Евгения Бойко 2 страница

Перебрав в памяти все детали убийств, и не прейдя ни к какому выводу, я решила взглянуть правде в глаза: Ян поторопился, давая мне первое самостоятельное дело. Да, за моими плечами десять лет профильной подготовки и четыре года практики в качестве младшего оперативника. Да, мне повезло практиковаться под началом и надзором Яна, и видела я гораздо больше чем обычный практикант…

И все же, как ни прискорбно признавать, это дело мне не по зубам. Давать среднестатистические два года на раскрытие преступления и поимку убийцы мне никто будет. Или я справлюсь, или через двадцать один день останусь без работы, без денег… и да, без квартиры. Перспективы открываются на редкость унылые, учитывая, что с главой Дома – тетушкой Кастиллой, я не в ладах. Что ж, раз сама выбрала путь то закуси удила и вперед лошадка, и-го-го.

Реальная работа оперативника далека от юношеских грез о торжестве закона и справедливости, помощи сирым и убогим и собственного героизма. Даже после обучения и практики имеют место быть иллюзии и заблуждения. Но, как правило, не долго: пока жизнь не швырнет тебя в кучу отбросов зовущуюся окраиной, к жалким пародиям на людей, обитающим там и ничуть не лучшим садистам и лицемерам из «респектабельной» части города.

Этот конфликт ожидания и суровой действительности может стать серьезным шоком для девушки решившей идти по этому пути.

Домой я попала на закате.

Сегодняшний день вымотал, выпил все соки. Подсознание то и дело показывало происходящее с Еленой, усиление связи происходило без моего желания. Я была слишком уставшей и расстроенной, чтобы как следует контролировать связь.

Зеркало на дверце шкафа безжалостно отразило растрепавшиеся волосы, впавшие щеки и синяки под глазами совершенно не идущие к голубому цвету радужки. Я поворошила волосы, разглядывая отросшие корни, где уже проступил мой натуральный, пепельно-русый цвет. Хорошо бы сходить к мастеру, подстричься и снова стать приятной глазу шатенкой. И не мешало, бы набрать пару килограммов – здорово конечно, мой зад подтянут, а ноги стройны, но к чему это если грудь исчезает как снег под лучами солнца?

Стащив туфли, я бессильно привалилась спиной к двери. Как все же прекрасно вернуться домой, принять душ, поужинать. А после сесть у окна и потягивая бокальчик бургундского смотреть на засыпающий город, темнеющее небо и спешащих прохожих.

Несчастные заслоняются от стихии воротниками и зонтиками, хлюпают по лужам, догоняют автобусы, и все это не выпуская из рук телефонов. Женщины чередуют звонки шефу и подчиненным с сообщениями мужьям и детям, героически втискиваются в переполненные маршрутки, отпихивая локтями пенсионеров и школьников: желание добраться, поскорее домой пересиливает воспитание. Какое уж там добронравие, когда за шиворот льется и в сапогах хлюпает. Особенно дерзким достается зонтиком в бок, после чего ошарашенную жертву быстро оттесняют в конец очереди.

Под внешней цивилизованностью и лощеностью, в людях все еще живут первобытные инстинкты. Маломальское потрясение, слух о нехватке продуктов и эвакуации, и человек отбросит личину добропорядочного гражданина, достанет из тайника ружье и пойдет грабить ближайший супермаркет. Пирамида Маслоу в действии: сначала поесть и обезопасить себя, а потом размышлять духовном и реализовать себя, борясь за власть в стае.

Если на земле наступит зомби апокалипсис, то большую, еще здоровую часть людей убьют те, у кого будет оружие – просто чтобы не дать врагу шанса пополнить армию. Мне кажется, выбирая с кем столкнуться в темном переулке – с зомби, или с озлобленным служащим, я бы, пожалуй, выбрала зомби. От него хоть знаешь чего ожидать. Бедняге всего-то нужен кусочек теплой сочной плоти. Мозги или жизнь! Вероятно, кое-кто из моих знакомых сталкивались с зомби, и выбрали жизнь. Тогда становится ясно, почему они ведут себя как идиоты.

К счастью все эти страшилке об апокалипсисе только страшилки. Да и зомби в том виде, в котором они предстают перед нами в кино тоже. Даже «ходоки» – зараженные сильными неуспокоенными душами трупы, – встречаются раз в несколько десятков, а то и сотен лет. Нужна колоссальная сила души и «якорь», незаконченное, очень важное для умершего человека дело, чтобы он не ушел в яркий свет, а стал гулять по городу и посасывать жизненные силы живых.

В наших архивах есть упоминания только о трех подобных случаях (и это за тысячу лет!), причем два ходока вернулись на тот свет сами: тело быстро себя исчерпало, а заселиться в новое у души уже не было сил.

Я прошла в зал, недовольно морщась: сегодня квартира встретила меня прохладой и тишиной. Отопление грело слабовато, и я потратила несколько минут пытаясь настроить древний кондиционер на обогрев. За стеной ритмично поскрипывала кровать – соседи предавались радостям вечернего секса.

Иногда я завидовала их предсказуемому существованию, иногда искренне недоумевала, как можно жить, зная наперед, что ждет тебя завтра. Что ты съешь на обед послезавтра и куда поедешь отдыхать летом. Сколько будет детей, и как ты их назовешь. Я знала, что по окончанию процесса девушка отправиться варить кофе, а утром подаст на завтрак гренки. Можно многое узнать, когда нюх лучше человеческого. Похоже, мой нюх годится только для мелкого бытового шпионажа, в поисках убийцы от него никакого толку.

После душа я подкрепилась овсянкой и залезла в пахнущие фиалками мягкие недра кровати. Уединенный и свободный образ жизни позволил мне в однокомнатной квартире поставить не раскладной диван (в расчете на прием гостей), а большую, сделанную на заказ кровать с ажурной кованой спинкой. Ее приобретение проело в моем кошельке дыру размером с Антарктиду, но я, ни капельки в этом не раскаивалась.

Отключив телефон, я попыталась заснуть, но сон как назло не шел. Теснились в голове мысли, мешал шум за стеной и за окном. Страшил предстоящий семейный обед. Не радовал выпрошенный у шефа отгул – я обещала издохнуть прямо на ступеньках, если он не даст мне эту ночь. Нужно выспаться и морально подготовиться к встрече с родственниками. Хоть я бы с большим удовольствием свела подготовку до визита в оружейный магазин или покупке яда. Да, скоропостижная кончина некоторых родственников сильно упростит мне жизнь.

Я перевернулась на другой бок, подумав, что при всех недостатках моя семья лучше, чем могла быть. У первой жертвы с красивым именем Александра, семья настолько отличалась от ожидаемой, что у меня был шок. Даже мертвой девушка была такой светлой, чистой, такой… незапятнанной, а оказалось, ее детство и юность прошли в самом бедном районе города, среди нищеты, болезней и алкоголиков. И реальность была хуже, чем я готова была видеть.

Сегодня, просматривая дела погибших в архиве, я решила рискнуть и опросить их семьи лично. Жертв объединяет смерть, но у них должно быть еще что-то. Ведь выбрал же их убийца из миллионов других людей. Не исключено что мои осторожничающие коллеги пропустили важную деталь.

Дом, в котором обитала сестра Александры и ее мать, находился на отшибе, в неблагополучном районе с узенькими улицами и шныряющими по ним ватагам беспризорников. Единственными достопримечательностями был дешевый бордель с потасканными «жрицами любви» и притон наркоманов, котором кокаиновая гонка продолжалась, пока не кончится порошок или кто-то не отправится в объятия ангелов от передозировки. Унылое место, в котором даже кровосос не будет искать жертву.

Пришлось долго стучать в обшарпанную дверь, пока ее не открыла заспанная женщина неопределенного возраста. Светлые сальные пряди, застиранная одежда на несколько размеров больше нужного. Выглядывающие из-под нее конечности: болезненно тонкие, расцвеченные кровоподтеками и синяками всех оттенков – от грязно-желтых до густо-фиолетовых. Сильный запах перегара и застарелого пота.

Кожа головы под париком мучительно засвербела, и я с трудом подавила желание почесать ее. Наша работа незаконна, потому приходится менять внешность и пользоваться поддельными документами.

Я представилась фальшивым именем, показала удостоверение частного детектива.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов. Ваша сестра…

– А мне нужна сотка на опохмел, – женщина собралась захлопнуть дверь. – Ходили уже здесь, вынюхивали. Мне от этого толку никакого, так что убирайся пока мой мужик не приперся – он когда пьяный готов любую сучку натянуть хочет она того или нет.

Я достала из кармана сотку, женщина тут же ловко выхватила ее и, спрятав в необъятное декольте, пустила меня в квартиру. Внутри остро пахло нечистотами, сыростью и кошками, слышался монотонный звук капающих капель. Пространство загромождала старая, разномастная мебель, открытые участки обоев имели неприятный бурый цвет с разводами – по-видимому, остатками узора.

– Расскажите о вашей сестре, – я устроилась на краешке самого чистого стула.

– А чего говорить-то? Была да померла, – женщина достала из пачки последнюю сигарету без фильтра и закурила, наполнив маленькую кухню вонючим запахом дешевого, царапающего горло табака. – Вся такая образованная была, все крутила носом и думала, раз носит дорогие шмотки ей все можно. Вот и довертелась.

– У нее были враги? Кто-то хотел ее смерти?

– Черт ее знает. Был у нее хахаль из богатеньких, но он смылся, когда узнал, откуда его краля. Может она залетела и хотела, чтобы он ей колечко подарил?

Этот вариант никуда не годился – мы, и люди не можем скрещиваться. Так что «хахаля» можно даже не проверять.

– Что она любила? Чем занималась?

– Деньги, – без колебаний ответила женщина. – Сашка только вид делала, что добренькая и жалостливая, сирым и убогим помогает. Я ей так и сказала: даешь так давай, но сучью морду кривить не надо. Деньжата нам нужны – мамка вон обезножила три года назад. Все это проклятое дешевое пойло. Будь монеты на нормальное, может и ничего, поползала бы еще десяток-другой. А она все: люди, люди… Я так разумею: только семье есть до тебя дело, остальным нужны только бабки.

Глава 2. Демон по вызову

Нечистая сила это нечистая масса на нечистое ускорение.

Я бегу так быстро, что легкие вот-вот вспыхнут от холодного и острого воздуха: день стоит хоть и ясный, но такой морозный, что пальцы коченеют в считанные секунды. Дыхание вырывается с облаком пара, мех на капюшоне покрылся инеем.

Через двор, по лестницам и переходам. Я ищу и не вижу. Галереи пусты. Пусты залы, и там где еще вчера слышался смех, теперь звучит лишь эхо моих шагов.

На заднем дворе я останавливаюсь и оглядываюсь. Вижу тропинку к семейному склепу, у дверей которого, не смотря на время года, цветет чайная роза. Цветет, вот уже больше двух сотен лет и последний бутон увянет лишь тогда, когда в мирах – том и этом – исчезнет последний носитель нашей крови.

Так странно устроен мир, со временем мы не приобретаем, а теряем с таким трудом собранные знания, чтобы потомки могли открыть их в будущем. Или не открыть. Сейчас даже старейшие представители нашей цивилизации не знают, как заставить цвести розу зимой.

Да, не сегодня увянет эта роза.

Я знаю что увижу, если решусь заглянуть в распахнутые двери. Знаю, в юдоли смерти прибавилось жильцов, но каким образом? Залит ли белый мрамор кровью, припорошен ли снегом, опален ли… У смерти множество обличий, в какое она облачилась сегодня?

Я ничего не могла изменить и от спешки ничего не зависело. Приговор был вынесен и исполнен. Не хочу думать – справедливо или нет, нет в этом толку. Не хочу видеть, что там за массивными дверями из дуба. Не хочу помнить, как на покрытом поземкой мраморе пламенеют волосы.

Делаю шаг назад. Еще один. И еще. До тех пор пока склеп не оказывается на расстоянии в десятки шагов. А потом бегу назад с тем же рвением, что вело меня сюда. У меня нет слов утешения для тетки и рыдающего младшего брата. Я не знаю, почему слезы стекают по их щекам: от боли или крушения надежд. От боли крушения надежд?

Братец барахтается в снегу, он еще не понимает, что произошло, но чувствует: его уютный мирок разрушен и никогда не станет прежним. На многих вещах появится печать этого зловещего «никогда».

Мне часто сниться тот день, особенно в последнее время. Каждый раз я просыпаюсь с бьющимся сердцем, включаю свет и иду на кухню попить холодной воды. И долго потом не могу уснуть. В последнее время в попытках отвлечься и успокоиться я помаленьку злоупотребляю нашей с Еленой связью ведомый-поводырь. Смотрю на мир ее глазами, пропускаю сквозь себя непривычные мысли, окунаюсь в мир дикой магии. Магии странной, будто сошедшей со страниц старых человеческих сказок о леших, русалках и шишигах.

Люди воспринимают волшебство как чудо, им не свойственна наша практичная точка зрения. В мире Эо магия не более чем еще одна физическая возможность. Все знают, если подпрыгнуть ты оторвешься от земли, точно так же нужная последовательность слов уничтожит твоего противника, а манипуляция с тонкими энергетическими потоками сделает остывший кофе горячим. И нет тут никакого чуда. Чистая метафизика.

Стрелки на часах приближались к полуночи. Раз я проснулась, отчего бы не позвонить криминалисту? Я набрала номер и подошла к окну, рассматривая спящий город, пока сигнал ожидания не сменился до отвращения бодрым голосом.

– Нотта Хельм? – судя по звукам и невнятному произношению, он что-то жевал.

– Стол хоть успел остыть, прежде чем ты принялся за ужин?

– Что вы, нотта, – парень зашуршал фольгой и засмеялся. – Трупы холодные, от них стол не нагревается. Уж простите мою бестактность – я их вижу каждый день, и они не могут испортить мне аппетит.

– Да-да, ваш брат может пообедать и на брюхе мертвеца, но меня интересует не крепость вашего желудка. Что с покойницей?

– Здоровая была как лошадь, хоть в плуг впрягай. Цвет волос если вам интересно – натуральный. И с забором вы оказались правы, там в одном месте из-за рельефа ограда ниже, чем везде, перелезть нетрудно. Правда, никаких ржавых гвоздей нет.

– Девушка не бабочка, незаметно через забор не перепорхнет.

– А это уже не моего ума дело. Состав почвы под забором в том месте и на сапогах идентичен. И если хотите знать мое мнение это форменное издевательство. Я должен работать с трупами, с не сличать отпечатки и пробы с почвой. Я вам не долбанный агроном!

– Вообще-то это вопрос не ко мне. Вы у нас числитесь экспертом, вот и отрабатывайте гордое звание. – Я услышала, как он сердито засопел. – Не сердитесь, вы отлично справляетесь. Что еще?

– Накануне красавица неплохо поужинала, судя по содержимому желудка и алкоголю в крови у нее было романтическое свидание.

– Ничего себе. Вы и такое можете или меню для романтического ужина сейчас стандартное? Вы скажите, а то вдруг я на свидание соберусь.

– Дело не в меню, а в оставленных страстными объятиями следах. У остальных такого не было. Это все.

Попрощавшись с криминалистом, я сделал мысленную пометку – поговорить с ближним окружением покойной, нашим специалистам я в этом деле больше не доверяла. Романтический ужин, страстные объятия, а поутру девушку находят мертвой. Подозрительно.

Я вернулась в постель, поворочалась с одного бока на другой, и с сожалением поняла, что не смогу заснуть. Нервная бессонница. Мелькнула мысль посмотреть, чем занята Елена – ведьма собиралась призвать демона этой ночью. Может, как раз сейчас она узнаёт, кто стоит за нашими проблемами. Закрыв глаза, я позволила частичке сознания открыть для меня разум ведьмы и посмотреть на мир ее глазами.

***

Освещая путь керосиновой лампой, и прижимая к себе вырывающегося петуха, Елена спускалась в подвал. Свой надежный, теплый, хорошо укрепленный подвал. Только там, за массивной железной дверью, в окружении охранных чар, декоктов и годового запаса тушенки, она чувствовала себя спокойно.

Вдоль стен просторного помещения стояли шкафы с книгами, котелками и свечами; под потолком на веревках висели пучки мяты, волчьих ягод и лягушечьих лапок. В темном углу стоял двухсотлитровый бак с регулярно обновляемой водой: прогрессирующая паранойя требовала наличия кое-каких запасов на случай непредвиденных бедствий. В центре помещения слабо светился защитный круг с печатями.

Тринадцать ритуальных медных кинжалов отражали золотистый свет, исходивший от свечей в тяжелых напольных канделябрах. Воск оплывал на искусно выкованные цветы, ягоды и мифических чудовищ, поддерживающих круг с подсвечниками. Коллекция декоктов и вытяжек упрятанная за стеклянные дверцы сделала бы честь талантливейшему алхимику.

Спустившись, ведьма привычным жестом качнула амулет из птичьих костей, бусин и перьев. Призванный охранять жилище, служить символом ее знаний, сейчас он напоминал ей о промахах последних недель.

Ей надоело чувствовать себя бессильной. Бессилие вообще плохо влияет на людей – они начинают сомневаться в себе, становятся слабыми. А за слабостью следует смерть. Недопустимо.

Потому вместо сладких снов предстоял долгий и опасный ритуал вызова. Ему предшествовало длительное воздержание и медитации. Елена не знала, как отсутствие или наличие секса может повлиять на успех вызова, но предпочитала не рисковать. Тем более что рисковать ведьме давно было не с кем, личная жизнь не ладилась. Из-за вредного ли характера или по несчастливому стечению обстоятельств, то ей было неведомо.

Кто-то считал, виной ее вопиющие недостатки. Капризность, неуживчивость, истеричность, снобизм... Ведьма не любила ширпотреба, во всем предпочитая эксклюзив. Что в вещах, что в мужчинах.

Но были у Елены и достоинства. Она обладала потрясающей исполнительностью не раз спасавшей ей жизнь: в рецептах ничего не меняла, выполняя абсурдные на первый взгляд требования. Коллеги подшучивали, но до той лишь поры пока эксперименты не укладывал их в могилу. Опыты в маги чреваты. Раз – и все, вместо омоложения обморожение или чего похуже.

А уж с вызовами шутить нельзя. Вероятность появления адекватной сущности невелика, а замени составляющие так и вовсе не пойми что материализуется. Как его потом назад изгонять? Не хватало ей застрявшей в этом мире твари. Да еще застрявшей в ее погребе!

Если бы кто-то испросил мнения ведьмы, то она бы сказала следующее: взывать нужно с соблюдением всех формальностей, и только после обстоятельной и тщательной подготовки. В конце концов, это не звонок о доставке пиццы, а вызов потусторонней сущности, обитателя иного мира. Сей обитатель, вероятно, настроен недружественно.

Человеческие невежды называют вызванных сущностей демонами или бесами, но это неверно. Можно использовать слово «демон», только не следует забывать, что по сути это высокоразвитое (как правило, более развитое, чем сам вызывающий) существо из соседней реальности. Говорить с демоном нужно вежливо и почтительно, как если бы перед тобой была мать потенциального мужа. Ни в коем случае никаких насмешек или провокаций!

Невежественные люди. Считают себя венцом вселенной и отрицают существование иных миров. Как жаль, что они все не погибли от чумы в темные века. Подумать только, скольких бед можно было избежать. Ни смога, ни вездесущей химии, ни озоновых дыр…

Девушка поморщилась, припомнив, что телевизор, интернет и сантехнику тоже изобрели люди. И автомобили. Без них пришлось бы трястись на лошади или летать на метле, как последней ведьме.

Достав двухлитровый котелок, Елена зажгла спиртовую лампу и отмерила необходимое количество очищенной воды. В закипевшую жидкость отправились корни мандрагоры, цветы ночной фиалки и мраморная пыль. Толченый янтарь, веточки тиса, белая глина. Волшебное варево станет плотью пришельца.

Тщательно проверив целостность круга и печатей, Елена установила котелок в центре и уверенным движением обезглавила птицу. Окропив границу кровью, нараспев произнесла слова вызова. Голос низкий и шипящий воспроизводил звуки мало похожие на человеческую речь, глаза закатились, обнажая голубизну белков. Не глядя, ведьма вспорола птице брюхо, запустила руку в теплый ворох внутренностей и вырвала сердце. Сжала горячее сосредоточие жизни, вдохнула соленый запах крови и положила его в готовое зелье. Несколько мгновений – чуть дольше, чем полагается – ничего не происходило, а после ткань мира прорвалась, и защитная сфера медленно заполнилась туманом. В центре возникла сгорбленная тень, быстро разросшаяся в высокую статную фигуру.

Елене показалось, вернувшееся зрение обманывает ее. Котелок со звоном выкатился за границу круга, остатки зелья залили часть печатей. Символы погасли, жидкость с шипением испарилась, наполнив сумрачное пространство подземелья запахом серы и пепла. Или ей только показалось?

– Ты еще, что за черт? – широко раскрыв глаза, ведьма уставилась на представшее перед ней существо – худое, бледное и обнаженное.

– Я – владыка предвестника трупов, повелитель завывал, хозяин срединного мира – патетически изрек демон, легко переступая границу круга. Голос его звучал низко и мягко, но под бархатными нотками с легкой хрипотцой ощущалась сталь. – Тут пахнет гордыней, злобой и похотью… норны указали мне путь в эту часть чертога ветров. – Он повел плечами и склонился, протягивая ей руку. Елена воззрилась на нее как весталка на наглеца, спутавшего ее с храмовой проституткой.

Девушка была готова к чему угодно, но только не к этой ереси. Видимо пришелец совсем больной. Елена нащупала котелок и с размаха опустила его на голову твари. В котелке образовалась вмятина, но голова незваного гостя осталась целой. Золотисто-карие глаза смотрели укоризненно, протянутая рука не дрогнула.

Ведьма икнула.

***

Званый обед заслуженно претендовал на «самое унылое событие года» в моем списке. Кастилла оправила мне юбку, пригладила воротник, посетовала на несколько выбившихся из косы волосинок. Предложила переобуться в туфли с каблуком повыше – мой метр шестьдесят восемь был для нее оскорблением. Подозреваю в кругу единомышленников она величала меня не иначе как «этот своенравный недомерок».

Сама Кастилла выглядела воплощенным совершенством, разве чуть напряжена. И в любезном обращении чувствуется необходимость, а не искренность. Думаю, она делает это специально. Ты понимаешь – она о тебе невысокого мнения, но придраться не к чему. Не вызывать же ее на дуэль из-за призрачного «мне кажется».

– Плечи расправить, живот втянуть. Вдохните глубже и улыбайтесь, дорогая моя, улыбайтесь. Хорошие манеры это… – она взмахнула рукой с изящными тонкими пальчиками, будто подыскивая нужное слово, такое же породистое и сладенькое как она сама. – Это главная добродетель юной девушки.

– Не беспокойтесь Матриарх, – кротко ответствовала я, – я не ем руками и не сморкаюсь в скатерть. Разве что вытру их о пиджак соседа, буде ему захочется под покровом скатерти погладить мое колено. Как в прошлый раз.

Тетушка сдвинула брови и поджала губы, не оценив ни шутки, ни намека. Закрадывалось нехорошее подозрение, зачем я на всех этих «семейных» обедах и зачем там похотливые мужчины, по возрасту годящиеся мне в дедушки. Я не одна из этих воспитанных безропотных овечек позволяющих выдать себя за старого развратного фавна.

– Я полагаюсь на ваше благоразумие, – чопорно сложив руки, она отправилась встречать гостей.

Приглашенные будто назло явились в традиционной одежде – женщины в котарди, мужчины в мантиях, хотя семейный обед вполне допускал современный деловой стиль. В кремовой юбке до колена и белой блузке с воротником-шарфом я казалась белой вороной среди одетых в траурные цвета родственников. Кролик среди пира стервятников. Чтобы справится со смущением, я подумала, есть ли под мантиями штаны или нет. Я бы не отказалась плюнуть на правила и запустить ищущую руку под одежду вон того блондина с породистым лицом. Кем он там мне приходится? Троюродный дядя… ох, слишком близкое родство, оно того не стоит. Еще решит, что я похотливое порождение Гинунгагапа.

Когда все собрались, меня как самую знатную из приглашенных дам провел к столу муж Кастиллы, а она замыкала шествие с главой «новой крови». Как обычно ни Гая, ни его мать приглашением не почтили. Мои тетки не разговаривали больше десяти лет, при встрече одаривая друг друга натянутыми улыбками.

– Ангелина, дорогая, попробуйте утку, она особенно удалась, – проворковала тетушка, изящно справляясь с порцией приготовленных на пару овощей. – Мой повар сегодня превзошел себя.

Аристократка до мозга кости, она выглядела подлинным образцом для подражания: не звенела приборами о фарфоровую тарелку, губы не блестели от жира, а доходившие почти до кончиков пальцев кружевные манжеты оставались идеально чистыми. Ела она изящно, довольствуясь порцией неспособной насытить ребенка. «Воспитанная дама никогда – никогда! – не позволит себе есть с жадностью». Мне полагалось мучиться от стыда за наполненную тарелку. Старшие родственницы смотрели с тщательно скрываемым неодобрением.

Отцы-основатели, с каких пор хороший аппетит стал бестактным и греховным? Я ведь не набрасываюсь на еду как свинья на желуди и не запихиваю в рот все, что попадается на глаза.

Назло родственницам я взяла с общего блюда кусочек утки. Мой желудок урчал от голода, требуя нормальной пищи, а не безвкусных салатиков с пресной подливкой. Я проспала и стояла перед выбором: попасть к тетушке накрашенной и свежей после душа, или сытой. Обыкновенно кормили у тетушки из рук вон плохо.

Сидящая напротив кузина вяло ковыряла фруктовый салат полностью безучастная к происходящему. Судя по дряблой коже и темным кругам под глазами, накануне она выпила слишком много и выглядела старше собственной матери. Я не видела кузину больше года и за это время она переменилась в худшую сторону. Какая досада, тетушке больше не придется хвастаться блестящими перспективами дочери.

Ей вообще больше нечем хвастаться – дело приносит все меньше прибыли, дочь превратилась в содержанку, меняющую человеческих поклонников как носовые платки, а мой братец… ясно, что из него не будет толку. С бледного остроносого лица на меня смотрели безвольные серые глаза покойной матушки. Он был ее последней попыткой удержать власть в семье, ведь у мужчины на это больше шансов. Подозреваю в его венах не больше отцовской крови, чем золота в Альпах. Ну да ладно. Пусть проступок останется недоказанным.

Справа от тетушки сидел весьма довольный собой Анастас и его губами мне не иначе как сам Дьявол улыбался. Я не представляла, какими такими судьбами он оказался на семейном обеде нашего Дома. Тетушке мало одного обвинения в измене, и она желает получить второе, приглашая потенциальных мятежников за стол? Или она рассчитывает что в неформальной обстановке лидер «новой крови» разглядит во мне некие достоинства и решит осчастливить предложением о слиянии капиталов? Да он скорее женится на своей левой руке и будет хранить ей вечную верность.

Посему старания Кастиллы вовлечь нас в общий разговор не удались. Анастас завел тихий разговор о скаковых лошадях с моим полубезумным двоюродным дедушкой, а я позволила соседу слева рассказать мне последние сплетни.

После обеда тетушка задержала меня на «чашечку чая». В уютной обстановке малой гостиной, среди изящной мебели в стиле барокко, светлых шелковых обоев и сладкого благоухания чайных роз, мне наконец поведали то, с чего по-хорошему стоило начать. На лице тетушки при этом не отразилось даже намека на раскаяние. Она сообщила новость как бы, между прочим, тем же тоном, каким могла сказать о переменившейся погоде. Фарфоровая чашечка с танцующими пастушками, до краев наполненная чаем с цветками сакуры не дрогнула в ее тонких пальцах.

– Мы разорены. Если продать все имущество все равно не хватит покрыть долги. Камилла совершенно не занималась делами после смерти мужа.

Самое время вспомнить об этом, когда моя мать уже шесть лет в могиле. Где-то я уже это слышала. Политика, кругом политика, куда ни сунься. Во всем виноват предшественник, а не собственное разгильдяйство. Я не стала говорить тете, что в курсе ее трат – это бы выглядело как угроза и обличало некоторое злоупотребление служебным положением.

– Ангелина, не делайте вид, что вам все равно. Единственная возможность восстановить имя нашего Дома – выгодно выдать вас замуж.

Давайте будет называть все своими именами.

– Что, продать Вельмиллу не удалось? Товар малость подпортился?

Щеку обожгло огнем. Ноздри Кастиллы трепетали, на скулах проступили красные пятна. Стало заметно – она гораздо моложе, чем желает казаться. По человеческим меркам выглядела тетушка лет на тридцать.

– Настало время вернуться в лоно семьи и выполнить свой долг, – непреклонно заявила она.

Вот уж куда я точно не собираюсь возвращаться.

– Ничего я вам не должна.

– Подумайте о брате.

– Он мне не брат. Если уж на то пошло, честь семьи полагается спасать ему. Браком с богатой невестой. Знаете, нотта Кастилла, не надо ронять достоинство, чтобы потом не приходилось мучительно подбирать его остатки с пола. Найдите хорошего финансиста и затяните потуже поясок. Откажитесь на время от роскошного существования, раз оно вам не по карману. А меня во все это не втягивайте.

Прошло время, когда тетушка будь она хоть трижды Матриархом, могла напугать меня до колик.

Поместье я покидала с чувством злорадного удовлетворения. Давно хотелось высказать мнение об этом затхлом болоте, по ошибке зовущимся отчим домом. Эти напряженные обеды, на которых утопающая в кружевах тетушка сидела за столом, делая вид, что жизнь прекрасна, пока она медленно катилась под гору.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒