Глава 11. Послесловие автора

Глава 11

Работой Лоуренса было ничего не делать – только спать и набираться сил.

В результате на следующее утро он ел на завтрак свежий хлеб бок о бок с Хоро.

Похоже, городской пекарь приготовил хлеб специально для Хильде и банды наемников Миюри, поселившихся на этом постоялом дворе.

Хильде отнюдь не недооценил ситуацию. Многие из горожан откровенно боялись тирании компании Дива. А самому Хильде явно удалось представить себя как великого торговца, который исправит компанию Дива и избавит город от этой тирании. Глядя из своей комнаты через лестничный пролет, Лоуренс видел, как внизу ходят туда-сюда разные хорошо одетые люди.

Вне всяких сомнений, все: охотники, селяне, торговцы, ремесленники – все боялись внезапных перемен в своей жизни, которые неизбежно произойдут, если компания Дива начнет войну. И, поскольку Хильде был на их стороне, этого было достаточно даже без его красноречия торговца.

Люди могут смеяться над идеалами других, но мечта, которую человек несет искренне, всегда отдается в сердцах окружающих.

Однако в то же время Лоуренс видел множество воинов в одинаковых доспехах и с одинаковыми копьями. Эти люди стояли у перекрестка на въезде в квартал, где был постоялый двор.

Милике с самого начала не стал требовать от совета торговцев как-либо противостоять компании Дива.

Во-первых, если дело дойдет до сражения, будет что-то ужасное. Во-вторых, даже если Милике расстелет перед компанией Дива ковровую дорожку, возможно, компания впоследствии уничтожит сама себя. Если вспомнить, что до сих пор никому еще не удавалось подчинить все северные земли, это нельзя было назвать слепым оптимизмом.

Вдобавок Милике был обижен на провидение, да так сильно, что это пугало даже Хоро. Несомненно, в его жизни было какое-то событие, внушившее ему столь твердую убежденность, что мир ни за что не изменится и не может быть изменен.

Но сейчас Хильде и банда Миюри справлялись неплохо. Потому что в глазах городской стражи, посланной советом торговцев, и простых горожан то, что им посылали хлеб прямо из печи, было не таким уж большим благодеянием.

Можно сказать, Хильде и банда Миюри сумели выставить себя этакими благородными разбойниками.

– Ты.

После завтрака Лоуренс сидел на стуле возле окна и смотрел на улицу, когда Хоро тихонько позвала его.

– Да?

– Возьмись, – и Хоро, закатав рукав балахона, протянула ему свою тонкую руку.

Лоуренс подумал было спросить зачем, но не стал, а просто ухватил предплечье Хоро.

– Теперь сожми со всей силы.

– Со всей силы?

Подивившись про себя, что у Хоро на уме, он тем не менее сжал руку, как было велено.

Казалось, он сжимал настолько сильно, что хрупкая ручка Хоро вот-вот сломается. Хотя на самом деле, конечно, для такого у него силы не было.

Он постепенно давил все сильнее, но был готов отпустить Хоро, как только та даст знать, что ей больно. Однако она не попыталась его остановить, даже когда он жал уже в полную силу.

Когда Лоуренс убрал руку, на белом предплечье Хоро остался отпечаток.

Хоро оглядела отпечаток с некоторым удовольствием, Лоуренс же чувствовал себя слегка виноватым.

– У тебя будет все в порядке.

– Ааа, что? – переспросил смутившийся Лоуренс, в голове которого крутились странные мысли о его отметине на Хоро и прочих вещах.

– Если ты можешь сжимать так сильно, значит, все хорошо. Достаточно как следует отдохнуть, и проблем не будет.

Лоуренс наконец-то понял, что Хоро проверяла, готов ли он к отправлению.

– Мы уходим?..

Он почти что добавил «уже», но Хоро была не из тех, кто упускают подразумеваемое.

Натянуто улыбнувшись уголком рта, она потянула Лоуренса за бородку.

– Да. Мы уходим.

Покинуть Хильде и банду Миюри, оставшихся в этом городе, – такое он, скорее всего, не забудет до конца своих дней. Все, чего ему оставалось желать, – чтобы когда-нибудь в каком-нибудь далеком городе он услышал, что, несмотря на все передряги, у них все хорошо.

Бросать других бродячих торговцев на полдороги Лоуренсу приходилось многократно; Хоро, без сомнения, видела, как множество людей и вещей поглощает время. По сравнению со всем этим, сейчас они были в гораздо лучшем положении. Они все еще могли стоять, у них было оружие.

И не было выхода, кроме как принять происходящее.

Поэтому Лоуренс произнес нарочито веселым тоном:

– Хорошо. Сначала вернемся в Реноз?

– Опять туда?.. Что, других людных городов нет?

– Если отправимся на юг – есть, и много. На торговом пути, которым я ехал, пока не встретил тебя, есть много городов таких же больших, как Рубинхейген. Погода будет становиться все лучше и лучше – у нас будет приятная поездка.

Когда зиму сменяют весна и лето, путешествовать становится просто чудесно.

Можно в теплый день наткнуться на родник. Можно лечь и уснуть на лугу, где трава так густа, что, кажется, вот-вот задохнешься.

И поскольку в каждом городе, через который они будут проезжать, они будут искать подходящую лавку, путешествие, конечно, будет приятным.

В отличие от всего, что было до сих пор, в их глазах не будет огня приключений.

Не потребуется идти на какой-то громадный риск, чтобы завести лавку; не потребуется Лоуренсу выжимать из себя все силы, чтобы удержать Хоро.

Он знал, что ему дорого, и он знал, что ему нужно делать.

Конечно, будут споры и ссоры.

Однако Лоуренс твердо знал, что более он и Хоро с пути не сойдут.

Он получил руку Хоро.

И должен принять эту ответственность.

– Что ж, мне лучше сейчас пойти заняться вещами и едой, – сказала Хоро и медленно подняла раскрытую правую ладонь.

Лоуренс, чуть растерявшись, взял эту ладонь.

– Мм? А, ну да, конечно, иди.

Хоро непонимающе посмотрела на него, потом раздался шорох ее хвоста, и она рассмеялась.

– Твоей руки мне уже достаточно. Деньги, деньги!

Лоуренс наконец-то понял.

Он отвязал кошель, который всегда носил на поясе, и протянул его Хоро.

За все время их совместных путешествий он ни разу не давал Хоро весь кошель.

Теперь отдал – и не потому, что его нога была ранена. А потому что мог это сделать без колебаний.

Хоро он мог вверить даже свою жизнь торговца.

– Хи-хи. Итак, что бы мне купить?

– Не трать слишком много.

Хоро, явно ждавшая от него этих слов, высунула язычок и отвернулась.

Лоуренса немного беспокоило радостное покачивание ее ушей и хвоста, однако он был уверен, что все будет в порядке.

Проводив взглядом выходящую из комнаты Хоро, он вновь повернулся к окну.

Он разглядывал город, как делал это всегда, в какой бы из северных городов его ни заносило. Сейчас он подумал, что может вскоре увидеть весело выбегающую на улицу Хоро, но тут же сообразил, что у постоялого двора есть черный ход.

Зная, что Лоуренс смотрит, Хоро вполне могла выйти через черный ход просто для того, чтобы его поддразнить.

Он посмеялся над собой за эту мысль, и тут перед окном комнаты Лоуренса вниз слетела птица, до того кружившая в небе. Это был Луис. Лоуренс уже много раз видел его в полете, но что-то казалось ему непривычным.

Посмотрев вниз, Лоуренс обнаружил Хоро, стоящую у ближайшего перекрестка. Увидев, как она рассмеялась, едва поняв, что Лоуренс на нее смотрит, он понял.

Она и вправду вышла через черный ход, а потом стояла там и гадала: видит он меня? А сейчас?

– Волчица Хоро Мудрая, – с улыбкой пробормотал Лоуренс.

***

Хоро и Лоуренс зашли напоследок к Руварду.

Его ударили по голове, пронзили ногу и руку и вдобавок еще сломали ногу.

Израненный с ног до головы – так вполне можно было бы сказать, – он крепко спал, однако лицо его создавало ощущение зверя, отдавшего все силы на то, чтобы исцелиться.

Не произнося ни слова, Хоро приложилась лбом ко лбу спящего Руварда.

– Так это делают волки.

Вот все, что она сказала, прежде чем выйти вместе с Лоуренсом из комнаты.

Ее лицо выглядело вполне обычно, но Лоуренс каким-то образом понял.

Если сейчас к ней прикоснуться, она лопнет, как мыльный пузырь.

Потом они отправились попрощаться с Хильде и Мойзи. Однако Мойзи не было – он где-то в городе набирал сторонников.

Быть может, он нарочно выбрал именно это время, чтобы уйти.

Но людей возле постоялого двора стало больше. Они явно ждали возможности нанести ответный удар.

Торговец, прекрасно умеющий использовать других людей, и заместитель командира банды, прекрасно умеющий приободрять тех, кто в опасности, оба трудились не покладая рук, и результат был вполне естествен.

Кто-кто, а эти двое вполне способны сплотить жителей Сувернера, сдержать совет торговцев и закрыть ворота города.

Если они это сделают, компания Дива вынуждена будет пойти на переговоры.

Тысячник – это сила, но, как сказал Хильде, на поддержание этой силы требуются очень большие деньги.

Каждый день войны траты таковы, что у любого голова кругом пойдет.

Более того, если компания Дива собирается после взятия Сувернера использовать его как точку, из которой она пойдет дальше завоевывать северные земли, то ей придется пытаться взять город по возможности неповрежденным, а если это ей не удастся, то и стоимость его восстановления будет громадной. Более того, причинив вред людям сейчас, компания Дива этим призовет на свою голову проблемы впоследствии.

На первый взгляд, Хильде и его сторонники вовсе не были в невыгодном положении.

Но, конечно, Лоуренс не мог выкинуть из головы то, что сказал Жан Милике, он же Хабриш Третий.

И тем не менее они должны преуспеть. Они не могут позволить себе отвлекаться на всякие «что, если».

Так почти на полном серьезе думал Лоуренс, пожимая руку Хильде.

– Вот золото, которое ты нам дал.

Лишь сейчас они нашли подходящее время для того, чтобы вернуть Хильде его монеты.

Вряд ли Лоуренсу суждено увидеть такое количество денег еще когда-либо в жизни.

При этой мысли его охватило легкое чувство потери – но, впрочем, и чувство облегчения тоже.

– И запретная книга.

Хильде, кивнув, достал из пеньковой сумы мешочек с золотом и книгу.

– Я очень вам благодарен. Что касается книги…

Последние слова Хильде обратил к Хоро, и та ответила, словно отмахиваясь:

– Делай что сочтешь нужным. А я буду делать то, что я сочту нужным.

Даже если Хильде потерпит поражение, Хоро не составит особого труда забрать книгу обратно.

– Понятно. Ну, тогда… хмм? – Хильде вдруг понял, что в суме, которую ему вернули Лоуренс и Хоро, было что-то еще. – Это от Хоро?

– От птицы. Я должна была передать это тебе так, чтобы никто не знал, но до сих пор не могла.

Лицо Хильде напряглось, и он достал этот предмет из сумы.

Он был слишком короток для церемониального кинжала и слишком велик для печати.

Лоуренс не понял, что это.

Зато Хильде понял в тот же миг, как взял в руку.

– Это же…

Хильде сжал этот предмет правой рукой – той, что со стороны раненого плеча, – как будто это был слишком короткий посох. Рука дрожала – должно быть, от все еще не зажившей раны.

Но, похоже, это и впрямь была невероятно ценная вещь.

Хильде опустил голову, у него задрожали даже плечи.

– Спасибо вам… Спасибо вам за то, что принесли это мне…

– По-видимому, благодарить надо храбрость господина Луиса.

При этих словах Лоуренса Хильде перевел взгляд на него, потом снова на предмет у себя в руке. Закрыв глаза, прикоснулся им ко лбу, точно надеясь спасти этим мир.

Говорить сейчас что-либо еще было бы невежливо. Лоуренс и Хоро переглянулись, кивнули друг другу и начали было разворачиваться, чтобы вежливо удалиться.

– Подождите, пожалуйста, – остановил их голос Хильде. – Каким бы путем ни развивались события, скорее всего, где-нибудь когда-нибудь вы узнаете. И я хотел бы, чтобы вы узнали это от меня.

Лоуренс даже не успел спросить, что он имеет в виду.

Со слезами на глазах, удивительными для его возраста, Хильде развернул тряпицу, в которой лежало то, что вверил ему Дива.

– !..

Лоуренс был потрясен.

На столе лежал молоток.

Однако это был не обычный молоток. Это был молот для чеканки монет – само сердце денег.

И уж конечно, это был не какой-то случайный молот. Вне всяких сомнений, он предназначался для чеканки новых монет компании Дива.

Иными словами, это был мост, соединяющий мечту Дивы и Хильде с реальностью.

Хильде глядел на молот, и глаза его сверкали, как у ребенка.

Молоты при чеканке портятся; одного такого должно хватать примерно на две тысячи монет.

Конечно же, у компании Дива молотов были десятки, и кража одного из них никоим образом не могла помешать ей чеканить новые деньги. Как только компания Дива закончит плавить старые монеты и очистит серебро хотя бы до уровня тренни, эти молоты тут же примутся за работу.

Но то, что Дива, рискуя жизнью, вверил этот молот Хильде, было невероятно символично.

«Не забывай нашу мечту».

Вот что Дива хотел передать Хильде.

– Господин Хильде, – окликнул Лоуренс торговца, по-прежнему глядящего на молот, точно ребенок. – Не согласишься ли ты показать, какой там символ?

Лицо Хильде озарила улыбка.

Еще в Леско Лоуренс гадал, что же будет на новых монетах. Наемники считали, что это будет не лик кого-то из сильных мира сего. Все просто: если взять чье-то лицо, это непременно вызовет гнев кого-нибудь другого, что будет слишком плохо для денег, призванных объединить весь север, – ведь здесь сходятся интересы стольких сил. Кто-то считал, что подходящим будет изображение кирки, однако этого стоило бы избегать в тех краях, которые пострадали от рудников в прошлом.

Еще до того, как узнать про Хильде и Диву, Лоуренс решил, что символ на монете непременно должен увязываться с силой и властью.

Сейчас он так уже не думал.

Ведь прямо перед ним стоял Хильде, буквально лучащийся жизнью.

Если Хильде и Дива таковы, то едва ли, придумывая изображение на новой монете, они думали о том, чтобы править миром или чтобы заставить людей севера подчиняться им.

Они должны были сиять, точно юнцы, полные мечтаний и надежд, и в груди их жила убежденность в том, что они смогут изменить мир.

– Конечно. Именно это я и хотел показать вам.

Хильде поднял молот и повернул его к Лоуренсу и Хоро головкой. Лоуренс не ахнул, не удивился. И конечно, он не был разочарован.

Едва он увидел изображение, как его лицо само собой расплылось в улыбке.

В этих холодных северных землях под серым пасмурным небом если что и могло вселить счастье в сердца всех людей, то именно это.

Символ солнца.

С солнцем в руке Хильде собирался принести порядок северным землям.

– Пожалуйста, всегда помните торговцев севера, одержимых нелепой мечтой.

Лоуренс понимал: что бы он сейчас ни сказал, это будет неуместно.

Поэтому он лишь молча склонил голову, точно преданный поклонник.

– Что ж, простите, что я вас так задержал. Да пребудет с вами благословение солнца в вашем путешествии.

Хильде произнес обычные слова, не упомянув Единого бога.

Теперь Лоуренс мог привести чувства в порядок и двинуться вперед.

Он снова попытался махнуть на прощание рукой и уйти, когда…

– Достопочтенный господин Хильде!

Дверь распахнулась, и в комнату влетел юноша.

Увидев Лоуренса и Хоро, он поспешно остановился и выпрямился, но, не в силах унять возбуждение, тут же побежал к Хильде.

– Достопочтенный господин Хильде, сообщение от д-достопочтенного господина Мойзи. Он говорит, что в город приехал посланец от компании Дива.

– !..

В тот же миг лицо Хильде снова стало лицом торговца. Он быстро убрал молот в пеньковую суму.

Лоуренс и Хильде одновременно поняли, сколь противоестественной была эта новость.

– Посланец? Посланец, значит? – пробормотал Хильде, словно обращаясь к самому себе. – Почему… посланец?

Было, в общем-то, совсем не редкостью перед началом войны посылать к врагу человека на последние переговоры, после которых уже разгоралось пламя сражений. Если Милике рассуждал обычным путем, то он, несомненно, впустил посла в город и дал ему место за столом переговоров. Конечно, он не думал о том, чтобы закрыть городские ворота, – скорее о том, чтобы встретить компанию Дива с распростертыми объятиями.

Но, естественно, вести рассуждения можно и по-другому.

С точки зрения горожан, приход посланника – это, несомненно, первый шаг к объявлению войны. Если переговоры провалятся, они, конечно, сразу закроют ворота.

Более того, горожане уже признали Хильде и банду Миюри как «благородных разбойников». Если посланник и Милике договорятся между собой, не обращая внимания на волю горожан, и совет торговцев решит оставить ворота открытыми для компании Дива, это может привести даже к бунту. Пойдет ли Милике на такой риск?

В общем, если связать все воедино – посланника вообще не должны были пускать в город.

Быть может, у Милике был какой-то план?

Простое размышление позволило прийти лишь к одному выводу.

Он тоже был прост, однако Лоуренс не хотел в него верить.

Вот какой вывод: Милике был уверен, что волю горожан удастся успокоить.

Впрочем, независимо от того, чего ждали от переговоров посланник и Милике, Хильде обязан был вмешаться. Хуже всего будет, если те двое будут договариваться только между собой. Даже если войско компании Дива не войдет в город, бунт тоже ничего хорошего не принесет.

– Эээ, и еще, достопочтенный господин Хильде…

– Что еще?

Юноша, собрав всю смелость, какая у него была, ответил:

– Посланник желает вести переговоры с достопочтенным господином Хильде.

Вот это было полной неожиданностью.

Хильде высунулся в окно, тут же вернулся в комнату и перевел взгляд на Лоуренса.

– Если вы уйдете сейчас, будет плохо. Все городские стражи Милике уже идут сюда.

Лоуренса и Хоро могут поймать и допросить, а если они будут неосторожны – даже принять за лазутчиков.

И даже если не примут – стоит их как следует обыскать на оживленной улице средь бела дня, как всем окажутся видны уши и хвост Хоро.

– Ясно. Мы пока будем выжидать и уйдем, когда наступит подходящий момент.

– Да, пожалуйста. Я не думаю, что они будут настолько неразумны, чтобы заковать нас в цепи. Но если такое случится, то хотя бы вы двое должны спастись.

Если они из-за собственной неловкости останутся, а потом случится худшее, это принесет новые страдания Хильде, Мойзи и остальным, а сильнее всех страдать будет Хоро.

Лоуренс собрал всю свою решимость и кивнул.

– Но – но… нет, что если?..

Хильде спрашивал о чем-то самого себя. Даже такое умное существо, как Хильде… Нет, быть может, именно из-за того, что он был умнее людей вроде Лоуренса, он не мог понять действий посланника компании Дива.

Чего он хотел достичь, ведя переговоры с Хильде?

Ясно же, что они закончатся неудачей.

А может быть, компания Дива рассчитывала достичь какого-то соглашения с Хильде изначально? Но зачем тогда им тратить такие деньги на громадное войско? Или, возможно, посланник искренне верил, что сможет убедить Хильде сдаться?

– Если пойдешь и встретишься с ним, то все узнаешь, – произнес Лоуренс.

А Хоро сухо добавила:

– Есть много загадок, которые нельзя разгадать, просто глядя на них. У тебя один раз уже выбили почву из-под ног. Ты хочешь повторить эту ошибку?

Слова Хоро Мудрой явно приземлили летавшие мысли великого торговца Хильде.

– …Благодарю тебя.

– Пфф, – фыркнула Хоро вслед Хильде, покинувшему комнату вместе с юношей.

Хоро потянулась к молоту для чеканки монет, головка которого торчала из сумы.

Прижала к головке большой палец, принялась разглядывать ее.

– Дурень, – пробормотала она. – Все самцы дурни, – и раздраженно перевернула молот с символом солнца.

Снаружи раздался голос:

– Господин Хильде Шунау здесь?!

Выглянув в окно, Лоуренс и Хоро обнаружили, что окружающие улицы когда-то успели заполниться людьми.

В центре был Милике на красивом коне, по бокам от него – воины городской стражи.

Тоже на коне, но чуть сзади был мужчина в роскошном одеянии – должно быть, посланник компании Дива. Из окна второго этажа его шляпа из шкурок водяной крысы и длинный плащ с меховой оторочкой производили впечатление, что конь был без всякой меры разукрашен.

Слуга его тоже был весьма хорошо одет; он вел в поводу еще одну лошадь, на которую было что-то навьючено.

У обоих были торжественные лица, в которых не чувствовалось ни тени горечи, характерной для тех, кто понимает, что ситуация выходит из рук. Они дышали уверенностью людей, знающих, кто здесь победитель.

Однако собравшиеся вокруг них горожане пришли не представление смотреть.

Здесь был мясник, сжимающий в руке секач, и пекарь с каменной скалкой куда тяжелее и тверже любой деревянной. Здесь были люди, признавшие Хильде благородным разбойником и готовые идти на битву с любым, кто посмеет напасть на город.

Кроме того, они собрались посмотреть на поднявших оружие наемников, которые олицетворяли старый мир и для которых оказалось неприемлемо сдаться под натиском компании Дива.

Словом, положение было совершенно неоднозначным.

Кроме того, у входа на постоялый двор стояли крепкие парни из банды Миюри во главе с Мойзи; они обменивались сердитыми взглядами со стражами, потребовавшими Хильде. С одного взгляда было понятно, кто здесь друг, а кто враг.

Повисшее напряжение нарушил звук открывающейся двери постоялого двора.

Хильде, как подобает главе банды благородных разбойников, вышел вперед, и тут же началась толкотня – воины защищали от толпы Милике и посланника компании Дива.

– Мы сами желаем переговоров! Что за манеры, брать в руки оружие в присутствии посланника? – воскликнул Хильде.

Возбужденные горожане кое-как успокоились.

– Господин Хильде Шунау? – спросил один из воинов. Хильде кивнул и ответил:

– Да, это я.

– Мы приняли посланника компании Дива. Он желает провести переговоры с господином Шунау.

Воин передал послание, и толпа вокруг принялась насмехаться над мягкотелостью Милике и городской стражи.

Только стены позволяют городу защитить свою независимость.

Многие жаждут ворваться в город. Аристократы, для которых живущие на их земле люди – все равно что сорняки; разбойники, думающие только о грабеже; Церковь, у которой на уме лишь отправка на костер непокорных еретиков; алчные торговцы; и даже волки и медведи, спускающиеся с гор в поисках пищи. Страх того, что у тебя отгрызут ноги и будут пожирать до самых костей, отнюдь не беспочвен.

Но Милике на возгласы толпы обращал не больше внимания, чем на жужжание мух.

С совершенно бесстрастным лицом он повернулся к Хильде.

– Я тоже этого желаю, – ответил Хильде.

– Очень хорошо. Посланник компании Дива… – попытался сказать тот же воин, однако Хильде остановил его взмахом руки.

– Я хорошо знаю этого человека, – тихо проговорил он и двинулся вперед.

Мойзи и другие наемники шли рядом с Хильде – и, на взгляд Лоуренса, не только для того, чтобы расчистить ему дорогу.

Даже наблюдая со второго этажа, он чувствовал непоколебимую решимость Хильде.

– Эмануэль Янаркин!.. – выплюнул Хильде.

Человек на лошади, холодно улыбнувшись, ответил:

– Похоже, ты в добром здравии, господин Хильде Шунау.

Хильде чуть прижал свое правое плечо.

Возможно, именно Янаркин и нанес ему эту рану.

– Возможно, стоит для переговоров пройти в мой особняк? – вмешался Милике.

Это было вполне естественное предложение со стороны главы совета торговцев и самого влиятельного члена этого совета.

Однако горожане никак не могли согласиться на то, чтобы эта встреча ушла за закрытые двери.

Снова поднялся шум.

– Мне нечего стыдиться. Я не против вести переговоры прямо здесь.

Эти слова произнес Янаркин.

Человек, которому в подобном месте следовало бы скрывать больше, чем кому бы то ни было.

Более того – словно показывая, что это не просто прихоть, он слез с коня.

Толпа хором ахнула: теперь, когда посланник стоял на земле, у нее стало на один повод для недовольства меньше.

– …А ты, господин Шунау? – спросил Милике, глядя на Хильде с коня. Похоже, он взял на себя роль нейтрального посредника.

Похоже, такое развитие событий застало Хильде врасплох.

Вести переговоры, от которых будет зависеть судьба всего города, перед собравшейся толпой?

Торговыми делами положено заниматься за закрытыми дверями; и тем более верно это для дел политических, говорить о которых в присутствии других вовсе нет резона.

Люди обмениваются уступками, ловушками, похожими на уступки, иногда – угрозами и мольбами.

Такое мало кто захочет выставить на всеобщее обозрение.

И тем не менее Янаркин, сойдя с коня, стоял сейчас на дороге.

– …Я не возражаю, – после паузы ответил Хильде. Иначе он и не мог.

Как благородный разбойник, он должен постоянно выглядеть честным и открытым.

Мечта Дивы и Хильде была, вне всяких сомнений, достойна того, чтобы ею гордиться, однако можно ли открывать посторонним глазам путь, ведущий к этой мечте, – вопрос совершенно иной.

Лоуренс прекрасно знал, какие широкие взгляды могут быть у торговцев, когда речь идет о вопросах добра и зла.

Однако он был не уверен, что толпа это поймет.

– Что ж. Значит, здесь и сейчас, – сказал Милике, не сходя с коня, и отдал приказ. Стражи-копейщики опустили копья, отгородив площадку прямо посреди улицы. Тут же множество лиц высунулось из окон дома напротив, чтобы посмотреть, что происходит.

Даже наблюдая за тем, как толпу оттесняют, Лоуренс думал, что все идет не так уж плохо.

Пожалуй, ситуация склонялась в пользу Хильде.

В конце концов, ни у кого не было сомнений в том, что на город идет большое войско. Очевидно было и убеждение Хильде, что северные земли можно объединить, не прибегая к силе оружия. Более того, у него были не только слова, но и действенные методы.

Раз так, конечно, при переговорах на людях в невыгодном положении должен быть Янаркин.

Тот, однако, ничуть не выглядел устрашенным. Милике тоже не выказывал волнения.

Напряжен был только Хильде – тот, у кого, казалось, было превосходство.

– Они что-то замышляют? – ни с того ни с сего пробормотал Лоуренс.

– Не знаю. Рассудок подсказывает, что всё в пользу кролика.

Значит, Лоуренс был прав. Хоро считала так же, как он.

Но, пристально глядя в окно, Хоро тихо добавила:

– Однако тот унылый аристократ сказал кролику: «Раз ты так мудр, сейчас не моя очередь выходить на сцену». Если он имел в виду, что чувствует себя совершенно спокойно, то…

Лоуренс перевел взгляд с Хоро на улицу.

Первым заговорил Янаркин.

– Нас совершенно неправильно поняли! – его голос и жесты были слишком грандиозны для разговора один на один. – Мы вовсе не собираемся приносить зло на эту землю!

Ответом на это слишком прозрачное утверждение стала буря насмешек.

Невозможно завоевать доверие людей, если твои слова расходятся с делами.

Хильде, конечно, так и сказал.

– Как ты смеешь говорить такие слова? Куда, по-твоему, направляется армия, которой вы командуете?! В дальние края, тянущиеся в бесконечность? Вы сжираете все зерно до последнего колоска и ошибочно принимаете это за прибыль! С вами пришло войско – вот доказательство вашей алчности и себялюбия!

Кому-то может показаться, что казначей крупной торговой компании проводит дни напролет, запершись в комнате и разглядывая числа.

Однако Хильде держался сейчас поистине великолепно.

Если подумать – компания Дива ведь не была крупной, когда она образовалась.

Когда Хильде только объединился с Дивой, он, конечно, был так занят, что ему и присесть было некогда.

Безусловно, Хильде не относился к тем мудрецам, которые вовсе не ступают на бренную землю.

Он перенес множество тягот, при этом ни на миг не забывая о своей мечте.

– Здесь-то и кроется заблуждение, – совершенно спокойно ответил Янаркин.

«Заблуждение? Заблуждение?» – раздалось в толпе перешептывание, в котором, однако и близко не было того спокойствия.

– И в чем же может быть это заблуждение? Или ты хочешь сказать, что ты такой трус, что столь громадное войско необходимо тебе для собственной защиты?

Толпа горячо согласилась со словами Хильде. Подход к городу целой армии – это никак не «недоразумение». Это явное свидетельство того, что город противостоит компании Дива, а значит, никакие оправдания не помогут. Собственно говоря, сам приход посланника означал, что между городом и компанией Дива есть конфликт.

Однако Лоуренса вдруг охватило дурное предчувствие. Янаркин улыбался. Да, он улыбался. И эта улыбка говорила: «Ты попался в мою ловушку».

Недоразумение. Собственная защита. Трус.

Забыв про боль в ноге, Лоуренс подался вперед.

Все было очень плохо. Милике сказал чистую правду.

– Именно так! – провозгласил Янаркин.

Потрясена была не только толпа, но и Хильде.

Они не понимали. Он что, думает, что такое оправдание сработает?

Но оно сработает. Янаркин заставит его сработать.

Лоуренс перевел взгляд на груз, который Янаркин привез с собой.

На лошадь были навьючены деревянные ящики.

Почему он не заметил этого прежде? Теперь-то он понял.

Потому что в голове у него было вчерашнее объяснение Хильде.

Что у компании Дива нет лишних денег. Что ей не хватит денег на ведение войны.

Это сказал Хильде, казначей компании Дива, помнящий все ее торговые операции.

Но Лоуренс тоже кое-что вспомнил. Он вспомнил суматоху в монастыре в королевстве Уинфилд.

Казначеи не всевидящи и не всезнающи. То, что числа совпадают, ничего не говорит о том, верны эти числа или нет.

Хильде, конечно, принимал в расчет возможные махинации. Однако он явно был уверен, что очень уж много денег от него спрятать не удастся. Но что если в этом он ошибался? А ведь эта самая компания Дива уже потратила громадные деньги, чтобы заставить банду наемников Фуго предать банду Миюри.

Милике сказал верно. Хильде был мудр. Слишком мудр.

Именно поэтому на колени его мог поставить глупый прием.

– Мы не несем зло этой земле! Наоборот, войско необходимо нам для защиты! Узрите!

Слуга Янаркина снял один из ящиков и открыл.

– Оооо! – зашумела толпа.

Ящик был полон до краев. Серебряными монетами. Он был набит серебряными тренни.

Всего ящиков было восемь. Если каждый из них полон тренни, то здесь целое состояние.

– Я не мудрец, убеждающий людей одними лишь словами! Я торговец! Торговцы приносят людям счастье с помощью товаров и денег! Я не похож на человека, обманывающего словами! – выкрикнул Янаркин и, зачерпнув из ящика, швырнул деньги в толпу.

Серебряные монеты, крутясь в воздухе, точно снежинки, посыпались людям на головы. «Ооо, серебро… оно настоящее!», «Настоящие серебряки!» – стали раздаваться возбужденные возгласы. Ничего удивительного. Если тратить деньги мудро, то в некоторых местах можно на один тренни жить месяц.

Глаза толпы были прикованы к источнику серебряных монет.

Янаркин развернулся и швырнул еще одну пригоршню.

– Вот вам! Берите! Компания Дива раздает серебро людям!

Монетки вновь затанцевали, зазвенели в воздухе. Люди побросали оружие и кинулись за ними.

– Я торговец! Торговцы не причиняют вреда! Мы раздаем эти серебряные монеты ради нашей торговли! Мы знаем, что раздача денег ведет к процветанию, а процветание даст нам больше денег! Если думаете, что я вас обманываю, возьмите монету и присмотритесь! Они настоящие! Настоящее серебро!

Еще звон монет. Янаркин кидал горсть за горстью, а потом наконец бросил весь ящик с остатками содержимого.

Его слуга тоже открыл один из ящиков и принялся разбрасывать деньги горстями.

Ни один человек из всей толпы уже не держал оружия. Нужно же было собирать деньги. Им было не до оружия.

– Подождите. Постойте! – кричал Хильде, но его голос тонул в общем гаме.

Даже копейщики явно разрывались между стремлением держать толпу в узде и желанием самим собирать деньги. Поняв это, Янаркин подошел и принялся сыпать серебро прямо в их ладони.

Милике наблюдал за происходящим с бесстрастным лицом. Не то чтобы у него не было тяги к золоту и серебру. Нет, Милике знал, сколь недалёки люди и сколь велика мощь денег. И он знал, что идеалистические слова Хильде не действуют ни на то, ни на другое.

Хильде и Мойзи хватали подбирающих монеты людей за плечи и старались переубедить, но тщетно.

Лоуренсу хотелось плакать. Он не мог принять, что Янаркин – тоже торговец. Он не мог принять это как способ ведения дел.

Задавить Хильде и Диву таким образом – это совершенно то же самое, что прибегнуть к старой силе.

Тирания денег – тирания, доступная лишь сверхбогатым.

Перед ней слова, правота – все теряет смысл.

И вот таким грубым, уродливым способом давили мечту Хильде и Дивы. Торговцы мечтали об идеальном мире, другие торговцы обращали эту мечту в пыль.

Победа громадной силы, давящей без разбору все, что на ее пути.

Милике сказал, что мир не изменить. Не изменить. Мир не изменить. И это была правда, потому что большинство людей не изменить. Да, это была правда.

Хильде кричал, пока не осип, но без толку.

Лоуренс со всей силы стукнул по оконной раме и встал.

Потянулся к пеньковой суме, лежащей на столе.

Око за око. Меч за меч. Золото за серебро.

Лоуренс начал развязывать суму, но Хоро его остановила.

– Ты, не делай глупостей!

– Глупость! О да, это глупость! Но я не могу просто стоять и смотреть! Я не могу позволить им победить вот так!

Впрочем, он не думал, что, если будет разбрасывать золото, это что-то изменит.

Он знал, что не изменит.

Но все равно не смог удержаться от того, чтобы прокричать это. То, что он видел, было абсолютно непростительно.

Он и Хоро тянули суму каждый на себя, и золотые монеты высыпАлись на стол. Также на столе оказались записи Хильде, основанные на том, что он помнил как казначей компании Дива, и котомка Коула.

И молот тоже выпал. Лоуренс уставился на него.

Молот с символом солнца, призванным вести здешние земли, а может, и целый мир в прекрасное будущее.

– Это судьба, – промолвила Хоро дрожащим голосом. Ее голос был подобен сухому ветру – как будто она плакала столетиями. – Есть вещи, которые нельзя изменить. Да, в мире много таких вещей…

Милике тоже так говорил. Если бы мир можно было изменить, те, у кого есть сила, уже сделали бы это.

Хоро не изменилась. И не смогла изменить устройство мира, отобравшего у нее все.

Лоуренс выпустил суму, пошатнулся и упал на ягодицы. Хоро, продолжая держать суму, смотрела на него полным боли взглядом. С улицы доносился невероятный шум. Лоуренс уже не слышал голоса Хильде.

И никто бы уже не услышал.

– Страдая из-за этого, я проделала весь свой путь.

Она имела в виду, что и Лоуренс должен страдать?

Но он-то не был мудрым волком. Лоуренс смотрел на Хоро в отчаянии.

– Но, ты… – Хоро нагнулась к Лоуренсу и обняла его голову обеими руками. – Даже я не смогла бы это выдержать, если бы не ты. Я смогла идти вперед, потому что ты тянул меня за руку. Поэтому – идем.

Она так говорила, как будто это Лоуренс заставил Хоро проделать весь этот путь.

– Мир не изменить. Но мы оба обрели нечто драгоценное. Идем… мы должны удовлетвориться тем, что имеем.

Лоуренс мучительно искал слова.

Однако слова не приходили. Он сумел лишь вздохнуть – почти всхлипнуть – над собственной беспомощностью и неспособностью поделать хоть что-то, кроме как слушать звуки, с которыми давят мечту торговцев.

Неужели это правильно? Неужели это простительно? Неужели нет Единого бога? Почему те, кто правы, должны оставаться ни с чем?

Мир суров, холоден и бессмыслен.

Мало у кого мечты сбываются. Мало кто их даже видит.

Лоуренс плакал. Плакал без утайки.

Он глядел на плоды трудов Хильде, раскиданные по полу, и на котомку Коула, который сейчас в Киссене, вне всяких сомнений, по-прежнему цепляется за свою мечту.

Сейчас и то, и другое стоило одина

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 9 101112 Следующая ⇒