Работа со сказкой.. Серия книг «Люди из шкафа», часть первая, глава: Одобрение.

4. Работа со сказкой.

Прочитайте сказку об одобрении.

Серия книг «Люди из шкафа», часть первая, глава: Одобрение.

Васька Петрович во всем ожидал одобрения. Он, конечно, думал, что это не так. Но вообще-то – да. Смастерил, к примеру, табуретку. И хочется ему убедиться в том, что получилась табуретка не такая, как у всех, а особенная. Ножки крепятся надежнее. И дерево отшлифовано глаже. И смотрится она красивее. Потому что придумал Васька свой дизайн. А сказать об этом обязательно должны окружающие.

И не то чтобы даже сказать, а воспринять, прочувствовать великолепие табуретки этой. И хочется ему восхищение видеть в глазах, смотрящих на него. Чтобы они говорили: «Вау! Я хочу себе такую табуретку!» И спрашивали: «А можно мне такую?» Или: «А как ты ее сделал?» И потом приходили, чтобы еще табуреток попросить.

А он бы, конечно, стеснялся, но чувствовал большую приятность. Опускал бы глазки в пол и говорил: «Да ладно. Ничего особенного…» И улыбался бы. Изо всех сил! Как немножечко ненормальный. Потом, конечно, начал бы делать много-много табуреток. Чтобы было у людей счастье. И у него тоже – счастье. И вся его жизнь превратилась бы в табуретки. И смысл тоже. И поддерживала это все какая-то трубочка.

Поселилась в горле тростинка, сухая соломинка. Но она не ломалась. Она тянула, к людям все время звала. И Васька Петрович хотел, чтобы с ним хотели общаться. Чтобы не он приносил свои табуретки, а сами они звонили и спрашивали: «Васька Петрович, ты, случайно, не придумал новую табуретку? Нам твоя как раз нужна». И чтобы звонили, звонили, звонили. Они даже не надоели бы ему никогда. Потому что готов он был принять их надобность от всей души. Васькина душа была открыта, а надобности в ней у других не было.

Тростинка тянула, и он уже сам подбегал к телефону, проверял: не звонили ли? Может, прослушал? Иногда Васька Петрович звонил сам: «Я вам табуретку приносил. Вы ее еще не посмотрели? Как она? Понравилась?» Ни разу еще не увидел он огромного восхищения в глазах пользователей табуреток. А тут как раз и друг выдал: «Ты забери, – сказал, – табуретку свою. Не нравится она мне!» И показалось даже Ваське Петровичу, что не табуретку забрать друг просил, а отрицал какую-то очень важную, еле уловимую часть его самого. Вот просто взял – и выбросил! Целую частичку Васькиной души.

«Вся загвоздка в тростинке! – решил Васька Петрович. – Я знал, что неспроста она мне дана!» И собрался исследовать ее самым серьезным образом. Понять, в чем корень несчастий. А потом обязательно новые знания применить на пользу дела. И он ворочал эту тростинку и так и эдак. И клал ее вдоль и поперек. Он в нее дул. Рисовал. Пытался сварить, как лапшу, и оценить на вкус. Давал понюхать другим. Вставлял в картины. Много чего делал.

Ни на что не годная она оказалась. «Надо, – решил, – применить нетривиальный подход. Найти ей такое применение, которого никто и никогда не знал. А для этого придется включить творческое мышление». «Я ни о чем не думаю, – мысленно произносил он. – Меня ничто не тревожит. Я превращаюсь вслух, зрение и чувства. Я спокойно непредвзято наблюдаю окружающий мир».

Так Васька Петрович выключил ум. Он воспринимал жизнь без всяческих суждений. Он просто смотрел и слушал. Мир существовал рядом с Васькой. Проезжали машины. Сновали люди. Летели птицы. Текли реки. Выполнялась работа. Играли дети. Приходили друзья. Шло время. И была жизнь. И все было так естественно, обыкновенно.

И осталось только самое главное. То, что видно и слышно. А больше ничего. Не было возни ума, который обычно затмевал все остальное. Исчезли тревога и суета, что мешали постигнуть истину. И в этом прекрасном состоянии, в котором отсутствовали переживания и боль, в свободной невесомости, в умиротворяющем пространстве, в душевной гармонии и чувственной тишине вдруг что-то зашевелилось. Очень тихо, даже деликатно. Так осторожно, что можно было даже не заметить. И, пожалуй, легче пропустить. Сначала не понял. Немножко удивился. И продолжил наблюдать. Внутри легкая шершавость. Большой добрый зверь. Шерсть длинная, слегка взъерошенная – как будто забыли его, слегка запустили.

Но он от этого не потерял чудесной, огромной своей доброты. Такой огромной, что способна вместить земной шар! Забавный, немного сумрачный, но бесконечно человечный зверь. Кажется, в нем собрались все мамы мира! Самые любящие, принимающие и теплые. Но внутренний житель больше, чем мама. Он кажется настоящей частичкой Бога. Доброта его не имеет границ. Она очень глубокая и немножечко – грустная. А оттого и более настоящая. Васька уловил, как серый кудлатый зверь ворочается в нем. И занимает все туловище. И смотрит на Ваську таким понимающим взглядом, в котором все мамы мира. Васька первым делом попробовал поговорить:

– Ты кто? – спросил он. Но зверь смотрел молча. И улыбался. Только не ртом, а как будто всей собой. Как будто все понимал, но сказать не мог. Тогда Васька написал на бумаге, дал прочитать. Тот посмотрел, поднял добрые глаза. И снова улыбался. Ждал.

И Васька догадался! Он мысленно представил соломинку. И в конце обозначил вопрос. Зверь взял в большие лапы соломинку. Разглядывал. Крутил. Пробовал на зуб. Он этими своими движениями напоминал большую мохнатую обезьяну. Немного поэкспериментировал. А потом выбросил. И снова стал смотреть на Ваську. «Не знает ничего о соломинке, – понял Васька. – Он для чего-то другого у меня». Тогда Васька представил табуретку. И то чувство, которое ему больше всего хотелось получить от людей, которым он дарил табуретки.

Наверное, ему хотелось одобрения. В ответ мохнатый зверь начал ворочаться по всему Ваське. В особенности – в области груди и рук. Он показал картинку, как надо разместиться. Как расправить руки и словно продеть зверя в себя. Васька мысленно просунул его большие лапищи в свои руки, как в рукава. Как будто Васька – это пиджак, а зверь – это Васька. Расправил руки. И зверь разместился. И они замерли вместе. Как герои фильма «Титаник». Как птица в полете. И получилось, что зверь в самом Ваське, но при этом его видно.

И в чувства вливается одобрение, которое идет изнутри. Его посылает частичка внутреннего Бога. И в нем не может осудить никто. И этот пушистый, бесконечно добрый зверь, который есть, живет внутри тебя, но отражает Бога, одобряет не результаты твоих трудов и даже не приложенные усилия, а намного больше. Всем телом. Своим безграничным величием он одобряет самого тебя. Всегда, полностью и во всем.

Ответьте на вопросы:

1. Главная мысль сказки?

2. Что чувствовал Васька?

3. Что его беспокоило?

4. Как он справился с ситуацией?

Потребность в одобрении и поддержке – одна из многих составляющих зависимой личности. Преодоление зависимости от общества должна быть одна из целей человеческой личности. В этой истории герой делает только первые шаги: он учится себя одобрять и поддерживать сам. Если он идет к полной свободе (от общества), ему предстоит долгий и тяжелый путь.

Время работы 20 минут.

5. Рефлексия занятия.

Что запомнилось? Что понравилось: Что было трудным?

⇐ Предыдущая 12