Анн Анселин Шутценбергер 9 страница

Первичные фантазии можно определить, как это делает Ан-дре Грин, следующим образом: «Отношение субъекта с теми, кто его произвел на свет, с учетом двойного различия пола и поколений, о которых известно, что они оказывают основополагающее воздействие на структурирование всей личности и ее модальностей» (Donnet J. L. et Green A., Uenfant et le ca, Paris, Ed. de Minuit, 1973).

Интуиция Фрейда — это всего лишь интуиция и клиническая констатация; нам еще предстоит выполнить углубленное

9—1543

исследование эффекта трансгенерационной передачи как по отношению к человеку, так и к животным.

Трансгенерационное и интергенерационное. Память, к которой вновь обращаются: живая память или провалы памяти

Различают два типа семейной «передачи,» — осознанную или бессознательную, «метаболизированную» или нет:

— те виды межгенерационной передачи, о которых думают и которые обсуждают бабушки и дедушки, родители и дети, — это семейные привычки, сноровка, стиль жизни. От отца к сыну передаются профессии врача, учителя, фермера, нотариуса, моряка, военного. Мы работаем «на почте» или «на железной дороге»,^у кого-то «талант садовода и огородника», или «музыкальный слух», «кулинарные способности», кто-то «любитель поесть» (или наоборот).

— о трансгенерационой передаче не говорят, это тайна, не-проговариваемое, умалчиваемое, скрываемое, иногда об этом запрещено даже думать («непомышляемое»), все это входит в жизнь потомков, хотя об этом не думают, не «переваривают». Вот тогда появляются травмы, болезни, соматические либо психосоматические проблемы, которые часто исчезают, когда о них размышляют, говорят, оплакивают их, о них кричат, если над ними работают и «перерабатывают» их. Наблюдаются случаи ужасных кошмаров у некоторых внуков депортированных, участников Сопротивления, нацистов, погибших в море, умерших при разных обстоятельствах без погребения. Такое случается даже у потомков живых людей, перенесших травму из-за слишком тяжелого прошлого (о котором не говорили, умалчивали), это шок от «ветра пушечного ядра»*.

* N.B. Мы совершенно сознательно не цитируем работы Зонди (Szondi), так как, с одной стороны, я верю не в судьбу, а только в возможность делать выбор и изменять свою жизнь (поэтому я профессор, терапевт, учитель и провожу Исследование действием). А, с другой стороны, в ряде исследований, проведенных в Париже в 1950-1954 гг. с доктором Марселем-Полем Шутценбергером и повторенных в Соединенных Штатах Арди Любеном, мы показали, что Зонди ничто не доказал (cf. 1976 «Contributions d ietude de la communication поп verbale», статьи об Испании и США.).

КЛИНИЧЕСКИЕ ПРИМЕРЫ

С УПРОЩЕННЫМИ ГЕНОСОЦИОГРАММАМИ

Синдром годовщины

и невидимая лояльность семье

Перейдем к рассмотрению нескольких клинических случа^ ев. При этом я изложу свои объяснения, полученные мною лично и проверенные на практике.

В течение примерно двадцати лет я занималась тяжело больными людьми, страдающими раком в последней стадии, стараг лась помочь им облегчить жизнь. К своему большому удивлению, я обнаружила среди родственников этих людей повторяющиеся случаи тяжелых болезней (не передающихся по наследству)1.

Все происходит так, как если бы что-то проявлялось и пег редавалось от деда к внуку или внучке.

Можно сказать, что все происходит так, как если бы нечто, о чем нельзя забыть, передавалось из поколения в поколение (нельзя было забыть о каком-то событии в жизни — нельзя ни забыть, ни говорить о нем, а лишь молча передавать).

Шарль: синдром годовщины и невидимая лояльность семье

Рассмотрим клинический случай человека, больного раком. Я писала о нем в книге «Стремиться к исцелению» и опубликовала его упрощенную геносоциограмму.

Я хочу описать ситуацию этого человека. Его зовут, скажем, Шарль, он страдает раком яичек. Ему тридцать девять лет, он работает коммивояжером. Его оперируют, он чувствует себя

1 Vouloir guerir, reed, compl. 1991, С генограммой.

хорошо. Все нормально, как обычно. Через шесть месяцев у него наступает ухудшение. В легких появляются метастазы. Так бывает. Но он отказывается от химиотерапии и от любого другого лечения. Его состояние ухудшается, без врачебного вмешательства он умрет.

Мы стараемся вместе с ним разобраться в его ситуации: он женат, у него девятилетняя дочь, он любит свою жену и свою профессию, он происходит из старинной семьи из Савойи. Возникает вопрос: почему он согласился на хирургическую операцию, а химиотерапию и любое другое лечение отвергает? Мы говорим с ним об этом, и то, что он сообщает о своей семье, записывается в его присутствии, вместе с ним и для него в виде генеалогического древа с комментариями (геносоциограм-мы).

Начинаем с него самого, его жены и их дочери, затем поднимаемся по восходящей линии генеалогического древа: его отцу семьдесят лет, матери — шестьдесят девять; его отец — мясник, он здоров. Здесь, если отметить, что отец Шарля мясник и что больной согласился на операцию, возможно, появится гипотеза: поскольку оте!ц в совершенстве владеет ножом, Шарль верит в силу ножа: нож ему кажется знакомым предметом, и он согласился на хирургическую операцию. Но тогда почему он впоследствии отказывается от лечения? Все еще непонятно, почему Шарль отвергает химиотерапию.

Поднимаемся выше по генеалогическому древу: дед Шарля умер в тридцать девять лет от удара верблюда в пах (мы это не выдумали!). Удары ноги верблюда не наследуются! Вот почему я для иллюстрации своих рассуждений выбрала этот пример.

Итак, очевидно, что Шарль готов умереть в том же возрасте, что и его дед, и поражен у него тот же орган: можно даже сказать, что у него «случайно» оказалось заболевание яичек, т. е. в том же месте, что и у деда, умершего от этого («невидимая лояльность»?)!

Продолжаем изучать генеалогию Шарля по материнской линии: мать тоже рано осталась сиротой. Отец его матери, то есть дед, погиб на войне в тридцать девять с половиной лет во время газовой атаки, то есть от поражения легких.

Упрощенная геносоциограмма Шарля Двойной синдром годовщины; повторение одного и того же возраста отца (39) и ребенка (9).

Комментарий. Можно было бы сказать, что Шарль «вписывает» в свое тело болезнь и риск смерти, мои транстенера^нньв связи идаяч^юсть по отношению к семье у него поражены яички, как и у его деда по линии отца (ДО), и осложнение с легкими, как у деда по линии матери (ДМ, оггравлен газом), которые проявились в том же возрасте (39 лет) Он соглашается на ифургичеосую операцию, 4вопазывается от доугих видов лечения (ичмиотерапии, радиотералии,ло1апьной медицины), 1И(сшиасш(1(а,дс«вряятш1ысо ножу Все женщины семейства отличаются очень сильным характером, две бабушки рано стали вдовами Кроме того, отец Шарля остался без отца в 9 лет и дочь Шарля рискует остаться сиротой в 9 лет, так как он считает себя безнадежным, а его жена рискует остаться молодой вдовой В семье существует повторяющийся сценарий смерти отца »39 явт.оегаввюадгогосле себя девятилетнего ребенка. Обращает на себя внимание повторение имен женщин (Мари-Анн и Анн)

Проанализировав see это вместе с Шарлем, мы пытаемся помочь ему «обрести другие рамки» и перестроить жизненный сценарий неудачника (смерть в раннем возрасте) на сценарий победителя можно любить своего деда, но не обязательно умирать, как он, молодым

Здесь можно констатировать следующее (это будет встречаться и в других клинических случаях, поскольку моя картотека составляет примерно три-четыре сотни геносоциограмм): когда люди женятся, это происходит совсем не случайно; часто они находят себе супругов, имеющих ту же семейную конфигурацию, что и у них самих, или те же болезни, или даже те же имена, одинаковые детские травмы.

Две родительские семьи такой пары зеркально отражаются.

Рассмотрим историю родителей Шарля более детально. Его мать рано осталась сиротой, отец стал сиротой в девять лет, оба деда умерли в тридцать девять лет. Дед по материнской линии умер от поражения легких во время газовой атаки. Теперь нам не будет казаться странным, что, когда у Шарля выявилось поражение легких, он отказывается от химиотерапии: она, как известно, является производной от горчичного газа (который использовали немцы во время войны 1914-1918 гг. под Ипром и Верденом, а также в окопах в 1915 г.).

У Шарля оказались пораженными те же органы, что и у двух дедов (яички и легкие). Можно было бы сказать, что через «неосознанную и невидимую лояльность по отношению к семье»2 он выражает смерть обоих дедов, поскольку в том же возрасте у него оказались поражены те же органы, которые вызвали смерть дедов. Можно также заметить, что его жену зовут Мари, как и его сестру и бабушку (но это распространенное имя, следовательно, для статистики значимости не представляет).

Если проводить поиск еще выше по структуре семьи, мы увидим, что дед умер в 39 лет, оставив девятилетнего ребенка, и Шарль готовится к смерти в 39 лет, имея девятилетнего ребенка... Структура семьи идентична той, что была у деда3 „

Можно задать вопрос: почему он отказывается лечиться после повторного витка заболевания в том же возрасте, когда

2 Используя и расширяя терминологию Бузормени-Надя.

3 Этот клинический случай типичен для сотен больных, у которых на семейном уровне я наблюдала повторение несчастных случаев (в связи с автокатастрофой) или тяжелых болезней и смертей по возрастам и даже датам и поражению частей тела в трех — десяти поколениях.

Именно это я называю теперь синдромом годовщины, развивая понятие Жозефины Хилгард о возрасте, датах, критических периодах или «годах уязвимости». Мы будем вновь к этому возвращаться.

t34

умер дед? Случайна ли эта смерть? Откуда берется такая невидимая лояльность семье? Уникален ли этот случай или же типичен среди большого числа других?

Идет ли речь о многочисленных клинических случаях, которые многие из нас замечали? Напомним, что психоанализ родился из нескольких клинических случаев — хорошо описанных, ставших классикой.

Однако из работ Жозефины Хилгард по статистическому учету всех пациентов одной из американских больниц за четыре года мы знаем, что синдром годовщины или двойного1 повторения возраста (возраста пострадавшего родителя и возраста ребенка в момент этого травмирующего события) имеет статистическую значимость (см. примечание 3 на с. 76 и Приложение), что усиливает наши выводы по клиническим случаям повторения.

Марк: семейное повторение несчастных случаев

А сейчас рассмотрим психологическую наследственность, связанную с попаданием в дорожно-транспортные происшествия или авиакатастрофы. Здесь тоже встречаются «повторения».

Начнем с примера несчастного случая при взлете (дельтаплана).

В одной моей психодраматической группе участвовал молодой человек, обладающий всеми качествами, чтобы нравиться людям, — очаровательный, энергичный, раскованный, улыбчивый. Он очень быстро управлялся со своим маленьким инвалидным креслом. Марк приехал на машине один, проделав путь в 600 км. Возвращался он тоже один: подъезжал в кресле к машине, открывал дверцу, запрыгивал на переднее сиденье, складывал кресло и бросал его на заднее сиденье. Это было не просто спортивно, а совершенно потрясающе.

Я делаю «глупое» замечание:

— Мсье, вы так веселы и подвижны, наверняка вы здоровы и прикованы к креслу ненадолго?

— Ошибаетесь, мадам, это пожизненно, у меня паралич, я упал с дельтаплана и могу двигать только головой и руками! — отвечает он.

— Как это случилось?

— Если бы вы только знали! Это так глупо! Я люблю спорт. Обьино я тренировался в команде. В тот раз мои приятели из команды не смогли прийти. Я все же пошел на летное поле. Незнакомый человек сказал мне: «Если хочешь, я тебя отбуксирую». Я согласился. Он меня потянул. Товарищ, который обычно меня буксирует, всегда спрашивает, хорошо ли я пристегнут, я проверяю и отвечаю ему «да». Этот же ничего у меня не спросил, а я забыл пристегнуться. Дельтаплан взлетел, я же упал на спину и стал паралитиком. Это глупо. Я много занимался поиском причины, даже с помощью психоанализа, гештальт-психологии, биоэнергетики, и не понял, как и отчего я мог сделать такую глупость!

— Давайте попробуем составить то, что я называю геносо-циограммой, — предложила я.

Спрашиваю, сколько ему лет, он отвечает: «Мне 32 года».

—У вас есть дети?

-Нет!

— Вы женаты?

— Нет, но вроде того: я живу с подругой.

— Кто-нибудь в вашей семье был прикован к инвалидному креслу?

— Я долго вспоминал — никто! Меня это очень удивляет:

— Вспоминайте получше! У

— Ах да, правда, мой отец! (И он об этом забыл!)

— Почему ваш отец был в инвалидном кресле?

— Отец был сослан на принудительные работы в Германию, работал в литейном цехе вместе с группой французов. Однажды бригада, с которой он работал, не смогла выйти, и он пошел на завод один. Кто-то другой работал с ним в паре, этот человек забыл привязать ковш с чугуном, и ковш, полный кипящего чугуна, опрокинулся отцу на ноги. Это было ужасно, он не мог больше ходить...

Мы вместе вспоминаем д(тгы: это случилось с его отцом в том же возрасте — в 32 года, в том же месяце, в июле (день он не вспомнил).

Упрощенная геносоциограмма Марка. Случай повторяющегося тяжелого травматизма

Такой несчастный случай не может передаваться по наследству!

И все же это одна семейная история в двух поколениях (мы не смогли подняться выше): кто-то в рискованной ситуации делает что-то опасное, причем в присутствии товарищей опасности нет; а в их отсутствие меры безопасности не принимаются, и происходит глупый несчастный случай, в результате чего пострадавший лишается ног. Несчастный случай и с отцом, и с сыном происходит в том же возрасте, в том же месяце и при тех же психологических обстоятельствах.

То, что рабочий, угнанный в Германию, мог в какой-то момент забыть привязать ковш с чугуном, не кажется невероятным, но то, что можно забыть пристегнуться, занимаясь дельтапланеризмом, — это случай куда более редкий!

Здесь мы видим простой повтор или простую невидимую и неосознанную лояльность по отношению к семье, или синдром годовщины (повторение события в том же возрасте).

Мы много работали с Марком, он испытывал одновременно удивление от совпадения и облегчение от того, что найдена причина произошедшего, пусть неразумная и нелогичная. Сейчас он живет неплохо, работает, зарабатывает на жизнь, пере-

двигается самостоятельно, они по-прежнему вместе с подругой. Марк снова занимается дельтапланеризмом; у него почти нормальная эмоциональная, семейная, социальная, профессиональная жизнь. Два года спустя после занятий в группе и отработки семейной ситуации у него родился ребенок.

Можно выдвинуть гипотезу о невидимой лояльности семье: произошло серьезное событие, о котором в семье не говорили, «это было несправедливо».

Прозошло то, о чем нельзя было забыть, но и помнить зап-, решено1.

Не забыть забыть... «Do remember to forget»

Когда я спросила у Марка: «В вашей семье кто-то был прикован к инвалидному креслу?» — его первый ответ был «Нет!»

Он забыл о том, что с его отцом случилось почти то же самое. И в то же время он ничего не забывает, поскольку он не забыл забыть пристегнуться в том же возрасте и в том же месяце, что и его отец, когда на его ноги упало то, что забыли привязать... Отчего он не смог больше ходить.

Кант говорил: «Напомним себе забыть».

Итак, важно не забывать забыть, не забывая и не имея права говорить об этом.

Это почти парадоксальное предписание (по терминологии группы Пало Альто) или же «двойное послание, накладывающее двойные обязательства», double-bind. ^

Не вполне ясно, что происходит и каким образом, отчего вбзникает такой повтор? Почему несчастный случай произошел именно с Марком, а не с его братом? То есть почему пострадал один из братьев, а не другой или не оба?

Можно утверждать, что прослеживается повторение событий в семье, можно почти предсказывать, что, если не «лечить» генеалогическое древо, то плохие события будут повторяться, но нельзя предсказать, кто из детей (братьев-сестер или группы двоюродных братьев-сестер) возьмет на себя невидимую лояльность по отношению к семье. При современном уровне знаний это повторение констатируют a posteriori.

И это мы тоже называем синдромом годовщины.

Жаклин: армянский геноцид

В одной из групп, которую я проводила во Франции, участвовала очаровательная молодая женщина. Она разрешила мне рассказать о своем случае. Ее зовут Жаклин. В ту пору она носила на шее специальную повязку, поддерживающую голову. Когда ее спросили почему, она сказала, что это результат дорожного происшествия. Когда это случилось? Вскоре после того, как она похоронила своего ребенка. Я стала расспрашивать ее об обстоятельствах: она была замужем (говорю в прошедшем времени, так как она развелась с мужем), у нее была дочь, которая умерла в десятилетнем возрасте. Ее дочка родилась, обвитая пуповиной вокруг шеи, долго была в коме, в реанимации, и стала инвалидом церебрально-двигательной системы; десять лет она находилась в специальном учреждении и умерла в апреле 1986 г.

Я спросила Жаклин, кто она по профессии, — оказалось, что парикмахер. Я спросила, были ли у нее другие дети, она ответила: «Нет, когда я увидела мою племянницу, мне не захотелось иметь других детей!»

— Вашу племянницу?

— Да, дочь моей сестры.

У ее сестры была дочь, родившаяся с цервикальной грыжей, Жаклин пояснила: мозг выходил наружу из головы. Каждая из сестер присутствовала при родах второй. У обеих были трудные роды. Жаклин не захотелось повторения.

Я стала расспрашивать о других деталях: в семье было две дочери (Жаклин и ее сестра), и у обеих дети имели серьезные проблемы, связанные с головой. Когда? При рождении. А браки? Обе сестры вышли замуж в один день. Я начала строить ге-носоциограмму: отец парикмахер, мать парикмахер. Поднимаемся выше, к бабушке — и она парикмахер, значит, эта семья занимается головами уже в третьем поколении.

Я спрашиваю, где они родились. Во Франции, в горах. А отец? В Бейруте. А бабушка и дедушка? Бабушка — в Турции. Я говорю: «Вот как, в Турции? Но почему ваши родители приехали во Францию?»

Упрощенная геносоциограмма Жаклин. Дети армянского геноцида

- Мы приехали во Францию после армянского геноцида. Это было ужасно. Турки убили тысячи людей. Моя бабушка видела, как мимо пронесли на пиках головы двух ее сестер и матери — много голов! Было более двух миллионов убитых.

Я спрашиваю дату армянского геноцида: 24 апреля 1915 г., дочь Жаклин умерла 24 апреля 1986 г.

Можно обсуждать вопросы наследственности в случае с раком, сердечными болезнями, но несчастные случаи за рулем, на дельтаплане или... отрезанные головы - это генетически не передается! Физически это не передается через гены.

Следует признать: для меня было шоком услышать, что все эти женщины работали парикмахерами. Бабушка видела отрезанные головы, с тех пор все дочери исправляют и улучшают головы, кроме одной: сестра Жаклин работает анестезиологом в реанимации. (Не «исправляет» ли она смерть?)

Выражать своим телом

Есть ощущение, что эти француженки армянского происхождения и их дети странным образом выражают своим телом и телами своих детей то, что произошло с их сообществом и семьей. Как будто надо было одновременно искупить геноцид и напомнить о нем, о несправедливости, о смерти несправедливой и преждевременной.

Не существует никакого объяснения: ни медицинского, ни парамедйцинского, ни психоаналитического, ни с помощью толкования сновидений — никаким способом невозможно объяснить, почему через три поколения после того, как отрезанные головы пронесли на пиках, две маленькие девочки родились с проблемами в области шеи и головы. И почему мать, рассказывающая об этом, должна носить вокруг шеи специальное ортопедическое приспособление, чтобы поддерживать собственную голову.

При более пристальном рассмотрении выясняется, что Жаклин хотела быть преподавателем гимнастики. Но накануне конкурса она вывихнула лодыжку. (Неудавшееся действие? Классовый невроз? Потребность в провале, чтобы затем продолжить семейную традицию?) Жаклин не прошла конкурс, стала па-

рикмахером, как мать и бабушка. Ее мать (француженка) рано стала сиротой, потеряв мать, как и ее турецкая бабушка. -,

Дети, особенно дочери, с колыбели наслушались историй о турецком терроризме и ужасах.

Непонятный факт, но я констатирую: чем больше я веду поиск, строю геносоциограммы, тем больше вижу проявлений невидимой лояльности по отношению к семье и немыслимых повторений. Вероятно, можно сказать, что с научной точки зрения все это чистая случайность? Чистое совпадение? История этой армянской семьи поразительна, может \ быть, таинственна, поскольку совсем непонятно, как такое возможно.

Мой коллега и друг Пьер Вейль, преподаватель психологии в университете Бело Оризонте, провел три года, три месяца и три дня в монастыре тибетских монахов во Франции. Он полагает, что следовало бы говорить о возможной реинкарнации. Но это не мой путь и не мой ход мыслей.

Я констатирую факты, собираю клинические случаи и на-дещсь, что междисциплинарные исследования в области пси-хонейроиммунологии и трансгенерационного психоанализа дадут некоторые ответы.

Валери и Роже: существует ли «наследственная предрасположенность» к дорожно-транспортным происшествиям?

Сейчас я хочу коснуться вопроса о вероятной психологической наследственности дорожно-транспортных происшествий как неосознанной лояльности по отношению к семье и разновидности синдрома годовщины.

Время от времени я провожу в больницах семинары, обучая приемам работы с серьезными больными, в том числе онкологическими, а также подготовке больных к хирургическому вмешательству. Я даю персоналу практическое задание и, для того чтобы им было понятнее, что такое настоящий стресс, прошу их рассказать о последнем стрессе, который они сами пережили, и мы вместе его анализируем.

Очаровательная медсестра с севера Франции говорит:

— Со мной ничего серьезного не случалось, только малень-? кое дорожно-транспортное происшествие, но это не настоящий стресс!

— Как это произошло?

— Я везла на машине мою маленькую дочку, и на нас налетел другой шофер, кстати, он был виноват в столкновении.

— Сколько вам лет?

— Мне двадцать восемь, дочке четыре года.

— У вас уже были дорожные происшествия?

— Никогда!

— Подумайте хорошо! >

— О! Когда я была маленькой девочкой, мы попали в аварию с моим отцом, мне было четыре года. Действительно, у меня с дочкой авария произошла точно в том месте, на той же дороге; когда моей дочке было столько же лет, сколько мне тогда, когда я ехала с отцом. Странно, я никогда об этом не думала, я забыла.

Совпадали возраст, обстоятельства, был двойной повтор го* довщины, а она об этом забыла.

Возьмем другой пример психологической «наследственности» дорожных происшествий. Речь пойдет о молодом человеке по имени Роже. Он врач, ему двадцать семь лет. Он рассказывает о небольшом дорожном происшествии, которое произошло в Париже на углу авеню Моцарта в день, когда он собирался в первый раз отправить своего ребенка в школу. Он женат, его ребенку шесть лет. Это случилось в сентябре, и происшествие было пустяковое — только вмятина на машине.

Я спрашиваю у него:

— А с кем-то в вашей семье или с вами прежде случались дорожные происшествия?

— Никогда!

— Подумайте хорошо.

— Ах, да, когда я был ребенком.

Потом я прошу его расспросить своего отца и бабушку с дедушкой. Он выясняет, что, когда ему было шесть лет и он в первый раз шел в школу со своим отцом (это было 1 октября), произошла авария. И у его отца случилось то же самое, когда он первый раз шел в школу с отцом (дедом Роже). У его деда происше-

Упрощенная геносоциограмма Роже.

Повторение несчастных случаев на дороге

из поколения в поколение

ствий по дороге в школу не было, так как он туда не ходил. Его отца убили под Верденом, семья была очень бедная (в те времена вдовы солдат не получали пенсии, по крайней мере^ сразу). Поэтому его отправили пасти коров, а он заглядывался на школу.

С тех пор в каждом поколении начало учебного года омрачалось дорожным происшествием по пути в школу, когда ребенок ехал со своим отцом, вызывавшимся его проводить (заметим, что обычно матери отводят ребенка в школу в первый раз). Происходило это каждый раз в начале учебного года (иногда в октябре, иногда в сентябре, по-разному, в зависимости от начала учебы).

Почему происходит авария и только один раз?

Почему именно в день начала учебы, по дороге в школу?

Чистая случайность? Но правдоподобно ли это с точки зрения статистики?

И чтда, в самом деле случайно в четырех поколениях из пяти? Или же это вызвано какой-то внутренней потребностью?

Как? Почему? Что срабатывало в памяти? Что нельзя забывать, поскольку это как-то помечено: смертью в молодости во время войны, кажущейся несправедливой? У матери долго не было военной пенсии? Сын героя войны жил в бедности? Его лишили возможности учиться в школе? Окружающие — общество, семья — были безразличны к его судьбе? И чувство (обида) передается по наследству? Дата начала учебного года в пяти поколениях менялась (то сентябрь, то октябрь), но период тот же (начало учебного года, первый день, по дороге в школу), та же конфигурация (двойная годовщина) и тот же контекст с той же семейной ситуацией (отец вводит сына в жизнь через школу).

Итак, еще раз повторяется двойная годовщина при тех же обстоятельствах или, скорее, в той же конфигурации.

Семейная конфигурация

и синдром «двойной годовщины»

Под семейной конфигурацией я имею в виду одного из родителей (отца или мать в определенном возрасте, скажем, в 31 год), с ребенком определенного возраста (скажем, 6 лет) и жизненное событие (здесь автомобильная авария по пути в школу в день начала учебного года).

Я уже более десяти лет работаю с геносоциограммами и теперь у меня есть обширная картотека описаний клинических случаев с многочисленными повторениями конфигурации, двойными годовщинами в двух-трех, а иногда в пяти и более поколениях.

В итоге я стала думать, что у людей, возможно, существует период уязвимости, когда они приближаются к возрасту, в котором с кем-то из членов их семьи произошли неприятности, несчастья или травмы: серьезная болезнь, несчастный случай, смерть... или несправедливость. Этот период становится периодом годовщины. *

Годовщина — период уязвимости, «стресс годовщины»

Симона де Бовуар умерла (точнее, «дала себе умереть») ночью 16 апреля 1986 г., через несколько лет после смерти Жана-

10—1543

Поля Сартра (15 апреля 1980 г.), в тот же день недели, той же ночью с 15-го на 16-е, плюс-минус несколько часов.

В жизни каждого человека бывают плохие периоды, черные серии неприятностей и неудач. Люди не знают, что их томит, им не по себе, они плохо спят, плохо себя чувствуют, подхватывают любую инфекцию, с ними случается то грипп, то небольшое дорожное происшествие, то вывих лодыжки, то что-то более серьезное, а иногда и смертельное. Они часто испытывают недомогание, котррое не выявляет ни рентген, ни анализ крови. Они переживают полосу неудач, сами не зная отчего. Они ходят'по врачам, которые ничего не выявляют, Но иногда у них обнаруживается рак или срочно нужна операция, а с ними что-нибудь неожиданно случается во время операции или же возникают послеоперационные осложнения, а возможно, дорожное происшествие.

При составлении геносоциограммы, т. е. генеалогического древа, на котором отмечаются важные события жизни, даты и возраст, можно заметить, что очень часто все это происходит в тот же самый период и в том возрасте, в котором кто-то в их семье умер, или расстался с кем-то, или лежал в больнице.

Вот пример: Жанна очень испугалась во время маленького дорожного происшествия, когда ей пришлось толкать заглохшую машину по туннелю; она испугалась смерти. Потом Она укоряла себя за небрежность (ее панель управления указывала на неисправность, но она проигнорировала предупреждение техники). Во время совместного исследования она вдруг вспомнила, что ей тогда было столько же лет, сколько ее отцу, когда тот попал в автокатастрофу, от которой умер. Это произошло того же числа, 6 декабря. (Напомним, что президент Кеннеди сам отказался ставить пуленепробиваемый верх на свою машину в Далласе 22 ноября 1963 г., «забыв» об угрозе смерти и о том^ что отец его деда Патрик умер 22 ноября 1858 г. Он забыл об этом событии, а рисковать не забыл.) Вероятно, можно было бы предположить, что Жанна бессознательно пошла на риск, который мог оказаться смертельным, в годовщину смерти, дату которой она забыла.

Два брата, выживший и умерший

Уже десять лет я читаю лекции по невысказываемым семейным эмоциям в университете Ниццы. Однажды я захотела в качестве примера показать на доске геносоциограмму. Один студент, с виду какой-то опустошенный, вызвался добровольцем. Ему было тридцать три года. Назовем его Бернар.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒