Лазарев Лазарь Львович 9 страница

Проведя 7 часов в воздухе и не потеряв ни одного самолета, группа вернулась в Ханькоу.

Апофеозом успехов СБ в небе Китая стал первый полет СБ над Японией. Обученные советскими инструкторами, летчики-китайцы в ночь на 20 мая 1938 года пролетели над японскими островами и сбросили миллион листовок.

В память о героических делах советских летчиков в городе Ухань был сооружен обелиск, на котором высечена надпись: "Память о советских летчиках вечно будет жить в сердцах китайского народа. Пусть этот благодатный дух пролетарского интернационализма, присущий рабочему классу, всегда развивает и укрепляет братскую нерушимую дружбу китайского и советского народов".

Скоростные бомбардировщики успешно сражались на Халхин-Голе и во время войны с Финляндией. В первые годы Великой Отечественной войны СБ также широко применялись в боевых действиях. К сожалению, значительная часть этих самолетов была сосредоточена на приграничных аэродромах, и они были выведены из строя из-за внезапного нападения фашистской Германии.

Тем не менее СБ продолжали воевать более года. Так, по свидетельству командующего 6-й воздушной армией Ф.П. Полынина, "к 10 июля 1942 года 6-я воздушная армия имела 74 бомбардировщика Пе-2, СБ и других типов".[12]

Статья из широко известного американского авиационного журнала "Флаинг Ревью Интернейшнл", посвященная истории СБ, заканчивается следующими словами: "В Советском Союзе было построено 6656 СБ и их модификаций. Стало ясно, что Советский Союз способен конструировать и внедрять в широкое производство военные самолеты, полностью удовлетворяющие техническим стандартам, и более передовые, чем в западных странах. Стал ясным и тот факт, что Андрей Туполев и Александр Архангельский оказались носителями более передовой технической мысли, чем их соперники на Западе, и что русские не являются, как многие из нас думают, приверженцами старых, архаичных чудовищ с гофрированной обшивкой, ранее жужжавших над Москвой".

На базе СБ был также начат серийный выпуск и пассажирских самолетов. В 1938 году состоялся первый полет этой серийной машины ПС-35.

Кроме того, конструкторы завершили большую работу по повышению высотности СБ. На его моторах установили турбонасосный агрегат, приводившийся в действие выхлопными газами двигателей, который был создан в ЦИАМе - Центральном научно-исследовательском институте авиационного моторостроения. В итоге самолет стал забираться на 8 километров.

Архангельский вообще внимательно следил за новинками техники и стремился их использовать. Так, в 1937 году, когда появились первые реактивные снаряды - РС, прозванные в годы войны "Катюшами", Архангельский тотчас же начал работу по подвеске эресов под крылом своего самолета. Тогда же зимой конструкторы прорабатывали оригинальную идею воздушного паравана. Против бомбардировщиков стали применять аэростаты воздушного заграждения. Эти аэростаты поднимались в небо на высоту около километра, привязанные к земле стальным тросом. Сотни таких аэростатов своими тросами мешали бомбардировщикам противника бомбить с малых высот. В противном случае самолет рисковал задеть крылом трос аэростата и погибнуть - такие случаи бывали.

Назначение же пикировщика как раз и заключается в том, чтобы бомбить с небольшой высоты. Но тогда он может врезаться в трос. Как бороться с аэростатами воздушного заграждения? Издавна в военно-морском флоте тральщики для борьбы с минными заграждениями применяли параваны. Это устройство, состоящее из поплавка и троса с резаком, который подсекает трос, идущий от якоря к мине и удерживающий мину под водой. В результате мина всплывает на поверхность, и ее расстреливают.

Идея же воздушного паравана заключалась в том, что на концах крыльев самолета устанавливались торчащие далеко вперед штанги. И еще одна штанга торчала из носа. Через концы трех штанг и протягивали параван. При встрече с тросом аэростата воздушного заграждения параван перерезал его, предохраняя самолет.

...После того памятного ночного звонка Сталина положение на заводе резко изменилось. Наращивали темп выпуска самолетов, пока их суточное производство не довели до 13 машин.

А Архангельского почти каждую неделю стали приглашать на различные совещания в ЦК к Сталину по вопросам авиации.

Если вызов следовал днем, то обычно он ехал на Старую площадь. Если вечером, то в Кремль. Обычно Сталина интересовала точка зрения Архангельского на какой-нибудь самолет. Или отечественный, или зарубежный. Иногда Сталин хотел разобраться в каком-нибудь спорном деле, когда сталкивались концепции военных и конструкторов. И спрашивал его мнение. А такие проблемы часто возникали, в том числе и с СБ. Как-то ему сообщили, что некоторые командиры ВВС предложили накрапить на гладком крыле вдоль фюзеляжа дорожку. Такую удивительную идею они мотивировали тем, что по тревоге экипаж в считанные минуты должен занять свои места в бомбардировщике. А летчики, которые влезали в кабину самолета по гладкому крылу, скользили по нему и часто срывались на землю. Вспоминали, насколько удобнее было гофрированное крыло ТБ-3.

Когда Архангельский узнал об этом, он с недоумением пожал плечами. Стык крыла с фюзеляжем был одним из наиболее важных в аэродинамическом отношении мест в машине, чтобы создать в этом месте минимальное сопротивление. И делать дорожку из крапа на крыле было прямо-таки нелепостью. Что же касается того, чтобы сапоги летчиков не скользили по гладкой обшивке крыла, достаточно набросить на него съемный брезентовый мат. Это и дешевле и проще, чем уродовать машину.

Было очевидно: безоговорочно принимать все требования летчиков явно не имело смысла. Но прежде чем высказать свою точку зрения Сталину, Архангельский самым тщательным образом взвешивал аргументы и контраргументы.

В это же время из Испании начали возвращаться летчики, получившие богатый боевой опыт. В Центральном Комитете проводились совещания, на которых они выступали. На эти совещания неизменно приглашали Архангельского.

Именно непосредственно от "испанцев" он узнал, что немцы начали в конечной фазе войны применять более совершенные самолеты. И следовательно, советским авиаконструкторам надлежит принять вызов Германии и как можно скорее обновить парк самолетов ВВС создав новые боевые машины. Это вытекало из самой атмосферы совещаний в ЦК и встреч со Сталиным. Если в начале войны немцы применяли истребитель "Мессершмитт-109В" с мотором мощностью в 610 лошадиных сил, который позволял развивать скорость 470 километров в час, что было близко к скорости СБ, то в 1939 году они широко развернули выпуск новой модели "Мессершмитта-109Е". На нем был установлен мощный 1100-сильный двигатель, и теперь его скорость возросла до 570 км/час. А это значило, что против этих самолетов СБ уже нельзя было применять без прикрытия истребителей. Вот почему в одной из очередных встреч со Сталиным Архангельский услышал от него, что надо проектировать новую машину, которая могла бы развивать скорость 500 километров в час.

- Пятьсот километров, товарищ Сталин? - удивленно переспросил Архангельский.

- Да, пятьсот. А скоро, наверно, и шестьсот будет мало. У немцев появились истребители, которые летают куда быстрее пятисот километров. Спрашивается, как тихоходный фронтовой бомбардировщик сможет уйти от них? Стало быть, надо думать о новом более скоростном самолете.

11 февраля 1939 года в газетах был опубликован Указ о награждении большой группы работников завода № 22 за освоение новой модели СБ. Сам Архангельский был удостоен ордена Трудового Красного Знамени. Эту была уже третья награда после орденов Ленина и Красной Звезды.

Все ОКБ было воодушевлено высокой наградой главного конструктора и готово начать проектировать новую машину.

Думая о предстоящих задачах, Архангельский отчетливо понимал, что новый самолет безболезненно и быстро удастся внедрить на заводе только в том случае, если он будет максимально унифицирован с СБ. Тогда технологам придется делать минимум новых приспособлений, а рабочие, накопившие опыт по постройке СБ, смогут тут же использовать его на новой машине.

Но, с другой стороны, надо думать и о принципиально новом перспективном самолете, который смог бы развивать скорость 550-570 км/час. Столько, сколько дают последние немецкие "Мессершмитты-109Е". Иначе говоря, попытаться вернуться к положению 1936 года, когда СБ обгонял истребители.

Поэтому Архангельский решил одновременно с новой машиной, которую назвали Ар-2, начать проектировать и перспективный бомбардировщик под кодовым индексом "Б". Кстати, название Ар-2 объясняется очень просто. Первые буквы - начало фамилии главного конструктора, а цифра 2 означала, что это первая модель. Может возникнуть вопрос, почему первая модель обозначалась цифрой 2? Дело в том, что с начала 30-х годов в авиации было принято обозначать истребители и разведчики нечетной цифрой, например, МиГ-1, следующая модель была МиГ-3 и так далее.

Бомбардировщики, штурмовики, а впоследствии и пассажирские самолеты обозначаются четными цифрами. Так, Ту-104, -114, -144, -154, Ил-18, -76 и т.д. Так что Ар-2 была первой моделью, к разработке которой приступило ОКБ. А параллельно начали прикидывать на бумаге и "Б".

Как делать Ар-2? Видимо, улучшая СБ. Вновь и вновь Архангельский критически просматривал весь скоростной бомбардировщик. Это было нелегко: он и сам знал лучше, чем кто-либо, что самолет получился совершенный. А теперь надо найти у него слабое место.

Итак, моторы. Как их красиво не капотируй - Архангельский вспомнил те две бессонные недели, когда они дни и ночи напролет облагораживали СБ, делали новые капоты, - но от законов физики не уйдешь. Моторы с водяным охлаждением. С воздушным охлаждением не пойдет: уж очень велико их лобовое сопротивление. А вот главная головоломка тех конструкторов, которые применяют двигатели с водяным охлаждением: куда запихнуть радиаторы? Ведь их назначение охлаждать воду в водяной рубашке мотора. Если этого не произойдет - двигатель перегреется, и тогда - катастрофа. Охлаждает радиаторы встречный поток воздуха.

Получается так: выставил радиатор наружу - он хорошо охлаждается, но зато из-за него теряются десятки километров скорости. Спрятал скорость есть, но нет охлаждения. Прямо какой-то заколдованный круг. А что, если его поставить в носок крыла? Сделать в крыле специальное отверстие и там поставить радиатор? Поток воздуха будет обдувать и охлаждать в нем воду. А, пожалуй, это идея! Надо будет проработать ее с ребятами.

Но мало найти, куда поставить радиатор, надо его еще и заказать. А радиатор-то получился "хитрым": он состоял из двух коллекторов, связанных между собой несколькими рядами горизонтально поставленных алюминиевых трубок эллиптического сечения. Эллиптического - чтобы их лучше обтекал воздух. И наконец, радиаторы должны иметь регулируемый выход воздуха на верхнюю поверхность крыла.

Теперь о боезапасе. На Ар-2, так же, как и СБ, должны быть три огневые точки. Спаренный пулемет спереди, у штурмана, и два у хвостового стрелка. Один для того, чтобы он мог вести обстрел из турели. А другой внизу, в хвосте, из которого надо стрелять лежа, чтобы не дать зайти снизу в хвост истребителю противника.

Так вот, представители ВВС требуют, чтобы боезапас у пулемета был еще увеличен. А это дополнительный вес. Кроме того, уже заодно и хвостовое колесо надо сделать убирающимся - чтобы до предела сократить аэродинамические потери.

На Ар-2 надо поставить самую последнюю модернизированную модель двигателя М-103 мощностью 1050 лошадиных сил с нагнетателем конструкции ЦИАМ. Но самое главное, кроме уменьшения сопротивления за счет установки радиаторов в крыле, необходимо резко облагородить аэродинамику самолета, уменьшить размах крыла и оперения. При этом возрастет нагрузка на квадратный метр площади крыла.

Необходимо будет изменить форму носа фюзеляжа - из сферической сделать его острым, обтекаемым.

Но раз скорость машины возрастет, то увеличится и пробег после посадки. А чтобы погасить посадочную скорость, надо увеличить щитки-закрылки.

И конечно, позаботиться об увеличении прочности машины.

Архангельский тут же приступил к работе. Больше всего хлопот было с радиаторами, так как помещать их в носок крыла советским конструкторам пришлось впервые. И сразу возник вопрос: кто будет делать такие радиаторы? Остановились на Ленинградском Кировском заводе.

В ОКБ с Кировского завода приехало несколько инженеров, чтобы согласовать необычный заказ. Необычный потому, что тоннельных радиаторов завод еще не делал. Да и трубки в радиаторе должны были быть не круглыми, а эллиптического сечения.

Среди приехавших ленинградцев был молодой невысокий щуплый человек с немножко смешной фамилией Люлька, которую он произносил с ударением на последнем слоге.

Вскоре он снова приехал. И вот тут-то оказалось, что он изобрел реактивный двигатель и предлагает его испытать на Ар-2.

Архангельский заинтересовался изобретением, тем более что его друг Борис Стечкин еще в 1929 году опубликовал расчет реактивного двигателя. Архип Михайлович Люлька показал конструкторам чертежи двигателя и расчеты. Архангельский прикинул: пожалуй, реактивные двигатели попробовать поставить можно. Ну а что из этого получится увидим.

- Когда мы получим ваш двигатель, Архип Михайлович? - спросил Болотов.

- В этом году мы начинаем его строить.

- А когда кончите?

Люлька пожал плечами: трудностей много. Главное, на заводе не очень-то верят в реактивный двигатель и мало помогают.

- А зря не верят, - Архангельский прошелся по кабинету. - Ваш двигатель - первая ласточка.

Несколько позже Архангельский выступил в Центральном научно-исследовательском институте авиационного моторостроения с докладом о перспективах применения реактивных двигателей в авиации.

Но его ОКБ так и не дождалось двигателя Люлька: началась война. И лишь в 1947 году Люлька, впоследствии генеральный конструктор, академик и Герой Социалистического Труда, построил первый отечественный реактивный двигатель.

А пока надо было срочно ставить на Ар-2 обычные поршневые моторы.

Первый образец Ар-2 выпустили к осени 1939 года. Когда самолет готовили к полету, вдруг испугались, что недостаточно уравновешены элероны. Как бы не было флаттера. А отменять полет никто не хотел. Слишком уж велико было нетерпение. Тогда решили: чтобы не снимать носки элерона, просверлить несколько небольших отверстий в них и через трубку, проходящую в носках элеронов, залить сплав Вуда - металл, который плавился всего при температуре 60 градусов по Цельсию. Кстати, когда Вуд открыл этот сплав, он проделал шутку: пригласил к себе физиков пить чай, а ложечки сделал из сплава. Каково же было удивление присутствующих, когда на их глазах ложки стали таять прямо в чашках.

Так вот, этот сплав Вуда быстренько залили, уравновесили элероны, и летчик Михаил Алексеевич Липкин первым поднял Ар-2 в небо.

В этом полете ему удалось развить скорость 500 километров в час. Снова ОКБ построило превосходную машину. Но, прежде чем передавать ее в серию, требовалось всесторонне испытать ее. Испытания и совершенствование самолета продолжалось до конца 1940 года.

А первого сентября 1939 года началась вторая мировая война.

Однако в то время ее огонь еще не опалил советскую землю. Благодаря мудрой политике партии и правительства, с Германией был заключен пакт о ненападении. В результате наша страна получала возможность в условиях мирного времени совершенствовать вооружение Красной Армии и, прежде всего, авиацию. Несколько позже удалось закупить в Германии образцы авиационной техники - в том числе Ю-87, которому немцы придавали большое значение. В своих мемуарах А.С. Яковлев пишет: "Самолета взаимодействия с сухопутными войсками, подобного немецкому пикирующему бомбардировщику "Юнкерс-87", в воздушном флоте СССР практически вовсе не было".[13]

Наличие в гитлеровском люфтваффе очень большого числа пикировщиков объяснялось тактикой массированного танкового удара, на котором, в сущности, базировалась фашистская военная доктрина блицкрига. Крупные танковые соединения, поддерживаемые мотопехотой, прорвав оборону противника, должны были, выйдя на оперативный простор, углубляться в тыл, рвать вражеские коммуникации, проводить окружение. При этом танки и мотопехота могли отрываться от основных сил на многие десятки километров. А для того чтобы ломать вражескую оборону, необходима, как известно, тяжелая артиллерия. Однако пушки больших калибров передвигаются на тягачах - обычно гусеничных - довольно медленно и не поспевают за танками и мотопехотой. В этом случае функцию тяжелой артиллерии должна взять на себя авиация, которая непосредственно поддерживает танки.

Но просто бомбить вражескую оборону сложно потому, что с большой высоты точность бомбометания невелика и, стало быть, малоэффективна. На малой же высоте самолеты очень уязвимы для зенитного огня.

Вот поэтому-то и был сконструирован бомбардировщик "Юнкерс-87", который бомбил с пикирования. В этом случае самолет, резко снижаясь до небольшой высоты, точно клал бомбы на цель. Однако скорость Ю-87 была невелика. Более того - в годы Великой Отечественной войны наши летчики прозвали эти самолеты "лаптежниками" - у Ю-87 не убиралось шасси, а колеса были прикрыты обтекателями, издали похожими на лапти, - отсюда и прозвище.

Тот факт, что у немецкого пикировщика не убиралось шасси, в то время как у большинства самолетов шасси убиралось, говорил о том, что немцы сознательно пошли на такое грубое нарушение аэродинамики, поскольку не требовали от Ю-87 высокой скорости.

Это обстоятельство в известной степени сбило с толку наших военных специалистов, которые ориентировались прежде всего на высокую скорость машин.

Во время войны в Испании эти самолеты практически не применялись. И лишь широкое использование их в боях на территории Польши обратило на них внимание.

В Советском Союзе о необходимости строить пикирующий бомбардировщик первым заявил в конце 30-х годов Андрей Николаевич Туполев, который и начал работать над его проектом.

Центральный Комитет партии вовремя обратил внимание на отсутствие пикировщиков и принял энергичные меры.

Осенью 1939 года Архангельский с группой ведущих инженеров своего КБ был приглашен на военный аэродром, где их познакомили с "Юнкерсом-88" и "Мессершмиттом-110".

На одном из совещаний у Сталина Архангельский узнал, что Владимиру Михайловичу Петлякову срочно предложено переделать многоместный истребитель сопровождения, который он сконструировал, в пикирующий бомбардировщик. Само собой разумеется, что новый Ар-2 должен бомбить с пикирования. А это означало, что в уже готовый самолет, который с минуты на минуту надо было передавать на серийное производство, надлежит внести серьезные изменения. На одном подмосковном аэродроме ведущие конструкторы его ОКБ и он сам тщательно ознакомились с Ю-87, закупленном в Германии, и наблюдали его полеты.

Одной из особенностей пикирующего бомбардировщика являлись установленные на нем тормозные решетки под крылом. Благодаря этим решеткам скорость самолета в пике оставалась постоянной, а потом эти же решетки помогали машине выйти из пикирования.

Но не только тормозные решетки надо установить на Ар-2. Поскольку это теперь пикирующий бомбардировщик, придется переделывать и бомболюк. Ведь при бомбардировке с пикирования самолет идет вниз, а бомбы должны выходить из бомбоотсека перпендикулярно к движению самолета. Поэтому нужен был специальный механизм для сбрасывания бомб. Такой механизм приводился в движение гидравлической системой. Архангельский был очень доволен, что гидросистема Ар-2 оказалась универсальной: она управляла и выпуском шасси, и щитков-закрылок, и бомболюками, и тормозными щитками, а теперь - и механизмом вывода бомб. Все эти переделки потребовали много времени, прежде чем Ар-2 весной 1940 года был испытан. Он показал скорость 500 километров в час и тут же был передан на серийное производство, заменяя СБ.

Однако из-за того, что в Ар-2 пришлось срочно вводить доделки, а людей не хватало, Архангельский давал Ар-2 "зеленую улицу" за счет проекта "В".

Людей действительно не хватало. В ОКБ было всего 150 конструкторов. Правда, это были энтузиасты, горячо любящие свое дело. В это время несколько студентов-вечерников завершали обучение с отрывом от производства. Среди них был и Гриша Зальцман, который 19-летним пареньком пришел в 1933 году в пятую бригаду. Неожиданно по окончании авиационного института ему предложили работать в другом ОКБ. От его просьб отправить его обратно в свое ОКБ все отмахивались. Тогда Гриша приехал к Архангельскому и все рассказал ему. Архангельский вызвал кадровика и, показав ему пальцем на Зальцмана, промолвил:

- Немедленно оформить.

- Обратно в бригаду общих видов, - дополнил Гриша.

Да, каждый человек в ОКБ был необходим. Тем более, что Архангельский получил от Сталина новое задание.

Весной 1940 года в воскресенье его вызвал Сталин к себе на дачу. Разговор пошел о том, что сейчас не хватает моторов для самолетов. Конечно, Архангельский знал об этом. В 1939 году ЦК созвал совещание по вопросам развития авиации. И тогда несколько неожиданно Сталин стал выступать против серийного производства больших четырехмоторных бомбардировщиков Пе-8, являвшихся дальнейшим развитием самолета АНТ-42, который разрабатывал Владимир Михайлович Петляков под руководством А.Н. Туполева. Сталину возражал начальник НИИ ВВС Филин, указав, что такого бомбардировщика дальнего радиуса действия нет ни у одной страны мира. Филину удалось отстоять Пе-8.

Однако, видимо, Сталин выступал против этой машины не из-за ее недостатков, а лишь потому, что считал, что лучше иметь два двухмоторных самолета, чем один четырехмоторный.

Теперь же он спросил у Архангельского, может ли он заняться одномоторным бомбардировщиком. И тут же объяснил, что если такой самолет будет создан, то промышленность его быстро и безболезненно освоит.

- А этот бомбардировщик должен быть пикирующим, товарищ Сталин? спросил Архангельский.

- Конечно.

Затем Сталин поинтересовался, как идет освоение Ар-2 на серийном заводе. Архангельский подробно рассказал, ожидая, что Сталин спросит его и о модели "Б".

Но Сталин не спросил.

А между тем по расчетам перспективный бомбардировщик обещал развить скорость 580 километров в час. На нем предполагалось ввести ряд интересных новшеств. Но пока все это на бумаге. А как он покажет себя в воздухе?

Встречи со Сталиным и участие в совещаниях, созываемых ЦК, воспитали в Архангельском чувство ответственности за слова и обещания. Он порой видел, как некоторые конструкторы самолетов начинали шумно рекламировать свое детище еще до того, как оно выйдет на летное поле. К ним относились с большим вниманием. Но когда впоследствии самолет не отвечал заявленным данным, а иногда и погибал, то они начинали искать, на кого бы взвалить свои ошибки.

Но самое главное, что страна оставалась без самолета, на который реально рассчитывала. Поэтому-то Архангельский у себя в ОКБ культивировал принцип: сперва сделай, а потом хвались. Поэтому он ничего не сказал Сталину о перспективах "Б".

После обеда они со Сталиным прошли в большую комнату, где стоял бильярд. Архангельский с видом знатока взял тяжелый кий.

- А вы играете в бильярд? - спросил Сталин.

- Да, и очень люблю, товарищ Сталин.

Сталин расстегнул воротник своего кителя.

- Давайте сыграем.

Архангельский также расстегнул верхнюю пуговицу своего френча и подошел к бильярду.

- В "американку" или "пирамидку"? - спросил Сталин, беря кий.

- В "пирамидку", товарищ Сталин.

- Начинайте.

Архангельский мастерски играл в бильярд, с азартом. Четкими ударами он с треском загонял шары в лузы. Сталин также хорошо играл, но все-таки сказывалась разница в возрасте: Сталину уже исполнилось шестьдесят, а Архангельскому было лишь 48.

Вскоре Архангельский выиграл партию. И тут же с него сошел азарт. Краем глаза он заметил, что Сталин явно огорчен проигрышем, хотя и старается это скрыть.

Минута прошла в молчании. Наконец Сталин сказал:

- Сыграем еще партию.

Архангельский растерялся. Как быть? Поддаться и проиграть? Но Сталин-то отлично видит, что он играет лучше, и может воспринять выигрыш, как обиду. А ну, была не была. Буду играть на выигрыш. И снова выиграл. К счастью, в третий раз Сталин не предложил играть, а пригласил пить чай.

Возвращался Архангельский от Сталина озабоченный. Теперь ОКБ должно сразу заниматься тремя машинами: Ар-2, "Б" и одномоторным бомбардировщиком. А людей не хватает, и главное - времени мало.

Правду, одну только правду

В ОКБ Архангельский распорядился начать рассчитывать одномоторный бомбардировщик - модель "Т" - под таким индексом обозначался новый проект.

Ар-2 пошел в серию. Как и предполагали его авторы, в серийном изготовлении он недодавал примерно 20 километров скорости по сравнению с опытным образцом. Опять двадцать пять. Повторяется история с СБ.

В это время на завод пришло письмо, подписанное Сталиным и Молотовым, с требованием немедленно довести скорость серийного Ар-2 до расчетной, т.е. до тех 500 км/час, которые показывал опытный образец. КБ немедленно взялось за дело. Архангельский предполагал поднять скорость за счет использования на двигателях реактивных выхлопных патрубков вместо коллекторов. А для этого нужно было выдвинуть двигатель вперед относительно крыла, удлинив подмоторные рамы. Одновременно на серийном самолете начали кардинально совершенствовать гидросистему. Работа затянулась. Ар-2 с бортовым номером 1/511 был испытан в НИИ ВВС и показал скорость 513 км/час. Но это произошло уже позже. Приходилось разрываться на части, но времени как следует заняться "Б" не хватало.

А похоже, что этот самолет мог получиться очень хорошим. Хвостовое оперение разнесено. Верхнее расположение крыльев позволяет сделать большие бомболюки. Двигатели М-105 по 1100 лошадиных сил, с реактивными патрубками, что дает дополнительную тягу. Удалось сделать еще более гладкую обшивку. Короче говоря, скорость у него будет очень большой. И надо спешить, просто необходимо.

Тем временем рождался новый пикирующий бомбардировщик Пе-2, которому было суждено войти в историю Великой Отечественной войны. Всего за период войны было выпущено 11427 этих самолетов.

Однако появился он в качестве пикирующего бомбардировщика неожиданно для его автора - Владимира Михайловича Петлякова.

Первоначально Петляков спроектировал двухместный двухмоторный высотный истребитель-перехватчик с герметичной кабиной.

В 1939 году этот самолет начали строить, и 1 мая 1940 года он уже участвовал в воздушном параде на Красной площади. Однако вскоре Петлякову было предложено переделать его в пикирующий бомбардировщик. Причем ему сразу же оказали значительную помощь, передав большую группу конструкторов для срочного выполнения задания. В итоге получился самолет, способный развить скорость 540 км/час. Тут же было принято решение о немедленном запуске этого самолета в серию. Но где выпускать его? Наметили завод № 22, но пока он делает Ар-2.

Сталин вызвал Архангельского.

- Как вы считаете, товарищ Архангельский, какой самолет лучше: Петлякова или Ар-2? - спросил он.

Архангельский вздрогнул. Вот пришла та минута, которой он так боялся. Если бы был готов "Б", то он с уверенностью ответил, что его лучше. Но пока "Б" нет. А ждать нельзя. Стране нужны пикировщики. Что ответить? Ему вспомнилась формула присяги: "Правда, одна только правда и ничего кроме правды". Если он ее сейчас произнесет, то лишится завода и, наверно, потом перестанет быть главным конструктором. Его синяя птица удачи улетит от него. Но это ничто по сравнению с интересами страны.

Он поднял голову.

- На сегодняшний день характеристики петляковской машины лучше, товарищ Сталин.

- Так, - Сталин помедлил, раскуривая свою изогнутую трубку. Следовательно, мы ставим ее на завод вместо Ар-2.

- А что делать нашему ОКБ, товарищ Сталин?

- Продолжайте работать. Мы вам доверяем. Постарайтесь создать хорошие самолеты.

На душе у Архангельского, когда он возвращался на завод, скребли кошки. Теперь одна надежда на "Б", и надо скорее кончать проработку "Т". А с другой стороны, может быть, и все правильно. Правильно поступают партия и правительство, когда заставляют различные ОКБ соревноваться между собой и выбирают лучшую машину. Только таким путем можно добиться совершенства. Конечно, в побежденных ходить радости мало. Но надо работать.

Правда, наедине с собой он иногда думал, что если бы он форсировал работы по "Б", то, быть может, именно он, а не Пе-2 сменил его Ары.

Пока же надо спешить с "Б". Ведь еще есть время. Пока будут готовить оснастку для Пе-2, пока будет идти подготовка к производству, хотя и то и другое идет форсированными темпами, все равно пройдет несколько месяцев.

Впрочем, их скоро попросили освободить здание ОКБ - в него должен был переехать Петляков. Им пока разрешали еще оставаться на заводе, правда, в другом помещении. Однако беда никогда не приходит одна. Осенью 40-го года, когда "Б" был уже готов, летчик еще в первом полете на посадке умудрился "подломить ногу".

Покалеченный самолет затащили в цех и стали ремонтировать. Теперь, когда Архангельский уже не был главным конструктором завода, даже такое пустяковое дело, как ремонт, все затягивалось и затягивалось.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒