Андрей Петров. НЕСМИРЕННЫЕ» ГЕРОИ И КНИГИ ДМИТРИЯ КОРЖОВА. В ладонях нас качал любимый город…»

Андрей Петров

«НЕСМИРЕННЫЕ» ГЕРОИ И КНИГИ ДМИТРИЯ КОРЖОВА

«В ладонях нас качал любимый город…»

Так они и жили здесь. В обнимку с ветром. Между небом и морем.

Вверху – небо. Внизу – море. Между этими двумя мирами, двумя непримиримыми планетами, как между двумя жерновами, и жил Мурманск.

Это из третьей части романа Дмитрия Коржова «Мурманцы», которая так и называется «Город между морем и небом». Знаковое название. Город, Море, Небо – важные, ёмкие символы в многогранном творчестве поэта, прозаика, литературного критика, журналиста, общественного деятеля мурманчанина Дмитрия Валерьевича Коржова (р. 1971).

Оду родному городу он пропел в историческом романе-трилогии «Мурманцы» (2008 – 2015) – именно так себя называли первые жители приморского города в Заполярье, «города на краю земли».

В трилогии нашли отражение ключевые моменты истории города: 1918-20 гг. – когда всё только начиналось, 1942 год – когда городу выпали наиболее тяжкие испытания, 1960-е годы – время свершений и надежд.

Герой первой части трилогии сравнивает Мурман с подводной лодкой: Зимний Мурман напомнил Алексею подводную лодку – весь словно бы ещё под водой, неопределённый, неясный, скрытый от глаз. Но при этом таящий где-то глубоко неведомые пока, незримые силу и мощь. Редкие огоньки в окнах одиноких строений, мнилось ему, очень похожи на свет горящих вполнакала ламп внутри идущей под толщей вод субмарины. И та же тьма вокруг, тьма без конца и без края.

А вот мурманское небо, каким его видят герои романа «Мурманцы 1942»: Небо… Низкое, холодное. И пустое. Даже солнца там, в вышине, не было. Только тёмные, будто в окопной грязи, облака, похожие на дым, что клубится из какой-то далёкой, невидимой поднебесной трубы, словно непроницаемым занавесом скрывая от посторонних глаз неоглядную высь.

Оду Мурманской земле Дмитрий Коржов поёт почти во всех своих произведениях, о чём бы он ни писал, всегда у него найдутся интересные образы, важные слова о Городе. Даже в повести «Доброволец», действие которой происходит на Балканах, в Боснии, во время жестокой гражданской войны конца ХХ века, появляются мурманские пейзажи: сравнивает герой повести, мурманчанин, боснийские и кольские «просеки» среди скал: вырубленные в сопках проходы; а в Белграде рассказывает сербской девушке по имени Вéсна про свой удивительный, очень светлый и тёплый город на далёком Севере.

Мурманск – полноправное действующее лицо творений Дмитрия Коржова. В них органично себя чувствуют и странная кольская зима-весна, которая представляется старой неповоротливой бабкой, и белые ночи, когда все вокруг становятся белыми, молочными, пасмурными, и осень, которая разговаривает негромко уверенным, но очень усталым голосом, и полярная ночь – тягучая и чёрная, как вода Кольского залива, и бесконечный холодный мурманский дождь, незаметно, тихой сапой, наглухо закрывший незакатное солнце полярного дня серенькой сетчатой завесью.

Город рождает образы – трепетные и мужественные, неброские и яркие: В ладонях нас качал любимый город, / Гранитному подобен кораблю; И белизна скупая неба / От стужи город мой хранит; На спящий мореходный Мурманск / Вновь снеги белые легли; И дождь всё шёл и нас не слушал, / А город с небом наскоро сшивал.

Вместе с героями Коржова мы проходим по Мурманску, зримо представляем его в подробнейших деталях, вслушиваемся во вкусные сугубо местные названия: тут тебе и Челюсти – улица Челюскинцев, и «пятина» – площадь Пять Углов, и «Крыло», и памятник Кириллу и Мефодию, и Роста. И дальше, дальше, дальше… Как будто, действительно, побывал в Мурманске, явственно ощутил его аромат, окунулся в его атмосферу, очутился в городе, где молодым / Так легко обрушиться в дым.

В Мурманске рождается и гибнет отчаянная, безоглядная, безнадёжная любовь героев беспредельно искренних, проникновенных, исповедальных рассказов Дмитрия Коржова, суть которых можно передать четверостишием Коржова-поэта:

А я стою оставленный –

Ботиночки в пыли,

Смущённый и подавленный

Вращением Земли.

Или вот это короткое стихотворение, которое очень хочется привести целиком:

Говорила холодно и жёстко:

«Оглянись, - да ты же не живёшь –

С безрассудством пьяного подростка

Ты или кричишь, или поёшь!»

…Говорила, как приговорила –

Слово, словно взвившаяся плеть.

Я стоял – беспомощный, бескрылый –

И не знал – кричать мне или петь.

В стихотворении «Мы» – знаковом, поколенческом – автор признаётся: Любовь – это та же война, и ещё: Мы все в эти годы любили, Но мало любили нас… А стихотворение, которое, собственно, так и называется «Любовь», содержит такие формулы: Любовь – засада, что всегда без правил; Любовь – азарт полуночной тревоги, / На выбыванье жёсткая игра.

Притча не притча, охотничья байка о сороковом медведе, который обязательно погубит удачливого охотника, дала название рассказу и книге «Сороковой медведь» (2015). Рассказ этот вовсе не об охоте, хотя можно то, что описано, и так называть, рассказ о холостяке-ловеласе Мите, который порхает по жизни легко и беззаботно, срывая цветы удовольствия. Да вот встретил он своего «сорокового медведя», и всё у него пошло наперекосяк.

Слог рассказа лёгкий, бегущий, ироничный, тем ощутимей, обречённей воспринимается то, что случилось с героем, отяжелив, остановив и опечалив его бег по жизни: Ну не было в нём в тот день злости, не было! Одна немота и мертвечина.

Мягкая, нежная акварель, торопливые мазки и много воздуха – такое послевкусие оставляет по себе изумительный рассказ «Мелодии осени». Мимолётное видение: Словно подхваченный ветром лист, бесшумно и легко, парит над землёй незнакомая девушка. И устремляется герой рассказа Лист, Листище в безумное блуждание в пространствах любви. Как иногда прекрасны люди в своём безумии. Но Лета, Лета, Лета… Такое имя у возлюбленной. Она ускользает, исчезает… А утром выпал снег. И мир снова стал чист и хрупок. Осень кончилась.

Рассказ «Позову я голубя…», и тоже об обречённой, безнадёжной любви вопреки песне – странной, протяжной, раздольной, которая подарила название рассказу: Позову я голубя, позову я сизого – пошлю дролечке письмо, и мы начнём всё сызнова…Нет, не начнут, и от этого горько, обидно: Как это часто бывает, холод и тьма пришли, не объявляя о себе заранее, когда их никто не ждал…

А ещё в книге «Сороковой медведь» есть уже упоминавшаяся повесть о войне «Доброволец», которая заканчивается так: Только тьма вокруг: беззвёздная, дикая, чужая. Сараевская тьма… И московский рассказ «Хунхузка» о вспышке сильной страсти, которая погасла так же быстро, как и вспыхнула.

Стихи Дмитрия Коржова о любви объединены в сборник «Девье сердце» (2017). В предисловии к нему Илья Виноградов пишет: «Подаренная поэтом читателю любовная лирика – многогранный, пёстрый пейзаж самых сокровенных человеческих отношений».

А город вертится и кружится,

И за тобой бежать готов

Любой проспект, любая улица

От Росты до Пяти Углов.

12 Следующая ⇒