Александр Борисович Чаковский 12 страница

Звягинцев отметил про себя: каждый хорошо знает, что должен делать. Ни суеты, ни бесцельного движения.

Наблюдая за происходящим, Звягинцев невольно замедлил шаг, но Лаптев требовательно сказал:

– Прошу побыстрей, товарищ майор! Сюда давайте, за мной…

Наконец он вывел Звягинцева к небольшой площади, на которой располагалось несколько зданий. Над дверью дома, к которому они подошли, было написано: «Поликлиника».

– Послушайте, товарищ Лаптев, – недоуменно проговорил Звягинцев, – мне ведь к руководству надо, а не к медикам!

– А я вас туда и веду, – не оборачиваясь, ответил Лаптев.

Они обошли здание, вошли в маленький подъезд и стали спускаться вниз.

Отворив дверь в подвальное помещение, Звягинцев сощурился от яркого света. В небольшой комнате вокруг письменного стола сидели три человека.

– Разрешите? – произнес Звягинцев.

Люди подняли головы. Двое из них были ему незнакомы. Третьего, Васнецова, он узнал сразу.

Звягинцев сделал два шага вперед и отрапортовал:

– Товарищ член Военного совета! Майор Звягинцев прибыл на завод из штаба фронта для оказания помощи в строительстве оборонительных сооружений.

– А, здравствуйте, майор, старый знакомый, – сказал Васнецов, устало улыбаясь. – Командующий говорил, что послал сюда военного инженера… Значит, вы и есть этот инженер? Что ж, представляйтесь своему новому начальству.

Звягинцев, не зная, кому должен в первую очередь представиться, смотрел на сидящих за столом незнакомых ему людей. Один из них, невысокий, черноволосый, был в обычном гражданском костюме, в пиджаке и белой сорочке, с галстуком; другой, повыше ростом, широкоплечий, коротко подстриженный, с густыми, мохнатыми бровями, – в гимнастерке без знаков различия.

Васнецов, видимо почувствовав замешательство майора, указал на черноволосого:

– Директор завода товарищ Зальцман. – Затем перевел взгляд на того, что был в гимнастерке: – А это парторг ЦК на Кировском товарищ Козин.

Зальцман встал, протянул Звягинцеву руку. Поздоровался и Козин.

– Присаживайтесь, майор, – сказал Васнецов, – продолжим, товарищи.

Звягинцев сел к столу.

– Товарищ Козин, – поторопил Васнецов, – вы остановились на секторах обороны.

– Партком полагает разделить территорию на три сектора обороны, – сказал Козин, проводя пальцем по расстеленному на столе плану заводской территории и прилегающих к ней районов. – Первый сектор пройдет от угла улицы Стачек и переулка Газа вдоль заводского забора, через виадук, по железнодорожной насыпи и далее, мимо проходной по улице Калинина к старому чугунолитейному цеху, до центральной лаборатории. Второй сектор будет включать турбинный цех, деревню Алексеевку, ремесленное училище и Главную контору… Третий сектор – от калининской проходной через водокачку, вдоль забора завода имени Жданова, до турбинного и механического цехов. Часть отрядов начала занимать позиции впереди – вроде боевого охранения. Они поддерживают связь с дивизией Папченко…

Звягинцев слушал парторга, весь напрягшись. Он уже понимал, что речь идет не просто о строительстве оборонительных укреплений, так сказать, впрок, на всякий случай, а о том, что сама эта территория может оказаться в ближайшем будущем полем боя.

«Но как же так?.. Неужели с того времени, как я говорил с Королевым, положение на фронте снова ухудшилось?» – думал Звягинцев.

– Истребительный батальон составит второй эшелон, – продолжал докладывать Козин, – ему поручена оборона завкома, старой кузницы и турбинного цеха. Артдивизион…

За дверью послышался шум, громкие голоса. Все подняли головы. Зальцман встал, чтобы посмотреть, что происходит.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвался странный человек: на нем была белая, но перепачканная грязью сорочка со сдвинутым куда-то набок галстуком-«бабочкой», седые волосы растрепаны. Потрясая в воздухе какой-то бумагой, он с порога закричал:

– Это… это черт знает что такое, товарищ Васнецов! Я узнал, что вы здесь, и хочу немедленно переговорить с вами, но меня не пускают! Насколько я понимаю, меня послали сюда не в бирюльки играть, а выполнять важное военное задание!..

Звягинцев с недоумением смотрел на долговязого седого старика, который столь бесцеремонно ворвался на заседание руководителей завода и, игнорируя остальных, обращается в таком тоне прямо к Васнецову. По выражению лиц Зальцмана и Козина он понял, что человек этот им известен, но и они удивлены его вторжением.

Старик подбежал к столу, бросил поверх лежащего там плана завода лист кальки, на котором была вычерчена какая-то схема, и, тыча в нее пальцем, продолжал кричать:

– Вот посмотрите, сделайте одолжение, что будет, если эта линия выйдет из строя?! Где обводная часть? Я спрашиваю, где обводная часть, извольте мне ответить?!

– Извините, пожалуйста, – строго сказал Зальцман, – но мы ведь договорились, что по всем техническим вопросам вы будете обращаться к главному энергетику, который получил необходимые указания…

– Прошу прощения, – прервал его старик все тем же тоном, – это не технический, а чисто оборонный вопрос! О-бо-ронный! – еще более распаляясь, прокричал он по слогам. – Что же касается вашего главного энергетика, то он отличный специалист, но час тому назад, невзирая на его протесты, у нас сняли тридцать человек рабочих! Мы еще вчера составили дополнительную схему – вот она лежит перед вами, – чтобы ее осуществить, необходимо провести трубопроводы сюда и сюда, надо поставить резервные насосы на случай, если будет перебита одна из линий. Полсуток рабочие вели работы, не прекращая их даже во время обстрела, а теперь, видите ли, они кому-то понадобились!..

Наконец он замолчал, видимо исчерпав все аргументы и полностью излив свое возмущение.

– Федор Васильевич, – тихо сказал Васнецов, – в последние часы ухудшилось положение на фронте. Вы представьте себе, что будет…

– Нет, позвольте! – визгливо перебил Васнецова старик. – Это вы, уважаемый Сергей Афанасьевич, представьте себе, что произойдет, если люди и завод останутся без воды! Я не спрашиваю, что рабочие будут пить и как смогут продолжать работать цеха. Но пожары! Я спрашиваю: чем вы будете тушить пожары?

– Товарищ Валицкий, – резко сказал, вмешиваясь в разговор, Козин, – рабочие, которых у вас забрали, сейчас пошли занимать боевые позиции на подступах к заводу. Вам это понятно?

«Валицкий?.. – машинально повторил про себя Звягинцев и вдруг подумал: – Неужели это опять тот самый?..»

– Мне все понятно, – выкрикнул Валицкий, – но…

Он вдруг осекся и умолк. Видимо, только в эту секунду до него дошел смысл сказанного Козиным.

– Да… простите… – пробормотал Федор Васильевич. – Но… но, – неуверенно проговорил он, – насколько я понимаю, одна задача не должна исключать другую… Вы же сами говорили, – растерянно посмотрел он на Васнецова, – что разрушение водоснабжения грозит… катастрофой…

Он весь обмяк, стоял, беспомощно опустив руки.

– Примем меры, товарищ Валицкий, примем меры, – нетерпеливо проговорил Зальцман, – главный энергетик получит необходимые указания. Рабочие снова будут выделены. Дайте нам закончить.

– Да… да… простите… Я понимаю, что обращаюсь несвоевременно… – тихо сказал Валицкий, взял со стола свою кальку и направился к двери.

– Как вас здесь устроили, Федор Васильевич? – неожиданно спросил Васнецов.

Валицкий обернулся, непонимающе поглядел на Васнецова, пожал плечами:

– Боже мой, какое это имеет значение! О чем вы спрашиваете?.. О чем? – повторил он с горькой усмешкой. И вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

– Продолжим, – тяжело вздохнув, сказал Васнецов.

– Я остановился на указаниях артдивизиону, – снова склоняясь над планом, заговорил Козин. – Он займет позиции на подступах к деревне Алексеевке, улице Стачек и далее – по улице Якубениса, Новой улице, Чугунному переулку и улице Возрождения. Придадим дивизиону и минеров. Мин у нас, правда, маловато… У меня все.

Он вопросительно посмотрел на Васнецова.

Несколько секунд длилось молчание. Потом Васнецов спросил, оборачиваясь к Звягинцеву:

– Вы слушали внимательно, майор? Возможно, у вас есть какие-либо замечания или предложения?

«Что ответить? – лихорадочно думал Звягинцев. – Сказать, что еще не вошел в курс дела, и этим обнаружить, что в данный момент не могу принести никакой реальной пользы? Или в свою очередь задать несколько технических вопросов, высказать какие-то соображения, чтобы создать хотя бы видимость своей компетентности?.. Нет, – тут же резко возразил он себе, – это была бы недостойная коммуниста и командира игра. В такой момент – даже преступная игра».

– Извините, товарищ дивизионный комиссар, – твердо ответил Звягинцев, – но в штабе меня ознакомили с положением на фронте лишь в самых общих чертах. К тому же с тех пор прошло не менее пяти часов. А главное, я почти незнаком с территорией завода. Хотелось бы посмотреть все на местности, в натуре. После этого буду готов доложить свои предложения.

Васнецов, помолчав, сказал:

– Вот что, товарищ Звягинцев. Относительно положения на фронте отвечу коротко: враг с часу на час может начать решающий штурм Ленинграда. Мы должны быть готовы к этому.

Он расстегнул планшет, вынул сложенную вчетверо карту и расстелил ее на столе.

– Смотрите. Противник уже ворвался в Урицк – Старо-Паново. Наши ведут бой перед Лиговом и здесь, в районе больницы Фореля. Если немцам удастся прорвать оборону, бой перенесется в зону завода.

Звягинцев впился взглядом в прочерченную на карте красным карандашом линию.

– Говорите, плохо знаете территорию? – продолжал Васнецов. – А по плану, по схеме завода сможете сориентироваться?

– Разумеется, товарищ дивизионный комиссар, – ответил Звягинцев. – Но надо бы познакомиться с территорией, так сказать, визуально. Необходимо осмотреть оборонительные укрепления на местности.

– Не забывайте – время, время! – резко подчеркнул Васнецов. – Часть рабочих отрядов уже занимает боевые позиции.

– Сколько времени вам надо? – спросил Зальцман, нетерпеливо поглядывая на часы.

– Ладно, не будем считать минуты, – решительно сказал Васнецов, складывая карту и пряча ее в планшет, – помогите майору быстрее ознакомиться с территорией и с уже созданными оборонительными укреплениями. Выделите в помощь ему знающего человека. Однако в вашем распоряжении, товарищ Звягинцев, не больше двух часов. Как только ознакомитесь с обстановкой, немедленно подготовьте приказ, где и какие доты и заграждения надо срочно достроить. Особенно противотанковые! А теперь, товарищ Зальцман, соедините меня со Ждановым.

Зальцман снял трубку телефона прямой связи со Смольным.

– Говорит Зальцман. Товарищ Васнецов хочет поговорить с Андреем Александровичем. – И передал трубку Васнецову.

В воцарившейся тишине были слышны или, скорее, угадывались по легким сотрясениям стен далекие разрывы бомб и снарядов.

– Это я, Андрей Александрович, – произнес наконец Васнецов. – Да, все еще на Кировском. Хочу узнать, какова обстановка…

Молча слушал, все ниже склоняясь над столом.

– Так… Ясно… – проговорил он. – Сейчас выезжаю. Ничего, проскочу. – И положил трубку на рычаг.

– Противник снова атакует Пулковские, – глухо сказал он. – Пока безуспешно. Пытается расширить и клин на Финском побережье, овладеть Петергофом. Действуйте, как решили. Когда будет готов проект боевого приказа на оборону, позвоните мне в Смольный.

Васнецов встал. Какое-то время он стоял неподвижно. Потом сказал тихо, но твердо и с какой-то особой проникновенностью:

– Обком и горком верят в кировцев и надеются на них. Так было всегда. И так будет всегда. – Помолчал и добавил: – Желаю успеха. Очевидно, мы… скоро снова увидимся.

Что хотел сказать последними словами Васнецов? Выразить ли непреклонную уверенность в том, что и в следующий свой приезд он застанет завод такой же неприступной крепостью? Или подчеркнуть, что если придется драться с врагом на ленинградских улицах, защищать заводские корпуса, то он, Васнецов, будет с кировцами, в рядах коммунистов, поднявшихся на последний, смертельный бой?..

Так или иначе, в, казалось бы, простых, будничных словах секретаря горкома был глубокий внутренний смысл. И это поняли все. Может быть, потому рукопожатия, которыми обменялись с Васнецовым Козин, Зальцман и Звягинцев, были столь крепкими.

В тот момент, когда Васнецов прощался со Звягинцевым, Козин снял телефонную трубку и тихо произнес несколько слов, которые майор не расслышал.

Когда Васнецов ушел, Козин сказал Звягинцеву:

– Сейчас тут один товарищ должен прийти, наш старый кадровый рабочий, мастер, он отвечает по линии парткома за оборонительные сооружения. Покажет вам боевые объекты, готовые и строящиеся. – Козин покачал головой. – В нелегкий день пришел ты к нам, товарищ майор. Но боюсь, что завтра будет еще труднее.

Зальцман осуждающе взглянул на парторга и нахмурился.

– Товарищ майор, – сказал он подчеркнуто деловито, – может, у вас все же есть вопросы?

– Пока нет, товарищ директор, – ответил Звягинцев. – После осмотра территории доложу свои соображения.

– Тогда я хочу сказать вам кое-что, – произнес Зальцман. – Мы поняли, что о заводе вы мало знаете. Верно?

– Ну, в Ленинграде нет человека, который не знал бы о Кировском, – возразил Звягинцев.

– Речь не об этом, – прервал его Зальцман. – О том, какую продукцию выпускаем, вам известно?

– В общих чертах. Я ведь работал в штабе фронта.

– В общих чертах теперь для вас недостаточно. Так вот, коротко информирую. Наша продукция сейчас танки «КВ», дивизионные и полковые пушки. Но хотя завод еще перед войной был переведен на оборонную продукцию, в смысле знаний тактики мы люди не очень военные. А ситуация складывается такая, что нашим рабочим, может быть, придется вести в бой свои танки и стрелять из своих же пушек. Поэтому я прошу вас помочь не только по части оборонительных сооружений, но и в подготовке людей к возможному бою. Знаю, времени в обрез, но… – Он помолчал и резко закончил: – Это все. Вопросов по-прежнему нет?

– Все, что смогу, сделаю, товарищ директор, – ответил Звягинцев. – Один предварительный вопрос: какими подразделениями располагает завод?

– Истребительный отряд, артдивизион, пулеметная рота, цеховые рабочие отряды для защиты непосредственно завода, – перечислил Зальцман. – И несколько тяжелых танков в полной боевой готовности с экипажами из рабочих.

– Неужели в этих подразделениях совсем нет кадровых бойцов? – с надеждой на утешительный ответ спросил Звягинцев.

– Нет.

– Но стрелять-то хотя бы эти люди умеют?

– Да, конечно, часть из них и в армии служила, – вмешался в разговор Козин, – но все же это не военные: рабочий народ, инженеры, техники. Освобождены от производства не все, а только четыреста пятьдесят – пятьсот человек, они на казарменном положении. В случае необходимости мы, конечно, можем выставить гораздо больше. Нужно будет – всех поднимем в бой!.. И все-таки это завод, а не полк, не дивизия…

Звягинцев не сомневался, что, осмотрев территорию завода, быстро сориентируется в обстановке и сможет помочь в строительстве оборонительных укреплений.

Но сейчас шла речь не только об этом. Надо быть готовым к непосредственному столкновению с противником! А опыта ведения боя среди зданий, фактически в городских кварталах, он, Звягинцев, не имел никакого.

– Что ж, будем вместе думать и решать, – сказал он. – Еще вопрос. Если до самого последнего момента завод будет выпускать продукцию, а врагу удастся ворваться…

– Ни один танк, ни одна пушка, ни один цех врагу не достанутся, – резко прервал Звягинцева Козин. – На этот случай все предусмотрено и утверждено в Смольном. У индукторов дежурят надежные люди. Те… – Он на мгновение умолк, точно горло его свела судорога, и закончил уже совсем тихо: – Те, у кого рука не дрогнет, хотя завод для них дороже жизни… – Он отвернулся, чтобы скрыть свое волнение. Потом сказал: – С этими делами мы ознакомим вас позже. Сейчас главное – боевая готовность. Если немцы прорвутся сюда, будем драться за каждый цех, за каждый метр заводской территории!..

Открылась дверь. Зальцман поднял голову и, глядя поверх плеча Звягинцева, поспешно сказал:

– Давай, давай, Максимыч, входи, ждем!

Звягинцев обернулся. Перед ним стоял Иван Максимович Королев…

Он был все в той же военной форме, которую носил, когда Звягинцев встретился с ним под Лугой, даже красные петлицы не спороты, только на месте комиссарских «шпал» остались не тронутые солнцем следы.

Иван Максимович развел руками и хотел что-то сказать, но заговорил Козин.

– Знакомься, Максимыч, – сказал он. – Это майор Звягинцев. Приехал из Смольного для помощи в организации обороны. Нужно пройти с ним по заводу…

Тут только Козин заметил, что Королев не слушает его и как-то странно смотрит на Звягинцева.

– Ты понял меня, Максимыч? – несколько удивленно проговорил Козин, но в этот момент Королев радостно воскликнул:

– Алешка?! Живой!

И пошел, к майору, раскинув руки.

Они обнялись.

– Это каким же чудом ты у нас оказался? – не сразу выпуская Звягинцева из своих объятий, спросил Королев.

– Так и вы ведь в дивизии комиссарили, – улыбаясь, отвечал Звягинцев. – Вот здорово, что вы здесь!

Он и в самом деле был счастлив встретить Ивана Максимовича. И не только потому, что со времени боев на Луге не видел Королева и ничего не знал о его судьбе, но и потому, что с неожиданным появлением Королева у Звягинцева исчезло, прошло без следа владевшее им чувство некоторой отчужденности, неуверенности в том, что он сумеет быстро найти свое место в этом невоенном коллективе.

Зальцман и Козин с удивлением наблюдали за этой встречей.

– Выходит, вас знакомить не надо, – ухмыльнулся Козин.

– Да, уж на этот раз, парторг, руководить не придется, – улыбаясь, подтвердил Королев.

– Тем лучше, – бросил взгляд на часы Зальцман и сухо сказал Королеву, как бы отодвигая все, что не имело прямого отношения к делу: – Майор прислан штабом фронта для помощи. Сейчас он в первую очередь должен ознакомиться с системой оборонительных укреплений.

– Вы, конечно, член партии? – неожиданно спросил Козин Звягинцева.

– Да.

– Ну так вот, считайте теперь себя коммунистом-кировцем.

– Я на учете в парторганизации штаба фронта, – немного смущенно сказал Звягинцев.

– От такой чести не отказывайся, – строго перебил его Королев. – Здесь большевики работали, когда тебя и в проекте еще не значилось. По этой путиловской земле Ленин ходил.

– Ладно, Максимыч, не ворчи, еще успеем просветить товарища, – сказал Козин. – Идите, не теряйте времени. Покажешь майору, где и что мы построили, куда кого поставили, – словом, все, что ему нужно. И быстрее. Возьмите дежурную «эмку». И поосторожнее в случае обстрела. Кстати, выясним обстановку…

Он снял телефонную трубку.

– Козин говорит. Как дела наверху, товарищ Дашкевич? Добро. Но будь начеку. Тишина тоже бывает злая… – И, повесив трубку, задумчиво проговорил: – Тихо. И в городе стало тихо. И в дивизии Папченко тоже. Приумолкли фашисты. Не знаю, что это значит. Во всяком случае, надо использовать затишье.

Он посмотрел на Королева и Звягинцева и, точно удивляясь тому, что видит их все еще здесь, сказал:

– Что же вы, товарищи? Идите! Сейчас… – он посмотрел на часы, – половина пятого. Вы должны вернуться в шесть тридцать.

Звягинцев подхватил было свой чемоданчик и шинель, но Козин остановил его.

– Вещи оставьте, – сказал он. – Ночевать будете с нами. Здесь, в соседней комнате. Вот еще что, Максимыч… По дороге зайдешь в партком. Скажешь, чтобы дежурный сейчас же обзвонил все цеховые парторганизации и повторил еще раз: полная боевая готовность. Действуйте!

…Королев и Звягинцев поднялись наверх. Начинался хмурый осенний рассвет. Пожары были потушены, но к небу еще тянулись столбы дыма. Сильно пахло гарью.

У здания заводоуправления стоял танк «КВ». Экипаж расположился возле гусениц. Танкисты в ватниках и шлемах молча курили.

– Так как же ты все-таки к нам попал, Алексей? – спросил Королев, когда они зашагали по площади.

– Под Лугой был ранен, с месяц провалялся по санбатам и госпиталям, потом явился в штаб фронта и получил назначение к вам. Вот и вся моя история. Ну, а вы-то как? Ведь я вас последний раз в дивизии видел!

– Вернули, – угрюмо ответил Королев. – Мастер я по сборке танков, понимаешь? Как специалиста вернули. Часть людей на восток эвакуировалась, тысячи в ополчение ушли… Кому здесь танки выпускать? Вот и вернули. А теперь, глядишь, снова воевать придется. Я с фронта, а фронт ко мне, вот какие пироги, друг Алексей.

– Плохие пироги, Иван Максимыч, горькие, – мрачно сказал Звягинцев.

– Сладких еще не напекли. Не успели.

– Честно говоря, в голове не укладывается, что немец вот сюда, к заводу, прорваться может!

– Что ж, прорвется – драться будем. А ты что, боя боишься, что ли? Раньше за тобой этого не водилось.

– И сейчас не водится, – с обидой ответил Звягинцев. – Немцев я не боялся и не боюсь. Времени остается мало – вот что тревожит. Мне же надо разобраться, что к чему тут у вас, разработать задание, расставить людей…

– Ах, во-он оно что! – иронически протянул Королев. – Значит, ты, Алеша, полагаешь, что люди тут до тебя сложа руки сидели?

– Что вы, Иван Максимович! У меня и в мыслях… – начал было Звягинцев, но Королев не дал ему договорить:

– Знаю, есть у вас, кадровых, ну, у некоторых, скажем, такое убеждение, будто только вы к войне готовились. А мы, если хочешь знать, тоже ушами не хлопали! Еще в начале войны сколько щелей, убежищ на случай бомбежек приготовили, поглядишь – увидишь, на армейских КП таких, как у нас, блиндажей нет! А сейчас доты построили, орудия установили, дивизию вооружили за неделю, на фронт отправили. И учились. Зажигалки тушить учились. Металл электрон знаешь, нет? Вот видишь, не знаешь, а еще командир! Это сплав такой – алюминий и магний. Зажжешь стружку – пламя до двух с половиной тысяч градусов. На такой стружке учились. Артиллерийский тир есть, полигон. Вот как мы готовились!

Он махнул рукой и сказал уже спокойно:

– Ладно. Поживешь с нами – увидишь. Кировский – это, брат, вроде Кронштадта…

– Куда мы сейчас? – спросил Звягинцев.

– В партком зайдем. Что Козин наказывал, слышал? Ну вот. А потом я в твоем, майор, полном распоряжении. Тебе что осматривать-то в первую очередь надо?

– Расположение дотов, их секторы обстрела, противотанковые препятствия, – перечислял Звягинцев.

Они подошли к заводоуправлению. На крыше здания виднелась зенитная установка. У подъезда стояла выкрашенная в серо-зеленый с разводами цвет «эмка». Шофер, парень лет двадцати пяти, сидел в машине, курил.

– Прохоров, – сказал ему Королев, – поступаешь в мое распоряжение. Указание Козина. Ясно?

– Ясно, – ответил Прохоров. – Если в город ехать, то хорошо бы поскорее, пока тихо.

– В город не поедем. Здесь, по территории, покрутимся. Жди, сейчас вернемся.

Они поднялись по лестнице. Иван Максимович открыл дверь, на которой висела узкая табличка: «Партком». В накуренной комнате у стола сидела девушка в красной косынке, вокруг нее толпились люди. В углу стоял пулемет «максим».

Королев прошел к следующей двери, обитой коричневым дерматином, Звягинцев – следом за ним.

И в этой комнате плавали клубы табачного дыма. В простенке между окнами за столом сидел человек средних лет в спецовке. На столе рядом с телефонами лежал автомат.

– Ну, что там стряслось, Максимыч, зачем тебя вызывали? – настороженно спросил он.

– Дело есть, Петр Васильевич. Вот майору наши огневые точки и позиции надо показать. А тебя Козин просил срочно проверить по цехам боеготовность. Люсю сажай на телефон, пусть тоже обзванивает.

– Ребята говорили, Васнецов приезжал: машину его видели, – снижая голос, сказал Петр Васильевич.

– Я его не застал.

– Темнишь?

– Этого еще не хватало, – резко ответил Королев. – Сказано тебе: проверь готовность, пошли ребят проверить посты. Те, что… на крайний случай. Понял?

– Понял.

– Ну, я пошел, – сказал Королев.

– Постой, Максимыч, тут тебе из проходной звонили минут двадцать назад. Ждет там тебя кто-то.

Королев недоуменно пожал плечами, снял трубку одного из телефонов:

– Главную проходную!.. Королев из парткома говорит. Кто там меня вызывал?..

Неожиданно лицо Королева изменилось, глубокие морщины расправились, брови чуть приподнялись.

– Верка, ты?! – удивленно проговорил он.

Звягинцев вздрогнул и напрягся, услышав это имя.

А Королев ворчливо-ласково сказал в трубку:

– Выпороть тебя за это надо! Ладно, жди, сейчас буду. – Он повесил трубку, повернулся к Звягинцеву: – Верка там, в проходной… видишь, какое дело… Ты знаешь, что она вернулась? Партизаны вывели.

– Я знаю, – ответил Звягинцев. – Мне Павел Максимович рассказал.

– Давай-ка, майор, подъедем к проходной вместе. Сейчас… – он посмотрел на часы, – сорок пятого. Несколько минут потратим, не больше, – сказал Королев, точно извиняясь.

– Я… может быть, я подожду вас здесь? – нерешительно предложил Звягинцев.

– А чего ждать? Все равно по территории поедем, посмотришь и то, что тебе нужно. И для нее радость будет тебя встретить. Поехали…

Звягинцев увидел Веру в открытую дверь проходной. Она была в расстегнутом ватнике, надетом поверх гимнастерки, в короткой юбке и сапогах.

Может быть, потому, что проходная освещалась мертвенным светом двух покрытых синей краской лампочек, лицо Веры показалось Звягинцеву очень бледным, исхудавшим.

Ему хотелось броситься к ней, опережая Королева… Но он безвольно остановился у дверей проходной, чувствуя, что не в состоянии сделать больше ни шага.

– Ты зачем здесь? Кто тебе разрешил? – громко говорил Королев дочери. Но в голосе его, несмотря на строгие интонации, звучала радость.

– К нам вчера раненых привезли с передовой, прошел слух, что вблизи завода уже бои идут, – тихо сказала Вера.

– Глупости они говорят, твои раненые, панику разводят! – рассердился Королев. – Никаких немцев тут и в помине нет!

Он притянул Веру к себе, обнял.

– Как же ты, дочка?.. – пробормотал он дрогнувшим от волнения голосом. – Как же ты до завода-то добралась?

– А у меня пропуск есть на хождение в ночное время по всему городу. Нам ведь и на спасательные работы выезжать приходится, – торопливо говорила Вера. – На попутной полуторке добралась, мне на полсуток отпуск в госпитале дали… Ну, чтобы отдохнуть… Третью ночь не спим, раненые все поступают, поступают…

Только тут Вера заметила неподвижно стоявшего на пороге Звягинцева.

– Алеша! – вскрикнула она, и в голосе ее слились удивление и радость.

Королев оглянулся и сказал с добродушной улыбкой:

– Вот и еще сюрприз, Алексей собственной персоной. Заводским стал, на подмогу прислали.

Вера подбежала к Звягинцеву, притянула его к себе, поцеловала.

Алексей растерялся, мысли его смешались, он порывисто обнял Веру, но тут же смущенно опустил руки. Они были не одни. Две женщины-охранницы с любопытством наблюдали за этой сценой, отец стоял рядом.

– Здравствуй, Вера, – проговорил Алексей сдавленным голосом. – Ну… как ты?

Но Вера точно не слышала его вопроса.

– Алеша, милый, – радостно говорила она, – значит, и ты в Ленинграде? Да? Почему же не позвонил, не разыскал меня?

– Ранен он был, твой Алеша, – пробурчал Королев, – только вчера в город прибыл – и сразу к нам.

– Так я это знаю, помню, тогда, в лесу, – закивала головой Вера. – Ну а сейчас-то здоров?

– Да, здоров, совсем здоров, – как-то механически отвечал Звягинцев, не отрывая от нее глаз.

– А я в госпитале сейчас работаю, там и живу, на Выборгской, я сейчас тебе адрес запишу, будешь в городе – зайдешь, непременно зайди, Алеша! У тебя есть на чем записать? – торопливо говорила Вера.

Непослушными пальцами Звягинцев расстегнул нагрудный карман гимнастерки, вытащил блокнот и карандаш. Она черкнула несколько строк, сама вложила блокнот ему обратно в карман, застегнула пуговку и нежно пригладила топорщащийся клапан кармана.

В проходную с улицы вошли несколько рабочих, на ходу вынимая из спецовок и ватников пропуска.

– Вышли бы вы на улицу, не мешали бы людям проходить! – почему-то ворчливо проговорил Королев.

Звягинцев нерешительно посмотрел на Веру.

– Давайте, давайте, проходная маленькая, людям дорогу загораживаете, нечего тут толкаться! – настаивал Королев, хотя они никому не мешали.

Вера первой вышла на улицу, Звягинцев – за ней.

В этот ранний утренний час здесь было тихо. Баррикады по обе стороны виадука казались безлюдными, но Звягинцев теперь хорошо знал, сколь обманчиво это впечатление.

Они стояли у заводского забора и молчали. Наконец Вера сказала:

– Значит… зайдешь, Алеша? А если из Ленинграда куда-нибудь перебросят, то напиши. Обещай, пожалуйста.

И Звягинцев вдруг понял: это прощание. Через мгновение они расстанутся.

Да он и не мог, не имел права задерживаться. Его ждали важные, неотложные дела, он не распоряжался своим временем. Но заставить себя первым попрощаться у него не было сил.

Хотелось о многом сказать Вере… Сказать о том, что, может быть, они вообще видятся последний раз в жизни, потому что немцы и в самом деле с часу на час могут прорваться сюда, в тогда он, Звягинцев, будет вместе со всеми запрещать завод и либо отгонит немцев, либо погибнет здесь среди развалин взорванных заводских корпусов…

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒