В О З В Р А Щ Е Н И Е 4 страница

-Варвара Сергеевна, - тронул бабушку за рукав мужчина в халате, - мальчик устал, ему нужен покой. Давайте оставим его пока одного. Вечерком ещё придёте, поговорите.

Баба Варя послушно поднялась с кровати.

-Отдыхай, солнышко, отдыхай. Теперь мы не потеряемся больше, всегда вместе будем, обо всём наговорился.

Алька кивнул, не открывая глаз. Казалось: вот ещё чуть-чуть – и мысли встанут на свои места. Из палаты все ушли, стало пусто и тихо, но «чуть-чуть» всё никак не проходило. Алька напряжённо думал, думал – и незаметно уснул.

Проснулся он ночью. По комнате метался свет уличного фонаря, появляясь и пропадая за мельканием терзаемых ветром листьев. Где-то вдалеке погромыхивал гром. Пахло влагой. «Гроза» – подумал Алька и, осторожно встав с кровати, пошёл, держась за стену, к окну, чтобы закрыть форточку. Этому его с самого детства учила мама. Гром тем времен стал ближе, свет фонаря порой бледнел в ярких всплесках молний. Алька встал на цыпочки, дотянулся до форточки и захлопнул её. Вовремя – по стеклу и карнизу резко забарабанил дождь.

Обратно в постель не хотелось. Алька прижался лбом к стеклу (хотя в грозу делать это ему тоже категорически запрещалось). И тут небо прорезала необычайно яркая вспышка, рванулась, ослепляя пронзительно-белым – и в то же мгновение погасла, успев осветить двор, дерево, здание госпиталя и мальчика у окошка. Но и воспоминания этого мальчика, словно испугавшись электрического разряда, замерли, застыли, Позволили рассмотреть их порядок, а потом потекли неспешно и важно, ощущая собственную значимость. Алька увидел маму, бывшую квартиру, обломок потолка над кроватью, старый городской парк. Он как будто заново проживал – день за днём – прошлогоднее лето. Потом осень, интернат, поездку в Киев. И – Зону – самое таинственное и жуткое место на земле.

Гроза, освежив воздух озоном и смыв ливнем многодневную пыль, куда-то уползла. Опять стало темно, тихо и сонно. Только Алька, забыв про грозу, про больницу и озябшие босые ноги, стоял, прижавшись лбом к стеклу, и всё вспоминал и вспоминал.

Алька восстановил в памяти почти всё. Лишь последний день в Зоне не давал себя разглядеть полностью. Например, мальчик понимал, что Чиж погиб, но не помнил этого. И своего попадания в электру (а что ещё могло так ударить его током?) он не помнил тоже. Очень хотелось вернуться на прежнее место – казалось, что там оставлено что-то очень важное, тянуло, мучительно тянуло в Зону. Его уже выписали из госпиталя, и вместе с бабой Варей он уехал в небольшой городок под Харьковом. Стояло лето, замечательно солнечное лето, с абрикосами и алычой, с купанием и коричневым загаром. А перед мысленным взором постоянно маячила сырая серая Зона – и манила к себе.

Постепенно Алька смирился с этим ощущением, привык жить с ним. Баба Варя долго и муторно выхлопатывала документы на внука, потом записала его в ближайшую школу.

-Жаль только, - сокрушалась она вечером, - что надо в девятый по возрасту, а тебя в восьмой берут. Год-то потерян.

Потерян год? Алька вспомнил всё, чему научился в Зоне; вспомнил о том, как постепенно поборол свой страх, справился с неуклюжестью и несообразительностью; вспомнил Чижа – и подумал, что год не потерян, нет, он дал ему очень многое. А восьмой или девятый класс – это не так уж важно. Он всё равно выучится и приобретёт самую лучшую в мире специальность. Какую? Алька вспомнил, как Чиж не раз спасал его из смертельно опасных ситуаций, как он пытался закрыть его собой в тот последний вечер, и решил, что будет жить так, как он – защищая других людей.

Я с гордостью оглядел сваленное посреди комнаты снаряжение. Всё-таки за четверть века наука в области защиты человека шагнула далеко вперёд. Навигатор, наладонный компьютер, ПНВ, противорадиационная маска, костюм из довольно мягкой, но пуленепробиваемой ткани (я уж не говорю, что он терморегулируемый, водо- и газонепроницаемый), лазерный фонарик, практически невесомая фляжка, консервы, саморазогревающиеся при открывании банки. И множество не столь ярких, но не менее необходимых мелочей. Я усмехнулся – наука в области защиты человека сделала такой шаг вперёд, потому что перед ней семимильными шагами несётся наука по уничтожению человека. Если нет пули, то ни к чему пуленепробиваемый костюм, не правда ли? Кстати, об оружии. Его мне придётся добывать самому на месте. В наших командировках практикуется подобное. Если бы я ехал спецрейсом с группой таких же, как я, то оружие дали бы. Но когда я один и собираюсь передвигаться в обычных поездах-автомобилях – тут уж извините. Выдадут мне в дорогу автомат, а у меня нервы сдадут, и уложу полвагона. Нет, так не положено. Поэтому я прикинул, сколько может стоить моё вооружение, и захватил соответствующую сумму. Аптечку я тоже решил купить на месте. Марина принимала в моих сборах самое горячее участие, и пугать её я не хотел. Конечно, положил в кармашек рюкзака анальгин, бинт и йод, но и только. Представляю, что подумала бы дорогая жена, наблюдая, как я упаковываю ампулы с мощнейшим обезболивающим, противошоковым, антимикробным, противостолбнячным. Марина, конечно, понимала, куда я еду, но представляла плохо. По её разумению, мне могли угрожать две страшные опасности: радиация и воспаление лёгких от вечного дождя. Про мутантов она, скорее всего, слышала (не от меня, ни-ни), но не принимала их всерьёз, считая чем-то вроде «рыбацких баек». Я, разумеется, её не разубеждал.

- Главное – сообщай, как идут поиски. Обязательно, каждый день, - повторяла она, бесцельно бродя за мной по комнате.

- Каждый день вряд ли получится, - уклончиво отвечал я.

- Почему? Вот твой телефон, я уже положила на счёт нужную сумму. Ты только его не забудь.

Телефон я, конечно, взял, чтобы не расстраивать Марину, но не стал говорить, что в Зоне много мест, где связь пропадает, и аппарат превращается в бесполезную пластмассовую игрушку.

- Каждый день звонить не обещаю, - ещё раз твёрдо повторил я, - Когда получится, тогда и позвоню. И когда новости будут.

- И ещё, - Марина сжала руки и жалобно посмотрела на меня, - Пожалуйста, не привозите домой всякую радиационную дрянь в виде сувениров.

- А не радиационную можно, - отвлечённо поинтересовался я, представив себе почему-то хвост слепого пса.

- Не радиационного там нет, - отрезала Марина и вдруг заплакала, - Господи, Динька же совсем не защищён. У тебя вон какое обмундирование, а у него ничего.

- Он надел мой старый костюм, - возразил я, - Его свойства ослабли, но не сильно. Во всяком случае, с радиацией-то одёжка справится.

«С радиацией справится, - ехидно заметил мой внутренний голос, - а вот с кровососом вряд ли». Представив моего любимого сына в объятьях этого чудовища, я торопливо стал заканчивать укладку вещей, хотя до поезда оставалось ещё много времени – он уходил около десяти утра.

Билет я сумел купить только в плацкартный вагон. Начинались каникулы и отпуска, а с ними – великое переселение народов. В поезде было шумно и душно. Играли во что-то громкое дети, бегали маленькие дети, плакали совсем маленькие дети. Юноши и девушки включали музыку в плеерах так, что она прекрасно была слышна соседям. Женщины знакомились между собой, обсуждали преимущества и недостатки различных типов отдыха и время от времени покрикивали на детей. Часа через три я начал понимать, почему мне не выдали оружие.

Лишь к полуночи все в вагоне угомонились. Я тоже лёг на свою полку и закрыл глаза. Я умел расслабляться и засыпать мгновенно, но сейчас хотелось подумать, выработать какой-нибудь план действий, где искать Дениса, куда он мог отправиться? Как бы, например, поступил в таком возрасте я сам? Перед глазами возник старый потрепанный грузовик, шофёр, кидающий в окно пакетик с обедом, и значок радиации на ржавом покосившемся столбике. Стыдно признаться, но где-то в глубине души я был даже рад тому, что всё получилось так, как получилось, и я хоть ненадолго возвращаюсь ТУДА. Не зря же все эти годы Зона тянула меня, звала, мучила по ночам, когда я терял контроль над сознанием. Мне не раз приходилось слышать, что Зона не отпускает, и мужики, осевшие в нормальной жизни, вдруг бросали всё и возвращались. Но, по-моему, это не аксиома. Конечно, если бывший сталкер работает где-нибудь в тихом офисе «от и до», а летом ездит к тёще в огород окучивать картошку, организм не перенесёт такого издевательства и настойчиво потребует адреналина. Да не разового, при прыжке с парашютной вышки в ЦПКиО, а регулярного. Что же касается моей работы, то организм должен быть сыт и удовлетворён. Моя душевная тяга – что-то совершенно иное. Что же я оставил там? Детство? Друга? Найденный, но не вынесенный ценный артефакт?

Я приподнялся и перевернул тощую подушку прохладной стороной вверх. Не о том я думаю, не о том. Мне надо спасать сына, а я занимаюсь философскими измышлениями. Впрочем, как говорил герой известного анекдота, «думай – не думай, а трясти надо». Дениска, как я выяснил на вокзале, ехал этим же маршрутом до той же станции. Доберусь, там буду разбираться дальше. А пока – спать.

Я лёг на спину, расслабился и спустя минуту уже спал, а сквозь сон меня тихо, но настойчиво тянуло и тянуло в Зону.

Денис с раннего детства гордился своим отцом. Маленьким, он редко видел его дома и когда спрашивал: «Мама, а где папа?», то часто слышал в ответ: «Людей спасает». Учась в начальной школе, Денис тоже очень хотел кого-нибудь спасти. После уроков он часами просиживал на парапете набережной, но почему-то никто не тонул; он гулял по самым старым районам города среди деревянных домов, но нигде ничего не горело; он с надеждой поглядывал на бездомных собак – вдруг они сейчас оскалят пасти и бросятся на кого-нибудь, но бродячие собаки отличались добрым нравом и покладистым характером. Постепенно подобные мечты растворились в быте. Отец воспитывал сына «по-мужски», и Денис рос здоровым, закалённым, сильным. Он перепробовал многие виды спорта и остановился на баскетболе и лёгкой атлетике – здесь можно было активно двигаться и выплёскивать переполнявшую его энергию. Занятия спортом не мешали весьма неплохо учиться. Жизнь била ключом.

У мальчишек в их классе всегда были кумиры. То вдруг все начинали восторгаться знаменитым автогонщиком, и стены в комнатах украшались постерами с яркими машинами стремительных силуэтов. То все теряли голову от известного рок-певца и громко, изо всей силы вторили его пению, растиражированному на дисках. А в этом году все почему-то словно помешались на сталкерах. Мужественные парни, ежеминутно играющие со смертью ради самой игры или достижения не очень понятной цели, а потом небрежно потягивающие водку в баре и при этом не теряющие ясности разума, будоражили воображение мальчишек. Денис знал, что его отец тоже был сталкером, но не придавал этому особого значения, привыкнув уважать его совершенно за другое. Да и рассказывал папа о своих приключениях редко и довольно скупо. Но друзья завидовали и постоянно пытались вытянуть из Дениса всё новые и новые подробности о жизни в Зоне. Денис уже на сто рядов пересказал всё, что слышал от отца, кое-что выдумал сам, но ребята считали, что историй должно быть гораздо больше, Денис скрывает их только затем, чтобы набить себе цену. И вот мальчишка во что бы то ни стало решил за лето набраться собственных впечатлений, таких, чтобы на весь учебный год рассказов хватило. Он не стал дожидаться начала каникул, понимая, что тогда будет гораздо меньше причин и возможностей исчезнуть из дома на целый день. Сбежать за два дня до конца занятий – отличный вариант: и дома до вечера не хватятся, и в школе проблем уже не будет.

Денис всё продумал. Заранее купил билет (хотел наврать, что на каникулы к бабушке едет, но в кассе у него никто ничего не спросил), потихоньку вытащил из родительского шкафа старый отцовский МЧС-овский костюм, даже для аптечки кое-что подобрал.

Всё прошло без сучка и задоринки. Денис опасался, что на вокзале его будет встречать милиция, но обошлось. Милиционеры на перроне, конечно, присутствовали, но в лица приезжих не вглядывались и на него никакого внимания не обратили. Попутка тоже попалась сразу – Денис посчитал это хорошим знаком. Более того, шофёр – молодой разбитной парень в сдвинутой на затылок смешной панамке – сразу сообщил, что довезёт до самого места, поскольку обеспечивает продуктами знаменитый бар «Элита», но деньги за проезд все и сразу. Денис вытащил из кармана жалкие остатки «капитала». Парень поморщился, но не отказался:

- Не щедро. Но, как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Договорились бы: остальное потом, но у тебя, может, «потом» и не будет, - парень отрывисто хохотнул, - Шучу я, шучу. По жизни такой вот шутник.

«ГАЗель», казалось, переняла характер своего хозяина. Она неслась на 150, подпрыгивая на ухабах, и лихо поворачивала, объезжая канавы. Денис вцепился во что-то обеими руками и следил только, чтобы никуда не стукнуться головой. Сзади громыхал и позвякивал груз, выдавая истинную сущность «продуктов питания».

Наконец, сумасшедшая гонка закончилась. Машина взвизгнула тормозами, словно лихо присвистнула, и встала как вкопанная, чуть не ткнувшись бампером в бетонную стену.

- Станция конечная: бар «Элита»! – провозгласил шофёр, распахивая дверь, - Просим пассажиров освободить вагоны.

Денис выпрыгнул и с сомнением оглядел строение. Бар «Элита» напоминал, скорее, бункер, одноэтажный, приземистый, без единого окошка, но с двумя входами. Шофёр, взяв накладные, направился к служебному, а мальчик – к общему. Дверь была элегантно отделана под дерево, с массивной ручкой чугунного литья. На ней красовалась надпись: «Только для людей». Денис хмыкнул и потянул дверь на себя. Внутри оказалось неожиданно просторное помещение, оклеенное фотообоями и освещённое лампами в четырёх плафонах молочного стекла. Несмотря на день – время деятельности – большинство столиков было занято. Возле посетителей стояли тарелки, напоминающие дешёвую вокзальную закусочную, а никак не элитное заведение. Зато меню в резной рамке, висевшее на стене рядом с дверью, демонстрировало ресторанные цены. Конечно, за комфорт надо платить, а из красивой тарелки и китайскую лапшу есть вкуснее. Из спиртных напитков предлагалась только водка, зато десяти наименований. И каких! «Сон сталкера», «Янтарь», «Привет Монолита» и другие. Конечно, все они наливались из одной бутылки, но никого это не смущало. Правда для некоторых сортов оливка, брошенная в бокал, или щепотка ванили автоматически увеличивали цену вдвое. Но элегантно же, чёрт побери!

Денис не собирался заказывать ни водку, ни лапшу. Последние деньги осели в кармане водителя грузовика. Зато домашние запасы оставались. Поэтому он выбрал местечко поукромнее и достал свою еду. Но не успел он доесть первый бутерброд, как к нему подошёл молодой мужчина в белой рубашке и чёрной «бабочке» и, наклонившись к самому уху, вежливо произнёс:

- Смею вас прервать, но у нас запрещено появляться со своими продуктами.

- А это нигде не написано, - пожал плечами Денис и стал неторопливо очищать варёное яйцо.

- Не написано, поскольку всем давно известно. Прошу что-нибудь купить или покинуть помещение.

- Покушаю и уйду, - вежливо улыбнулся Денис, незаметно следя за каждым движением метрдотеля. Кое-кто из публики уже прекратил есть и стал прислушиваться к любопытному диалогу. Мужчина в «бабочке» стёр с лица улыбку и рявкнул:

- Пошёл отсюда, недоросль!

Одновременно он выкинул вперёд руку, намереваясь схватить мальчишку за шиворот и резко выдернуть со стула, но вроде бы расслабленно сидевший Денис в последнее мгновение поднырнул под локоть, и метрдотель, взмахнув рукой в воздухе, чуть не свалился на спину, но удержался, схватившись за соседний столик. Посыпались тарелки, оказавшиеся хоть и нарядными, но пластмассовыми. Откуда-то раздался сдержанный смех. Метрдотель побагровел и, подскочив к Денису, размахнулся уже по-настоящему, для удара, но тут послышался властный голос:

- Александр, разберитесь на улице, не стоит портить репутацию заведения.

- Пошли, - прошипел тот сквозь зубы.

Денис пожал плечами, демонстративно неторопливо смёл со стола скорлупу и крошки, выкинул их в урну и, отряхивая ладони, направился к выходу. За ним выскочил мужчина в белой рубашке, а следом, не желая пропускать бесплатное зрелище, потянулись посетители бара.

Сражение получилось впечатляющим. Метрдотель, похоже, мог одним ударом уложить быка. Но основным условием подобного исхода являлась малоподвижность животного. Денис же, худенький, активный, легко определял расстояние до летящего в него кулака, словно до баскетбольного мяча на площадке, и мгновенно уворачивался. Бедный противник его никак не успевал затормозить вовремя. Костяшки его пальцев уже были разбиты о бетонную стену, на белую рубашку текла кровь из носа, расквашенного о землю. Но усталости никто не чувствовал. Потасовку прервал обладатель властного голоса, оказавшимся хилым на вид невысоким мужчиной в элегантном костюме.

- Всё, ребята, хватит. Ситуация патовая, победа зависит от случайности. От лица публики приношу благодарность за доставленное удовольствие. Александр, умойтесь, приведите себя в порядок и продолжайте выполнять свои обязанности. А вас, молодой человек, попрошу пройти со мной.

Денис заправил в брюки выбившуюся рубашку, пригладил ладонью волосы и пошёл за мужчиной. Тот не оглядывался, видно, привык, что ему подчиняются все и сразу.

Вернувшись в бар, они пересекли зал и вошли в незаметную сразу дверь, тоже заклеенную фотообоями. Там оказалась крохотная комнатка с бронированным шкафом и стулом, на котором сидел охранник, чем-то похожий на бульдога. В стене напротив располагалась ещё одна дверь. Увидев входящих, страж вскочил. Мужчину пропустил сразу, а Денису загородил дорогу, быстро проверил, нет ли у него оружия, и пропустил тоже.

Комната, в которой мальчик оказался теперь, была, без сомнения, рабочим кабинетом. Два стула, стол с компьютером, целых три сотовых телефона, лежащих рядом, небольшой сейф. Хозяин сел и кивнул гостю на другой стул:

- Присаживайся, побеседуем.

Денис опустился на искусственную замшу сиденья, очень надеясь, что спектакль был разыгран им не зря, и он получит то, что ему необходимо. Изображая послушание и преданность, он уставился в глаза мужчины – и поёжился, столько силы было в его взгляде. Мужчина усмехнулся:

- Все свои домашние заготовки, как и экспромты, оставь для Александра – он у меня мальчик впечатлительный, страдающий комплексом неполноценности. Для меня ты – как на ладони. Давай ближе к делу. Я человек серьёзный, хозяин данного заведения. Да, серьёзный, не обращай внимания на антураж. Это для дураков, желающих с удовольствием расстаться с лёгкими деньгами. Нормальные люди ко мне почти не заглядывают. Итак: монет нет, оружия нет, экипировки нет, но есть горячее желание покорить Зону и надежда на добренького дядю. Так?

- Не совсем, - мотнул головой Денис, - Последняя фраза не в счёт. Хочу сам заработать.

- Надолго сюда?

- Хотелось бы до июля.

- Со временем не густо. Тебя ищут?

Денис помолчал, вздохнул и признался:

- Скорее всего.

- Выгнать бы тебя от греха подальше, да вот твой стиль общения мне приглянулся.

Хозяин задумался и стал барабанить пальцами по столу. На экране компьютера в чёрной бездне завораживающе плавали, перетекая друг в друга, разноцветные кубы и шары. Возле лампы на потолке жужжала невесть откуда взявшаяся муха. Денис ждал, делая вид, что увлечён заставкой компьютера. Наконец, хозяин спросил:

- Что из одежды подходящего есть?

- Противорадиационный костюм. Старый, правда, но целый.

- Покажи.

Денис торопливо вытащил костюм из рюкзака. Хозяин поморщился:

- МЧС, значит. Ну-ну. Боюсь, тебя найдут раньше, чем я успею рассчитаться. Впрочем, это уже не мои проблемы. Теперь по существу. В Зону в этом костюмчике надолго соваться не советую. Да это и не потребуется. Словом, объясняю задачу. В километре от нас в глубь Зоны ведёт асфальтированная дорога. На ней граница, шлагбаум. А потом ещё через километр – КПП военных. Они кормятся от нашего бара. Нет, без дураков, у меня повар, как в «Метрополе», готовит им не лапшу, а что надо. Платят они соответственно. Всё в ажуре. Но они с поста отлучиться не могут, а есть хотят. Вот ты и будешь трижды в день им носить еду, да шустренько, чтобы не остыло. Деньги они тебе по моей записке давать будут. Если что «на чай» отстегнут – можешь не отчитываться, твоё. От меня – кормёжка и ночлег. И так две недели. Понял? вижу, не понял. Проясняю ситуацию. Практически совсем рядом, недалеко от дороги в нашу сторону, в охранной проволоке проделан проход. Давно. Военным в голову не приходит, что кто-то может настолько обнаглеть – лазить у них под носом. Три раза в день, пока ты их кормишь и – главное! – отвлекаешь разговорами, в эту дыру ныряют, кому надо. Всё удачно – есть у тебя зарплата. Кого-то засекли – нет в тот день зарплаты. Нашли дыру во время твоего дежурства – нет ни тебя, ни зарплаты. Теперь всё понятно?

Ещё бы не понятно! Денис кивнул. Всё понятно, и даже то, что отказаться он уже не может. Друг, посвящённый в стратегический секрет, становится потенциальным трупом.

- Никаких договоров, естественно, не подписываем, анкет не заполняем, - продолжил хозяин, - Но раз уж принят на работу, можно познакомиться. Меня называют Графом. Настоящих имён тут нет. От тебя мне тоже требуются не паспортные данные, а кличка.

Денис замялся. Конечно, в школе, играя с мальчишками в сталкеров, они придумывали друг другу клички, но напоминающие, скорее, длинные имена индейцев. Там они звучали значительно и мужественно, а тут показались нелепыми. Граф подождал немного и сказал, хлопнув ладонью по столу, словно поставив точку:

- Будешь Бой. Во-первых, ты действительно мальчик; во-вторых, в барах так зовут прислугу, а ты им и будешь две недели. И в конце концов, ты ненадолго. Приедешь в следующий раз – придумаешь что-нибудь более подходящее. А пока будет так.

Денис пожал плечами. Бой так Бой. Не героическое, но понятное имя. И всего на месяц. Сойдёт.

Бар «Элита» был не единственным строением в округе. Неподалёку стояло приличное здание гостиницы и барак коридорного типа, где жила обслуга. Мэрия, милиция и почта здесь предусмотрены не были. Хозяин решал все вопросы единолично, хотя в особых случаях и мог посоветоваться с народом. Понятия дисциплины, закона и формах его нарушения несколько отличались от общепринятых и прекрасно регулировались самими обитателями. А в почтовом отделении не было необходимости, поскольку ни писем, ни посылок никто не слал и не получал и даже со счетами не разбирался – здесь все расплачивались наличными и на месте.

Граф временно пристроил нового работника в комнату, где ютились охранники бара. Их было трое, работавших по очереди, поэтому одна койка всегда оставалась свободной. Недовольства по поводу появления квартиранта никто не выразил: хозяин велел, значит, так надо. Денис тем более не возмущался не очень шикарными условиями.

В первое утро, около шести часов, он явился на кухню. Толстый румяный повар приторочил мальчишке на спину два алюминиевых судка-термоса (один – с молочной пшённой кашей, другой – с чёрным кофе), сунул в руки корзинку, полную бутербродов, а в кармашек на груди положил меню с ценами. Самому Денису в качестве завтрака была предложена та же пшёнка, но без молока, и жиденький чай. Но размер порций приятно удивил, и Денис решил, что с выбором блюд Граф решил правильно. Пусть подешевле. Пока мальчик торопливо глотал кашу, повар объяснял ему, как себя вести:

- У шлагбаума видеокамера спрятана. Ты, как подойдёшь, остановись. Потом покачай корзинкой, помаши бумажкой, повернись спиной, чтобы судки увидели, и иди дальше спокойно, но без резких движений, и с дороги не сходи. А там тебя встретят.

Над дорогой висел туман. Он оседал каплями на лицо, заставляя зябко вздрагивать, хотя в плотном костюме и с грузом холодно не было. Дойдя до шлагбаума, Денис выполнил все нужные движения, чувствуя себя полным идиотом – вокруг не было ни души, и где можно было спрятать видеокамеру, он не догадывался. Может, повар так подшутил над новичком? Но ему зачем, он сейчас сидит в своей кухне и ничего не видит. И вообще, лучше сделать, а то кто его знает.

Денис продолжил путь по дороге. Вскоре он поймал себя на том, что нервно прислушивается к шорохам леса, постоянно оглядывается по сторонам и даже слегка группируется, словно готовится отражать удар. Он же шёл уже по самой настоящей Зоне, где в любой момент могло произойти что-то непредвиденное. «Вот ещё, навыдумывал, - сказал себе Денис, - Тут, небось, солдаты постоянно всё проверяют, никто на меня не наскочит». Повеселев, он выпрямился, расправил плечи, стал свободно размахивать руками. Даже попытался что-то насвистывать, но, на всякий случай, сразу перестал.

Денис хорошо чувствовал расстояние, чему немало помогли занятия лёгкой атлетикой. По его расчётам, километр уже подходил к концу, но вперёд, сколько хватало глаз, тянулась по просеке ровная асфальтированная дорога. И всё. Никакого КПП видно не было. Денис замедлил шаг и стал озираться. Вдруг метрах в пяти от него на дорогу выскочил паренёк в камуфляжной форме и весело крикнул:

- Эй, официант, мы тут!

Денис сделал ещё несколько шагов вперёд и вслед за военным свернул в кусты. Проход оказался широким, но так здорово замаскированным, что Денис один ни за что бы его не нашёл. В чаще спрятался кирпичный домик. На крыше торчали антенны, куда-то тянулись провода, мигала маленькая лампочка, похожая на автомобильную сигнализацию. У мальчика загорелись глаза в предвкушении того, сколько интересного он сейчас увидит, но его провели в полупустую комнату со столом, стульями и стареньким телевизором в углу. Там уже сидело несколько молодых ребят.

- Что стоишь, давай меню, - поторопил один из них.

Денис быстренько достал бумагу и стал снимать со спины судки. Парни застучали вытащенными из стола алюминиевыми ложками и мисками. Ели быстро, молча, а Денис смотрел на них и мучительно пытался придумать тему для разговора – надо же было ещё и потянуть время. Но ничего не придумывалось.

Солдаты, позавтракав, стали помечать в меню количество съеденных порций и выкладывать на стол деньги. Денис неловко засунул их в нагрудный карман куртки вместе с бумагой. Один из парней, кажется, тот, который выскакивал на дорогу (Денису они, одинаково стриженые под «ноль» и в одинаковой форме казались совсем одинаковыми), посмотрев на мальчишку внимательнее, хохотнул:

- Ребята, а вы обратили внимание, что теперь нас обслуживает МЧС?

- А как же, - поддержал его приятель, - спасают от безвременной голодной кончины.

Все громко расхохотались, словно услышали что-то чрезвычайно остроумное. Денис криво усмехнулся и надел судки.

- А кликуха-то у тебя какая?–уже в спину спросил кто-то.

- Бой – ответил мальчик, не оглядываясь. Сзади опять расхохотались.

Обратно Денис шёл неспеша. Тяжесть за спиной заметно поубавилась, туман рассеялся, а часть его поднялась вверх, образовав серые слоистые облака, спрятавшие жаркое, уже летнее солнце. Всё бы ничего, но на душе было нехорошо. Он не смог отвлечь солдат, что если они сейчас уже проверяют территорию?

Но в посёлке было спокойно, никто не кричал о провалах и жертвах. И повар тоже не сказал ничего такого, просто взял посуду и деньги, похлопав мальчика по плечу:

- Молодец, Бой, отдыхай теперь до обеда.

В обеденный поход Денис уже немного свыкся с отведённой ему ролью, и когда парни начали подшучивать над ним, уверившись в безнаказанности, стал отвечать смело и с юмором. Это им понравилось, разговор удлинился.

А вечером в кирпичном домике кроме знакомых уже солдат оказался офицер. Он более подробно расспросил мальчика о том, что его привело в эти места. Денис старался больше скрывать, но меньше врать, чтобы потом не запутаться. Зато в вопросах, не касающихся лично его, охотно поддерживал разговор. Беседа затянулась. Офицер спохватился, когда за окошком стали сгущаться сумерки. Он даже предложил, чтобы кто-нибудь проводил мальчика, но тот сердито отказался:

- Спасибо, сам не маленький.

- Ты, конечно, совсем взрослый, но перед сном захочется чего-нибудь вкусненького; держи – купишь, - и офицер протянул мальчишке купюру.

Денис поблагодарил и положил её в отдельный карман. Добравшись до посёлка, он рассчитался с поваром, а потом вышел в бар и разменял купюру, купив себе стакан чая и бублик. Вкусного действительно хотелось.

А дальше дни побежали, как сани по накатанной дорожке. Денис с удовольствием ходил на КПП и, болтая с солдатами, просиживал там порой по часу, не столько по необходимости «отвлекать», сколько из-за удовольствия. Да и к дороге он привык, не боялся, не оглядывался, не прислушивался. Даже иногда забывал, что это Зона. Дорога и дорога. И только одно постоянно тревожило. Каждый раз, возвращаясь в посёлок, он ожидал, что в баре или в комнате его встретит отец. Денис не сомневался, что папа сам отправится на поиски. Но время шло, а никто мальчишку не караулил и домой не возвращал.

Спустя две недели Граф вызвал Дениса к себе в кабинет:

- Срок договора истёк. Эксцессов не было. Ты заработал (и он назвал сумму, раза в три превышающую то, что ожидал Денис). Выдать деньгами или вещами?

В обычном, вроде бы, вопросе скрывался глубокий смысл. Пойдёт ли Денис в Зону, или его порывы были просто хвастовством? Может, он возьмёт деньги, вернётся домой, а потом будет рассказывать жуткие истории, полагаясь на свою фантазию. А уж случаи он в баре за эти дни слышал разные и кое-какие артефакты видел. Но если такая мыслишка и мелькнула в мальчишечьей голове, то этого никто, даже сам Граф, не заметил.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒