М. И. Сухомлинов. Исследования по древней русской литературе, стр. 304— 308; A. Vaillant. Cyrille de Turov et Grégoire de Nazianze. — Revue des études slaves.

[1] М. И. Сухомлинов. Исследования по древней русской литературе, стр. 304— 308; A. Vaillant. Cyrille de Turov et Grégoire de Nazianze. — Revue des études slaves.

Paris, 1950,t. XXVI, стр. 34—50.

[1] В П. В и н or p адов. Уставные чтения, стр. 141 —142.

дельные обороты речи, или метафоры, принадлежащие разным авторам и, видимо, цитируемые по памяти. Как правило, взятое у своих предшественников Кирилл всегда перерабатывал, подчиняя собственному художественному замыслу. Перед нами не литературное подражание в современном смысле этого слова, а проявление типично средневекового пуризма в ¡вопросах формы — забота о «чистоте» жанра, стремление свои произведения поставить в прямую преемственную связь с общепризнанными образцами.

Свой вклад Кирилл Туровский как оратор внес и в развитие современного ему литературного языка древней Руси. Обращает на себя внимание необыкновенная гибкость, какую он сумел придать языку церковной письменности той эпохи; славянский язык оказался под пером Кирилла способным выразить все: и скорбную лирику плача богоматери, и обличительный пафос отцов первого вселенского собора, и неизменно ликующий «восторг» самого автора. Вот пример, из которого следует, что¹ средствами этого сугубо книжного языка Кириллу порою даже удавалось передавать строй живой разговорной речи. В слове пятом есть сцена встречи у Овчей купели Христа -с расслабленным; на вопрос Христа, хочет ли он исцелиться, расслабленный отвечает так: «Ей, господи! Хотел бых, но не имею человека, дабы ... въвергл мя бы в купель. Но аще мя еои о здравии, вла- дьико, вопросил, то крътце послушай моего ответа, да ти св ое я болезни напасть исповеде. 30 и 8 лет на одре семь недугом пригвожден сь лежю ... Мною вси глумяться, аз же сугубо стражю: утрьуду болезнь клещить мя, внеуду досадами укоризьник стужаю си». Язык Кирилла Туровского — типичный славянский язык древнерусского извода. Из лексического запаса этого языка он отбирал преимущественно то, что уже успело стать прочным достоянием древнерусской литературной речи; встречаются в языке Кирилла и слова, как кажется, чисто русские: ряд ниц и, п р и - с а д и т и, съмястй,х у п с т и с я («въставити ... ху петься» ), у я т и («ни у кого же вас уем мне дарова»), нетрудьно, нехуде («нехуде опечаЛ1ИСЯ» ).

В одном из своих произведений Кирилл сетовал, что нет у него «огня святаго духа», чтобы должным образом составить слово. «Огня», быть может, и не было, зато было неоспоримое мастерство, которое уже современники оценили по достоинству. Слова Кирилла Туровского пользовались в свое время громкой известностью. Очень рано они были включены в сборники-антологии — «Торжественник» и «Златоуст», в составе которых вплоть до XVII в. и переписывались наряду с речами крупнейших классиков церковной ораторской прозы,—бережно и точно, редко подвергаясь редакционной переработке. «Златоуст, паче всех воссиявший нам на Руси», — писал о нем его древний биограф. В научной литературе существует предположение,⁶ что даже к лику святых Кирилл был причислен церковью (не позже, видимо, XIII в.) «и из соображений национального престижа», как выдающийся писатель, в искусстве «витийства» равный своим прославленным греческим предшественникам.

[1] И. У. Будовниц. Общественно-политическая мысль древней Руси (XI XIV вв.). Изд. АН СССР, М., 1960, стр. 268.

⇐ Предыдущая 1 23