Глава VIII

Глава VIII

Я сидела на искусственном пляже и строила песчаный замок. Вокруг не было ни души. Вдали слышался гул фабрик, которые работают здесь круглосуточно, солнце едва касалось города. Если внимательно приглядеться — можно увидеть другой берег. В воздухе витает множество ароматов, один из них — запах черемухи, ее совсем недавно привезли с Земли. Наверное через несколько десятков лет здесь будут прекрасные сады.

Кто-то осторожно, но уверенно прикоснулся к моему плечу.

— Ваши документы, пожалуйста.

Я молча достала из кармана идентификационную карту и протянула ее девушке в форме.

— Хм... — промолвила она — Айхенвальд. Мисс Анна Айхенвальд. Вы прибыли в Великую Марсианскую Народно-Демократическую Республику для того, чтобы работать, Вы наемный работник, а не строитель песчаных замков. Следуйте за мной.

— Но у меня перерыв, перерыв час.

— Насколько я теперь знаю, Вы работаете на керамическом заводе, он в нескольких милях отсюда. Далеко, не правда ли?

— Но я бежала...

Через десять минут я уже стояла у своего рабочего стола. Мои обязанности заключались в том, чтобы вручную расписывать чашки и блюдца, через каждую сотню узор должен был меняться. Мне повезло, я прошла отбор на эту должность благодаря хорошей фантазии и неплохому вкусу. Несложно было придумывать все эти сюжеты, а ручная работа стоит безумно дорого. Я на Марсе уже два года и попала сюда совершенно случайно. Терраформирование почти завершено и здесь совсем как на Земле, только небо другое. И всего одна страна... Жизнь - великий шутник, кто бы мог подумать... Я стою на чужой планете, расписываю чашки, из которых, возможно, будут пить люди, никогда не видевшие Земли, прекрасной Земли, невообразимой, невозможной Земли. А когда-то я мечтала стать доктором.

Мои размышления прервала Джия, девушка, которая работает секретарем у директора завода. Она вошла и равнодушно сказала:

— Председатель профсоюза хочет Вас видеть, Мисс Айхенвальд. За десять минут до конца рабочего дня он будет ждать Вас в кабинете номер 1248. Не опаздывайте.

Кто этот председатель профсоюза и что ему от меня нужно? - думала я - я так не люблю все эти парады, концерты, благодарственные речи, официальные приемы. Меня все устраивает и я просто расписываю чашки. Одна ветвь черемухи, две ветви черемухи, сотни ветвей черемухи...

Ровно в 17.50 я постучала в названный кабинет. За дверью раздалось громкое "Входите, Мисс Айхенвальд".

Человек за столом сидел спиной, и, услышав мои шаги, обернулся. Он молча подошел и посмотрел мне в глаза, словно стараясь разгадать какую-то тайну. Его лицо показалось мне очень знакомым, но я никак не могла понять, откуда же я его знаю. Если он родился на Марсе, то мы точно не могли встречаться раньше. И эта его ухмылка. Все очень странно.

— Я слышал Вы хорошо бегаете, Анна?

— Да, неплохо. Когда есть стимул. В данном случае мне очень хотелось увидеть Лунное Море утром.

— Глупое название, не считаете? Почему Лунное? Ведь мы на Марсе.

— Знаете, в земной литературе Луна является символом красоты, загадки. Возможно поэтому. Отсюда ее почти не видно, но воспоминание...

— Не стоит читать лекции, я знаком с земной литературой, я здесь только восемь лет.

— Да, я учла Ваше замечание насчет прогулок в обед. Я могу идти?

— Вы можете бежать, Анна. На соревнованиях в это воскресенье. Восемь часов утра, 56 стадион. Наденьте красное.

В этот момент в дверь вошла Джия.

— Мистер Вернер, за Вами приехали.

Глава IX

Я не знала, зачем я иду на эти дурацкие соревнования. Нелепая случайность... Но как равнодушно он произнес мое имя, словно и не знает его вовсе, словно и не помнит. Высокомерное уточнение о земной литературе... Хм... Ему не хватало разве что сигары в зубах, как в стародавних фильмах о гангстерах. Хорошо, что здесь нельзя курить, какое счастье. Меня развеселила собственная непроизнесенная шутка, и я шла по широкой, наполненной утром улице с той самой улыбкой, которая бывает у людей, немного влюбленных в мир, пускай даже чужой мир. Я думала о том, куда же подевался десятилетний мальчишка со смешной челкой и неосторожным румянцем. Я вспомнила, как однажды мы с Ингваром гуляли по заброшенной ферме, за мной пришла бабушка, он очень ее испугался и спрятался под яблоней. Была осень и яблоки то и дело срывались вниз. Одно из них угодило господину председателю профсоюза прямо по голове, и он, осознав, что бабушка его заметила, убежал.

Я тихо подошла к мистеру Вернеру и произнесла:

— Я слышала Вы хорошо бегаете, Ингвар.

Он обернулся, холодно посмотрел на меня и кивком указал на дорожку.

Прошло около недели с момента соревнований. Я стояла у окна и смотрела, как сумерки медленно опускаются на город Юнфу 2. На Земле есть такой же, только без номера. Интересно, что сейчас происходит там? Тысячи людей совершают тысячи движений. Кто-то спит, кто-то работает, кто-то едет на машине, кто-то как я стоит у окна. Вы никогда не задумывались о том, почему теперь все вокруг постоянно смеются? Развлекательные ток-шоу, веселые песни, забавные наряды... И вот ты смотришь на все это и думаешь — какова же причина? В чем состоит радость от странной насмешки или несоответствия какого-то человека общепринятым нормам? Идет кто-нибудь по улице осторожной нелепой походкой, или сказал этот кто-то что-то глупое, невнятное — обязательно нужно рассмеяться, теперь так принято. Зачем же все это? Вероятно чтобы не сойти с ума. Казалось бы, здесь совершенно другая планета, но люди, как и прежде, боятся быть собой: общаться только с теми, кто нравится, делать лишь то, что хочется, идти против системы и побеждать. Мои размышления прервал телефонный звонок. Это из рекламного агентства, месяц назад я воспользовалась программой, которая заключается в том, что их компания оплачивает все счета за жилье, взамен этого я выслушиваю коммерческие предложения каждый вечер около получаса. Возможно это не очень хорошо, но я просто снимала трубку и оставляла ее лежать на столе. Я живу в маленькой квартире на 44 этаже. Такие предоставляют всем, кто приехал на Марс по контракту. Сначала я хотела выбрать что-нибудь пониже, но потом решила преодолевать страх высоты. А еще — ведь это прекрасно — смотреть, как ночью где-то там внизу гаснут огни.

На следующее утро Джия подошла ко мне и сказала, что мистер Вернер снова хочет меня видеть. Без десяти шесть, как и в прошлый раз. Мне было все равно, и я равнодушно восприняла ее слова. В назначенное время я отворила дверь. Коричневое платье на мне было испачкано краской, волосы небрежно заплетены. Я очень устала тогда, в тот вечер, и у меня совершенно не было настроения разговаривать.

— Знаете, Анна, последнее время мне не слишком нравятся Ваши блюдца. - иронично произнес он - Узоры печальные, все в синих тонах. Почему?

— Для этого нет какой-то особенной причины. Просто все именно так, а не иначе. Вы ведь не можете ответить, почему когда идет дождь - с неба падает вода, а не одуванчики.

— Ну как же, любой, кто знаком с мироустройством объяснит Вам...

— Мир - это лишь то, что заключено в нашем сознании. Возможно его вовсе не существует. Возможно мы с Вами только чья-то мысль.

— Послушайте, мне кажется Вы не совсем подходите для этой работы - Ингвар встал с кресла — Вы слишком мечтательны, Анна, далеки от реальности. Но кто знает, я могу помочь Вам остаться. Только что же я получу взамен?

— У меня нет денег.

Ингвар улыбнулся и ничего не ответил. Он продолжал ходить по комнате. Казалось он вот-вот рассмеется. Он выглядел точно как в детстве, когда замышлял какую-нибудь шалость.

Вдруг свет в кабинете погас: на улице, вероятно, началась настоящая гроза. Вокруг стало совершенно темно - здесь не было окон. Так принято нынче - происходящее за стеклом мешает сосредоточиться. Я больше не слышала шагов. И только голос за спиной тихо произнес:

— Неужели Вы думаете, Анна, что мне действительно нужны Ваши деньги? Все гораздо сложнее. Только один поцелуй земной девушки.

— Я не люблю бульварные романы. Текст Вы, вероятно, взяли оттуда?

— Боюсь я единственный его автор.

— Здесь темно. Мне страшно.

— Но неужели когда Вы закрываете глаза — Вы не видите полярные сияния, дикие травы, не чувствуете запах осени, не слышите шум стратосферы? Темнота — ведь это то же самое, как если бы кто-то закрыл глаза.

— К чему все это, Ингвар? Сейчас я слышу только твой голос. Но он заключает в себе все небесные и земные звуки. Ты это знаешь. Зачем тебе мой ответ?

Я почувствовала, что он подошел еще ближе, совсем близко.

— Я сразу узнал тебя. Как я мог не узнать? И мне действительно не нужен ответ.

Глава X

В новостях говорили что-то о планах увеличить на Марсе добычу полезных ископаемых, о том, что в здешней столице открылся фестиваль кино, анонсировали концерты музыкальных групп на открытом воздухе. Все это звучало для меня как описание одного какого-то события, неразличимо совершенно, информационный шум. Я так давно не видела Ингвара. Прошло около месяца со времени нашего последнего разговора. Из-за грозы в тот вечер оборвались провода, некоторое оборудование на заводе вышло из строя, было очень много работы. А он уехал как-то незаметно, даже не знаю, куда. Все это время я писала ему короткие письма, которые не отправляла, разумеется, ведь у меня не было адреса. Просто очень хотелось поговорить.

Первое письмо.

Меня не покидает ощущение того, что ко всему в мире я отношусь слишком серьезно, к человеческим словам, поступкам. Но это ведь правильно, так и должно быть. Только все происходит как в той истории про царя и колодец, выпившие воды из которого становятся сумасшедшими. Ты помнишь, наверняка, эту легенду. Воды не было, жители города утолили жажду и сошли с ума. Правитель не стал этого делать, и сумасшедшим сочли его. А еще так быстро привыкаю к людям. Это какая-то странная привязанность, потребность. Вот к тебе привыкла очень.

Второе письмо.

Сегодня был такой странный день, он прошел настолько незаметно, что, кажется, я только что открыла глаза. А вообще я сбилась со счета, не различаю дни больше. Сплю по четыре часа в сутки, не устаю совсем почему-то. Помнишь ты мне говорил о синем цвете, что его слишком много? Я заменила его на коричневый. А еще я рисую теперь иногда, не только чашки расписываю, в смысле. Вообще зря люди пренебрегают монотонной работой, она развивает способность размышлять над тем, о чем не задумываешься обычно, позволяет погружаться глубоко в себя, видеть самые незначительные изменения собственной души. Так вот, у меня есть идея нарисовать серию картин о Северном Союзе, которая заключала бы в себе противопоставление обычной жизни людей из маленьких поселков и красоты далекого космоса. Дети на крыше ободранной панельной пятиэтажки, любующиеся красными вихрями Юпитера, девушка у закрытого продовольственного магазина, глядящая на неподвижную Туманность Андромеды... Но у меня не хватит мастерства для всего этого, наверное.

Третье письмо.

Знаешь, я теперь больше совсем не говорю о любви. То есть я подразумеваю ее, конечно, когда рассказываю о красоте крыльев самолета, финансовом кризисе, об искусственно выращенных цветах, сломавшемся телефоне, я подразумеваю ее вне зависимости от того, о чем идет речь. Но чтобы вот так прямо - нет, не говорю. А утром, когда просыпаешься, темно еще... Так вот, так холодно, словно ты на Земле. Кажется, что вот-вот наступит это самое время рассвета и ты озябнешь совсем. Что еще рассказать? Я раньше думала, что когда становится человек взрослым - ему открываются невероятные тайны, он начинает разбираться в механизмах мироустройства... Но почему-то со мной всего этого не происходит. А вообще молчание — худшее из наказаний. Кто только придумал все это — молчать, когда от тебя ждут хотя бы одного какого-то слова. Это эгоистично очень, нечестно. Ведь если разобраться — кому каждый из нас нужен? Небольшой горстке людей, да и то не навсегда, наверное. Я недавно вспомнила, как однажды смотрела в кинотеатре фильм, в зале было всего два человека. Сюжет еще такой сложный, о смерти. И вот зрители постепенно приходили, усаживались на свои места, а середина фильма уже, и к концу даже подходит. И вот когда включили свет - вокруг меня был полный зал. Все ведь рано или поздно придут смотреть это кино, не так ли?

Четвертое письмо.

Мы когда разговаривали с тобой последний раз — была гроза. Здесь они не такие, конечно, как на Земле, но ты только вспомни тот шум деревьев, потоки воды, падающие на асфальт. Ты и боишься немного, но все же хочется выйти на улицу, стоять под срывающимися вниз листьями, дышать этим влажным холодным воздухом, чувствовать свою слабость в сравнении с дикими необузданными ветрами. Так хочется жить. Я купила недавно в супермаркете на центральном бульваре диск с записями звуков с Земли. Знаешь, мне кажется в том, что здесь продают такие редкости еще и на ветхих носителях есть какое-то особенное очарование. Вот пишу тебе сейчас и слушаю ночь в Барселоне, город такой в Испании. Ну ты знаешь, конечно, чего это я...

Я не закончила писать четвертое письмо, в дверь позвонили. На пороге стоял незнакомый человек в строгом костюме, он был немного взволнован, но старался это скрыть.

— Мисс Айхенвальд? Я Дэвид Хо, я работаю в частной клинике, в психиатрическом отделении. У нас есть один пациент, он хочет Вас видеть. Он сказал, что не будет принимать лекарства, пока Вы не придете. Как хорошо, что мы так быстро нашли Вас в реестре граждан.

— Как имя Вашего пациента?

— Мартин. — неуверенно произнес он.

— У меня нет таких знакомых.

— Возможно Вы просто забыли, не придали значения? Поверьте, это очень важно. Мы гарантируем Вам безопасность — и он показал свою идентификационную карту, где в графе места работы действительно была указана Двадцать третья частная клиника.

Я быстро набросила на плечи джинсовую куртку и мы вместе выбежали из квартиры.

Глава XI

Мы вошли в палату, и ко мне тут же подбежал бледный измученный болезнью человек. Перед тем, как мы отворили дверь, он, вероятно, прятался где-то в углу комнаты. Вдруг он закричал:

— Вспоминай! Вспоминай! Посмотри, как в моих глазах, как в его глазах — он указал на Дэвида — отражается то, что ты забыла. Ты слышишь это в тишине, в музыке, в моем голосе. Вот кто-то поднимается по лестнице. Слушай, слушай, вспоминай! — и Мартин начал лихорадочно трясти меня за плечи.

Я очень испугалась. Я не знала, что нужно от меня этому странному человеку. Я с трудом вырвалась и отбежала в сторону.

— Не подходите ко мне. Я закричу. Мне нечего Вам сказать. Я ухожу.

Я вышла из здания и расплакалась. Мне вовсе не хотелось этого делать, все случилось непроизвольно. Какая-то удушающая, щемящая тоска сжимала мне сердце. Ведь все хорошо, правда хорошо. Я старалась дышать глубже и остановилась для того, чтобы посмотреть на дрожащие от холода звезды. Мне нужна была передышка. Все слишком сложно и слишком просто. Я закрыла глаза и почему-то в памяти возникло стихотворение, которое я не читала даже никогда, как будто кто-то отчетливо произносил его в моей голове...

вот так улитка преодолевает расстояние

в сотню земных лет

так корабли отправляются с края ванной

на тот свет

мой друг нет ничего невозможного

мы лишь только мысль

и так тревожно нам

так тревожно нам

воздух весь

наполнен твоим дыханием

и мхом зарастают раны

все что ты строишь

уже руины

На улице похолодало, и я пришла домой совсем озябшей. Здесь все было таким чужим. О как одинок был человек на Земле, и он искал, искал, и вот наконец нашел что-то вроде другого мира, ненастоящего, искусственного. Но изменилось лишь то, что окружает. Поиск никогда не будет закончен, он как будто вмонтирован в само существо. И это трагедия, настоящая трагедия, без которой невозможно движение.

Я чувствую себя потерянной в этом мире. Как ребенок, которого оставили у какого-то неприметного здания, и он все ждет, когда же за ним вернутся, а никто не приходит. Наступает зима.

Кто же заразил нас всех этой чумой равнодушия? Где тот самый нулевой пациент? Отведите меня к нему. Он жив? Хотя жизнь ведь теперь как смерть и смерть как жизнь.

Вопросы:

Понятна ли сюжетная линия? Не слишком ли она сложна и противоречива?
Есть ли в тексте моменты, которые смущают излишней сентиментальностью?
Не слишком ли много в тексте стихов?
Какие чувства вызывают главные герои? Их характер понятен, он нравится?
При чтении возникают ассоциации с каким-то фильмом, книгой?
Общие впечатления, пожелания относительно развития сюжета

⇐ Предыдущая 1 23