Приложение 19 страница

Мужчина в одну секунду оказался рядом с фигурой брата, чувствуя, как все внутри клокочет от ненависти и разочарования… Да, именно последнее вызывало в душе водопад эмоций. За все пять веков жизни ему никогда не приходилось задумываться над тем, что существует другой Стефан Сальваторе, которого он вовсе не знает. Это уже не тот робкий юноша, потакающий желаниям авторитарного отца, способный отказаться от человеческой крови только из чувства сострадания. Он превратился в диаметрально противоположное самому себе существо: лживое, хитрое, озлобленное, лишенное каких-либо моральных границ и рамок, готовое на все ради Елены. И старший вампир мог понять природу всех изменений, за исключением последнего. Делать ей больно – глобальная ошибка, у которой имеется одна запредельно высокая цена.

- Ты ничему не учишься, - с трудом выдавил он из себя, глядя в пылающие неприязнью зеленые глаза. – Я ведь предупреждал тебя, братец, что надо думать, прежде чем путаться у меня под ногами. Но ты…

Закончить предложение у него не вышло, потому как юноша, стоящий рядом, явно не был настроен на душевные беседы о причинах и следствиях. Он успел замахнуться для удара внушительной силы, как в следующее мгновение уже оказался лежащим на полу амбара.

- Без лисы ты ничтожество, - зло бросил ему в лицо Дамон, с настороженной грацией хищника идущий ему навстречу.

Дальнейших разговоров не последовало. Мужчина отбросил в сторону импровизированное орудие убийства и как следует дал волю рукам, решив при этом выбить всю дурь из головы младшего родственника (по всей видимости в прямом смысле). С каким-то особым остервенением работая кулаками, точно являлся не бессмертным, а обычным человеком, страдающим тягой к мордобою, он пытался заглушить внутри ту боль, которую можно было назвать общей. Его и Елены. Каждый удар сопровождался мысленным объяснением «За…».

По пунктам перечисляя все, за что собирался мстить всю эту неделю, вампир все больше и больше распалялся, теряя последнюю надежду на то, что вообще сможет когда-нибудь остановиться.

Стефан не пытался сопротивляться, медленно отпуская от себя реальность вместе с дальнейшими планами. Он и представить себе не мог, насколько мощной бывает Сила помноженная на безграничную ярость, ненависть и жажду крови. Не той крови, которая необходима для поддержания жизни вампира, а той, что оросит собою месть, жарким костром пылающую в груди старшего Сальватое.

Франческа окинула спину друга укоризненным взглядом, но не стала настаивать. С ним всегда невозможно было спорить, а в таком состоянии и подавно. Очень трудно навязывать свою точку зрения разъяренному вампиру, особенно когда ты сама не уверена в ее правильности. Стефан заслужил хорошую трепку, и было бы глупо пытаться утверждать обратное. Довести Елену до такого состояния… Для его поступка не существует оправдания, как и прощения, кстати.

Отбросив дальнейшие разговоры с самой собой на более подходящее время, она легонько сжала ладонь девочки и потянула ее на кухню, чтобы в какой-то незначительной степени привести в чувство.

- Солнышко, давай мы спокойно выпьем чаю и немного поболтаем, пока Дамон не вернулся? – с воодушевлением предложила итальянка, стараясь привлечь к себе все внимание. И мгновенно об этом пожалела. Она и забыла, что является теперь врагом номер один, благодаря красочной картинке младшего Сальваторе. – Да-а, положеньице, - пробормотала она себе под нос, усаживая более чем покорную Елену за стол.

- Стефан здесь? – тихо, но очень отчетливо, спросила девушка, категорически отказываясь смотреть на подругу своего вампира.

- А что там за история с Кайлебом? – очень неумело перевела разговор в другое русло Фрэнки, отыскивая в шкафчиках все необходимое.

- Что Дамон собрался делать? – задала свой вопрос девушка. Сейчас ей меньше всего хотелось тратить время на бесполезную болтовню, и уж тем более на животрепещущие описания той ночи, когда пришлось очень дорого заплатить за собственное упрямство.

- Давай сразу внесем ясность, - вампирша повернулась к ней лицом, не выражающим собой никаких эмоций, кроме как сосредоточенности. – Между нами ничего нет, и никогда не было, а то, что ты видела, - она на секунду задумалась, решая, какую именно часть правды лучше преподнести, а потом продолжила. – Все не совсем так, как могло показаться на первый взгляд.

Она замолчала, ощущая себя полной идиоткой. Ну что в столь откровенном поцелуе двух вампиров можно истолковать не совсем верно? Да там к гадалке ходить не надо, чтобы правильно расставить все точки над “i”.

- В общем, Дамон сам все тебе объяснит, - выкрутилась девушка, избегая смотреть Елене в глаза. Она понятия не имела, что должен будет придумать друг, дабы убедить мисс Ревность в своей верности, да и не хотела над этим задумываться. Ей итак уже пришлось стать той самой третьей лишней, от которой слишком много проблем и неприятностей, а к такому повороту событий она не привыкла.

- Я знаю, что ты его любишь, - констатировала блондинка с разочарованием. – И это вовсе неудивительно. Он из тех мужчин, в которых влюбляются мгновенно. Вроде бы данный факт должен радовать, потому что такая любовь не бывает вечной, она больше похожа на влюбленность, минутное помрачение рассудка и все в этом же духе. Но именно тут и подстерегает главная опасность.

Она прикрыла на минуту глаза, чтобы сосредоточиться и как можно отчетливее сформулировать свою мысль, когда на помощь ей пришла Франческа.

- Да, тут ты абсолютно права. Его легко полюбить, еще проще возненавидеть, но равнодушной быть не получится. И если тебе повезло настолько, что в свидетельстве о рождении стоит: Елена Гилберт, то можешь смело поддаться радостному предвкушению победы. Как только он подпустит тебя ближе к себе, даст возможность узнать, понять, пусть даже в самой незначительной степени, ты забудешь обо всем на свете. Так ведь и вышло с тобой?

Елена кивнула, плохо понимания об истинной сути этого разговора. К чему ей обсуждать свои чувства к вампиру с его же подругой, которая ко всему прочему еще и неравнодушна к нему? При этом даже не старается отрицать данный факт.

- Нет больше Стефана, нет прежней Елены, нет жизни без него, - спокойно перечисляла Фрэнки, усаживаясь на рядом стоящий стул. – Это не для меня, понимаешь? Я привыкла жить своей жизнью, полагаться лишь на себя… Мне не по душе изменения, потому что я слишком люблю себя и свою яркую жизнь. Одиночка – это про меня.

- То есть, ты хочешь сказать… - в прямом смысле слова у девушки глаза на лоб полезли от безграничного удивления, которое не дало ей закончить мысль до конца.

- Все верно, - проницательно отозвалась подруга мужчины. – Мы с ним поубиваем друг друга гораздо раньше, чем ты можешь себе представить. Я не собираюсь делить его с тобой, потому что это по меньшей мере бессмысленно. У меня нет ни твоей красоты, ни человечности, ни безграничной непосредственности, а твой наивный взгляд на мир… Он же просто с ума сходит от осознания того, что ты совершенный ребенок! – она так тепло и искренне улыбнулась на этих словах, что заставила Елену растрогаться до слез.

- Нет красоты? – недоверчиво спросила она, исподлобья разглядывая свою якобы соперницу. Если вампирша считает себя некрасивой, то ей вообще стоило бы самолично уйти из жизни с криками о неисправимом уродстве.

- Твоей красоты, - мгновенно повеселела итальянка. – Румяные щечки, бледнеющие губки, бескрайняя чувственность, смущение и вся гамма эмоций, которая в тебе есть. Ты не понимаешь его чувств к себе. Для него ты не просто красивая девушка с золотистыми волосами и голубыми глазами, ты – богиня, его смысл жизни, бесценный подарок судьбы, за который пришлось отчаянно бороться. Пафосно, правда? Зато очень искренне. Бессмертные любят не глазами, а душой. А у мистера-Я-Совершенство она безграничная.

Она лукаво подмигнула девушке и решила дать ей возможность немного обдумать услышанное, поэтому занялась приготовлением обещанного чая. Для стороннего наблюдателя их разговор представлялся набором звуков, не несущих за собой никакого смысла, на самом же деле все обстояло иначе. Им обоим удалось разобраться в природе своей любви к вампиру, и Фрэн это немало порадовало. Только сейчас она поняла, что для нее значит фраза: «Я люблю Дамона». Это своего рода бомба замедленного действия, общее действие которой сводится к одной предельно понятной миссии – отравить и разрушить ее организм. А может ли она позволить себе такую «роскошь»? Отдать сердце на живодерню только ради получения сомнительного набора эмоций и малой толики якобы счастья? Учитывая при этом тот факт, что всю оставшуюся жизнь ей придется мириться с мыслями о страдающей Елене. «Закончили, проехали и забыли» - дал верную подсказку похвальный голос разума, с которым итальянка спешно согласилась.

- Расскажи мне о своем телефонном разговоре, - разрушил тишину жизнерадостный голос вампирши. Она подтолкнула к девушке кружку с горячим крепким чаем, а сама вновь уселась рядом и взяла ее за руку. – Почему ты решила, что это именно Дамон?

- Я всегда безошибочно узнавала его голос, - немного самодовольно заявила блондинка, обхватывая ладонью чашку с обжигающей жидкостью. – Фрэн, это точно был он, веришь?

Она кивнула в ответ, не сводя внимательного взгляда с уверенного выражения лица человеческой подружки.

- И он просил помощи? – утвердительно задала она вопрос, на который не требовался ответ. – Ну разве тебя это не насторожило? Он никогда бы не обратился за ней к тебе.

- У меня не было времени на обдумывание, - упрямо отстаивала свою точку зрения девушка. – Посмотри на все моими глазами. Я просыпаюсь утром в одной кровати со Стефаном, трачу половину утра на выяснение отношений, потом теряю сознание, а когда прихожу в себя, чувствую, что по мне каток проехался. Куча мыслей, океан эмоций, паника, страх и неимоверная боль. Да я забыла звучание собственного имени! Следом заявляется моя незабвенная подружка, возвещает о местонахождении Дамона и вообще непонятно что от меня требует. К тому моменту, как за ней закрылась дверь, я готова была оторвать себе голову, чтобы только перестать думать. Но нет же! Стефан решил не отставать от всех и превратить, следуя примеру других, мои мысли в рой беспрерывно жужжащих пчел. Он показывает мне вас, пользуясь этой чертовой Силой, а затем исчезает! Надеюсь, ближайшие несколько лет никто не задаст мне вопрос о моем душевном здравии, потому как я уже психопатка! – она поднялась на ноги, собираясь продолжить «выпуск пара» стоя. – И через пару минут мне звонит Дамон. Господи, не знаю, каким образом я умудрилась не умереть на месте, когда слышала этот голос переполненный болью и страданиями. И, по-твоему, я должна была пользоваться логикой? Составить причинно-следственную схему и пойти по правилам исключенного третьего? Да мне плевать было на себя в тот момент. Я слышала его слова о смерти, мольбу о помощи и бросила бы все на свете, чтобы только успеть вовремя! И перестань так смотреть на меня, потому что это точно был Дамон! – запальчиво воскликнула Елена, окончательно потерявшая контроль над собой. Она тяжело дышала, словно пробежала с десяток километров, глаза пылали безумием, а щеки раскраснелись до такой степени, что вампирше стало не по себе.

Она попыталась успокоить ее, зашептав какие-то бесполезные слова о том, что скоро все наладится и станет прежним, при этом крепко прижимая к себе девочку. Догадаться о причинах ее истерики было несложно: она устала. Устала от лжи, тайн, загадок, бесконечных ожиданий своего вампира, путаницы в голове, устала от затянувшейся борьбы за собственное счастье, устала доказывать миру свою истинную любовь. Как бы тяжело ни было Стефану, он должен признать ее выбор, попытаться отпустить ее, понять, вести себя как настоящий мужчина, умеющий признавать поражение. Однако он задался абсолютно неблагородной целью – всеми силами старается убедить ее в искусственности привязанности к старшему брату. А ведь изначально все было иначе! В тот день, когда они вернулись в Феллс-Черч, он был разительно другим. Помогал ей, заботился, поддерживал, молча сносил ее истерики и злобные нападки, потому что по-настоящему ее понимал. И если бы она задумалась в тот момент над его поведением, если бы смогла реально оценить значимость его роли в своей жизни… Все было бы совершенно иначе. Именно она превратила Стефана в неуправляемое чудовище, коим он стал.

- Елена, ты ни в чем не виновата, - попыталась избавить ее от самоистязания Франческа. – Поверь мне, им уже никогда не стать братьями. Каждый из них охотно признается друг другу в лютой ненависти, но никогда – в искренней любви. Они нарочно истребляют в себе это чувство, отделываясь едкими комментариями о невозможности мирного сосуществования. И ты тут совершенно ни при чем. Всегда есть что-то, заставляющее их стоять по разные стороны баррикад. Видимая проблема в девушке, но это только то, что находится на поверхности. Под водой же скрывается нечто действительно грандиозное и масштабное. Только вот мне никак не удается «нащупать» эту причину, - она удрученно опустила голову, легко касаясь губами приятно пахнущих волос девушки, и безрадостно улыбнулась. Сейчас она отчетливо поняла одно: очень хочется домой. Назад, в солнечную Италию, чтобы сбежать от вороха проблем, точно последняя трусиха.

- Где Дамон? – неожиданно спросила блондинка, растеряно оглядываясь по сторонам. Они потратили на бесполезные разговоры около получаса, а ведь он обещал вернуться через десять минут…

Итальянка заметно занервничала, лихорадочно отыскивая с помощью Силы малейшие признаки присутствия друга неподалеку, и с трудом удержалась от истеричного визга, когда наконец нашла его.

«Ты думал, что я позволю тебе быть с ней?» - с безумным блеском в глазах ехидно поинтересовался Стефан, медленно поднимаясь с усыпанного сеном пола. Выглядел он просто ужасно: измазанная кровью светлая рубашка, разорванная в нескольких местах, бросалась в глаза первым делом. Он с трудом дышал, делая небольшие вдохи, и старался как можно реже выдыхать, видимо, по причине сломанных ребер. Лицо же напоминало отвратительно-правдоподобную маску из тех, что пользуются большим успехом в канун Хэллоуэна и имеют красочное название: «Ни одного живого места». Разбитый нос, рассеченная в нескольких местах губа, брови превращены в нечто неописуемое. Он с видимым усилием держался на ногах только благодаря «тараканьей» живучести бессмертного. «Пользоваться ей, словно игрушкой? Она любит меня, и мне всего лишь пришлось напомнить ей об этом с помощью Силы» - тяжело прохрипел он, хватаясь рукой за ближайший столб.

«С помощью Силы?» - вновь стал заводиться немного успокоившийся Дамон. «Какого черта ты несешь? Ты что, заставил ее себя целовать?». Судя по всему, разговор шел о событиях в Италии, потому как старший вампир и секунды не сомневался в том, что все произошедшее несколькими часами ранее является виной братишки.

«Хочешь продолжить? Давай, не стесняйся» - явно издевательски протянул юноша, оплевываясь от крови. «Я заставил ее себя целовать, тварь! Чтобы сделать тебе приятное!» - с трудом удержался он от смеха, глядя прямо в глаза к тут же подскочившему к нему мужчине. Тот несколько раз моргнул, словно его до глубины души поразило неожиданное признание младшего Сальваторе, а потом зарычал во всю мощь легких. Потому что ему было действительно больно. За всю их схватку Стефан так и не удосужился нанести ему хотя бы один значимый удар, но сейчас ему удалось по-настоящему зацепить. На протяжении целого месяца он был вынужден делать больно себе и Елене только потому, что этого захотел его никчемный родственник? Только ради этого он старался вытоптать в своей душе любовь к принцессе? Корчился от боли, вынужденно покидая ее спальню? Чтобы братишка ехидно упивался своей «находчивостью»?

Вопросы молнией вспыхнули в сознании, вытесняя собой все остальные мысли. Он не заметил, как грациозно выгнул спину, откидываясь назад, чтобы нащупать рукой то, что положит конец невыносимой боли в груди. Перед глазами застыла четкая картинка ЕЕ поцелуя со Стефаном, которая до сих пор преследовала его повсюду, стоило только натолкнуться на воспоминания о том страшном дне. Она делала это под внушением.

Одинокая слеза торопливо скатилась по бледной щеке, словно старалась спрятаться гораздо раньше, чем станет заметна окружающим. Ему солгали. Ложь. Она повсюду – заставляет тебя страдать, делать больно, мстить и убивать. И ее нельзя назвать невинной, потому что всему есть предел. Человечность Дамона Сальваторе канула в лету за ненадобностью.

- Надеюсь на поздравительную открытку из Ада, - воспользовался вампир своеобразным прощанием, резко замахиваясь для смертельного удара.

Холодное «Нет!» раздалось в сантиметре от его уха, а перед глазами появилось перекошенное злостью лицо Франчески.

- Только посмей его тронуть! – злобно прошипела она, спиной закрывая беспомощно прислонившееся к столбу тело младшего брата.

- Уйди, - сухо приказал ей друг, по-прежнему держа импровизированный кол наготове.

- Даже с места не двинусь, - решительно заявила итальянка, крепче прижимаясь к Стефану. – Хочешь убивать – действуй. Только начни сразу с меня, потому что я не позволю тебе совершить самую большую ошибку в жизни. Он твой брат! – яростно выкрикнула она мужчине в лицо. – Вот уж не думала, что когда-нибудь придется об этом напоминать.

Дамон в отчаянии попытался ее оттолкнуть, но не рассчитал силы на вид довольно слабой девушки. Она тут же перехватила его руку, вырвала кол и с отвращением отбросила в сторону ненужную деревяшку, отвесив ему звонкую пощечину.

- ЧТО С ТОБОЙ ПРОИСХОДИТ? – в бешенстве закричала Фрэнки. – Решил играть по лисьим правилам? Поддался на провокацию этого идиота? Да он давно ищет смерти, потому что считает ее выходом из положения. Разве ты не видишь этого? Он сдался! Признал свое поражение! Но перед смертью захотел указать Елене на ее ошибку!

Она обвилась руками вокруг шеи приятеля, притянула его к себе и медленно стала отодвигаться от застывшего в удивлении юноши, делая неспешные шаги в сторону выхода, где их без сомнения поджидала плачущая блондинка. К ее счастью, мужчина перестал сопротивляться и с видимой покорностью безропотно позволил вести себя. Упоминание имени принцессы как нельзя лучше сказалось на его состоянии, а мысль о том, что он нужен ей, помогла немного придти в сознание. Думать о том, что буквально несколько секунд назад он чуть было не убил родного брата, отчаянно не хотелось.

Вампир сделал около трех шагов под напором итальянки, а потом благоразумно отодвинулся от девушки, памятуя о благотворительном «показе» братца и эффекте, который оказал он на Елену.

- Я в норме, - совершенно безэмоциональным голосом успокоил он подругу, нарочно поворачиваясь спиной к Стефану. Свою девочку он увидел практически сразу, вот только никак не ожидал того, что произошло с ним в следующую секунду.

Она кинулась к нему со всех ног, не замечая ничего вокруг себя, кроме измученного лица мужчины, но остановилась в нескольких шагах, натолкнувшись на полный презрения взгляд яростно блестящих черных глаз.

- Ты знала правду, - утвердительно заявил он, разочарованно отодвигаясь назад, точно боялся ее близости. – И ничего мне не сказала. Почему?

Девушка открыла было рот для самого искреннего ответа, когда младший Сальваторе решил дать о себе знать. Издав какой-то гнусный смешок, он прикрыл рот крепко сжатой в кулак ладонью и собрался озвучить свою версию событий, животрепещущее описание которой перебила Франческа.

- Я сверну тебе шею гораздо раньше, чем ты засунешь туда свой длинный нос, подросток, - на полном серьезе пригрозила она. – Если я не позволила Дамону убить тебя, это еще не значит, что у меня есть хоть одна веская причина дорожить твоей жалкой жизнью. Просто очень не хотелось бы, чтобы он брал такой грех на душу. А вот я отнюдь не прочь припомнить тебе кое-что из нашей последней встречи.

Итальянка злорадно улыбнулась, хитро прищурившись на один глаз, и потянулась рукой за пояс, где дожидался своего часа мести изящный ножик из красного дерева, которым недавно столь необдуманно воспользовался юноша.

Боевой настрой Стефана заметно поугас, вследствие чего он довольно спокойно последовал однозначному жесту Фрэнки, ясно дающему понять о срочной необходимости выматываться. Лично взявшись «проводить» его до канадской границы, вампирша, не оглядываясь, проследовала за ним попятам до самого выхода, а потом на всякий случай плотно притворила ворота амбара, создавая для сладкой парочки нечто наподобие интимной обстановки. Разговор им предстоял более чем серьезный, в котором остальные участвующие будут признаны крайними, и немедленно подвергнутся жесточайшему наказанию.

Глава 18

Кэролайн попыталась взять себя в руки, чтобы держаться как можно увереннее под внимательным взглядом ассасина, но особого успеха не достигла. Ею всю передернуло от страха, когда по лицу «пробежался» цепкий взгляд голодного хищника.

Она не знала, сколько часов прошло с того момента, как Кайлеб сухо приказал ей отодвинуться и ни в коем случае не приближаться к нему ближе одного метра. Окон в их импровизированной тюрьме не было, часов, как нетрудно догадаться, тоже. Каждая минута казалось вечностью, потому что именно по прошествии этих шестидесяти секунд вампиру становилось все хуже. Он уже не мог спокойно дышать, не отвлекаясь при этом на беспокойный стук сердца девушки, давно забыл о возможности разговаривать, потому что с губ срывалось лишь звериное рычание, и вообще перестал быть человеком пусть даже в какой-то самой незначительной степени.

Тяжелее всего давалось осознание того, что от ее крови отнюдь не станет легче.

- Он давал тебе что-нибудь пить? – полушепотом спросил мужчина, медленно поворачивая голову в сторону Кэр. Даже столь простое действие оказалось трудновыполнимым по причине всепоглощающей слабости.

- Воду, чтобы успокоилась, - с готовностью ответила девушка, с щемящей болью в сердце разглядывая пугающие черные глаза. – Ты как? – помимо воли сорвалось с языка, хоть она и понимала, что своими расспросами может лишь ухудшить ситуацию.

- Бывало лучше, - отшутился вампир, растягивая губы в самой неискренней улыбке. – Не замерзла? – только сейчас догадался спросить он, внимательно глядя на посиневшие губы.

- Нет, - неумело соврала она, для пущей убедительности стараясь говорить чрезмерно весело и бодро, чтобы на корню пресечь сомнения.

Кайл тяжело вздохнул вместо того, чтобы уличить ее во лжи (на словесное выражение гнева и недоверия просто не осталось сил), осторожно вытянул ладонь, жестом намекая на вполне реальную возможность подойти к нему, и сосредоточился на своих ощущениях. Кусать он ее точно не станет, потому что это будет самой большой глупостью в его довольно продолжительной вечной жизни, а с остальным они вместе как-нибудь справятся.

- Может не надо? – неуверенно поинтересовалась Кэролайн, медленно приподнимаясь с ледяного пола. Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться в теплых объятиях мужчины, чтобы хоть ненадолго унять непрерывную дрожь во всем теле, и одновременно она боялась сделать мучения вампира совсем уже невыносимыми.

Он пропустил ее жалкие сопротивления мимо ушей и судорожно прижал к себе, как только девушка оказалась в пределах досягаемости.

- Так лучше? – довольным тоном полюбопытствовал ассасин, осторожно усаживая ее на коленях. Ожидаемых сложностей не возникло, если только не считать таковыми чудовищно-манящий запах нежной кожи бесподобного оливкового оттенка и настойчивый звук струящейся по венам крови, который был вполне способен свести с ума в считанные доли секунды. – Скажи мне, как много ты пила? – не дождавшись ответа на первый вопрос, задал он следующий.

- Глоток, может два, - прошептала она в ответ, блаженно закрывая глаза. – А что происходит с вампиром, когда у него недостаточно крови?

Эта загадка мучила ее уже не один час, заставляя представлять себе такие ужасы, о которых и думать бы не хотелось.

- Мы не называем это голодом по многим причинам, - туманно начал объяснять юноша, занимаясь тем временем решением разительно другой задачи под названием: «Как выбраться отсюда живыми». – Жажда – вот что испытывает бессмертный, когда чувствует кровь. Она сродни вашей потребности в воде, но ощущается нами немного четче, потому что именно ей досталась главная роль в управлении всеми инстинктами. Так вот… - он замолчал на секунду, старательно отыскивая в себе последние остатки мужества для спокойного тона. – Симптомы примерно такие же, как у человека при отсутствии жидкости. Когда начинаешь чувствовать жажду – сдают нервы. Может тошнить, учащается пульс, начинаются головные боли, теряется сознание, следом притупляется зрение. Трудно ходить и разговаривать, язык распухает, кожа сморщивается, начинаются судороги и…глохнешь. А затем, - Кайлеб отвернулся к стене, словно подыскивал другую тему для разговора. – Затем смерть.

Кэролайн сумела подавить довольно неуместный всхлип и задала вполне логичный вопрос:

- То есть как смерть? Ты же вампир!

- Девочка моя, - развеселился мужчина. – В этом мире не существует даже вечного двигателя, а ты надеешься на вечную жизнь. Все относительно. Меня трудно убить, но способов более чем предостаточно. Мы совершеннее людей, но тоже отнюдь не боги. В обычное время все происходит очень медленно и практически незаметно, вот только во мне нет Силы, которая во много раз притупляет потребность в крови.

- И как долго это продолжается? – шепотом спросила Кэр, будто произнеси она этот вопрос вслух, накликала бы беду.

- Три-четыре дня, - подчеркнуто безразлично бросил он. – Думаю, Алексу стоило бы поторопиться.

И оба замолчали, пытаясь как можно менее красочнее представить себе свое дальнейшее будущее. У девушки в голове никак не укладывался ответ ассасина. Тошнота, головокружение, слабость – вроде как людские пороки, не имеющие никакого отношения к бессмертным. Ей отчего-то казалось, что смерть созданий Ночи выглядит более изящной, а на самом деле она будет совершенно обычной.

- Кайл, он ведь найдет нас, да? – по-детски наивно стала допытываться она.

- Конечно, моя хорошая, - с готовностью поддержал ее глупости юноша. – Через недельку-другую мы будем подыскивать себе квартиру где-нибудь на берегу океана, раз уж ты так хочешь новой жизни, - он развернул ее лицом к себе, осторожно прижался щекой к теплым губам и мысленно пообещал, что сделает все от него зависящее, только бы вытащить ее отсюда живой и невредимой. – Поспи немного и ни о чем не думай.

Стоило ему договорить, как залязгали замки на тяжелой железной двери, а следом в комнату проникла тоненькая полоска света.

Елена не обратила никакого внимания на попытки Стефана обратить на себя ее взор, потому что с трудом осознавала реальность. Она солгала. Обманула Дамона. В чем же? О сути их разговора догадаться было довольно-таки просто – то, что на самом деле произошло в Италии. А ей ли не знать, что существует всего одна вещь на свете, которую он никогда не сможет простить – неправда. Потому как только закрылись тяжелые ворота амбара, а вокруг воцарилась темнота, она позволила себе испугаться по-настоящему. Сейчас ей необходимо найти достаточно весомые слова, которые в состоянии унять гнев вампира, полностью пояснив ему истинную мотивацию поступка девушки.

- Я не могла тебе рассказать, - зашептала она едва ли громче шелеста листьев в безветренную погоду. Голос отчаянно сопротивлялся, не желая приобретать более громкие интонации, и все по причине нечеловеческого страха. Нет, гнева своего мужчины она не боялась, а вот его явная неспособность спокойно выслушать действительно заставляла нервничать.

- Давно ты об этом знаешь? – процедил он сквозь плотно сжатые зубы, не особо вслушиваясь в невнятное бормотание.

- Со дня отъезда из Италии, - призналась девушка, опуская глаза в пол. У нее осталась одна единственная надежда на собственное благоразумие, потому что в голове раненой птицей забилась мысль о бегстве. Прошло всего пару минут с того момента, как помещение покинули Фрэнки и Стефан, а ей уже хотелось раствориться в воздухе, чтобы только эти беспощадные черные глаза перестали смотреть на нее с таким презрением.

- И что тебе помешало рассказать мне об этом? – мужчина и не старался быть вежливым или же просто говорить чуть более мягче. Он ведь спрашивал у нее, что произошло на самом деле – в ту ночь, на озере. И получил взамен короткое: «Я не знаю».

- Я испугалась, - с трудом выдавила из себя она. – Он…он твой брат, а я просто не могла…было бы неправильно, понимаешь? Только я виновата в том, что случилось. Мне требовалось время, которого не существовало в принципе. Выбор необходимо было сделать в ту же ночь, когда я поняла, что люблю тебя. Люблю не просто красивого мужчину и вампира, способного свести с ума одним взглядом, а человека, - стала путаться в объяснениях Елена, нервно теребя пальцами вязки на кофте, при этом отчаянно отказываясь смотреть куда-то, кроме как на усыпанный свежей соломой пол. – Я превратила его в это чудовище, потому что всеми силами старалась показать свою любовь к тебе, не обращая внимания на ту боль, которую доставляю ему. Он отчаялся вернуть меня или получить хотя бы толику логического объяснения тому факту, что всего за несколько недель я сумела полюбить тебя больше жизни. Стефан не знает своего старшего брата.

Дамон внимательно слушал, с каждой секундой все больше начиная приходить в себя. Он не знал, зачем затеял эту глупую ссору, и чего хотел добиться своим пренебрежительным тоном. Умом он понимал абсурдность упреков, как и ситуации в целом, а вот сердце по-прежнему кричало о «великом обмане», жертвой которого ему пришлось стать по воле обстоятельств. Разве ему не в чем себя упрекнуть? Ведь он не дал ей ни единого шанса оправдаться еще тогда, в Италии, а сейчас настаивает на безотлагательной исповеди.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒