Глава 1 2 страница

— У вас осталась свободная койка? К вам новенькая. До свидания.

Вот так, коротко и ясно. И смотался, прежде чем обитательница комнаты успела хотя бы рот открыть.

— Привет, — сказала я, все так же стоя на пороге.

— Привет. Проходи.

Я с удовольствием оглядела комнату. Да, что-то подобное и надо устраивать в общежитиях. Маленькая

комнатка была рассчитана на двоих. Две кровати, по обе стороны от окна, между кроватями две тумбочки, с одной стороны от двери стоят платяной шкаф и письменный стол с тремя стульями, с другой — платяной шкаф и что-то вроде холодильника. Пол сделан из толстых досок и тщательно отполирован. Но ковриков нет. На одной из кроватей лежит подушка и толстое одеяло, на второй — только матрас в веселенькую красную полоску. Совсем как американский флаг, только звездочек не хватает. Я прицельно запустила рюкзак под кровать, а сама бухнулась на матрас.

— Ты тоже собираешься поступать? — спросила соседка.

— Конечно! А ты на какой факультет поступаешь?

— Это неизвестно до самого последнего момента.

Кажется, девушка знала больше, чем я. Надо было это исправить.

— Это как? Объясни?

— Ну, так. Завтра в полдень мы все выйдем на поле собраний, и нам начнут называть факультеты. Когда ты услышишь то, что нужно тебе, к чему у тебя сердце лежит, ты выходишь вперед, и дотрагиваешься до Определяющего Камня. Если он засветится, то есть подтвердит твой выбор, ты принята. Если же нет — тебя отправят назад. А почему ты так поздно? Все прошли через ворота уже три-четыре часа назад.

— А я только сейчас. Я ведь здесь чисто случайно. Увидела ворота в лесу, заинтересовалась и прыгнула. А ты?

Глаза у моей собеседницы были по копейке, а теперь стали по рублю и полезли из орбит.

— Ты это всерьез? Но это ведь бывает крайне редко!

Я передернула плечами.

— Ничего не поделаешь, я всегда была, что называется, не пришей кобыле хвост. Отовсюду вылезала, и никуда не хотела залазить. Скажи, а ты давно знаешь о существовании этого мира?

— Давно. С детства. Но через ворота смогла пройти только сейчас. — И видя мое недоумение, пояснила. — Мои родители — колдуны. Они лечат людей, и часто говорили мне, что я унаследовала их дар. И я тоже хочу лечить людей!

— Ты — или твои родители?

— Конечно я!

Я пожала плечами. Лично меня целительство не привлекало ни в каких видах. Хватало уроков анатомии.

— А где ты жила в том мире?

— В Новосибирске. А ты?

— На волчьей родине.

— В городе, в котором есть две улицы прямые, и фонари и мостовые…

— Там два трактира есть, один — Московский, а другой — Берлин. — Подхватила я.

— А у вас там еще волки остались, в Тамбовских лесах?

— Черт их знает. Во всяком случае, я с ними не встречалась.

— А с кем встречалась?

— С кабаном. — Я покраснела и фыркнула. — После этой встречи, наш лес, небось, все кабаны стали за версту обходить!

— Это как? Расскажи, а?

— Да чего тут рассказывать! Мы тогда летом отдыхали на турбазе. И пошли в лес за черникой. Идти за десять километров, если не за пятнадцать. Я, мама, и еще трое ее подруг. Дошли, сидим, собираем ягоду — вдруг кто-то топает в кустах. И одна из маминых подруг, истеричка, каких свет не видывал, говорит:

— Ой, мамочки, это похоже кабан!

А кто-то в кустах топает. Я, правда, не знаю, кто там был. Может кабан, может грибник, но истерика-то вещь заразная! Эта идиотка послушала еще несколько минут, а потом как заверещит на весь лес:

— Каба-а-а-ан!!! Карау-у-у-ул!!! Спаси-и-и-ите!!!

Да как ломанется в лес! Хорошо хоть в противоположную сторону от кабана. Мы, естественно за ней, она ж в лесу не ориентируется, заблудится, ищи эту дуру потом! Вещи похватали, и помчались на третьей космической. Кто орет: "Стой, ненормальная!", кто верещит: "Помогите, кабан!". Но весело всем. Мы бы ее остановили метров через двести, но тут, по закону подлости, ее вынесло еще на группу ягодников, человек в десять. Она верещит, а они, как услышали, ЧТО она верещит, так за ней и помчались. Подумали, что ее кабан сожрать хочет, или нас за кабана приняли. И тоже орут на весь окрестный лес: "Спасите-помогите, нас кабан преследует!!!". Минут двадцать мы круги по лесу наматывали. Если там какой кабан и был, то он, забыв обо всем на свете сбежал куда подальше! Мы-то несемся по лесу и орем дурниной, причем каждый — свое, и поди разберись, кому что нужно! Но потом у истерички завод кончился. Повезло. Разбирались мы там еще битый час, черники толком из-за этой ненормальной не набрали. И молчали потом, как рыбы. Если бы кто узнал, над нами бы вся турбаза смеялась. Одно дело от кабана удирать, а другое — от своего хвоста… заячьего.

— Да, думаю, все кабаны из вашего леса просто мигрировали, — подвела итог соседка по комнате.

— Наверное, — зевнула я. — Давай спать, а?

— И ты можешь заснуть перед таким важным моментом в твоей жизни!? — изумилась она.

Я могла заснуть даже в новогоднюю ночь под грохот праздничного салюта, в чем честно и призналась. Потом достала из своего шкафа постельное белье, разделась под одеялом, и отключилась в мгновение ока. Слишком много было на сегодня впечатлений. Как говорила моя подруга в том далеком мире: "перегрелся кинескоп". И я заснула спокойным глубоким сном. Мне не мешали на свет, ни вздохи соседки по комнате.

* * *

Меня разбудили первые солнечные лучи. Соседка по комнате все так же сидела в кресле и листала какую-то книгу.

— Доброе утро, — поприветствовала я ее.

— Доброе… если его можно так назвать, — согласилась она.

Я фыркнула.

— Чего тебе еще не хватает? Мы живы и в безопасности! Хотя ты просто не выспалась, потому и нервничаешь.

— Но я не могу спать, когда волнуюсь!

Я посочувствовала соседке. Интересно, сколько дней в году она спала бы, учась в нашем институте? Думаю, не очень много. Но развивать эту тему я не стала, а просто поинтересовалась:

— Слушай, а здесь водопровод и канализация имеются?

Такое уж я приземленное создание.

И первое, и второе имелось, но на деревенском уровне. Канализация по типу ямы в земле, водопровод — из колодца. Не могу сказать, что я была счастлива, но это лучше, чем ничего. А ледяная вода бодрила и придавала сил. Все это находилось в маленьком дворике, обнесенном высокой стеной, без малейшего признака дверей. Об этом я и спросила у соседки, вернувшись в комнату.

— Нам не стоит выходить до полудня, — пояснила она. — Потом двери откроются.

Любые запрещения вызывали во мне только одно желание — нарушать их.

— Это официально? — поинтересовалась я.

— Нет, это просто традиция. А что?

— Хочу на улицу. Или просто погулять по Универу. Интересно, откуда такое название?

— Хочешь, я дам тебе книгу по истории? — предложила соседка. — Там рассказывается об этом.

— Давай, — кивнула я. Авось зачитаюсь.

Соседка протянула мне тяжеленный том, и я открыла первый лист. Книга была явно не из бумаги. Листы были плотные, зеленоватого оттенка, и пахли рекой. Спросить я не решилась, но позднее узнала, что это листья озерного плавунца, выведенного оборотнями, и что он составляет важную часть их экономики. Но книга была интересной. Странные буквы с легким наклоном влево стали знакомыми и понятными. Я даже улыбнулась им, как старым друзьям. Все-таки рукописные книги гораздо интереснее печатных. И можно многое узнать о их авторе по почерку. "Записи по истории земли, сделанные Верховными колдунами Магического Универа" — краснело заглавие. И в уголке было мелко приписано: "копия".

Я открыла первый рукописный лист.

" Я, Элаорн Карием, бывший принц Леса Друидов, а ныне, волей судьбы, первый директор Магического Универа, начинаю историю земли с первого дня второго года, после уничтожения Храма Рока. Магический Универ, наше детище, еще не открыт, и вряд ли откроется слишком скоро. Нам предстоит сделать многое, очень многое. Ученикам предстоит где-то жить, чем-то питаться, учиться по каким-то книгам, но ничего этого мы предоставить не можем. Мы маги, но даже если мы объединим все силы, мы едва-едва уложимся в десять лет. Какое счастье, что друзья помогают нам, не требуя ничего взамен…."

Книга действительно была интересной, но с семи утра до двенадцати дня не смогу читать даже я. Около девяти часов я поняла, что если не отложу книгу и не выйду на улицу, то получу страшную головную боль. С другой стороны, как я найду дорогу в этом переплете коридоров? Проще найти дорогу в Лабиринте. Интересно, а Минотавры здесь бегают? Проверять не хотелось. Я вернула соседке книгу и заходила кругами по комнате. Наглый солнечный луч в третий раз пощекотал мне нос, я поморщилась, а потом до меня дошло, и я бросилась к окну.

Окна здесь были отличные: широкие, двустворчатые, с настоящим стеклом и со ставнями, вылезти в такое окно могла не только я, но и моя бабушка, милая дама, объема 120-120-120. Я высунула голову и повертела ей в разные стороны. Ага! В двух шагах влево от окна проходит водосточная труба, да какая! Тяжелая, прочная даже на вид, с завитушками и узорами. Лазить по таким трубам — одно удовольствие. Только вот чтобы добраться до трубы, мне придется какое-то время стоять на отвесной стене. А вдруг сорвусь? Ладно, будем надеяться на лучшее. Я сняла сапожки, связала их, и перекинула через плечо.

— Ты с ума сошла? — разгадала мое намерение соседка.

— Так утверждают многие мои знакомые, — огрызнулась я. — Но никто еще не установил дату этого исторического события. Не желаешь попробовать?

— Мне и пробовать не надо. Ты родилась уже сумасшедшей.

— Это понятно. А куда выходит окно?

— На территорию Универа.

— Это хорошо. Еще немного и у меня клаустрофобия начнется!

— Ты понимаешь, что тебя могут выгнать?!

— Что не запрещено, то разрешено, — отрезала я, и распахнула окно. Пару минут просто сидела на подоконнике, привыкая к высоте, потом перевернулась, нащупала пальцами ног какие-то уступы, прочно зацепилась за них и аккуратно поползла по стене. Через пару секунд я уцепилась за водосточную трубу и помахала соседке.

— Не хочешь присоединиться?

— Ни-за-что! — отрезала она.

— Ну и зря. Тогда оставь окно открытым.

— Оставлю. Смотри не разбейся.

Блин, ну и пожелание! А главное — вовремя. Соседка по комнате мне начинала активно не нравиться. Не люблю ни занудства, ни излишней правильности. А из нее эти качества так и били фонтаном. Я кое-как сползла по трубе, отряхнулась, натянула сапожки, и отправилась на поиски приключений. Долго ждать их не пришлось. Уже за вторым поворотом на меня налетел какой-то растрепанный тип.

— Осторожнее! — возмутилась я. — Глаза что ли на столе забыл!?

— Прошу пардону! — фыркнул нахал.

Я похлопала себя по карманам.

— Пардону нет, я его тоже дома забыла.

Шуточка была так себе, третьего сорта, но парень улыбнулся, я подмигнула в ответ, и через пять минут мы уже смеялись, как добрые знакомые.

— Во что ты одета!? — возмутился он, отсмеявшись и разглядывая меня. — Через три часа начнется церемония, а ты выглядишь, как пугало!

— На себя посмотри! — тут же обиделась я. — У тебя умерла любимая теща?

Парень действительно был одет в черные лосины и черную тунику, а на плечах у него развевался короткий черный плащ. Сапоги — и те были черными.

— Погоди, — не понял он, — так с какого ты факультета?!

— Я еще ни с какого, я пока не поступила, — объяснила я.

Глаза у него стали просто квадратными.

— И ты — здесь!?

— А где мне еще быть?

— В своей комнате!

— Мне там стало….

— Ой, мамочки, Ведун! — перебил меня парень. — Все, увидимся потом, на церемонии!

Он поклонился кому-то за моей спиной, и растаял в воздухе, как мороженое в горячем кофе.

Я обернулась, уже зная, кого я увижу за спиной. Верховный колдун, директор Универа Антел Герлей.

Мне тоже захотелось растаять в воздухе, но я этого еще не умела, и потому осталась на месте.

— Позвольте узнать, юная леди, что вы здесь делаете?

Вопрос был глупым, так что ответ оказался нахальным.

— Мне стало скучно, и я решила пойти погулять, — я невинно захлопала ресницами.

— Нет, вы слышали, ей стало скучно!? — поинтересовался колдун у неба, стен и травы под ногами одновременно. — А мое заклинание?

— Какое заклинание? — Искренне удивилась я.

— Никто не должен был выходить из корпуса без моего разрешения!

— А я и не выходила!

Теперь удивился уже ведун.

— Но как тогда!?

— Я вылезла в окно и спустилась по водосточной трубе.

Ведун покатился со смеху, потом все же попытался выглядеть суровым, но безуспешно.

— Об окнах я не подумал. Ладно, ты прощена. А теперь давай вернем тебя на место.

— Скучно! — пожаловалась я.

— Ничего, повеселишься после полудня. А о чем ты говорила с Каном?

— Ни о чем. Я не успела поговорить с ним. А его зовут Кан? Это имя или прозвище? Он студент Универа? Ну, правда, я же от любопытства помру!

Ведун испытывающе посмотрел на меня, потом решил, что я говорю правду, и кивнул.

— Если помрешь, возьмем тебя штатным привидением. Нам парочка по штату положена, а нету.

— А это у него траур или форма? — поинтересовалась я.

— Форма.

— А какого факультета? — за разговорами мы потихоньку направились обратно в корпус.

— Тебе это неважно. На этот факультет женщины все равно не принимаются.

— Почему!? — взыграл во мне феминизм.

— Потому что сами не хотят. Или Определяющий Кристалл их отсеивает.

Я вздохнула.

— Готова поспорить с вами на что угодно, что я поступлю именно на этот факультет.

В глазах директора зажегся азарт. Да, недалеко он ушел от того мальчишки с иллюзии.

— Договорились! Спорим на полстипендии, что ты выберешь другой факультет. Если вообще не поступишь, пари считается недействительным.

— По рукам! — кивнула я.

Мы хлопнулись ладонями, потом повернули за угол, и Ведун распахнул передо мной дверь нашей комнаты.

— До встречи.

— До встречи, — этот тип начинал мне нравиться. Если я не поступлю, мне будет очень грустно. Лишиться ТАКОГО директора института!? Это же в натуре жизненная трагедия!

Остальные два часа я провела, тупо листая книгу и отвечая на все соседкины расспросы невразумительным мычанием. Достала меня эта зануда! Ну, сикока мона!? Я таких еще дома не выносила! Отличники, зубрилки, все правильные до отвращения и своей правильностью всем остальным в нос тычут. Редкостные стервы!

Наконец кто-то постучался в нашу дверь, и я увидела того самого парня, с которым болтала.

— Нам пора идти на площадь.

Я отдала книгу соседке и подошла к зеркалу. Надо же привести себя в порядок! Да, определенно надо. Волосы торчат во все стороны, губная помада размазалась по подбородку. Кан наблюдал за моими действиями с явным интересом.

— Слушай, а что ты такого наболтала директору, что он на меня даже не сердился?

— Ничего. Мы с ним просто поспорили на полстипендии, что я поступлю на единственный факультет, на который женщины до сих пор не принимались.

— Балдеж! — протянул Кан. — Если ты и вправду это сделаешь, это будет круто! Девчонки, давайте, собирайтесь быстрее, а? Вы же ненадолго! Сделаете выбор и обратно домой!

— Типун тебе на язык и еще три на задницу, — огрызнулась я. Соседка поморщилась, но Кан только фыркнул.

— Можешь не трудиться, это сейчас лечится.

Мы шли по каким-то коридорам, спускались и поднимались по лестницам, поворачивали направо и налево. Я подумала, что здесь можно запросто заблудиться, когда наш провожатый свернул налево, и передо мной открылась огромная арена. Вверх от огромного поля, на котором сейчас толпились множество людей, шли скамьи, раскрашенные, в пять цветов. Красный, желтый, зеленый, голубой, черный. И такого же цвета была одежда людей на скамейках. Красные плащи на красном поле, зеленые — на зеленом, черные — на черном. Я подумала, что черный цвет стройнит, и удивилась своим мыслям. Почему именно черный, а не зеленый или желтый? Хотя мне, как подлецу, все к лицу. На арене стояли люди в самой разной одежде.

— Иди туда, к ним, — толкнул меня Кан. — Ни пуха, ни пера.

— К черту!

Сильный толчок вмял меня в толпу вместе с соседкой. Я тут же развернулась, собираясь дать нахалу подзатыльник, но было поздно. Люди зашумели, заволновались. Потом все стихло. На трибуне прямо

перед нами появился директор Магического Универа.

— Друзья мои! Маги и ученики магов! Люди и не-люди! — провозгласил он. Голос его, негромкий, но отчетливый, был великолепно слышен во всех концах площади. — Сегодня вы собрались искать здесь свою судьбу. Я надеюсь, что нам не придется расстаться ни с одним из вас. Но я сразу же напоминаю вам, что если у вас что-то и не получится, это не страшно. Через пять лет каждый из вас может попробовать счастья снова. Сейчас вы построитесь в шеренгу, а я буду называть факультеты, на которых вам предстоит учиться. Если вы чувствуете, что именно это — ваше призвание, вы должны сделать шаг вперед. Потом вы по очереди будете подходить к Определяющему Кристаллу, и дотрагиваться до него. Если вы выбрали неправильно, кристалл останется белым, а вы молча уйдете, надеюсь, чтобы вернуться сюда еще раз. Если Определяющий Кристалл признает вас и засветится, я назову учеников, которые возьмут над вами шефство на первое время, покажут вам Универ и расскажут о нашей жизни. Прошу не толкаться, и подходить по очереди. Любой, затеявший ссору, будет выкинут за порог. Все ясно?

— Ясно! — крикнула я, но мой голос потонул в шуме согласий. Директор Универа медленно поднял руку. Толпа расступилась, и я увидела простую белую глыбу, лежащую на зеленой траве.

— Факультет лекарей! — провозгласил Антел Герлей.

И цепочка людей медленно потянулась к глыбе. Я хорошо видела, как первый человек подошел к простому куску кварца и дотронулся до него. Белый камень заискрился мягким голубым светом. Человек отнял руку и свет погас. Со скамьи поднялся юноша в голубом плаще, подошел к человеку, и что-то сказав ему, потянул за собой. А к камню уже притрагивался следующий. Я стояла на месте. Лекарем я быть не хотела. Увы. В моем сердце нет необходимых для этого жалости и терпения. Все они были израсходованы на мою бабушку, милую даму, которая просто обожала болеть и лечиться. Нет, я не хочу сказать о ней ни одного дурного слова, но всему есть предел! Например, когда ваша бабушка вызывает врача и на полном серьезе объявляет ему:

— Доктор, у меня, наверное, перелом позвоночника!

Ей-же-ей, я жалела об отсутствии фотоаппарата. Лица врачей, услышавших это сообщение, были просто неописуемы. Квадратные глаза и отпавшая челюсть. Медики спешили выписать ей какое-нибудь лекарство тысячи за две рублей стоимости, и сматывались со скоростью кометы. К счастью, покупать все эти таблетки нам не приходилось. Бабушка не до такой степени любила болячки, чтобы тратить на них всю пенсию.

— Факультет временной магии!

Я огляделась. На площади осталось не больше половины людей, которые были здесь с самого начала. Неужели на медиков такой большой спрос? Моя соседка тоже исчезла с площади. Тоже стала лекарем? Хотя она же к этому и стремилась. Теперь камень вспыхивал светло-желтым огнем. Магия. Она была везде, она текла и струилась, пощипывала кончики пальцев и приятно холодила кожу, ей был пропитан сам воздух на арене, и что-то раскрывалось внутри меня, стремясь на свободу. Иногда камень не вспыхивал. Тогда к обиженным людям подходили субъекты в черном, и уводили их прочь. Кто-то из неудачников шел спокойно, многие плакали.

— Факультет стихийной магии!

На поляне преобладали алые тона. Но на факультет стихийной магии людей шло гораздо меньше, чем в лекари. И в основном мужчины.

— Факультет изучения иных форм жизни.

Камень, вспыхивая нежно-зеленым цветом, сливался с травой. Рядом со мной оставалось двенадцать человек, когда Антел Герлей объявил:

— Факультет боевой и практической магии.

Я огляделась вокруг. Двенадцать мужчин, я — тринадцатая и последняя в шеренге. Больше на всей арене никого. Мужчины стали поочередно прикасаться к камню. Он окрашивался в черный цвет то ярче, то светлее, три раза он вообще остался белым, и неудачников тут же увели прочь. Наконец я осталась одна. Странное дело, раньше мне было бы неприятно всеобщее внимание, сейчас же меня словно какая-то сила вела. Кто-то большой шагал рядом со мной к камню, и его присутствие успокаивало меня. Я уже не владела своим телом. Мной управлял кто-то другой, но это было даже приятно. Он поднял мои руки и положил их на камень. Черным огнем полыхнуло так, что я отдернула голову и зажмурилась. Осторожно убрала руки и только потом открыла глаза. Камень медленно, и словно нехотя светлел. Я увидела отвисшую челюсть Верховного Колдуна, и постаралась максимально адресно подумать: "Она всех вечно удивляла, такая уж она была".

Антел Герлей звучно захлопнул челюсть и прокашлялся.

— Кан! — рявкнул он. — Доставь ее в мой кабинет немедленно!

Ко мне подошел кто-то, взял за руку и потянул с арены. Я не сопротивлялась. У меня голова шла

кругом. Голос Ведуна позади, вещал что-то утешительное на тему второй попытки через пять лет.

— Ты спишь, или как? — раздался над ухом веселый голос.

— Или где! — рявкнула я. — Что надо?!

— Это не мне, а тебе надо в кабинет шефа.

— Извини, совсем забыла, — покаялась я и впервые посмотрела на своего собеседника, как на человека. У него были веселые голубые глаза, светло-русые волосы и россыпь веснушек на носу. Черное ему просто удивительно не шло.

— Никогда бы не поверил! — признался Кан. Так что получается, директор проспорил тебе полстипендии? С тебя бутылка!

— Если меня еще примут.

— А куда они денутся? Твой выбор совпал с выбором СИЛЫ, теперь даже Вечный Свет тебе не помешает.

— Вечный Свет?

— Это вы потом будете проходить, на богословии. Религия Тьмы, религия Света… В общем, всякой твари по паре.

— Слушай, а почему на ваш факультет никогда не принимали женщин?

— Да нипочему! Официального запрета на это нет. Просто так повелось! Считается, что для женщин проще лечить, чем убивать.

Я потерла виски. Голова у меня шла кругом. Неужели это все по-настоящему?!

— Я тебя уверяю, это более чем по-настоящему, — ухмыльнулся Кан. — А ты часто думаешь вслух?

— Когда у меня шарики заходят за ролики, мне становится по фигу, как я там думаю! И вообще, некрасиво подслушивать чужие мысли!

— Ладно тебе, не переживай! Сейчас подпишешь договор, получишь новое имя, и пойдем получать одежду и твою первую стипендию. Все будет пучком!

Легко ему было говорить. А мне каково?! Я даже не успела поступить в Универ, зато успела поспорить с директором, выиграть пари и напроситься на факультет, на который женщин просто не принимают. Не проще ли будет избавиться от меня, чем разбираться с таким сомнительным счастьем?

С этим вопросом в голове я и вошла в директорский кабинет.

— Не проще, — тут же ответил директор, кивая мне на кресло. — Садись и давай поговорим.

Я повиновалась и уставилась на него преданными глазами.

— Могу заверить тебя в тысячу триста сорок второй раз — ты не спишь, не ударилась головой об дерево, и не наелась мухоморов, с последующими галлюцинациями. Ты действительно в другом мире, и хочешь, не хочешь, пробудешь здесь еще лет десять. После десятого курса особенно способные уже смогут проходить между мирами. А что-то мне подсказывает, что в отстающих ты не будешь. Теперь об условиях. Каждый лунный круг студенты получают стипендию в десять золотых. Столько же отправляется и их семье. Лунный круг, поясняю, это ровно двадцать восемь дней. Десять золотых на ваши деньги примерно равны десяти тысячам российских рублей.

— Но это же очень много!

— Для нас получение золота уже давно не проблема. Философский камень мы, конечно, не изобрели, он невероятно сложен в получении, а ингредиенты для него иногда дороже золота, так что он себя попросту не окупает, но мы не бедствуем. Универу принадлежит кое-какая земля, а наши услуги довольно дорого оплачиваются. Да и цены здесь повыше, чем в вашем мире. Поверь, стипендии никогда не хватает. Но теперь поговорим о том, что важно в данный момент. Ты еще не выбрала себе имя?

— Нет.

— Тогда в следующие пятнадцать лет будешь Ёлкой.

— Ёлкой!?

— Да. Тебя же зовут Юлия? Леля? Но это имя тебе не подходит. А вот Ёлка — в самый раз. Да и с твоим именем не очень созвучно, значит, порча не подействует даже случайно.

— А почему дерево?

— Будешь вредничать — попрошу всех называть тебя сосной. Или Дубом.

— Не все то дуб, что дерево… Ёлка…

Я примерила это имя на себя. Ель, Ёлка, Ёлочка… А что, вполне!

— Вот и отлично, — предупредил мое согласие Ведун. — Далее, ваши пятнадцать золотых, госпожа ученица магов. Обычная стипендия — десять, но с проигрышами у нас принято расплачиваться как можно скорее, учтите на будущее, ученица. Одежду получите бесплатно на складе, правда, там только мужская, а женскую получите в начале следующего лунного круга. Когда сошьют. Но вас ведь мужская одежда не пугает? — Я помотала головой. — Вот и отлично! Напишите письмо родным, я отправлю его в ваш мир. Откуда вы хотите, чтобы оно пришло?

Я подумала и выбрала наиболее спокойную страну.

— Из Англии.

— Отлично! У нас много учеников из Англии. И последнее. Необходимо подписать договор.

— Кровью? — плоско пошутила я.

— Кровью не надо. Хватит черных чернил. Прочтите.

Договор был коротким, и запомнила я почти дословно. Привожу текст:

ДОГОВОР.

Подписанный 37-го летня 6004 года от закрытия ворот и 156494 года от основания Магического Универа Верховным колдуном и директором Магического Универа Антелом Герлеем и ученицей мага с инициалами Ю.С., носящей в этом мире имя Ель. Данная ученица, на двадцать первом году жизни с настоящей секунды считается полноправной студенткой факультета боевой и практической магии и принимает на себя все права и обязанности, соответствующие данному статусу (см. Кодекс поведения, свод прав и обязанностей ученика мага от 153492 года, исправленный и дополненный.)

ПОДПИСЬ ПЕЧАТЬ ПОДПИСЬ

ДИРЕКТОРА. УНИВЕРА. УЧЕНИЦЫ.

Верховный колдун взял изящное золотое перо, вроде тех, которыми все еще пишут на почтах, расписался и протянул мне, вместе с договором. Я лихо черкнула: "ЁЛКА" в нужном месте и протянула договор обратно. Антел Герлей свернул его и убрал в ящик стола. И кивнул мне.

— Наклонись ближе.

На мою шею скользнула холодная тонкая цепочка с черной пластинкой. Я скосила глаза, пытаясь рассмотреть ее. На пластине было выбито несколько изящных рун.

— Магический Универ. Ель. Что это?

— Вроде опознавательного знака. Такое все носят. Кстати, он не снимается. Только через пятнадцать лет.

— Это на случай, если меня кто-то съест? — поняла я. — Чтобы было по чему опознавать?

Развивать эту тему Антел Герлей не пожелал, и махнул на меня рукой:

— Все. Остальное расскажет и покажет Кан. Ты свободна.

— До свидания. — Попрощалась я, сунула первую стипендию в карман и направилась к двери.

— Не туда, — поправил меня директор. — Вон в ту дверь. Кан уже ждет там.

— А что за той дверью? Голодный вурдалак?

— Гораздо хуже, — ухмыльнулся директор. — За той дверью очередь из двухсот двенадцати поступивших, которым не терпится подписать свой договор.

Я кивнула и улетучилась за дверь. Кан стоял, прислонившись к стене и насвистывая какой-то незнакомый мотивчик. При виде меня он прекратил работать колонной и подмигнул:

— Ну что, подписала свою кабалу?

— А то. Будем знакомы, меня теперь зовут Ёлка.

— Держи пять, Ёлка! Кстати, тебе это имя чертовски идет!

— Кан, а ты из какого мира? Техники или магии?

— Мы практически соседи, Ёлка. Только ты, по-моему, русская, а я поляк.

В географии я разбиралась слабо, а Польшу знала в основном по книгам Хмелевской, которую почитывала моя бабушка в свободное время, приговаривая: "Брехня, но посмеяться можно". В чем и призналась Кану. Он немного обиделся, и я минут пять слушала лекцию на тему: "Польша — это хорошо, а Россия плохо." Я, в свою очередь, ни обидеться, ни поссориться с Каном не успела. При очередном повороте за угол, нас окружила толпа, целиком состоящая из мужчин в черных плащах. Кажется, это все студенты с моего факультета. Молчание длилось несколько минут, прежде чем я успела разозлиться и открыть рот.

— Ну и чего вы смотрите на меня, как на обезьяну в зоопарке!? У меня что, третья пара ушей выросла!?

— Да нет, — протянул кто-то в толпе. — Слушай, а кто ты такая?

— Человек прохожий, обшита кожей! Неужели не видно!?

— Да не в этом смысле!

— А в каком!? — медленно зверела я.

— Что ты сделала, чтобы Кристалл тебя распределил к нам на факультет? — спросил уже другой голос.

— Ничего! Подошла и положила руки!

— Но так не бывает! Боевая магия вообще не для женщин!

— Твое счастье, что я вообще никакой магией пока не владею! — обиделась я. — А то бы я тебе лично показала, где раки зимуют.

В толпе засмеялись.

— А что ты сделала с директором!? Это же нарушение всех традиций?!

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒