Закон подавления воли

175. Закон "подавления воли"

"Ядром личности, средоточием целевого упрямства и всеми действительно «человеческими» проявлениями в каждом из нас является воля. Она — наша смелость, наша твердость, наше мужество, наша нравственность.

Хотите победить человека, превратить его в ничтожество, «тряпку», — разгромите, штаб его сопротивления, подавите его волю.

В период массовых репрессий в СССР для так называемой «обработки» интеллигентов и известных политических деятелей применялась особая система допроса, на которую хотя и уходило много времени (от 4 месяцев до 2–2,5 лет), но с точки зрения достижения следователями цели — полного подавления воли, она даже по нынешним, десятилетия спустя, меркам являет средство высокого уровня.

"В течение всего этого периода, — читаем мы у Р. Конквеста в "Большом терроре", — заключенному не давали отоспаться; его держали в камере, где было слишком жарко или (что случалось чаще) слишком холодно. Питание было недостаточным, но всегда аппетитно приготовленным. Испанский генерал, коммунист Эль Кампесино рассказывает в книге "Слушайте, товарищи", что дважды в день получал по 100 г черного хлеба и немного супа "вкусно и великолепно приготовленного". В результате началась цинга, но так, очевидно, и было задумано. Физическое истощение увеличивает подверженность психическим расстройствам. Даже люди огромной выдержки, способные перенести любую ситуацию, часто теряли после этого самообладание. Обычно допрос проходил по ночам, когда заключенный не оправился ото сна; часто его будили всего лишь через пятнадцать минут после того, как он засыпал. Ярко освещенная комната, куда его приводили для допросов, сбивала с толку. Постоянный упор делался на то, что заключенный абсолютно бессилен что-либо сделать. Часто казалось, что следователи могут продолжать допрос бесконечно. Борьба казалась обреченной на поражение. Постоянное повторение стереотипных вопросов также приводило к смятению и изнеможению, заключенный путался в словах, пытался что-то припомнить, и в интерпретации фактов. Он ни секунды не мог побыть наедине.

Переживший это в 1945 г. поляк Стыпулковский рассказывает в книге "Приглашение в Москву": "Холод, голод, яркий свет и главное — бессонница. Сам по себе холод не так ужасен. Но когда жертва уже ослабела от голода и бессонницы, то постоянно дрожит при температуре шесть или семь градусов выше нуля. Ночью у меня было только одно одеяло… Через две или три недели я был в полубессознательном состоянии. После 50–60 допросов, плюс холод, голод и почти полное отсутствие сна, человек становится автоматом — глаза воспалены, ноги распухли, руки дрожат. В этом состоянии он нередко сам начинает думать, что виновен".

Стыпулковский подсчитал, что большинство людей, сидевших вместе с ним, достигло этого состояния между сороковым и семидесятым допросом.

Еуген Лебль, осужденный к пожизненному заключению по делу Сланского в Чехословакии в 1952 г. и допрашиваемый в следственных изоляторах Советского Союза, в своих воспоминаниях рассказывает, что его заставляли стоять на ногах по восемнадцать часов в сутки, причем шестнадцать из них шел допрос. В течение шести часов отдыха он мог спать, но тюремщик должен был каждые десять минут стучать в дверь, заставляя его вскакивать, становиться в положение «смирно» и рапортовать: "Подследственный четырнадцать семьдесят три рапортует: в камере один подследственный, все в полном порядке". Это значит, что его "будили раз тридцать сорок в ночь". Если он не поднимался на стук, тюремщик будил его толчком ноги. После двух или трех недель такой обработки его ноги опухли и малейшее прикосновение к любой точке тела вызывало боль; даже мытье превращалось в пытку. Он утверждает, что самую страшную боль он чувствовал в ногах, когда ложился. Шесть или семь раз его водили, как ему давали понять, на расстрел: это сначала не пугало его, но следовавшая затем реакция была ужасна".

⇐ Предыдущая 97 98 99 100 101102103 104 105 106 Следующая ⇒