедиции этих достойных офицеров могут в деле этого рода служить образцом.

Опись восточной части северного острова сопряжена с гораздо большими трудностями. Нельзя положительно ни утверждать, ни отрицать возможности совершения его на оленях; но трудности этого предприятия должны бесконечно возрасти от втрое большего протяжения этого берега и от большой суровости климата. Но опыт во всяком случае может быть не бесполезен, успех первого предприятия покажет степень вероятности в этом втором.

Для описи этого берега морем должны быть употреблены два судна, построенные и снабженные во всем по примеру судов, посылаемых в последние времена английским правительством для искания северо-западного пути, суда, которые могли бы смело втираться во льды, не подвергаясь большой опасности быть проломленными или раздавленными, которые могли бы оставаться зимовать везде, где Бог приведет. Такие два судна могут начать опись свою от восточного устья Маточкина Шара и совершить ее, если не в одно, то в два или три лета. Что предприятие это не есть физически невозможное, доказывает плавание Лошкина, который в два лета дошел от Карских Ворот до мыса Доходы; но трудности и опасности его должны быть весьма велики от множества льдов, с одной стороны низкопосылаемых к оному берегу обширными лиманами Оби и Енисея, которые в отношении к нему пришлись, так сказать, в упор; а с другой – приносимых постоянным от О к W течением и господствующими восточными ветрами из большой части прочих рек Сибири и со всего Сибирского океана. Как встречать и преодолевать эти трудности, учат нас путешествия Росса и Парри.

По достижении мыса Доходы или Баренцева мыса Желания труднейшее будет уже сделано, ибо здесь мореплаватели найдут попутное течение и по большей части попутный ветер, которые много облегчат плавание вдоль северного берега, даже и в том случае, если близ него встретится много льдов. По той же самой причине не следует это предприятие начинать от запада.

Если бы подобная экспедиция действительно когда-нибудь состоялась, то начальнику ее, по достижении северо-восточнейшей оконечности Новой Земли, не следует упускать из вида предположения, более чем вероятного, о существовании неизвестных доселе земель в небольшом расстоянии к NO от этого мыса.^[267] Открытие этих островов или доказательство несуществования их было бы по крайней мере столько же важно, как опись восточного берега Новой Земли.

Глава шестая Беломорская экспедиция

Обозрение прежних описей и промеров Белого моря. – Плавание брига «Кетти» в 1823 и 1824 годах.

Первые карты Белого моря, равно как и всех других морей, сделавшиеся известными россиянам, были иностранными и составлялись из показаний английских и голландских мореплавателей, с половины XVI века ходивших к городу Архангельску. Мореходы того времени, особенно голландские, могут нам, просвещенным, служить образцами во многих отношениях. Они почитали обязанностью замечать в путешествиях своих все, что могло сколько-нибудь принести пользы мореплаванию; замечания свои поспешали они сообщать ученым мужам, которые с своей стороны не щадили ни трудов, ни издержек для собирания всевозможных сведений о странах мало известных. Таким образом произошли собрания карт Фишера, Витта, Питта, Меркатора, Витсена, Блайя, Гондия, Масса, Герарда, Фан Кейлена, Колзона и многие другие,^[268] которые при всех недостатках своих удивляют нас подробностью как самых карт, так и приложенных к ним описаний и мореходных наставлений. Если б мы, вооруженные всеми тонкостями как астрономической, так и механической части науки мореплавания, следуя примеру стариков, не пропускали ничего без внимания и наблюдения свои делали тотчас известными, чтобы просвещенная критика могла в них отделить истинное от ложного, то не могли бы сохраниться в картах ближайших к нам мест, даже до позднейшего времени, самые грубые ошибки.

Карты XVII и даже начала XVIII столетия, по несовершенству астрономических средств того времени, не могли не иметь многих погрешностей. Не на всех находим мы меридиональный масштаб, экваториальный же на весьма немногих. Географическое положение мест по большей части на них неверно. Карта Белого моря, которой сначала руководствовались наши мореплаватели, находится в первой части Атласа Фан Кейлена, известного у нас под названием «Зеефакела». Сочинение ее относится к самому первому времени плавания голландцев в Белое море, ибо на ней против Мурманского устья реки Двины показано несколько створов, которыми суда при входе в него должны были руководствоваться. Повосточнее Никольского монастыря обозначены места лоцманских и караульных домов. Березовое устье еще не промерено, против бара обозначено, однако же, якорное место. Город Архангельск на ней показан, но это, может статься, прибавление позднейшее, ибо возле него обозначен также монастырь Св. Михаила. Весьма легко отличить на этой карте, что мореплаватели видели сами и что обозначали только по слухам, западный или Терский берег положен довольно хорошо, только что остров Сосновец сделан вдесятеро больше настоящего; также и Зимний берег от Двины-реки до мыса Воронова изображен не худо, и расстояние между этими берегами довольно верно, но положение Мезенской губы и Канинского берега весьма неверно, последний сближен с Терским около параллели Орлова Носа на 24 мили, тогда как ближайшее между ними расстояние около 60, а потом идет прямой чертой к NO. По самой середине этого узкого места обозначена банка, простирающаяся от S к N с лишком на 100 миль, и на ней несколько островов и подводных камней. Голландцы соединили, таким образом, в одну полосу все отдельные надводные и подводные банки, по Белому морю рассеянные. На полях этой карты изображены в большом масштабе острова Иоканские, Лумбовские, Кильдин и Кольская губа, названная тут, по обыкновению того времени, рекой.

Мореходы наши более половины века довольствовались этой картой, копируя ее в случае надобности и переводя экспликации^[269] на русский язык. Переводом этим объясняется уродливая номенклатура, поселившаяся в наши карты, которые только в последние времена были от нее совершенно очищены. Наконец, перекопирование наскучило, и эта карта в 1774 году напечатана в типографии Морского Корпуса в уменьшенном виде и с распространением берегов к западу даже до Скагеррака, а к востоку до Новой Земли. На этой карте сохранены все погрешности оригинала, хотя в то время существовала уже более правильная русская карта Белого моря, основанная, по крайней мере отчасти, на описях русских мореплавателей.

Жалобы мореплавателей на неисправность карт, возраставшие по мере распространения в России искусства мореплавания, должны были, наконец, возбудить внимание правительства. В 1756 году решено было описать Белое море,^[270] но по непостижимой несообразности, которой отличаются многие предприятия этого рода, принадлежащие тому времени, вместо того чтобы описывать берег, вдоль которого более всего совершается плаваний, решились начать с Мезенской губы, куда и в то время, хотя более чем ныне, но все же весьма немного приходило судов. Для этого послан был туда от города Архангельска на одномачтовом боте штурман Беляев, имевший под начальством своим штурманов Толмачева, Погуткина и Ломова.^[271] Они отправились в море 10 июля и 20 числа остановились у острова Моржовец, который описали кругом береговой мерой. Они нашли длину его от NW к SO 8 миль, окружность 19 миль; все это совершенно согласуется с новейшими описями. Исполнив это, продолжали они путь к Мезени, куда и прибыли 25 числа. Замечательно, что во всю дорогу от Архангельска были они сопровождаемы лоцманами. Двинского лоцмана оставили в деревне Куе, откуда взяли другого; этот проводил их до реки Золотицы и сменился; потом меняли они лоцманов в реках Мегре, Майде и на острове Моржовец. Близ южной оконечности последнего, у ручья Рыбного, жили в то время постоянно лоцманы для встречи и сопровождения судов к Мезени; место их жительства обозначено было флагом.

По прибытии в Мезень приступили они к описи берегов реки: Беляев взял на себя западный берег, поручив восточный Толмачеву; первый довел свою опись до реки Кедовки, что близ Воронова Носа, а последний до Михайловской сопки, лежащей к северу от реки Неси. Возвратившись в конце августа к боту, ожидавшему их все это время в реке Мезени, у мыса Хвосты, приступили они к промеру реки, а окончив его, отправились к острову Моржовцу для произведения и около него промера; однако же позднее осеннее время и сильные бури не допустили их исполнить этого дела; они вынуждены были возвратиться в Архангельск, куда прибыли 28 сентября.

1757 год. На следующее лето те же штурманы и на том же судне были опять отряжены для окончания начатого дела. Они отправились из Архангельска 10 июня, и 13 числа того же месяца прибыли в Мезень. Беляев, отрядив Толмачева описывать Канинский берег от Михайловской сопки к N, сам приступил к промеру Мезенской губы и, окончив его в половине июля, возвратился в Мезень, где присоединился к нему Толмачев, доведший между тем береговую опись до реки Кии. 5 августа отправились они в море, в намерении закончить промер между островом Моржовец и Канинским берегом; однако же лоцманы не взялись их туда вести из-за множества мелей, которыми это пространство моря усеяно; будучи вынуждены оставить это дело неисполненным, обозначили они то место на своей карте сплошной мелью. Штурман Беляев решился теперь продолжать подробную опись берега от реки Кедовки до реки Двины, предписав штурману Ломову с ботом стараться отыскать банку, лежащую, по рассказам жителей, в небольшом расстоянии к W от реки Кедовки. Ломов, не исполнив, однако же, этого дела, возвратился в Архангельск 14 августа. Штурман Беляев прибыл туда же, описав подробно весь Зимний берег и остров Мудьюжский.

Журнал штурмана Беляева и составленная с него карта,^[272] как подробностью, так и точностью, нимало не уступают тем, на которых основана новейшая наша карта Белого моря. Они содержат все возможные топографические подробности: везде показаны высота, вид и качество берега; ни один ручеек, ни одна изба не пропущены без внимания. В доказательство верности его описи довольно привести следующее: между начальным и окончательными пунктами, т. е. между слободой Окладниковой (что ныне г. Мезень) и оконечностью Никольской косы, по его карте генеральный румб NO и SW 58¹/₂°, расстояние 27 немецких миль; а по новейшим наблюдениям 58°27¹/₂немецких миль. В рассуждение, что для описи этого берега, содержащего в окружности не менее 50 немецких миль, не имел он иных средств, кроме компаса и линя, нельзя не признать особенного искусства и тщательности Беляева. Его промер Мезенской бухты до сих пор единственный, который мы имеем.

Журнал Беляева содержит много любопытных замечаний, из которых некоторые мы здесь приведем, стараясь по возможности сохранить слова оригинала.

Река Мезень наполнена многими песчаными и в малую воду видимыми банками, которые каждый год меняются от великого течения. Вода столь мутна, что когда почерпнешь ее ведром, то оседает не менее как на четверть (аршина) чистого песку с илом. Жители достают пресную воду из колодцев, из реки же разве только в самую тихую воду. Прилив идет в реку беспрерывно 4 часа, а отлив продолжается 8 часов с минутами; прикладной час 2 ч 12′; вода поднимается до 24 футов. На правом берегу Мезени стоят две слободы: Окладникова и Кузнецова, из которых в каждой дворов по 70; в Окладниковой слободе находится воеводская канцелярия, таможня и церковь Успения Богородицы. Через Кузнецову слободу протекает ручей, в который осенью в большую воду заходят суда, плавающие к Новой Земле и на Грумант для промысла зверей, где и зимуют на суше.

Против мыса Хвосты, где стоял наш бот во время описания берегов, в малую воду глубина шесть футов, а далее вверх по проливу бывает сухо.

В реке Семже глубина в малую воду два фута, в устье полфута, а далее вверх осыхает. Вода прибывает так же, как в Мезени. На устье реки есть деревня, из четырех дворов состоящая; в ней живут лоцманы, которые содержатся на коште Лесной компании. Широта Семжи найдена 66°11′,^[273] склонение компаса 1°31′ восточное. Вокруг растет мелкий лес.

На реке Каменке, впадающей в реку Мезень с левого берега против мыса Хвосты, построена водяная лесопильная мельница. По берегам растет редкий и мелкий лес.

Поюжнее мыса Большого Толстика есть ручей, называемый Межтолстиками, против которого становятся большие иностранные суда для погрузки леса, пригоняемого плотами с верху реки; они грузятся тут не совершенно, а выходят для догрузки за Большой Толстик. Фарватер в этом месте шириной 200 сажен, глубиной в малую воду 12–13 футов, а в полную – 5¹/₂ сажен. Вода прибывает по фарватеру 4 часа с минутами, со скоростью по 4 узла, а убывает 8 часов по 3³/₄узла в час.

Река Мгла в малую воду имеет отмель от устья верст на 10, река Несь такую же отмель на 18 верст; а от рек Кривяк, Ольховка и Ямжа простирается отмель так далеко, что при описи с высоких мест и в ясное время воды не было видно; лоцманы рассказывали, что она идет на 30 верст. Во всех этих реках в малую воду глубины не более двух футов, а в полную до 3¹/₂ сажен.

Река Чижа течет от NO к SW; а лоцманы объявляют, что она прошла насквозь в большое море между материковой землей и Каненоесон;^[274] течение в ней стремится по 2¹/₂ узла в час; южный ее берег мелок, а северный как с устья, так и внутри приглуб; под ним глубина в малую воду от 5 до 1 сажени, грунт – ил с песком; вода в прилив поднимается на 3¹/₂сажени. Фарватер шириной не более 150 сажен. Вода соленая, но в ручьях и колодцах пресная; лесу никакого нет; в море отмелей не имеется. В эту реку рыбачьи суда заходят от непогод.

В бухте, называемой Каменная Корга (между мысом Конюшенным и рекой Шамокшей), где глубина в малую воду 2¹/₂сажени, промышленные суда имеют от ветров якорное становье; на горе есть изба и сальные ямы.

На мысе Конюшенном, при ручье того же имени, стоит часовня и более 30 изб, куда весной с марта месяца съезжаются из всех мест мужики для промысла морских зверей и живут так долго, пока в море лед носится. Против этого места скорость течения 3¹/₂ узла в час; вода прибывает по 3 сажени.

Остров Моржовец имеет крутые берега; на нем есть несколько озер и ручьев; леса никакого не растет, но выкидного по берегам довольно. Западный берег чист; под ним можно при N и О ветрах стоять на якоре без всякой опасности, на глубине 3 сажен, грунт – песок с мелкими камешками, но по восточную сторону есть много наружных и подводных мелей, которые с виду описаны, а аккуратно их описать за быстрым течением нельзя. Лоцманы рассказывали, что они с своими судами хаживали в том проливе только при полной воде и в таком расстоянии, что с обеих сторон никакого берега не видно, и то с попутным ветром, с великой опаской, да и много раз случалось промышленным судам от этих мелей пропадать вовсе. Поэтому всем судам, идущим с моря в Мезень, этих мелей надлежит опасаться и тем фарватером не ходить; а ходить, как выше упомянуто, между западным берегом острова Моржовца и мысом Вороновым, где можно взять и лоцмана.

Река Кулой, начиная от устья, простирается к SW на 6 миль; далее вверх направление ее N и S. В устье этой реки глубина в малую воду 3 фута, а в полную 3¹/₂ сажени; грунт – песок, ширина реки 700 сажен. От правого берега простираются песчаные обсушные мели на 300 сажен, а от левого на такое же расстояние каменная плитка; вверх по реке глубина не более двух футов. Вода соленая, и обыватели деревни Долгощелья, в 20 верстах от устья лежащей, получают пресную воду из колодцев. По берегам растет мелкий лес. Прикладной час в реке – 3 ч 15′; вода прибывает пять часов, а убывает семь часов с минутами. Склонение компаса 2° восточное.

Река Нижа в устье в малую воду едва не суха, а в полную имеет глубины 3¹/₂ сажени. Устье реки Койды в малую воду имеет глубины 2¹/₂ фута, а в полную 3 сажени. В последней реке вода прибывает 5¹/₂ часов, а падает 6¹/₂ часов. Лесу по берегам ее нет.

Речка Кедовка с устья в малую воду почти суха, а в полную имеет глубины 9 футов. На берегу реки этой есть несколько изб, в которых весной живут мужики, приезжающие туда для морских промыслов. Жители реки Майды рассказывали, что к W от этой реки есть банка, которая зимой бывает видна по скопляющимся на ней льдам и на которую они в то время ходят для промысла тюленей; но что летом никогда на ней не бывали, и какая там глубина, не знают.^[275]

Река Майда глубиной в устье в один фут в малую воду. Вода в прилив поднимается на 9 футов. Глубина в реке Мегре 4 фута, подъем воды тоже 9 футов. В двух речках: Ручьи и Инцы только 1¹/₂фута глубины в малую воду, вода в прилив поднимается на 6 футов.

Река Золотица шириной в полную воду 34 сажени, а в малую 26 сажен. Глубина в устье 4 фута, внутри 9 футов. Вода прибывает на 3¹/₂ фута. В полуверсте от устья находится деревня в 30 дворов с церковью Св. Антония. Горы покрыты разным лесом.

Если бы штурману Беляеву предоставлено было описать и Терский и Летний берега, то к совершенству карт Белого моря недоставало бы тогда только исправных астрономических наблюдений, произведенных в трех или четырех главных пунктах. Но дело, столь хорошо начатое, оставлено было без окончания с лишком на 20 лет. Капитан-лейтенант Немтинов описывал, правда, в 1769 году Летний берег от Никольского монастыря до Онеги, но опись его была сколь поверхностна, столько же и неисправна. На пространстве от Никольского монастыря до мыса Ухтнаволока, содержащем всего 85 миль, встречается у него погрешность в 15 миль. А всего страннее, что он не делал промера, хотя производил опись свою с судна. Впрочем, я сужу только по карте, ибо журнала его в Государственном Адмиралтейском Департаменте не находится.

Описи Беляева и Немтинова соединены были с голландскими, и таким образом составилась карта, которой наши мореплаватели и руководствовались до 1778 года. Когда именно она была сочинена, мне неизвестно, но должно думать, что вскоре после экспедиции Немтинова, т. е. около 1770 года. Общий вид Белого моря на ней гораздо сходнее с истинной, чем на всех прежних картах; но при всем том имела она великие недостатки. Терский берег перешел на нее со всеми погрешностями карт голландских как в положении, так и в названиях; южная окраенность этого берега понижена на столько, что расстояние между ней и островом Жежгинском, вместо 60 миль, содержит только 21 милю. Остров Сосновец изображен, как и прежде, величиной почти с Моржовец. Банка с несколькими островами и камнями, находившаяся прежде на середине моря, легла теперь гораздо ближе к Терскому берегу, ибо Канинский удалился на многие мили к востоку. Банка эта простиралась к югу почти до параллели Моржовца, а к северу даже за Святой Нос. Глубин на этой карте нет почти вовсе, кроме перенесенных с карт Беляева. Еще примечается на ней одна погрешность, которая в продолжение почти сорока лет переходила на все карты без исключения. Остров Моржовец представлен имеющим до полдюжины губ и, по-видимому, весьма закрытых, между тем как в самом деле в нем нет ни одной порядочной заводи. Губы эти обязаны происхождением своим неисправным копировальщикам, которые приняли озера, на карте Беляева изображенные, за губы, а ручьи, из них вытекающие, за проливы.

1777 год. В 1777 году послан был от города Архангельска лейтенант Пусторжевцов на торшхоуте «Баре» для описи некоторых островов и рек в западной части Белого моря. Он описал подробно и промерил реки: Суму, Кемь и Шую и острова, перед устьем их лежащие, также бухту на юго-западной стороне острова Соловецкого, остров Жежгинский и прочие. О других менее важных местах собирал сведения у прибрежных жителей и мореходов. Экспедиция эта, присовокупив некоторые подробности, вообще совершенству карт Белого моря способствовала мало, поскольку эти отдельные описи не были между собой соединены ни астрономическими наблюдениями, ни другими средствами. Журнал лейтенанта Пусторжевцева, впрочем довольно тощий, содержит, однако же, некоторые сведения, любопытные потому, что касаются мест, по это время совершенно нам неизвестных.

Река Кемь вытекает из болот в 250 верстах от устья; в малую воду глубина на ней 7 и 8 футов, а в сухое время не более 4 футов. Вода в прилив поднимается на три фута. Прикладной час 6 ч 54′. От Кемского острога (ныне уездный город), лежащего в 15 верстах от устья, простираются вверх реки пороги, через которые в малую воду и на лодках ездить нельзя. Фарватер в реку, имеющий в некоторых местах не более полукабельтова ширины, обозначается вехами.

Река Сума начинается в Сумозере, отстоящем от устья реки в 38 верстах к S. На левом берегу реки, в 4³/₄ верстах от устья, находится Сумской острог (теперь также уездный город), в котором 200 дворов и две церкви. В этом месте река имеет ширину в 30 сажен. Через нее наводится мост, у которого пристают лодки промышленников. Повыше моста идет через всю реку каменный порог, возвышающийся на сажень, через него и малые лодки проходить не могут. В реке глубина до 9 футов, но в устье в малую воду не более фута. Прикладной час найден в устье 4 ч 17′, против острога 5 ч 32′. Подъем воды в первом месте 3¹/₂ фута, в последнем 2 фута; но при северных и северо-западных ветрах бывает и более. Ширина реки по астролабиуму определена 64°17¹/₂′. Она больше новейших определений только на 2. По берегам реки растет еловый, сосновый и мелкий березовый лес, годный на построение изб.

Река Шуя также очень мелка. В сухое время бывает в ней воды не более 3 футов. В трех верстах от устья начинаются пороги. В этом месте на обоих берегах реки расположен Шуйский погост. Вода в прилив поднимается на три фута, а осенью, при северных и северо-восточных ветрах, до 5 и 6 футов, а в сизигии и более.

Река Варзуга в устье имеет ширины до 100 сажен, глубины до 9–6 футов, грунт – песок; версты на три вверх – от 15 до 6 футов; в некоторых местах есть песчаные банки, в малую воду открывающиеся. От обеих сторон устья реки простираются в море на полверсты и на версту песчаные мели, между которыми расстояние полкабельтова, а глубина в малую воду от 5 до 6 футов. Подъем воды в прилив 3 фута, а при северо-восточных ветрах и до сажени. Течение меняется правильно от О и от W. Наибольшая скорость его 1¹/₂узла в час.

1778 год. Наконец решено было приняться за то дело, которым, кажется, надлежало бы начать всякую опись Белого моря, т. е. за опись берега Терского и за промер глубин. На этот предмет посланы были от города Архангельска торшхоут «Барб» и бот № 2, под командой лейтенантов Петра Григоркова и Дмитрия Дамажирова. Им предписано было действовать независимо одному от другого. Первый должен был описать берег от реки Пялицы до Орлова Носа, последний от Орлова Носа до Святого Носа и каждый сделать промер против своего участка.

Они отправились из Архангельска в половине июля, каждый к своему начальному пункту; лейтенант Григорков высадил в реке Пялице мичмана Воинова и штурмана Мялицына, снабдив их для описи берега астролабиумом, пелькомпасом и линями. С этими простыми средствами описали они к концу августа подробно весь берег до Тонкого Орлова Носа и возвратились на торшхоут, ожидавший их в то время в Трех островах. Григорков между тем сделал подробный промер перед устьем реки Пялицы, вдоль обоих берегов и от одного берега к другому по шести румбам и между островом Моржовец и рекой Паной по двум румбам. Между реками Золотица и Пялица наибольшая глубина была 55 сажен, между Вороновым Носом и рекой Паноем 35 сажен. От устья последней реки на NO 81° в 13 милях нашел он в одном месте глубину 6¹/₂ сажен, а от Трех островов на ONO в 9¹/₂ милях 5 сажен. Отправясь от Трех островов к OtN, встретил он в 37 милях от берега банку, на которой только 1¹/₂-2 сажени воды было. Длина этой банки от NW¹/₂W к StO¹/₂O 7¹/₂миль. Исполнив это, возвратился он в Архангельск.

Лейтенант Домажиров на пути своем сделал промер от Зимних гор к острову Сосковец и от последнего по румбу NOW до параллели Орлова Носа. В этом месте высадил он мичмана Поскочина и штурмана Харламова для описи берега; сам же занялся промером, который произвел по пяти или шести румбам между параллелями Орлова Носа и ручья Головатова, на расстояние 27 миль от берега. На NO 38° в 27¹/₂ милях от Тонкого Орлова Носа нашел он банку, на которой в полную воду глубина была 2¹/₂ сажени, от нее к SSO в двух милях другую, где было 4 сажени глубины. Четырех же саженную банку нашел он в 20 милях на NO 51° от того же мыса. Кроме этих банок, везде глубина была от 20 до 30 сажен. В этом состоял весь успех лейтенанта Домажирова, который от дурных погод и крепких ветров часто должен был укрываться то в Трех островах, то за Лумбовскими, а один раз жестоким от NNO штормом прогнан был даже в речку Двину. Между тем высаженные им на берег мичман Поскочин и штурман Харламов, проработав до начала сентября, могли описать берег только до Лумбовского мыса. Крутизны и глубокие расселины чрезвычайно замедляли их дело.

Лейтенанты Григорков и Домажиров представили карту своих описей и промеров, на которой Терский берег изображен был вдвойне, т. е. по их описи и с карт голландских. Сверх обыкновенной экспликации, приложено было к этой карте следующее известие: «Кормщик Мезенского уезда Кузнецовой слободы крестьянин Тимофей Баранов объявил, что он около 50 кампаний уже сделал в море и что в том месте, где мы нашли песчаный банк, оный есть действительно и лежит от Моржовца к N, длинен, а на каком расстоянии от Моржовца, не знает; выше же оного к N есть другой банк, на котором находятся наружные камни, и на них поставлены кресты, подле которых через банк можно проходить даже кораблю, и оный находится среди моря, в который проход оной крестьянин проходил на ладье, и все вышеописанные банки, равно и камни, по объявлению оного кормщика, на карте назначены только для виду. Камни же, которые назначены на большом банке против Орлова Носа, про оные никто не знает». Здесь разумеется «банка с несколькими островами и каменьями», о которой мы выше упоминали. Убедившись в несуществовании длинной банки там, где производим был промер, Григорков и Домажиров уничтожили на своей карте ту часть ее, которая простирается к югу от островов Лумбовских; но северную половину оставили, обозначив ее только пунктиром, а не сплошными, как прежде, точками, и переменив (вероятно, по ошибке) глубину 15 сажен на северном конце этой банки в 5 сажен. Хотя они в следующем году уничтожили и эту остальную часть, но она, невзирая на то, перешла точно в том же виде и с той же ошибкой и на новейшие карты.

Кажется, что трудами этих офицеров начальство было не весьма довольно. На одной копии с их карты, принадлежащей к тому же году, находится следующее примечание:

«О недостатках сей карты, происшедших от неисполнения, что Адмиралтейской Коллегией повелено было сделать.

1. Берег справедливейшей мерой описан до острова Ломбаско (Лумбовского), а надлежало описать до Святого Носа.

2. Банк по голландской карте, среди моря лежащий, не вымерен, и ничего о нем не объяснено. Объявление лоцмана Баракова о найденном банке и о другом, севернее его, справедливо; однако же оные обстоятельно не вымерены. Он же Бараков утверждает также справедливо, что на большом банке, против Орлова Носа лежащем (разумея не иной, как на голландской карте назначенный), никаких камней наружных нет; справедливо же и то, что сей банк в том месте находится, ибо по плаваниям описателей найдены между глубокими местами мелкие (тут исчислены мелкости, о коих уже выше упомянуто)… Сии мелкости и явно доказывают, что помянутый банк находится, но описателями порядочно не вымерен.

3. Журналы описателей в Коллегию не присланы, и кем рассмотрены оные, кроме них, не объяснено.

4. Описанный от Пялицы до острова Ломбаско берег весьма далее лежит к востоку, нежели на голландской карте, а от того и Ломбаско лежит южнее назначенного на голландской карте по разности широты 4³/₄мили немецких,^[276] и которое из сих положений справедливо, того узнать не возможно, ибо при начале и при окончании береговой описи полуденных обсерваций взято не было и широты мест неизвестны, потому и описание сомнительно.

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 252627 28 29 30 Следующая ⇒