Дорога Света

Дорога Света

Громиты стащили Тьерни с коня, и на нее тут же обрушился град ударов, дубинки поднимались и опускались с глухим тошнотворным звуком. Пешие солдаты построились в боевом порядке: стоя спиной к спине, они отбивались от орды полулюдей‑полуживотных. Йетс посадил Дейл в седло перед собой и пытался ретироваться с поля боя. В одной руке у него был меч, другой он поддерживал раненую, а конем управлял при помощи колен.

Бедняге Гарту вообще не удавалось взгромоздиться в седло: громиты – очевидно, привлеченные габаритами Всадника – осаждали его со всех сторон. В результате разъяренный Гарт оставил свои попытки.

Обернувшись лицом к врагу, он сражался обеими руками, в одной из них он держал меч, в другой – кинжал. Его верная Синица прикрывала хозяина сзади, мощным копытом она раскроила не один череп.

Ларен кругами носилась на своем Сизаре, кровь с ее сабли уже стекала ручьями. Поскольку громиты не носили лат, то убивать их было не так уж и сложно – в некотором смысле. Проблема заключалась в их подавляющем численном перевесе.

«Без потерь нам не отступить», – с отчаянием думала капитан. Враги перекрывали им все пути к отходу.

Призрак так и не сдвинулся с места. Мрачным изваянием он стоял возле пролома и наблюдал за ходом схватки, не проявляя никакого желания ввязаться в нее. Этакий молчаливый генерал варварской орды.

Ларен со всего размаху рубанула по запястью очередного громита, и его вой эхом отразился от Стены. Дубина монстра на излете угодила Сизарю по коленному сухожилию, и конь бешено взбрыкнул, разнося в стороны подобравшихся сзади врагов.

Пешим солдатам приходилось совсем туго: то один, то другой падали под ударами окровавленных дубинок. Вот несколько громитов одновременно набросились на Джастина и стащили его с коня. Йетс лишь зубами заскрипел – он разрывался между желанием броситься на помощь другу и необходимостью спасать беспомощную Дейл.

Как долго им удастся продержаться? Рано или поздно все Всадники окажутся на земле и будут растерзаны озверевшими врагами.

Затем внезапно натиск громитов резко пошел на убыль – Ларен так и не поняла, что послужило тому причиной. Будь она более религиозной, обязательно подумала бы о чуде, но капитан не могла даже припомнить, когда в последний раз была в часовне. Конечно, она, как и все, постоянно клялась Богами… но этим дело и ограничивалось. И тем не менее, когда громиты все одновременно свернули атаку, Ларен решила, что непременно сходит и поставит свечку.

А на поле действительно происходило нечто странное: все чудовища, еще минуту назад сражавшиеся с яростью диких зверей, теперь стояли, скуля и подвывая. Увидев такое, Всадники бросились в контратаку – они крушили и убивали громитов. Призрак, стоящий у Стены, вдруг развернулся и припустил в Лес. Беспорядочной кучей громиты ринулись за ним вслед, оставив Ларен и ее товарищей в полном недоумении.

Однако время разгадывать загадки наступит позже. Сейчас же необходимо было позаботиться о раненых и убитых. Бросив последний взгляд в сторону бреши, Ларен невольно подумала: следует ли числить среди них и Кариган?

* * *

На сей раз тело Кариган было холоднее, чем когда‑либо. Лил знала: это являлось результатом ее путешествия через века. Объяснить подобное явление она не могла, – возможно, человеческие кровь и плоть просто не приспособлены к подобным нагрузкам, связанным с преодолением временных барьеров.

Она доставила девушку обратно в ее время и сейчас прижимала руку – ее руку – к ране, чтобы остановить хлещущую кровь. Добиваясь своей цели – напугать Морнхэвена – Лил постаралась избежать смертельного ранения, но все равно Кариган теряла много крови, не говоря уж о том, что это было чертовски больно.

Изначально она предполагала сразу же провести девушку через брешь в Стене и передать в руки товарищей. Теперь, когда им удалось отодвинуть во времени угрозу, исходящую от Черного Морнхэвена, жизнь в стране должна была постепенно наладиться.

Размышляя на эту тему, Лил внезапно услышала тяжелый топот, – громиты ломились сквозь лесные заросли. Она укрылась в тени развесистого дерева, чтобы не попасть им под ноги.

Вслед за этой ордой безмозглых чудовищ появился новый персонаж – сквозь клубящийся туман шагал Варадгрим. Рука Лил сама легла на рукоятку меча. О, это был старый враг! Тот, кто отнял жизни у многих ее товарищей. И хотя она понимала, что сейчас он представлял собой не более чем ходячий труп, все же старая ненависть ожила в сердце Первого Всадника.

Варадгрим тоже почуял ее. Он остановился и медленно повернулся к Лил. Она могла разглядеть пустые глазницы, обрывки старого плаща, развевающиеся вокруг колен. В руке Варадгрим сжимал меч – новенький, блестящий, но, слава Богам, не меч‑душеубийца.

Лил рывком выхватила саблю из ножен.

С запоздалым сожалением вспомнила, что ее собственное оружие (равно как и само ее тело) не слишком подходило для поставленной задачи. И тем не менее Лил рвалась в бой. Желание сразиться с заклятым врагом боролось с чувством ответственности за Кариган, которой требовалась незамедлительная помощь.

Так уж случилось, что Варадгрим принял решение за нее.

– Я убью эту Галадхеон, – заявил он.

– Вот уж не думаю, – возразила Лил. – Ты хоть знаешь, с кем тебе придется драться?

– Лилиедхе Амбриодхе мертва. Галадхеон тоже должна умереть.

Лил испытала легкое разочарование из‑за того, что ее личность не произвела должного впечатления.

Не тратя время на долгие разговоры, Варадгрим бросился в схватку. Это было что‑то новенькое – прежний Варадгрим честному бою предпочитал цветистые и многословные декларации. Хотя, как знать, возможно, тысяча лет, проведенная в подземной темнице, способна изменить личность человека в сторону большей мужественности.

Осторожно перемещаясь, Лил блокировала удары своей саблей. Вообще‑то, Кариган была ниже ее ростом и не такого крепкого сложения, так что Лилиет требовалось приспособиться к новому телу. Но зато, как заметила Первый Всадник, девушка имела неплохие бойцовские навыки.

Лес наполнился звоном мечей – будто молот колотил по наковальне. Они продолжали сражаться в клубящемся тумане. Движения Варадгрима казались примитивными, но вполне осмысленными.

Лил, в свою очередь, не могла себе позволить излишеств. Ей приходилось экономно тратить энергию – и свою, и Кариган. Она и обычно‑то вступала в схватку с целью убить врага, а не для того, чтобы продемонстрировать чудеса техники боя на мечах. Способность убивать являлась суммой практических навыков, которые Лил поневоле приобрела в течение Долгой войны. В те времена ей было не до красивого позерства, и сейчас капитан не собиралась менять привычки.

В движениях Варадгрима чувствовалась некоторая скованность, что снижало его опасную быстроту. Лил в некотором смысле была даже разочарована таким соперником. Возможно, сказывалось удаление Морнхэвена – призраку явно не хватало энергии. Помимо самого пугающего факта своего присутствия, Варадгрим не имел других преимуществ. Но не на того напали! Призрак Первого Всадника не так‑то легко напугать.

Правда, Лил понимала, что затягивать схватку достаточно опасно. От потери крови тело Кариган слабело на глазах, и каждая минута боя ухудшала положение. Да и Лил в качестве привидения имела ограничения. Так что с этим делом надо кончать, и как можно скорее.

Прижавшись спиной к дереву, она позволила Варадгриму приблизиться. А затем – в момент удара – попросту поднырнула под руку противнику. Клинок варадгримовского меча вонзился в дерево и застрял в нем. Ему понадобилось ровно одно мгновение, чтобы освободить меч. Но Лил хватило и этого мгновения. Обойдя сзади противника, она одним сильным и точным движением срубила ему голову.

Обезглавленный труп рухнул на землю. Плоть на нем стала морщиться и разлагаться прямо на глазах Лил. Очень скоро от Варадгрима осталась кучка грязного тряпья и злобно оскалившийся череп.

Свинцовая корона расплавилась и собралась лужицей жидкого металла, которая довольно быстро впиталась в землю. Раньше верного слугу к Морнхэвену привязывала дикая магия, теперь же он оказался – в некотором смысле – свободен. Вот груда рванья на земле едва заметно колыхнулась – последний вздох Варадгрима – и осыпалась вместе с костями, на которых держалась.

«Долго же пришлось ждать», – подумала Лил, вкладывая саблю в ножны.

Смерть давнишнего врага не доставила ей особой радости. Точно так же и раньше – в бытность живым человеком – она не торжествовала, отняв чужую жизнь. Вернее: возможно, в первые годы своей военной карьеры она, по молодости, и могла радоваться победам… Но прошло время, и повзрослевшая Лил осознала: рядовые солдаты Морнхэвена делают в точности то же, что и она сама, – сражаются за свою жизнь, за свои идеалы или просто из куража и безрассудства. Подобное понимание делало убийства абсолютно безрадостным делом.

* * *

Чувствуя, что силы – ее и Кариган – на исходе, Лил медленно брела по лесу. Похоже, они заблудились… Виной тому был густой туман и совершенно одинаковые деревья вокруг. Как бы Лил хотелось снова вернуться в мир духов! Ведь холодное бесчувственное тело девушки никак не помогало ей в передвижении, по сути, являлось обузой, которую приходилось тащить. Но бросить Кариган она не могла. Сама девушка не оклемается после такого ранения, а надеяться на помощь извне в Блэквейлском лесу не приходилось. Она пыталась докричаться до своей подопечной, разбудить ее разум, но не получала ответа. Лил даже забеспокоилась: не могло ли случиться так, что общение с Морнхэвеном нанесло девушке непоправимый вред? Тело Кариган продолжало двигаться – шаг за шагом – но только потому, что его принуждала к этому воля Лилиет. Она же позаботилась о том, чтобы разорвать рукава рубашки на бинты и перевязать рану. Это позволило наконец‑таки остановить кровотечение.

«Кариган!» – мысленно взывала она, но ничего не слышала в ответ. Насчет того, чтобы видеть… Она различала вокруг себя только проклятый, надоевший снег.

* * *

Кариган медленно брела сквозь снег, обхватив себя руками, чтобы хоть немного согреться. Белые хлопья падали ей на голову и плечи. Подтаяв, ледяными струйками стекали за шиворот. Девушка не могла припомнить, почему и как она очутилась в этом пустынном и заснеженном месте. Из раны на груди сочилась кровь, застывая в кристаллы красного цвета. Пальцы на руках и ногах давно уже перестали ощущаться. Ей хотелось лишь одного: лечь и уснуть.

«Нет, – одернула она себя. – Этого нельзя делать!» Но вот почему нельзя, она так и не могла сообразить.

Порой ей казалось, будто где‑то вдалеке выкрикивают ее имя. Но потом она решила, что это просто ветер шумит в деревьях.

* * *

Уже спускались сумерки, когда Лил наконец вышла на древнюю дорогу, которую давным‑давно, до прихода Морнхэвена, построили эльцы. Ей не довелось наблюдать расцвета Арджентайн, поскольку это чудо погибло еще до ее рождения.

Но, как и все дети, она слышала массу захватывающих историй про волшебный город. Даже в разоренной бесконечной войной стране жила магия сказок, и самые красивые из них относились к Арджентайн.

Лил помнит, как старый, неприветливый с виду солдат приходил к ним, сиротам, и рассказывал сказки. У него не было одной руки, а глаз прикрывала черная повязка, но это не мешало ему очаровывать детишек рассказами о сияющем замке Лорелин из лунных лучей. Несчастные дети, лишенные материальной и духовной пищи, буквально упивались его историями – так, будто это были вкуснейшие пирожные.

Она споткнулась о валявшийся на дороге булыжник. Неосторожное движение сразу же отозвалось резкой болью в груди, но, по крайней мере, тело Кариган удалось удержать от падения. Она остановилась, чтобы передохнуть, и увидела статую на противоположной обочине. Та стояла с воздетыми вверх руками и смотрела назад. Маг, много лет назад построивший Стену, утверждал, будто такие статуи держали в руках прозрачные шары, способные накапливать свет солнца, звезд и луны. Якобы темными ночами эти светящиеся сферы указывали дорогу путникам. Он называл их лумени . Та, которую сейчас разглядывала Лил, давно уже утратила свой шар… равно как и руки, державшие его.

Хоть Лил и не видала Арджентайн, эта дорога была ей знакома. Она даже запомнила ее название, которое узнала от того же старого мага, – Дорога Света. К сожалению, эльское название выветрилось из ее памяти. Капитан помнила, как давным‑давно хаживала по этой дороге. Правда, сегодня ее глаз ловил приметы упадка и одряхления, которых раньше не замечалось. В те времена величие эльского гения прослеживалось куда лучше. Но все изменилось с приходом Морнхэвена, он умудрился изгадить весь лес!

Лил весьма слабо представляла себе, где она находится и куда приведет ее дорога. Ну, и ладно. Она будет искать башню, а там – даже и без помощи Кариган – сможет проникнуть в нее и попасть на сакорийскую территорию.

И она заставила себя идти дальше, с тревогой отмечая, что пальцы на руках и ногах у нее немеют. Озябшие ладошки она отогревала под мышками.

– Ну же, девочка, Кариган… – бормотала Лил. – Не уходи, будь со мной.

Неожиданно она решила запеть. Возможно, Лил просто решила развлечься… или испробовать новый аспект воплощения в человеческом теле, а может, надеялась, что песня разбудит Кариган:

Великое сердце, отважное сердце,

Крепкое, как свинец.

Весь жар его благородства

В форму отлил кузнец.

Крылатый конь возникает –

Такого еще поискать!

Волшебник‑кузнец научает

Искать его и выбирать.

Лил помолчала и попыталась объективно оценить те акустические эффекты, которые она производила с помощью Кариган. Н‑да, следует признать: девушка начисто лишена музыкального слуха! Ну ничего, решила Первый Всадник, сгодится, чтобы отпугнуть кровожадных морнхэвеновских тварей, которые, возможно, бродят поблизости.

Воодушевившись и немного согревшись, она набрала побольше воздуху и продолжала петь:

Где Всадник, тебе подходящий?

Где сердце его, наконец?

Великое сердце, отважное сердце,

Крепкое, как свинец…

* * *

Кариган понятия не имела, с какого перепугу она вдруг принялась петь эту глупую песню про Всадников и броши, которые они носят. Замерзшие губы едва шевелились, изо рта вырывались клубы пара и ветер относил их в сторону. Должно быть, этой песне ее научила Эстрал. Хотя припомнить, кто такая Эстрал, она тоже затруднялась. Наверное, какая‑то музыкантша…

Девушка с трудом обогнула упавший ствол дерева и продолжила пение. Честно говоря, оно скорее напоминало воронье карканье, к тому же, каждое усилие отзывалось болью в ране.

…Мы носим во славу,

Мы носим их с честью.

Мы, Всадники

Местных племен.

И скромная брошь

Нам сил добавляет

Бороться

С заклятым врагом.

„Она чересчур неказиста”,

Великий Избемик изрек.

„Ведь Всадника сердце сияет

Как чистого злата кусок”.

И он обратил железо

В яркого золота блеск.

И вновь залил его в форму

Старый волшебник‑кузнец.

Великое сердце, отважное сердце,

Крепкое, как свинец.

Железное Всадника сердце

Сияет, как царский венец.

Железное Всадника сердце

Сияет, как царский венец…

* * *

Лил нравилось выкрикивать эти слова голосом Кариган и слышать, как их повторяет эхо. Ну и пусть, что звучит фальшиво, зато все блэквейлские твари в страхе разбегутся. На самом деле, она пыталась внушить им: отважный Всадник идет вперед. Услышьте и трепещите.

Кто‑нибудь, пожалуй, мог бы упрекнуть ее в том, что она привлекает нежелательное внимание к Кариган, но Лил ничего не могла с собой поделать.

Был в этом особый кураж – с песней, беззаботно прошагать через вражеский лагерь. Да и тело девушки, похоже, понемногу начинает согреваться. Так что, допев, она снова затянула сначала:

Великое сердце, отважное сердце,

Крепкое, как свинец…

К тому времени, как Лил достигла Стены и пошла вдоль нее в поисках башни, голос Кариган уже совершенно охрип. «Зато скоротали время», – подумала капитан.

Да и шагается под песню куда легче. Вот ведь, прошли немалый путь за остаток вечера – ночь еще не успела опуститься на Блэквейл.

Добравшись наконец до Хаэтен Таундрил , Лил невольно заволновалась: а пропустит ли ее башня – как всегда делала в прошлом?

«Эх, была не была… Полагаю, существует единственный способ это выяснить».

Сжав в одной руке брошь, она прижала другую к древнему камню. Брошь зашебуршилась в кулаке, и камень принял капитана Всадников внутрь.

Она очутилась в центральном зале башни. Давненько Лил сюда не заглядывала… тому уж двести лет. Она была убеждена, что в последнее время никто из Хранителей здесь не появлялся. Посему очень удивилась, застав зал ярко освещенным и вполне обитаемым. Какой‑то мужчина с длинной развевающейся бородой расхаживал взад‑вперед. Увидев посетительницу, он остановился.

– Так, так, так, – произнес он. – Если не ошибаюсь, Лилиедхе Амбриодхе? Это так же верно, как то, что я живу и дышу…

– Ты не живешь не дышишь, – не преминула ввернуть Лил.

– Хм! Так же как и ты, моя дорогая.

– Я, по крайней мере, отдаю себе в этом отчет.

– Вот как? – проворчал Мердиген. – Тогда позволь спросить: с какой это стати ты присвоила себе тело сей молодой девицы?

– И вовсе не присвоила! Позаимствовала… лишь для того, чтобы спасти жизнь этого Всадника.

– Ага, – Мердиген подергал себя за бороду и задумчиво нахмурился. – По‑моему, не стоит труда.

– Эй! Я правильно тебя расслышала? Ушам своим не верю.

– Я сказал, не стоит труда. Все равно Стена скоро падет, и все пойдет прахом.

И глядя в недоверчивые глаза гостьи, добавил:

– Вон там трудится один из ваших Всадников. Несчастный полагает, что чинит Стену… а вместо того, он ее разрушает.

Лил порывалась что‑то сказать. Ну, например, что это невозможно, но вдруг почувствовала, как ее энергия затрепетала – подобно пламени гаснущей свечи. Одновременно связь с телом Кариган прервалась, и уже неумолимо увлекаемая вдаль, Лилиет успела заметить, как из камня появилась сначала человеческая рука, а затем и все остальное. Вот уже и лицо пропечаталось на граните стены… и наконец в комнате объявился еще один посетитель – эльец в белых доспехах.

⇐ Предыдущая 44 45 46 47 484950 51 52 53 Следующая ⇒