Защитное снаряжение

Защитное снаряжение

Из всех видов защитного вооружения, распространенных на территории Древней Руси в XIII - XIV вв., наиболее массовым становится защитная одежда, собранная из железных пластин – «чешуйчатая» или «пластинчатая» (ламеллярная) (Медведев 1959. С. 173-175, 178-180; Кирпичников 1971. С. 16; Макушников, Лупшиненко, 2003. С. 213-225). Совершенно иная ситуация проявляется для территории Куликова поля. На сегодняшний день единственным видом защитной одежды, встреченным на территории поселений верховьев Дона являются кольчуги. Всего было найдено 19 обрывков в виде кольчатых плетений или отдельных колец. Примечательно, что все фрагменты происходят с территории шести неукрепленных поселений-селищ. Более всего, семь отдельных находок кольчужных колец и обрывков происходит с памятника XIV века Грязновка 2 (Рис. 2, 1-3, 5-8); три отдельных кольца было обнаружено в качестве подъемного материала на памятнике первой половины XIII века – Александровское 1; кольчужный комок и сцепка из двух колец, а так же три отдельных кольца происходят с Устья 3 (Рис. 2, 4, 10-13), два кольца из Архангельского 2 и по одному кольцу происходит с селища Федоровка 6 (Рис. 2, 9) и селища Монастырщино 3. Кольчужные кольца, по способу изготовления, представлены двумя типами, это либо кольца, изготовленные из дрота, ветви которого соединены при помощи гвоздя, либо так называемые штампованные или просечные кольца. По всей видимости, кольчуги, применявшиеся воинами Верховьев Дона, собирались в типичной для XIII - XIV веков технике, когда один ряд колец, собранных «на гвоздь», соединялся с двумя рядами, собранными из «просечных» колец. В одном случае (обрывок кольчуги из Грязновки 2, состоящий из 6 колец, собранных в два ряда) было установлено, что кольчуга набиралась из колец, в двух рядах которых располагались кольца, собранные на гвоздь. Кольчужные кольца имеют различные размеры и варьируют от 10 до 17 мм. При этом «просечные» кольца, как правило, больше тех колец, что собирались «на гвоздь». Диаметр дрота составлял 1,5-3 мм. Основная масса колец, собранных на гвоздь, имеет круглый в сечении дрот, «просечные» кольца, либо уплощены, либо в одном случае зафиксировано линзовидное сечение.

Помимо кольчужных колец к деталям защитного снаряжения может быть отнесен округлый в плане предмет, обнаруженный на селище Малая Каменка, датированном XIII-XIV веками. Данное изделие, сваренное из двух пластин образующих невысокий усеченный конус, круглый в основании (Рис. 17, 18). Высота 65 мм, диаметр по основанию 140 мм. В основании пластины отмечаются два отверстия для крепления, расположенных друг против друга в 10-12 мм от края пластины. Возможно еще два таких же отверстия были расположены в изломанных краях, образуя тем самым крестообразные точки крепления-монтировки. Интерпретация функционального назначения изделия довольно затруднительна. В качестве предположения можно высказать версию, что данный предмет являлся металлической оковкой центральной части щита – умбоном. Однако данное предположение сталкивается с рядом трудно разрешимых противоречий. В настоящее время древнерусские щиты и русские щиты эпохи владычества Золотой Орды практически не известны. Изобразительные и археологические источники демонстрируют нам ряд тенденций в эволюции средневекового щита. В эпоху раннего средневековья доминировали большие деревянные круглые щиты с металлическими умбоном и оковками по краю. Умбоны от таких щитов представляли собой полусферические или сфероконические по форме изделия с характерной полочкой в основании для крепления. Подобные щиты, хорошо известны по европейским параллелям, они связываются зачастую с «варяжской» военной традицией (Кирпичников 1971. С. 32-36). Более распространенным типом щитов для X-XII вв. признаны вытянутые миндалевидные щиты с укрепленной умбоном центральной частью (Кирпичников 1971. С. 38) В XIII-XIV веках происходит изменение в сторону более мелких кавалерийских круглых, подтреугольных или коротких миндалевидных щитов на которых исчезают практически все металлические части в том числе и умбон. Таким образом, ни сами умбоны XIII-XIV вв., происходящие территории Древней Руси, ни изобразительные источники, несущие изображение щитов с умбонам, нам не известны (Кирпичников 1971. С. 38). Отмеченная эволюция от тяжелого щита с железными элементами защиты к меньшим кавалерийским щитам связана, по всей видимости, с общим изменением военного дела Древней Руси, когда основным воином становится хорошо оснащенный защитной одеждой конный воин – дружинник, имеющий такой тип щита, который бы обеспечил ему ведение маневренного, динамичного боя. Утяжеленный щит отходит в прошлое, уступая основную защитную функции пластинчатому доспеху (Медведев 1959. С. 175).

В отличие от щитов, использовавшихся на Руси, щиты, бытовавшие на территории восточноевропейских степей и Северного Кавказа XIII-XIV вв. нам известны несколько лучше (Горелик 2004. С. 182). Одной из характерных черт кочевнического щита – «калкана» является применение значительной металлической гарнитуры и, в том числе, умбонов. Умбоны калканов принципиально отличаются от умбонов раннесредневекового периода и от той находки, что мы рассматривали выше. Это отличие заключается в системе крепления умбонов к основе. Умбоны калканов представляли собой конструктивную базу, на которую собирался плетеный щит. Большая часть полусферических железных умбонов имела отверстие в центральной части, и несколько отверстий по краям, к которым крепились две железные полосы, выполнявшие функцию армирования всей плетеной конструкции щита «калкана». Как мы видим умбон из Малой Каменки к типичным щитам-калканам отнесен быть не может, прежде всего потому, что представляет собой совершенно иную конструкцию крепления и форму. Тем не менее, не смотря на все выше сказанное, следует отметить, что из-за ограниченности наших знаний о типах щитов, применявшихся в Восточной Европе в XIII-XIV вв. полностью отрицать возможность интерпретации рассматриваемого изделия, как умбона, мы не можем.

Таким образом, рассмотрев набор фрагментов от доспехов происходящий с территории селищ Куликова поля, можно отметить следующее. На сегодняшний день мы можем сказать, что на памятниках Верховьев Дона древнерусского и золотоордынского периодов единственным представленным типом защитной одежды являются кольчатые доспехи. При этом с определенной степенью допущения можно утверждать, что девятнадцать кольчужных колец и обрывков могли относиться к не менее чем десяти отдельным доспехам. Полное отсутствие пластинчатых доспехов выглядит довольно контрастно в сравнении с новгородскими, псковскими и московскими материалами, где для XIV-XV вв. преобладают преимущественно остатки пластинчатых доспехов (Кирпичников, 1971. С. 16, Он же, 1976. С. 33-35; Двуреченский , 2005в. С. 65-68, Ульянова , 2008. С. 200-201). Ни для древнерусского периода, ни для более позднего периода, фрагментов боевых наголовий с рассматриваемой территории не представлено. В качестве дополнительного защитного элемента, возможно, применялись щиты, снабженные умбонами, столь не характерными для русской военной традиции XIII-XIV вв.

Снаряжение всадника и верхового коня включает в себя весь спектр приспособлений, который представлен стременами, шпорами и фрагментами удил.

Два стремени обнаруженные на поселении Устье 3 и селище Колесовка 1 датированы по сопутствующему материалу XIII-XIV вв. Стремя, происходящее с поселения Устья 3, сохранилось только в верхней своей части, которая оформлена в виде стрельчатой арки (Рис. 19, 2) . В расширенной части пластины прорублено прямоугольное отверстие для ремня. Данное арочное оформление стремян характерно для типов VII и IX по типологии А.Н Кирпичникова. Характерным признаком стремени из Устья являются небольшие уступы, образованные от сужения верхней части к дротовидной в сечении боковине, которая затем должна была переходить к подножке. Возможно, перед нами не просто следы излома, а характерный признак домонгольских стремян Древней Руси, отнесенных А.Н. Кирпичниковым к IX типу (Кирпичиков 1971. С. 45). Однако против данного предположения говорит отсутствие орнамента на пластинчатой части душки стремени столь характерной для этого типа. По типологии Г.А. Федорова-Давыдова данные стремена относятся к типу Г 3, датированному XII-началом XIII вв. (Федоров-Давыдов 1966. С. 104).

Второе стремя происходит с селища Колесовка 1 (Рис. 19,1). Оно сохранилось полностью, и может быть уверенно отнесено к Х типу (по А. Н. Кирпичникову). Датируются такие стремена XII-XIV вв. Наиболее близкой аналогией по типологии Г.А. Федорова-Давыдова является тип Е 1, датированный второй половиной XIII-XIV вв. (Федоров-Давыдов 1966. С. 104).

Шпоры представлены 8 фрагментами (1 скоба шпоры с половинкой держателя колеса, четыре петли и три звездочки от шпоры). Шпоры происходят с территории четырех памятников: Устье 3 (Рис. 20, 6-8), Федоровка 6 (Рис. 20, 2, 4), , Архангельское 1 (Рис. 20, 7) и Куликовка 4 (Рис. 20, 3, 5). Характеризуя употреблявшиеся шпоры для данной территории, следует сказать, все они относятся к наиболее позднему V типу (по А.Н. Кирпичникову), время появления которых относится к первой трети XIII века (Кирпичников, 1971. С. 68). Колесики имеют две разновидности. К первой разновидности следует отнести колесики с разряженным расположением отдельно выступающих 6,8 шипов (Рис 20, 2, 3). Диаметр таких колес 33-35 мм. Датируются подобные шпоры XIII-XV вв. (Кирпичников, 1973. С. 68, 69). К другому типу относится находка колесца, происходящая из селища Александровка 1. Данный образец являет собой многолучевое колесо (19 лучей) образованное из многих приостренных пластин наваренных одно на другое с уступом, тем самым образующих сплошной круг диаметром 45 мм. Датируются подобные экземпляры по западноевропейским аналогиям второй половиной XIV- первой половиной XV вв. (Кирпичников, 1971. С. 59; Clark, 2004. P. 148, 149). Характерно, что по керамическому материалу и комплексу индивидуальных находок селище датируется первой половиной XIII века. Последнее может говорить, либо о случайном попадании шпоры на территорию памятника, либо о не совсем верной датировке селища.

Петли от шпор подразделяются на две разновидности. Наиболее массовой разновидностью петель являются петли типа 3 по систематизации А.Н. Кирпичникова (Кирпичников, 1971. С. 63). Данный тип петель не может являться хроноиндикатором, так как характерен для большей части шпор, бытовавших от раннего средневековья до золотоордынского периода включительно. Происходят подобные петли с поселения Устья 3 и селища Куликовка 4, датированные XIII-XIV вв. С памятника, датированного тем же периодом, Федоровка 6 происходит фрагмент дужки шпоры с петлей типа V (по систематизации А.Н. Кирпичникова).

Рассмотренные типы шпор, представленные на памятниках Верховьев Дона демонстрируют нам довольно яркую картину применения всадниками именного этого средства управления конем. Так же примечательным фактом является отсутствие среди находок в настоящее время более ранних типов, характерных преимущественно для домонгольской традиции. Описанные типы находят прямые параллели с бытовавшими образцами шпор, как в Восточной так и Западной Европе в XIII- начале XV вв. (Кирпичников, 1976. С. 48-50; Clark, 2004. P. 133-149).

Предметы конской упряжи представлены 17 фрагментами удил. 11 фрагментов происходит с поселения Устье 3, три фрагмента грызел от удил с селища Архангельское 1, два фрагмента удил с домонгольского селища Куликовка 4, и один обломок грызла с селища Бутырки 2 (Рис. 21). В основном это стержни грызел длиной 7 -11 см. В сечении все они округлые или подпрямоугольные. Большая их часть имеет длину около 7,6 см. Диаметр удильных колец равняется 5-5,5 см. С поселения Устье 3 происходят одни целые удила. Они отличаются от всех остальных находок куликовского региона своими крупными размерами. Длина составляет 10-12 см. При этом обращают на себя внимание и крупные размеры удильных петель. Как на древнерусских поселениях, так и на поселениях ордынского периода не найдено ни одного псалия.

Для общего анализа описанного выше материала, представляется необходимым кратко остановиться на рассмотрении исторической топографии памятников верховьев Дона.

Как уже было сказано, предметы вооружения и снаряжения всадника и верхового коня были найдены только на шестнадцати селищах. На территории укрепленных городищ вооружение не обнаружено. Следует отметить, что на десяти селищах оружие и снаряжение верхового коня и всадника находятся в количестве от 1 до 3 штук (Березовка 4, 5 Архангельское 2, Бутырки 2, Бучалки 3, Долгое 6, Колесовка 1, Малая красная каменка 1, Монастырщино 3 и 5). На пяти памятниках (Архангельское 1, Веденец 1, Грязновка 2, Куликовка 4 и Федоровка 6) представлено серией от 11 до 18 предметов. На поселении Устье 3 обнаружена серия в 163 предмета. Примечательно, что перечисленные селища, где обнаружены серии более чем 10 предметов, являли собой сравнительно крупные от 7 до 15 га площадью поселения (Гоняный, 2005. С. 95-162, Гоняный, 1990. С. 94, 95). Как правило, подобные памятники являются крупнейшими в группе селищ-гнезд. Они имеют сложную структуру с выделенными производственными комплексами и довольно представительную сериею статусных вещей, характеризующих владельческую прослойку населения Верховьев Дона (Гоняный, 2005. С. 152). Характеризуя памятники, на которых были найдены единичные предметы вооружения, следует сказать, что это, как правило, поселения площадью до 2 га. Они имеют в составе материальной культуры серию предметов, которые также выделяют их из общей серии рядовых памятников. К таким селищам, в частности, можно отнести Монастырщино 3, 5 и Березовка 5. Здесь представлены серия стеклянных браслетов и предметы «аскизского круга», многочисленные обломки поясной гарнитуры, перстни-печатки, собственно предметы вооружения (Гоняный, 1990. С. 93-95; Гоняный, Свирина, 1993. С. 159; Гоняный , 2005б. С. 91).

Представляется необходимым, остановиться и на описании размещения памятников, содержащих предметы вооружения в рамках рассматриваемого региона. Для домонгольского периода (Рис.1) отмечается широтное расположение поселений вдоль течения рр. Непрядвы - Дон с интервалом 2-5 км друг от друга. Они тяготеют к устьям рр. Непрядвы и Дона и рр. Мокрой Таболы и Дон (Рис. 1). Отдельно размещаются памятники, так же расположенные в широтном направлении вдоль реки Б. Сукромна, и у впадения ее в р. Дон.

Для золотоордынского периода отмечается то же широтное расположение памятников вдоль течения рр. Непрядвы – Дон, Сукромны – Дон. Но в качестве особенности, по сравнению с древнерусским временем, зафиксированы находки оружия на крупных памятниках –центрах «гнезд» расположенных у верховьев и отвержков рек. Здесь во второй половине XIII- XIV вв. возникли новые гнезда поселений (Рис. 1а).

Несмотря на все выше сказанное, следует отметить, что обозначенная схема, может отражать не законченную ситуацию, а уровень наших знаний и количество детально исследуемых памятников, при увеличении которых, картина может несколько видоизмениться.

Отдельно следует сказать о поселении Устье 3. Это один крупнейших по площади памятник Верховьев Дона и, как считает М.И. Гоняный, является административным центром всего региона (Гоняный, 2005б. С. 91). Возникнув в эпоху древнерусской колонизации, поселение пережило ряд этапов. Гибель памятника приходится на 60-70-е годы XIV века, эпоху «великой замятни». Само поселение было разгромлено и не восстанавливалось. Именно в данной исторической судьбе памятника, как центрального поселения региона, на которое были направлены основные завоевательные устремления противников, следует видеть причину столь значительной серии предметов вооружения (66 % от общего числа), выбивающейся на общем фоне. Осмелимся предположить, что зафиксированная этапность освоения Верховьев Дона связана во многом с судьбой этого поселения (Гоняный, Двуреченский и др. 2002. С. 133-135).

Характеризуя весь набор вооружения, происходящий с территории верховьев Дона, следует отдельно рассмотреть древнерусский комплекс вооружения и комплекс вооружения золотоордынского периода. Для периода конца XII - первой трети XIII веков на рассматриваемой территории мы фиксируем типичный набор предметов вооружения, бытовавший в древнерусских княжествах. В качестве наступательного оружия следует упомянуть литые бронзовые булавы, исчезающие в ордынский период, ряд типов домонгольских наконечников стрел, шиловидные копья. В качестве клинкового оружия употребляется сабля, что так же характерно для южно-русских княжеств в данное время (Кирпичников, Медведев, 1985. С. 308). Оборонительный доспех представлен только фрагментами кольчужных «броней», распространенных по всей Древней Руси в домонгольский период. (Кирпичников, Медведев, 1985. С. 308).

Значительно изменяется картина в золотоордынскую эпоху. Важным признаком, маркирующим развитие комплекса вооружения, является, прежде всего, набор приспособлений для управления боевым конем, эволюция типов наконечников копий, стрел, длинноклинкового оружия и, как следствие, используемые виды защитного вооружения. Для второй половины XIII-XIV веков по материалам русских городов отмечается общая тенденция вытеснения в количественном выражении применявшихся кольчатых «броней». Они сменяются на более распространенные в этот период ламеллярные доспехи, и более утяжеленные чешуйчатые панцири (характерные преимущественно для второй половины XIII-XIV вв. (Кирпичников 1971. С. 16; Двуреченский 2005. С. 66). Более чем на двести лет кольчуги уступают свое первенство пластинчатым панцирям. В этот период происходит сложение законченного европейского кавалерийского комплекса вооружения включающего в себя «досчатые» (чешуйчатые) доспехи, способные удерживать таранный копейный удар. Соответственно протекает и эволюция наступательного вооружения в сторону утяжеления и повышения его бронебойных качеств и, как следствие, характерная глубокая посадка в седле с применением шпор и усиленных стремян. Совершенно иную картину мы видим при характеристике кочевнического вооружения. В восточноевропейских степях доминирующими являются именно кольчатые типы броней, в качестве основных типов наступательного оружия выступают сабли и лук со стрелами (Федоров-Давыдов, 1966, с. 101-117; Немеров, 1987, с. 212-227. Горелик, 1983, с. 244-270; он же, 2002, с.18-28, Зеленский, Каминская, 1993. С. 83-87, Горелик, Дорофеев, 1990. С. 119-132, Виноградов, Нарожный 1994. С. 68-83, Кравец. 2005. 31-45) В этой связи, оценивая предметы вооружения второй половины XIII- первой четверти XIV веков, находимые на селищах Верхнего Дона, можно сказать, что их комплекс демонстрирует нам смешанный характер. Как было описано выше, для данной территории совершенно не известны пластинчатые доспехи, вместо них выступают в качестве распространенного вида защитной одежды кольчуги. Так же, мы не видим ни одной находки, которую можно было бы связать с мечами, характерными для русских княжеств в этот период. На поселениях Верховьев Дона воинами применяются сабли. Начиная с эпохи монгольского нашествия, начинает меняться и набор стрел. Наряду с характерной для русских княжеств серией бронебойных типов стрел, доминирующими становятся «срезни». В этой связи интересно отметить, что совершенно не характерным для степной традиции является массовое применение шпор, которые маркируют особый тип управления конем, характерное для европейской и русской военной традиции. Приведенные данные контрастно выглядят не только на фоне комплекса вооружения столиц русских княжеств, но и на фоне серии предметов вооружения, использовавшихся населением, проживавшем на Верхнем Дону в бассейне р. Воронеж. Здесь, с территории селищ XII-XV вв. происходит незначительная по количеству, но представительная серия предметов вооружений, в состав которой входит значительное число наконечников копий и сулиц, прекрасно сохранившегося романского меча, боевого топора и серии наконечников стрел. Оборонительный доспех представлен находками панцирных пластин (Тропин, 2004. С. 159-165). Таким образом, мы видим узнаваемый набор вооружения, характерный для русской военной традиции, развитого средневековья. Думается, понимание столь существенной разницы в комплексе вооружения для сопредельных территорий только в рамках оружиеведческой темы неозможно. С одной стороны необходимо дальнейшее пополнение источниковой базы и сравнительный анализ полученных комплексов на базе более представительной серии предметов с граничащих территорий, что позволит достаточно определенно обозначить причину отмеченных явлений. С другой стороны, необходимо специализированное исследование в рамках политической и экономической истории для территории всего Верхнего Подонья в целом, в рассматриваемый период.

Таким образом, на основании приведенного материала, пока очень трудно делать какие бы то ни было окончательные выводы. Тем не менее, можно предположить, что перед нами либо сложение локального варианта южнорусского типа вооружения, несущего на себе значительный отпечаток степной военной традиции, либо, что не исключено, определенная часть рассмотренного оружия могла принадлежать кочевническим формированиям, находившимся в непосредственном контакте с жителями Верховьев Дона.

Список литературы

Артемьев А.Р. Города Псковской земли. 1998. М.
Алихова А.Е. Из древней и средневековой истории мордовского народа. 1959. Саранск.
Белорыбкин Г.Н. Новые материалы Золотаревского поселения. \\Археология Восточноевропейской лесостепи. 2003. Пенза
Бехайм В. Энциклопедия оружия.1995. СПб.
Виноградов В.Б., Нарожный У.И. Погребения Келийского могильника\\ Археологические и этнографческие исследования Северного Кавказа. 1994. Краснодар
Гоняный М.И. Поселение древнерусского времени Монастырщина III на Верхнем Дону // Куликово поле. Материалы и исследования. Труды Гим. Вып. 73. 1990. М.
Гоняный М.И. Археологические памятники Куликова Поля // Куликово поле и Донское побоище. 2005. М.
Гоняный М.И. Тюркские элементы в материальной культуре древнерусских поселений конца XII - третьей четверти XIV в. района Куликова поля (на примере украшений ременной гарнитуры) // Русь в IX-XIV веках: взаимодействие Севера и Юга. М. 2002б.
Гоняный М.И., Кокорина Н. А., Свирина А. Б. Гончарный комплекс первой половины XIII в. На поселении Монастырщина 5. // Труды Гим. Вып. 82. 1993. М.
Гоняный М.И., Двуреченский О.В., Заидов О.Н, Шебанин Г.А. Разведки в районе Куликова поля, охранные раскопки в юго-восточном Подмосковье //АО 2001. М. 2002.
Горелик М.В. Монголо-татарское оборонительное вооружение второй половины XIV – начала XV вв.) // Куликовская битва в истории культуры нашей Родины. 1983. М.
Горелик М.В., Дорофеев В.В. Погребение золотоордынского воина у с. Таборовка\\ Проблемы военной истории народов востока 1990. Л.
Горелик М.В. Армии монголо-татар X-XIV вв. 2002. М.
Горелик М.В. Халка-Калкан (монгольский щит и его дериваты) // Культурные традиции Евразии. Казань. 2004.
Городцов В.А. Описание холодного оружия Исторического музея//В кн. Труды Исторического музея. 1913. М.
Двуреченский, О.В. «Броня крепка». Снаряжение русского воинства в эпоху Куликовской битвы // Родина. –2005. – №12. – С. 65-68
Двуреченский О.В. Наконечники стрел Московского государства конца XIV-XVII века// Археология Подмосковья. Т.3. 2007. М.
Евглевский А.В., Потемкина Т.М. Восточноевропейские позднекочевнические сабли// Степи Европы в эпоху средневековья. Донецк. 1999.
Зеленский Ю.В. Каминская И.В. Позднекочевническое погребение из Прикубанья. \\ Музейный вестник Вып. 1. 1993. Краснодар.
Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. САИ Е1-36. Вып.1. М. 1966.
Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. САИ Е1-36. М. Вып.2. 1966.
Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. САИ Е1-36. М. Вып.3. 1971.
Кирпичников А. Н.Снаряжение всадника и верхового коня на Руси 1Х-Х111 вв.// САИ. Вып. Е1 - 36. Л. 1973.
Кирпичников А.Н. Военное дело Древней Руси XIII-XV вв. М. 1976.
Кирпичиков А.Н., Медведев А.Ф. Вооружение \\ Археология СССР. Древняя Русь. Город, замок, село. М. 1985.
КолчинБ. А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого// МИА, № 65. М. 1959.
Кравец В.В. Кочевники Среднего Дона в эпоху Золотой Орды. Воронеж. 2005.
Кызласов И.Л. Аскизская культура Южной Сибири. М. 1983.
Макушников О., Лупиненко Ю. Ламелярный доспех восточнославянского ратника начала XIII в. (по материалам раскопок в Гомеле).\\Гiстарычна-археалагiчны зборнiк. Вып. 18. Минск. 2003.
Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА 65. М. 1959.
Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие// САИ Е1-36. М. 1966.
Немеров В. Ф. Воинское снаряжение и оружие монгольского воина XIII-XIV века. // СА №2. М. 1987.
Тропин Н.А. Сельские поселения XII-XV веков южных территорий Рязанской Земли. Воронеж. 2004.
Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны (XIII-XVII века) // Археология Подмосковья. Вып. 4. М. 2008.
Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М. 1966.

36. Фехнер М.В. Находки на Куликовом поле // Куликово поле материалы и исследования. М. 1990

37. Шкриванич Г. Оружije у средньовековноj Србиjи, Босни и Дубровнику. Београд. 1957.

38. John Clark, Blanche M A Ellis, Geoff Egan, Nick Griffiths, D James Rackham, Brain Spenser, Angela Wradle The medieval horse and its equipment. 2004. London.

[1] Последнее, придает исследуемым предметам, с точки зрения характеристики источника, преимущественно подъемный характер, что делает зачастую невозможным хронологическое дробление материала с тех памятников, которые существовали на протяжении всего рассматриваемого периода.

[2] Для удобства восприятия, в дальнейшем, выделенные три группы наконечников будут называться «бронебойными», «универсальными» и «широколопастными-рассекающими».

[3] Из-за крайней малочисленности при подсчетах основных функциональных групп не учитывались наконечники гарпунного типа, представленные типами 29, 30.

⇐ Предыдущая 12