Русские. — Колюжские. 17 страница

Когда весною в заливах лед носится, Чугачи отправляются в байдарке, погрузив оную на ровень с водою; края обкладывают льдом, a передний гребет ставит перед собою довольно высокую льдину, которая его совершенно закрывает и в коей прорезывает небольшое отверстие.

Подгребя весьма тихо и близко к лежащим на льдине тюленям, передний гребец стреляет по них сквозь помянутое отверстие; убитого зверя кладут в байдарку, выбросив из оной равную тяжесть камней, и сим средством в весьма короткое время убивают от десяти до двенадцати тюленей, то есть, более чего байдарка поднять не может.

Тюлени питаются по большей части рыбою. Промышленники уверяют, что животные сии не ложатся более на том камне, где кровь осталась, или даже где нож точили.

Коровы морские.

Животное сие, называемое Гишпанцами Manatu, a Французами Lamentine, можно также причислить к роду водоземных; ибо водится всегда около берет морского, хотя на оный никогда не выходит, a случайно только остается во время отливов. Корова морская несравненно более сиуча, ибо бывает длиною от 3–х до 4 сажень, a весом до 200 пуд и более. Мясо оной вкуснее, чем других водоземных животных. С начала путешествий Россиян по восточному Океану коровы водились во множестве около Берингова острова, откуда отогнали их промышленники через беспрестанный лов; ибо нередко убивали целого зверя для одних только почек, почитая оные весьма вкусными. С того времени Русские нигде оных не видали; вероятно, коровы морские удалились к Берингову проливу, где суда Российско — Американской Компании никогда не бывают.

Кот морской.

О сем звере сказано будет мною во втором моем путешествии, в главе о пребывании на северных или Котовых островах.

Кит.

Животные сии водятся около всех берегов восточного океана, но более около Берингова острова; a на Кадьяке, в Киждецкой губе и в проливе, оптделяющем Еловый островок от Кадьяка. Роды китов различны, и жир так называемых Пловунов

имеет то особенное свойство, что не варится в желудке, подобно ртути. Дикие кормят оным иногда в насмешку, a Русские из него и раковин делают мыло. Из роду Cachalots Американская компания не получает никакой особой пользы, хотя извлечение спермацети всюду уже известно.

Киты описаны весьма многими естествоиспытателями, но я почитаю нужным сказать о образе ловли оных; ибо усовершенствование промыслов и рукоделий подает понятие о состоянии просвещения Коняг.

Ловля китов сопровождается многими суеверными обрядами, коих промышленники не открывают никому, и состояние их бывает обыкновенно наследственное; по чему число людей занимающихся сим промыслом чрезвычайно умалилось. Они уносят тела умерших отличных людей, становят их в отдаленные пещеры, где иногда находят оных по десяти и более. Один из китовых промышленников говорил Баранову: когда ты умрешь, то я постараюсь украсть твое тело. Перед началом китовой ловли промышленники собираются в пещеру, вынимают мертвые тела, кладут оные в ручей, пьют из оного воду и отправляют многие иные ворожбы. Тоже делают по убитии большего кита. Когда умрет китовый промышленник, то другие отрезывают по куску от его тела и мажут оным стрелы; куски же высушивают и всячески берегут от согнития, опасаясь, что в таком случае сами умрут. Когда промышленник дома, то кусок висит на нитке; в, дорогах же и на промысле всегда его с собою оный возит.

В Мае и Июне киты подходят к берегам в великом количестве, и промышленники собираются туда, где их более. стрелы для битья сих животных особенные. Аспидное копьецо, от 3 1/2 до 4 1/2 вершков длиною, привязывается к небольшому деревцу, которое вставляется в длинный шест и ни чем к оному не прикрепляется.

Когда погода тиха, то промышленник выезжает в двоелючной, или чаще в однолючной байдарке, подгребает к тому месту, где ожидает, что кит вынырнет и старается попасть под перо хвоста, или под боковые перья, называемые иначе ластами; ибо от полученной раны в сие место животное скорее умирает. Таким образом, избрав удобный случай, бросает стрелу и отгребает прочь, ибо кит, почувствовав рану, кидается с великим стремлением и может или разбит байдарку хвостом, или опрокинуть оную произведенным от сильного движения волнением. Каменное острее остается в ките, a шест на воде. Промышленник отъезжает, будучи уверен, что пораненный им зверь издохнет в третий иди четвертый день и всплывет на верх. Тогда притаскивают труп его к берегу, если его увидят; a иначе он остается на волю ветра и иногда столь далеко занесен бывает, что китов, убитых около Кадьяка, находили выкинутыми на берег Уналашки. Случается, что промышленник ездит целый день за китом, изыскивая удобное время поранит его.

Всякий занимающийся ловлею китов имеет на каменном копьеце особливый свой знак, по которому узнают, кто кита убил. Знаки сии записаны в конторе Компании, которая отдает одну треть животного добывшему его, оставляя две трети себе: но Американец обыкновенно часть свою делит по товарищам, из которых каждый тоже делает. Из застреленного кита вырезывают довольно большой кусок мяса около того места, в которое ранен, и кидают прочь; ибо мясо сие уже испортится и посинеет.

Когда выкинет на берег не застреленного, но умершего самим собою кита: то Американцы в таком только случае употребляют в пищу мясо оного, когда птица клюет его и звери едят; иначе опасаются дотрагиваться до него, почитая то животное издохшим от заразительной болезни.

Для перевозки китов в селения, режут их на куски, и уверяют, что несравненно легче резать их простым железным ножом, нежели острым с укладом. Для получения из кита большего количества жиру, Русские и Американцы почитают нужным дать ему полежать, чтоб он прокис.

Коняги уверяют, что киты кормятся не сельдями, но тою же маленькою рыбкою, которую едят палтусы и треска.

Морская Касатка (Dauphin de Mer).

Животные сии водятся около всех берегов; но более, кажется, около Курильских островов. Их почти и ловит нигде не стараются, ибо мясо их и от самих диких почитается невкусным; почему употребляется оное в пищу тогда только, когда случайно находят сие животное выкинутым на берег.

Касатки большие враги китов, хотя часто плавают с ними вместе; нападают всегда по несколько на одного, и по проворности своей увертываются от ударов хвоста их, грызут их острыми своими зубами и больно мучат, так что кит иногда испускает ужасный рев и выпрыгивает вон из воды. Касатки, умертвив сие огромное животное, съедают только щеки его и язык, остальное же нередко бывает выкинуто на берег и достается людям. Касатки едят также и тюленей, которые, увидев их, бросаются к берегу, куда первые не подходят близко. Промышленники стараются пользоваться сими случаями для изловления тюленей.

Морская Свинка (Marfouin)

Водится близ берегов и в отдалении от оных: около Кадьяка же, более по северную оного сторону, где Коняги ловят их для пищи, ибо мясо морских свинок довольно изрядно. Бьют их стрелами с досок, y коих копьецо делается особливым образом, дабы могло удержаться в слабой коже и жире сего животного, когда оно пораненное нырять начнет. Свинка несколько секунд только на воде бывает, в которое время и стараются стрелять в нее. Зимою они столь осторожны, что увидев байдарку, не показываются более на поверхности моря. Они находят, кажется, удовольствие толпиться около судна и обходит оное, особливо при свежем ветре, но если одну только поранит острогою, то в туже минуту все скроются.

Белуга

Животное сие весьма разнится от рыбы сего имени, и мне крайне жаль, что я никогда не видал оного; ибо белуга не точно еще кажется описана. Сказывают, что голова её походит на конскую, почему может быть и получила она название коня морского от некоторых народов. Иные смешивали белугу с коровою морскою, хотя между сими животными нет никакого сходства. Белуга заходит временем в Охоту и другие реки, водится в большем количестве в Кинайской губе, где жители из кож их делают байдары, так как и народы живущие на северной стороне Аляксы далее Угашинских.

Птицы земляные.

Белоголовый и белохвостый орел находится во всей Северо–западной Америке и на островах к оной прилежащих. Молодые имеют серые хвосты, перья из которых употребляют к стрелам, как самые прочные, для чего только орлов и ловят петлями во время как рыба пойдет в реки. He замечено, чтобы Американские орлы питались иным чем, кроме рыбы и раковин. В Ситхе зимою мы употребляли в пищу птиц сего рода; во мясо их отменно жиловато, черно и неприятно.

Вороны и сороки находятся всюду, только Ситхинские сороки отменны от водящихся в России; ибо вместо белых пятен, имеют лазоревые и прекрасный хохол.

Куропаток, особливо на Кадьяке, очень много; и они отменно вкусны, каковыми может быть еще более показались от недостатка хорошей дичины; ибо и ушки дикие отзываются употребляемою ими пищею) как–то рыбою и морскими растениями. Зимою куропатки также бывают белые.

На Кадьяке видел я жаворонков: впрочем больших земляных птиц не помню; a есть нескольких мелких, не весьма замечательных.

Весною прилетают два рода куликов: одни небольшие пестрые, прекрасные собою; другие же совершенно черные, ноги у сих белые, нос красный, и такие же обводы около глаз. но куликов обоих родов должно более причислить к береговым птицам, ибо первые живут всегда на берегу моря, a вторые водятся более около отделенных скал. Черный кулик, увидев человека, летает беспрестанно над его головою и кричит: почему промышленники тюленьи не любят сию птицу за то, что она криком своим хочет, кажется, остеречь сих животных от готовящейся им погибели, и часто спугивает их тем с места. Островитяне радуются, когда застрелит черного кулика. Чайки также вьются над годовою человека и кричат: но только тогда, когда он находится близ того места, где птица сия яйца кладет. Яйца черных куликов величиною с куриные и очень вкусны.

На Кадьяке водится третий род весьма мелких куличков, которые появляются только зимою великими стадами, и садятся по берегу столь тесно между собою, что одним зарядом убивают иногда по сороку и по пятидесяти сих птичек, имеющих очень хороший вкус.

Кинайцы украшают луки свои желтыми перьями одной птицы, столь редко ловимой, что немногие из диких видали даже оную. Величина её, сказывают, поболее сороки.

Колибри залетают иногда и сюда; при мне застрелили одну на острове Ситхе, лежащем в широте 57В° и отделенном от матерой земли двумя широкими проливами и большим островом. Видают также колибри и в Беринговом заливе.

Журавли прилетают на Кадьяк весною в небольшом количестве, и они столько же осторожны и здесь, как и везде.

Цапли разных родов водятся по всей северо–западной Америке, a в Ситхе они показались нам весьма вкусными.

Водяные Птицы.

Лебеди на Кадьяке бывают только пролетные, изредка разве остаются на лето плодиться, только не более как по паре, или по две. В Чугацкой губе их много и оттуда выходят лебединые шкуры, чрезвычайно теплые и довольно крепкие.

Гусей во всей северо–западной Америке разделяют на лайденных

и тундренных

то есть: что одни из них садятся всегда по отмелям, a другие во внутренности земли, и сии два рода совершенно между собою различны. Русские в Америке обыкновенно мели называют лайдою;

a под словом тундра

часто внутренность земли разумеют. Яйца диких гусей имеют белую скорлупу, и более нежели наших домашних гусей. Птица сия редко остается плодится на Кадьяке, и то в весьма малом только числе: обыкновенно же бывает пролетная, весною и осенью, и в последнее время остается на острове долее, особливо если дуют южные и восточные ветры; ибо всегда отлетает при западных. Когда гуси отлетят не далеко от Кадьяка и ветер задует крепкий, то опять возвращаются, и иногда столь усталые, что падают на землю, где ловят их руками. Гуси изредка зимуют даже на Кадьяке, только в весьма малом количестве.

Вообще почти вся птица улетает нести яйца и высиживать детей на северную сторону Аляксы, в сию дикую и пустую землю, где люди никогда почти её не беспокоят. Уверяют, что там гусей, лебедей и всякой дичи невероятное множество.

Гусей на Кадьяке ловят петлями: в Чугацкой же губе, где они остаются на все лето, жители дожидаются как они линять начнут. Тогда, собравшись в большом числе байдарок, сгоняют множество гусей в кучу и гонят к берегу, где женщины и дети, зайдя в воду, бьют их палками, и весьма разве малое только число гусей спасается.

Уток около всего Кадьяка осенью и зимою великое множество; летом же они отлетают несть яйца на северную сторону Аляксы, или в иное место. Около Ситхи уток несравненно менее. По всей Америке роды их весьма различны и известны под названием савок, каменушек, турпанов, пестряков и иных. Сверх того водятся гагары и несколько разных родов нырков.

Пестряки составляют самый большой род морских уток, держатся всегда около мысов, выдавшихся в открытое море, и поодаль от берега. Пестряки столь жирны, что с великим трудом с воды поднимаются. Каменушки по тому так названы, что часто выходят сидеть на отделенные каменья. Описание турпанов и савок можно видеть у Стеллера и Крашенинникова.

Другие роды уток, как–то: гоголи, селезни и крохали, плодятся на Кадьяке и причисляются к речным уткам; да и вкусом лучше морских. Птицы сего рода вообще столь много на Кадьяке, что оная может составить не маловажную часть прокормления, особливо для того, кто имеет ружье и любит стрелять.

Уток ловят разными средствами. Когда несколько байдарок увидят стадо сих птиц, то подгребают к ним, бросают вдруг несколько стрел и кричат изо всей силы; от чего некоторые утки, испугавшись, не успевают подняться с воды, начинают нырять и верно достанутся в руки Американцам, кои не дают им перевести духу и подняться, бросая беспрестанно в них стрелы. утка наконец до того устает, что задыхается и бывает убиваема веслами; или выходит на берег, где изловляется руками.

Ловят также уток сетками, или перевесами. Для сего выбирают узкий пролив, или узкое устье губы, где растягивают сетку таким образом: один конец веревки, прикрепленный к верхнему концу сетки, привязывают на берегу; на противном же сидящий человек держит другой конец, и сетка находится в таком возвышении, что нижний конец оной почти касается воды. Сей образ ловли производится только но утру при восхождении солнца и вечером по захождении оного ибо в первое время утки прилетают с моря в губы и заливы, a в последнее отлетают ночевать на взморье. Утки летают обыкновенно весьма скоро, и некоторые роды столь низко над водою, что в сумрачное время всегда несколько попадают в сетку, которую тот же час опускают на воду, и тем запутывают увязших птиц вынув же их оттуда, поднимают сетку и ожидают, как другое стадо полетит, Стрелять уток не трудно, особливо по утрам и в морозы; ибо тогда они весьма неохотно поднимаются с воды и близко к себе подпускают. Надобно стараться подъезжать с ветру, ибо утки всегда против оного поднимаются, притом должно заряжать ружье самою крупною дробью, ибо вообще морская птица очень крепка и убит ее иначе нельзя, как попав в шею, или в голову.

Ара,

род нырка, летает очень худо, a плодится по утесам в ворах. Ар ловят петлями, а более сетками, в которые попадает иногда вдруг по пятидесяти, и даже по сто. Величина сетки около трех квадратных сажень; верхняя сторона оной привязывается к шесту такими петлями, которые могут сами развязаться, когда то понадобится. К бокам прикрепляется несколько колец из китовых усов, в кои продеваются веревки, которыми привязан шест петлями к верхней стороне сетки, и веревки сии закреплены на глухо у нижних углов. С сею сеткою человек идет наверх утеса, по коему сидят ары; отмеривает столько веревок от шеста, сколько полагает быть от него до сидящих ниже птиц, берет концы в руки и бросает сетку. Ары от шуму слетают с мест своих, запутываются в сетке, y которой от падения и напряжения птиц петли у шеста распускаются; и тогда делается такой мешок, из коего ары никак не могут уже выпутаться.

Сей образ ловли довольно опасен; ибо случается, что человека от падения сетки и от напряжения попавших в оную птиц стаскивается с утеса и до смерти убивается. На месте, где случилось подобное приключение, Американцы ставят шест и более уже не производят тут лова.

Старичок,

меньший род нырка, нос у него острый, спина черная, a брюхо посветлее. Старичков ловят петлями, ставя оные над их норами по осыпям. Иногда же руками их оттуда вынимают; a иногда над местами, где старички садятся, растягивают сетки и оными их накрывают.

Урил,

род баклана, весь черный. В иное время у некоторых вырастают длинные белые перышки, или лучше сказать волоски на груди. птица сия садится всегда на крутых и отделенных каменьях, или по утесам, и никогда далее пяти и десяти верст от берегу не отлетает. Урилы весьма любопытны и всегда облетают несколько раз вокруг судна, когда подходит на оном к земле. Ловят их такими же сетками, как и ар; но только по ночам. Иначе же, в тихое время и в ясный день, человек одевается под цвет камня, на который садится, берет мешок и ставит перед собою несколько урильих чучел, к которым птицы сего рода начинают слетаться, a человек накрывает их мешком. Замечено, что в солнечный день урилы худо видят.

Ночью, когда урилы, перестав уже кричать, заснут, человек к ним подкрадывается и крайнего отодвигает рукой немного поодаль, дабы он не спугнул других, когда брать его начнут. Урил подвигается, думая конечно, что дает место своему товарищу: тогда человек старается схватить его вдруг за голову, и положив в мешок, принимается за другого.

Яйца урильи с белою скорлупою очень не вкусны, и такого свойства, что невозможно сварить оных круто.

Топорок и Ипатко,

два рода морских попугаев, которые весьма мало разнятся между собою. Плодятся они по тундрам в норах; ловят их петлями, или вынимают руками, надев толстые перчатки; ибо птицы сии весьма больно щиплются. Яйца их очень вкусны.

Топорки и ипатки летают иногда в море за несколько сот миль от берега; почему они иногда не могут служить признаком близости земли.

Чайки, во

дятся в Северо–Западной Америке, различных родов. Лица несут они обыкновенно на неприступных почти скалах, через что сберегают оные от лисиц, но не от людей, которые поднимаются с помощью шестов и веревок за сими яйцами, хотя многим то и жизни стоит.

На чаячьих яйцах скорлупа белая с зелеными крапинками. Оными можно пользоваться до половины Июня свежими: с того времени они уже насижены; в прок же сберегают их в жиру. Чайки питаются рыбою и мертвыми китами, над которыми вместе с другою птицею летают во множестве и кричат, чем показывают людям место, где киты носятся по морю. Американцы и Русские не употребляют в пищу тех мертвых китов, которых птица не клюет; сие служит вернейшим доказательством, что мясо оных вредно.

Альбатросы,

называемые Русскими в Америке семисаженными чайками, никогда не появляются в закрытых губах, но только в открытом море, и иногда в дальнем расстоянии. Молодые бывают светло–черные, но потом делаются белыми. По сие время ни один Американец не знает еще, где Альбатросы несут яйца и выводят детей.

Глупыши

(Petres) держатся всегда на взморье и в весьма дальнем расстоянии от берегов. Около Уналашки они водятся в великом множестве. Роды их различны, и белые весьма редки.

В Восточном Океане видят нередко так называемых морских разбойников,

которые гоняются за глупышами и отнимают изловленную ими пищу.

Близ берегов водится небольшая водяная птица, называемая морским воробьем, или Тугурушкою, которая по ночам производит престранный крик.

Сказывают, что на Аляксе видят небольшую весьма красивую шпицу, с длинными ножками и с перепонками между пальцев, от чего птичка сия в тихую погоду по воде бегает.

Я не стану упоминать о некоторых других Американских птицах надеясь, что бывший там Доктор Лангздорф доставит свету свои замечания по Естественной Истории того края.

Рыбы.

Главное прокормление жителей Северных и Северо–восточных берегов Сибири, Камчатки, Алеутских островов и Северо–Западной Америки, состоит в рыбе, которая не всегда водится в реках, протекающих в тех местах, но в известные времена приходит с моря великими станицами. Благодетельная природа, произведя в вышесказанных местах весьма малое количество земных произрастений, недостающих на пропитание жителей, вознаградила то другие толико же верным средством, и притом еще легчайшим. Появление рыбы столь известно жителям вышеупомянутых мест, что они столько же, или еще и больше, надеются на оное, чем инде на произращение посеянного хлеба. Рыба, приходящая с моря, почти вся роду лососей; но не во всякую реку каждый род входит, и в иные рыба идет ранее, a в другие позже.

Замечено, что рыба, приблизившись к устью рек, нейдет в оные, пока не сделается дождя, и начинает подниматься в скорости после оного. Жители в ожидании того, перегораживают реки плотинами, или запорами, (как оные в тех местах называют) далее которых рыба не может проходить и y коих ловят оную. Приготовление её в прок описано уже в другом месте. Дикие не весьма занимаются сушением юколы: но Русские во время дождя убирают оную под нарочно сделанные крышки, дабы не гнила и не разваливалась от мокроты. В жаркое время мухи, садясь на юколу, производят множество червей весьма портящих оную. Ho подобно как урожаи хлеба не всегда бывает удачен, так я лов рыбы не всегда бывает достаточен. что происходит от разных причин: от больших снегов, или от сильных дождей весною; от чего воды в реках, поднимаясь до великой высоты, быстротою течения сносят запоры, и от того вся рыба уходит в вершины рек.

Чистя рыбу, стараются не оставлять никакой нечистоты на берегу; или сбрасывают оную во время отлива, дабы все то унесено было течением в море: иначе же рыба идти перестанет в ту реку, по крайней мере меня так уверяли.

Различные роды лососей называются следующими именами:

1. Чавыча,

самый вкусный и жирный род: только рыба сия идет в редкие реки, и ловить оную труднее.

2. Горбуша,

походящая несколько на палью, ловимую в Ладожском озере. Горбуша составляет самый мелкий род и приходит всегда в великом множестве.

3. Красная рыба,

(называемая в Охотске Неркою),

во всех почти реках первая появляется.

4 Хайко,

походит на лох.

5 Кижуч,

поднимается в реки с приливом, a с отливом спускается назад и стоит в бухте. В Охотске рыба сия известна под именем Кета,

в поднимается весьма высоко но Охоте.

Вся сия рыба, поднимаясь противу быстрого течения, беспрестанно худеет; a дойдя до тихого, или до озер, останавливается там и издыхает, так что в море ни сколько уже её не возвращается. 0 сем можно видеть пространное описание у Гна. Крашенинникова.

В некоторые реки входит с моря семга и гольцы (лакс–форель), которые зимуют в озерах, a весною в море спускаются.

Между морскими рыбами, доставляющими пропитание жителям, первое место должны занимать треска и палтусы. Прежде около Кадьяка водилось много палтусов, ныне же оных мало появляется; но множество трески, приходящей весною к берегам в великом количестве. Да и зимою удят оную в море недалеко от острова, если только тихая погода позволяет байдаркам выезжать на лов. Как ни много трески, но впрок оной никогда не запасают; a остается оная временным прокормлением до появления лососей. Около Афогнака ловят довольно палтусов (большой род камбалы), которые, гоняясь за мелкою рыбою, выбрасываются иногда волнением на берег. Иногда втыкают в них заостренные палки, и таким образом их вытаскивают: обыкновенно же ловят бросаемыми с земли удами.

Около Ситхи трески много, a палтусы ловятся в известных местах даже во всю зиму, когда только для наживы уд есть каракатицы, до которых рыба сия чрезвычайно жадна. Между Ситхою и Якобиевым островом весною идет такое множество палтусов, что весь пролив, имеющий инде ширины до пяти верст, кажется покрытым сею рыбою. Около Ситхи и Якутата палтусы очень крупны, и Баранов сказывал, что ему случилось видеть одного более двух сажень длиною, a голова его потянула один пуд тридцать фунтов. Рыба сего рода сильна по соразмерности величины своей. Американец, поймав на уду большего палтуса, никогда не вытаскивает его вдруг, опасаясь, что он оборвет. лесу или опрокинет байдарку; a потому подтащив его к себе, отпускает назад и продолжает сие до того времени, как измучит палтуса: после чего уже убивает палкою по голове.

Сельди

появляются только в одном проливе около старой гавани, названном по сему Сельдяным проливом.

В Ситхе подходили они в Марте к самой крепости великими станицами, и стоят около двух недель. В сие время весьма удобно бы запасать их в прок, когда бы только соль была; но по недостатку оной, тамошние промышленные лишаются и сего способа пропитания.

Вахня, что

y Города Архангельского называется навагою, подходит по осеням и зимам к новой гавани на Кадьяке, только не всякий год.

Калага

и Каюра

(в Камчатке Рямжи,) ловится изредка около камней. Неповоротливость последней рыбы подала повод назвать ее каюрою, как в Камчатке и Америке работников именуют.

Около камней ловят рыбу с довольно большею головою по соразмерности её почти круглого тела. Она без костей и имеет под брюхом отверстие, помощью которого столь Крепко держится за камни, что кажется приросшею к оным, и даже оторвать ее трудно.

Терпуги,

небольшая рыба, названная так по жесткости её кожи, ловится изредка около камней.

Морские Быки,

попадаются в губах в неводы вместе с другою рыбою. Из них и каюры весьма хорошая уха варится.

Около острова Атхи, удится на глубине 80–ти сажень прекрасная рыба, которой имени не мог я узнать.

На Кадьяке попадаются изредка морские окуни, видом и вкусом похожие на речных.

Может быть я пропустил некоторые роды рыб: но надеюсь, легко извинят меня в том; ибо я не мог сделать достаточного оным описания, что конечно не будет опущено Доктором Лангздорфом. В одно время поймали на Кадьяке рыбу, принадлежащую по словам Г–на Лангздорфа к тропическим рыбам, конечно случайно столь далеко зашедшую.

Конец второй части.

Словарь наречий народов, называемых Колюжами,

обитающих между заливом Чугачою и Якутатом

Русские. — Колюжские.

Здорово живешь. — Веехаскивжет.

Ответ. — А–хатеят.

Это худо. — На уте.

Давай торговаться. — Агунь ате.

Девка. — Сяавит.

Молодая девка. — Чагыею кучеты сяавит.

Миленькая. — Сякт.

Мужчина. — Ка.

Молодой человек. — Хва.

Старик. — Утысен–ка.

Отрок. — Геттук.

Старуха. — Сян.

Бобры. — Юхчи.

Хвосты бобровые. — Юхскиты.

Много бобров. — Сягытиин юхчи.

Поди. — Аку.

Поди сюда. — Аку–те

Прощай. — Те–куски.

Поди, прощай.– A те те.

Я.–Хат.

Ты. — Вее.

Есть хочу. — Хагыану вага.

Пить хочу. — Ин хиту вага.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒