Документы пещеры писем

Документы пещеры писем

За два сезона раскопок 1960 и 1961 гг. были обнаружены 64 документа (в 1960 г.-16; в 1961 г.-48) на еврейском, арамейском, набатейском и греческом языках. Употребление этих языков в деловой переписке одних и тех же лиц свидетельствует о сосуществовании их в повседневной жизни. Документы эти еще не изданы, за исключением опубликованного проф. Б. Лифшицем одного письма Бар-Кохбы на греческом языке; содержание их в общих чертах известно из предварительных сообщений будущих первоиздателей: Ядина (документы на еврейском, арамейском и набатейском), Полоцкого и Лифшица (документы на греческом).

В этих предварительных сообщениях лишь некоторые небольшие документы процитированы полностью. Они дают яркое представление о неизбежных трудностях, с которыми связана работа над письмами и записками, где содержатся реалии и намеки, понятные только самим корреспондентам. Например, одно коротенькое арамейское письмо Бар-Кохбы гласит: "Письмо Шимеона бар-Косибы. Мир. Ионатану, сыну Беая. Все, что Элиша скажет тебе, – выполни. Будь здоров". Ионатан, сын Беая (или Беаяна) известен нам из других документов. Это один из военачальников крепости Эйн-Геди, расположенной на северо-западном побережье Мертвого моря, в 6 км севернее Нахал-Хе'вер, где этот архив был найден. Но кто такой Элиша и каков характер его поручения, разумеется, останется для нас тайной.

Из других кратких письменных распоряжений Бар-Кохбы в критическое для восстания время выступает образ немногословного и решительного вождя. Так, среди связки папирусов, найденных в 1960 г., имеются четыре исписанные деревянные дощечки. Кстати, несмотря на распространенность такого вида писчего материала, это первый случай находки в Палестине письма на дереве. Найденные дощечки являются частями одной исписанной дощечки, которую разбили на куски, чтобы уместить в связку папирусов. Места соединения кусков были помечены особой меткой – X. На дощечках сохранились три письма-распоряжения Бар-Кохбы. В одном из них Ионатану и Масабале предписывается конфисковать пшеницу, принадлежащую некоему Тахнуну бар-Йишмаэлю, и часть этой пшеницы доставить под охраной. В конце содержится угроза:

"А если вы так не сделаете, будете подвергнуты наказанию". В другом распоряжении Бар-Кохба угрожает наказать всех жителей Текоа [52], занимающихся ремонтом своих домов. Наконец, в третьем.распоряжении отдается приказ задержать некоего Йешуа бар-Тадморайа, отобрать у него меч и под охраной доставить этого человека Бар-Кохбе.

Многое в этих распоряжениях остается загадкой:

чем провинился Йешуа бар-Тадморайа? Почему ремонт домов жителями Текоа вменяется им в вину? Одно, однако, ясно. Продовольственное положение повстанческой армии Бар-Кохбы на последнем этапе восстания было крайне тяжким. Поэтому из поля зрения Бар-Кохбы не ускользает пшеница, принадлежащая в чем-то провинившемуся Тахнуну. Может быть, и жители скотоводческо-земледельческого поселения Текоа провинились тем, что не доставили армии вовремя и в нужном количестве продовольствие?

Об особом внимании Бар-Кохбы к продовольственной проблеме свидетельствует также его письмо с решительным требованием немедленно произвести досрочную жатву лишь частично созревшего урожая (или, по мнению Ядина, сжать только урожай с уже созревших полос) и собранное зерно направить армии. В этой же связи любопытен большой документ (9,5x19 см) на еврейском языке, адресованный Бар-Кохбой "людям Эйн-Геди" и их начальникам, известным уже нам Ионатану и Масабале. Только четыре строки этого документа (из 14) предварительно опубликованы Ядином (рис. 15), но он сообщает в общих чертах содержание документа. Эйн-Геди был, очевидно, экономическим и административным центром всего района, прилегавшего к восточному побережью Мертвого моря. Эйн-Геди поддерживал тесные экономические связи с соседними сельскохозяйственными районами и был местом отгрузки продуктов и снаряжения для повстанческой армии. В рассматриваемом документе Бар-Кохба бросает горький упрек военачальникам Эйн-Геди, не выполнившим приказ об отгрузке продовольствия. Здесь говорится: "В благоденствии вы живете, питаетесь из доходов дома Израилева, но нисколько не заботитесь о своих братьях".

В одном документе Бар-Кохба приказывает конфисковать все имущество некоего Элеазара, сына Хитты, а самого его арестовать и доставить к Бар-Кохбе "немедленно, до наступления субботы". Удастся ли когда-нибудь узнать причину столь суровых мер? В контрактах на аренду и субаренду земли, найденных в 1961 г., встречается имя Элеазара, сына Элеазара, сына Хитты. Возможно, что эти контракты помогут по нять причину конфискации имущества и ареста Элеазара, сына Хитты.

Среди находок 1961 г. преобладают документы делового характера. О так называемом "архиве Бабаты" речь будет ниже. Сейчас мы коснемся контракта на аренду и субаренду земли, свидетельствующего об аграрной политике Бар-Кохбы. Согласно арамейскому документу, датированному "днем первым, месяца ийара года первого освобождения Израиля [под руководством Шимео] на бар-Косибы, князя Израиля", некий Элиэзер, сын Самуила, арендует у Хорина, сына Йишмаэля, одного из должностных лиц администрации Бар-Кохбы, участок зернового поля и вносит ему сумму арендной платы. Имя этого арендатора встречается в другом арамейском документе от того же первого года восстания, где он выступает уже как покупатель огородного участка.

Любопытна судьба самого документа. В свое время он был свернут в трубку и вложен в круглый тростниковый футляр. С течением времени свернутый папирус слипся сам по себе и, кроме того, прилип к внутренним стенкам футляра. Малейшая оплошность при развертывании грозила документу гибелью. Выход был найден с помощью "операции" нейрохирургическими методами, которую произвел нейрохирург Иерусалимской больницы. Сорок пять минут длилась эта необычная, тончайшая и "опасная" операция в присутствии взволнованных проф. Ядина, нашедшего папирус, проф. Биберкраута, известного реставратора древних рукописей, и д-ра Амирама – секретаря археологической экспедиции. "Операция удалась блестяще,- замечает по этому поводу Ядин, – но больной почти мертв". Дело в том, что во многих местах документ был изъеден. Однако основное его содержание, к счастью, удалось установить.

Через полтора года имя Элиэзера, сына Самуила, снова встречается в новых и на этот раз запутанных сделках. В большом документе, составленном в Эйн-Геди на еврейском языке (папирус прекрасной сохранности, размером 27x10 см, насчитывает 33 строки и более 200 слов текста), датированном "днем двадцать восьмым, месяца мархешвена, третьего года Шимеона бар-Косибы, князя Израиля", зафиксировано следующее соглашение. Четверо арендаторов, ранее коллективно арендовавших участки земли у должностных лиц Бар-Кохбы, ныне делят арендованные земли на две части. Одну часть сохраняют в коллективной аренде два живущих в Эйн-Геди гражданина города Лухит (к востоку от Мертвого моря), другую-два известных уже нам гражданина Эйн-Геди: Элеазар, сын Элеазара, сын Хитты, а также Элиэзер, сын Самуила.

Не прошло и двух дней, как еще один большой документ из 34 строк (размером 22 x5,5 см, почерк того же писца, что и в предыдущем документе), датированный "днем вторым, месяца кислев, года третьего Шимеона бен-Косибы, князя Израиля", зафиксировал еще одну сделку: Элеазар, сын Элеазара, сына Хитты, сдает в субаренду своему компаньону по аренде Элиэзеру, сыку Самуила, участок зернового поля и огорода из арендованной имя сообща земли. При этом устанавливаются границы сдаваемого в аренду участка, срок аренды, условия. Так, в контракте оговорено, что субарендатор вправе беспрепятственно сеять, жать и собрать урожай. Создается впечатление, что Элеазар, сын Элеазара, присвоил себе функции Бар-Кохбы – верховного распорядителя государственных земель в период восстания.

Наконец, еще в одном документе, датированном тем же числом, т. е. "днем вторым кислева", наши компаньоны сдают неизвестному до сих пор лицу в аренду участок из оставшейся у них в общем пользовании арендованной земли.

Таким образом, эти три документа отражают четыре вида последовательно заключенных сделок с арендованной у правительства землей. Вначале четыре человека арендуют у должностного лица Бар-Кохбы землю, которая находится у них в коллективной аренде. Затем коллектив арендаторов распадается на две группы, по два человека в каждой. Далее один из компаньонов сдает своему партнеру по аренде участок как бы в субаренду. Наконец, оба партнера сдают в субаренду третьему лицу часть оставшейся у них в совместной аренде земли.

Имеется ли какая-нибудь связь между сделками, в которых фигурирует Элеазар, сын Элеазара, сына Хитты, и приказом Бар-Кохбы об аресте Элеазара бар-Хитты и конфискации его имущества? Разумеется, до полного опубликования этих документов невозможно даже пытаться ответить на этот, как и на многие другие возникающие вопросы.

В связи с документами из Вади-Мураббаат и На'хал-Хе'вор Ядин высказал интересное предположение, что аграрная политика Бар-Кохбы была направлена против концентрации больших участков земли в немногих руках. Рассмотренные же документы об аренде и субаренде свидетельствуют, по мнению Ядина, о попытках обойти эту политику путем скупки и субаренды – иными словами, об обмане государства.

Необходимо отметить также интересную особенность одного арамейского контракта на сдачу в аренду земли администрацией Бар-Кохбы: арендная плата вносится трижды в год обусловленными в контракте частями в точно установленные сроки. Документ датирован "днем первым месяца ийара, года первого освобождения Израиля под руководством Шимеона бар-Косибы, князя Израиля". Как известно, точная дата начала восстания и, следовательно, исчисление эры и лет восстания являются нерешенной в науке проблемой. По мнению Ядина, благодаря указанным в документе точным срокам взносов арендной платы, возможно, удастся установить взаимоотношение между сельскохозяйственными годами и годами правления Бар-Кохбы.

Датировке восстания может помочь также одно из арамейских писем Бар-Кохбы. Вождь восстания предписывает доставить в действующую армию лимоны и пальмовые ветви ("этрогим" и "лулавим"). Согласно давно возникшему народному обычаю, в осенний праздник "суккот" народ, собиравшийся в храме, держал в руках пальмовые ветви и лимоны. Иосиф Флавий рассказывает, как однажды во время такого празднества народ, собравшийся в храме, забросал лимонами царя Александра-Янная. Пальмовая ветвь была эмблемой Иудеи. На монетах, выпущенных Бар-Кохбой, чеканились пальмовая ветвь и лимон. Римляне, подавив восстание 66-73 гг., также чеканили на своих победных монетах "Иудея побежденная" (Judaea capta) – пальмовую ветвь. Распоряжение Бар-Кохбы о доставке лимонов и пальмовых ветвей в трагическое для восстания время, когда Иерусалим уже был захвачен римлянами, имело, по-видимому, символическое значение и ставило цель – поднять дух обреченных повстанцев. По предположению Ядина, документ составлен перед праздником "суккот" осенью 134 г., за десять месяцев до окончательного подавления восстания и падения последнего его оплота – Бейтара. В осенний праздник 135 г. Бар-Кохбы уже не было в живых.

Согласно предварительным сообщениям проф. Б. Лифшица, будущего издателя греческих текстов находки 1960 г., эти документы также содержат интересные сведения. Так, в одном письме на имя Ионатана передается приказание Бар-Кохбы о продовольственном снабжении. В другом письме на имя того же Ионатана речь идет о данном некоему Агриппе поручении вести переговоры с руководителями Эйн-Геди. В отрывках на греческом, из пещер Нахал-Цеели'м сохранился перечень имен. Некоторые из них предваряются приставкой "брат" – наименование, принятое в армии Бар-Кохбы. Среди этих "братьев" встречаются также имена неиудеев, например "брат Гай", Сеан и др. В одном из арамейских документов должностным лицам предписывается доставить в ставку некоего Тирсос бар-Тининус, также, очевидно, неиудея, о котором

в документе говорится, что "он нам нужен". Эти данные следует сопоставить со словами римского историка Диона Кассия, что в восстании Бар-Кохбы принимали участие не только иудеи.

Архив Бабаты. К концу первого дня работы в Пещере писем в раскопочную кампанию 1961 г., когда усталость, недостаток кислорода и отсутствие каких бы то ни было открытий, за исключением найденного утром оттиска печати, привели участников экспедиции в уныние, в пещере разнеслась весть: один из членов отряда наступил на подозрительно шатающийся камень. Под ним, в полу пещеры, – углубление, в котором возможен клад. По словам Ядина, минуты, пока он полз к этому месту, казались ему годами! На глубине метра обнаружена корзина и кожаные меха с вещами и папирусами. По современным правилам археологической науки к находимым вещам нельзя прикоснуться до предварительной фотографии находки in situ, т. е. в положении, в котором находка обнаружена. Решено было фотографирование и разбор тайника отложить до утра. Насколько неясно археологи представляли себе объем находки, видно из того, что к утру было заготовлено совершенно недостаточное количество ваты и упаковочного материала.

Утром следующего дня начали планомерный разбор и выемку вещей. Все были возбуждены, сосредоточены и молчаливы. Тишина стояла такая, что слышен был полет летучих мышей. В корзине и мехах оказались папирусы – как единичные, так и связками, и различные вещи домашнего обихода. Здесь была кухонная посуда – деревянная и металлическая (как выше было отмечено, на дне сковородки еще сохранилась копоть), железные ножи, хорошо заостренные, серп, шкатулка для хранения женских украшений, к сожалению пустая; прекрасно отшлифованное зеркало в деревянном футляре, пара женских сандалий, мотки льняных ниток, связка из трех ключей: от сундуков и от дома, связки тряпок и др. Уже один набор этих вещей показывает, что "клад" принадлежал женщине. Когда все содержимое тайника было вынуто и уложено в специально заготовленные ящики, руководитель отряда решил в последний раз обследовать хранилище, чтобы убедиться, что теперь там пусто. И вдруг рука его нащупала связку из десятков папирусов. Эта бесценная находка представляла личный архив владелицы всех этих вещей, некоей Бабаты. С этой поры в научной литературе появилось новое обозначение – архив Бабаты.

Архив Бабаты насчитывает 35 документов на набатейском (6), арамейском (3) и греческом (26) языках. На девяти документах, написанных по-гречески, имеются подписи и добавления на набатейском и арамейском. Все документы относятся к сорокалетнему отрезку времени, начиная от 93/94 и кончая августом 132 г., т. е. непосредственно до начала восстания Бар-Кохбы. Значительная часть документов, больших по размеру, дошла в хорошей сохранности. Что же представляют новонайденные документы и кто такая Бабата?

По имеющимся предварительным данным, выясняется следующее. Архив объединяет документы четырех породнившихся между собой семейств. Главная "героиня" архива – Бабата – родом из поселения Махозы, на юго-восточном побережье Мертвого моря. Эта область входила в состав арабского государства, так называемой Набатеи. Поскольку Бабата родом из Набатей и в архиве имеются документы на набатейском языке, необходимо сказать несколько слов о Набатее и набатейском языке. Сложившееся в III в. до н. э. самостоятельное Набатейское царство в I в. до н. э. попало под контроль римлян, а в 106 г. н. э. император Траян включил Набатею в состав Римской империи под названием "Провинция Аравия". Границы этой провинции были весьма условными. Этим можно объяснить тот факт, что жители провинции владели участками земли в иудейской области Эйн-Геди. Набатейский язык, известный до этих находок только по надписям и монетам, принадлежит к группе арамейских языков со значительной примесью арабских слов.

Вернемся, однако, к Бабате. Бабата была замужем дважды. Оба ее мужа родом из Эйн-Геди были либо братьями, либо дядей и племянником. От первого брака у Бабаты родился сын. В то же время у обоих ее мужей были дети от их браков до женитьбы на Бабате. После смерти обоих мужей Бабаты создалась весьма острая и запутанная ситуация наследственных и имущественных взаимоотношений, приведших к спорам и тяжбам, основными участниками которых была Бабата, сироты и их опекуны. Архив Бабаты последовательно освещает историю этой семьи или, вернее, четырех семейств и их имущественных отношений. Разумеется, ценность архива отнюдь не ограничивается только этим. Среди документов встречаются брачные контракты, дарственные записи, кадастровые декларации, контракты на куплю-продажу земли, вина, фруктов и других предметов, расписки, жалобы и претензии, выписки из официальных государственных актов и т. д. Основное значение новооткрытых документов заключается в том, что они впервые осветят хозяйственные и социально-экономические отношения, сложившиеся в Набатее накануне и после включения ее в состав Римской империи, а также в Иудее накануне восстания Бар-Кохбы. Рассмотрим некоторые из этих документов.

Четыре набатейских папируса (в каждом из них от 28 до 42 строк) представляют собою купчие на землю и другое имущество, приобретенное отцом Бабаты. Документы составлены официальными писцами набатейского нотариата и датируются временем правления последнего набатейского царя Рабэла II (70/71-106 гг. н. э.), т. е. до превращения Набатейского царства в Провинцию Аравия. В большой дарственной записи (42х16 см) на арамейском языке, насчитывающей более 70 строк и датированной 24 таммузом (=14 июля) 120 г. н. э., отец Бабаты передает жене в качестве "вечного дара" все свое имущество (дома, сады, виноградники и др.). При этом дается перечень всех участков земли, точно обозначаются их границы и, что особенно интересно, указан режим орошения участков. Например, один из участков орошается по воскресеньям в течение получаса, а другой участок – по средам в течение целого часа. В одном из арамейских контрактов иа аренду земли от "дня первого ийара, первого года освобождения Израиля" должностными лицами Бар-Кохбы также обусловлен режим орошения сдаваемого в аренду участка, при этом употреблена аналогичная с набатейскими документами формула. В рассматриваемой дарственной записи оговорено, что если их дочь Бабата овдовеет, то до нового замужества она вправе жить в одном из домов дарителя, но без права собственности. Документ крайне интересен некоторыми формальными его особенностями. Прежде всего, документ датирован одновременно по трем эрам: 1) по году правления императора (в данном случае – 3-й год Адриана); 2) по году римских консулов; 3) по эре Провинции Аравия. Тройная датировка дает полную синхронизацию и позволяет при одной дате восстановить поврежденные места других папирусов. Благодаря датировке по римским консулам восстанавливаются лакуны в известном списке консулов. По своей форме и структуре этот документ наиболее ранний из до сих пор известных документов типа "гет мекушар", т. е. "перевязанный контракт". Для предотвращения каких бы то ни было позднейших видоизменений и фальсификаций документ имеет два параллельных текста. Первый пишется вверху, а скрепляющие документ подписи ставятся на обороте. Верхняя часть перевязывается. Внизу документа текст переписывается другим почерком и остается открытым для повседневного пользования. Все это находится в полнейшем согласии с предписаниями Мишны и Гемары относительно порядка составления деловых документов [53].

Вскоре после оформления отцом Бабаты дарственной записи Бабата овдовела. В папирусе на греческом языке от 124 г. н. э. приводится копия решения Совета города Петры, столицы Провинции Аравия, о назначении двух опекунов (одного иудея и одного набатейца) над осиротевшим сыном Бабаты. Как было указано, у покойного мужа Бабаты остались также дети от другого его брака. В связи с этим их опекуны предъявляют имущественные претензии Бабате.

Как видно из интересного по своим формулам брачного контракта на арамейском языке, Бабата выходит вторично замуж. Двенадцатого октября 125 г. Бабата подает наместнику Провинции Аравия прошение, в котором требует, чтобы опекун-иудей выдал ее сыну-сироте причитающуюся ему на содержание сумму. Представителем Бабати назван ее второй муж. Бабата пр являет особую заинтересованность и активность в этом деле. В документе, датированном тем же числом, Бабата просит выдать ей находящиеся у опекунов средства ее сына, взамен чего она обещает уплатить в государственный фонд более высокий, по сравнению с вносимым опекунами, процент. В качестве залога она предлагает свое собственное имущество. Если эта сделка состоится, замечает Бабата, ее сын-сирота сможет жить, "славя благодарностью счастливые дни гегемонии", т. е. власть римского наместника. В связи с этим делом в архиве Бабаты сохранились два папируса на греческом языке с выписками из официальных: постановлений ("Актов") городского Совета Петры о назначении опекунов сыну Бабаты. Эти официальные документы важны для изучения истории Набатеи, ее административных и юридических институтов.

Весьма интересным, а в известном смысле даже пикантным, является документ от 6 мая 124 г., в котором римский центурион выступает в роли ростовщика! Второй муж Бабаты Йехуда, сын Элеазара, живущий в Эйн-Геди, берет у Магония Валенса, центуриона 1-й когорты Фракийского легиона, взаймы 60 денариев серебра тирского чекана на 8 месяцев из одного процента в месяц. В качестве залога фигурирует усадьба отца Йехуды. Таким образом, мы узнаем, какая воинская часть была расквартирована в Эйн-Геди накануне восстания. Возможно, что подразделения этой части блокировали впоследствии пещеры, в которых среди прочих спасавшихся от римских воинов находилась и Бабата со своими документами. Не в стычках ли с этой именно частью были захвачены в качестве трофеев культовые сосуды, обнаруженные в тайнике Пещеры писем? Этого мы пока не знаем. Из более поздних источников известно, что после подавления восстания Бар-Кохбы Фракийский легион находился в окрестностях Раббат-Аммона, в Заиорданье.

В 127 г. н. э. наместник Провинции Аравия объявил о регистрации земельных участков. В связи с этим 27.XII 127 г. Бабата с мужем подают в Раббат-Моаве декларацию о своих владениях. Этот папирус на греческом языке, обширный по размеру и удивительной сохранности, имеет большое значение для изучения социально-экономических, в частности аграрных, отношений этого периода. В этом документе дается детальнейшее описание состава всего принадлежащего им имущества, находящегося как в Махозе и Цоаре на юге, так и в Эйн-Геди. Интересен метод оценки земли. Площадь каждого участка в соответствии с обычаем исчисляется количеством сеа ячменя, необходимого для засева данного участка. При этом количество сеа колеблется от одного до двадцати. Затем в декларации приводится точное исчисление предполагаемого урожая каждой культуры. Надо надеяться, что изучение этого документа позволит выяснить площадь всех участков в абсолютном выражении, а также понять другие документы, в которых площадь земельных участков обозначена количеством сеа посевного ячменя. Таким именно способом обозначены, например, в документах из Вади-Мураббаат сдаваемые Бар-Кохбой в аренду участки.

Документы последних четырех лет (123-132 гг.) отражают еще большую сложность и запутанность семейно-имущественных взаимоотношений Бабаты и ее родственников. В папирусном документе на греческом, с арамейским резюме (от 20/11 128 г.), второй муж Бабаты дает расписку в получении от нее в депозит 300 денариев серебра "проверенного и доброго". Получатель обязуется вернуть эту сумму Бабате по любому ее требованию. В противном случае он уплатит долг в двойном размере и понесет убытки, связанные с взысканием.

5 апреля 128 г. Саломея (Шеламцион), дочь Йехуды (второго мужа Бабаты) от первого брака, выходит замуж. Брачный контракт на греческом языке подробно фиксирует все имущественные условия. 16 апреля того же года Иехуда завещает своей дочери Саломее половину своего имущества в Эйн-Геди. Вскоре, во всяком случае не позднее 11 сентября 130 г., Иехуда умирает. В 130 г. заключается одна странная сделка, зафиксированная 19 июня 130 г. в документе на греческом языке с арамейским резюме. Опекуны двух сирот Иешуи, первого мужа Бабаты от его первого брака, уступают Саломее от имени своих подопечных сирот их имущество в Хацар-Эйн-Геди. Это имущество первоначально принадлежало Хтусиону, тестю Бабаты.

Вскоре начинаются острые конфликты между Бабатой и ее родственниками.

Согласно документу от 11 сентября 130 г. Бабата продает одному иудею, жителю Махозы, урожай пальмового участка. Так как этот участок не фигурирует в официальной описи имущества, составленной в 127 г., Ядин полагает, что Бабата получила этот участок от мужа взамен депонированной у него суммы в 300 денариев. Как бы то ни было, переход этих садов к Бабате послужил поводом для иска, возбужденного сиротами ее первого мужа! Тяжба эта продолжалась вплоть до 131 г. Решение суда пока неизвестно, так как находящийся в плохом состоянии папирус еще не расшифрован.

В 131 г. Бабата возбуждает иск против Мириам из Эйн-Геди, бывшей жены второго мужа Бабаты. Мириам при нотариусе так отвечает Бабате: "Я уже и раньше просила тебя отстать от моего имущества". Наконец, в последнем документе (на греческом языке), датированном летом 132 г., т. е. уже накануне восстания, Бабата требует от одного из опекунов сирот ее первого мужа выдать ей на содержание пасынка 6 денариев на три летних месяца (таммуз, ав и элул), по два денария в месяц. Решение состоялось в пользу Бабаты. В конце документа имеется расписка Бабаты на арамейском языке в получении этой суммы и перевод этой расписки на греческий язык.

Таково вкратце содержание некоторых найденных документов, поскольку оно нам известно из предварительных сообщений их будущих издателей.

В связи с архивом Бабаты возникает вопрос: как он попал в Пещеру писем? На этот вопрос можно предположительно ответить уже сейчас. Известная нам Мириам, бывшая жена второго мужа Бабаты, названа в документах дочерью Беаяна. Она, по-видимому, сестра Ионатана, сына Беаяна, одного из руководителей Эйн-Геди, который упоминается в письмах Бар-Кохбы. Можно предположить, что после падения Эйн-Геди Ионатан пытался спасти в окрестных пещерах своих близких и дальних родственников, в том числе и Бабату.

Значение новооткрытых документов в полной мере прояснится лишь после опубликования и исследования всего найденного материала. Совершенно недокументированный до сих пор период истории Иудеи накануне и во Бремя восстания Бар-Кохбы обогатился первыми современными событиям документами, освещающими социально-экономические отношения, хозяйство и быт страны, аграрную политику Бар-Кохбы, работу его администрации, географическое распространение восстания на различных этапах, датировку восстания, образ его руководителя.

Впервые найденные письменные памятники по истории Набатеи дают сведения о социально-экономических отношениях Набатейского царства в последний период его самостоятельного существования, непосредственно. перед и после превращения его в римскую провинцию, о иудейско-набатейских связях, о римской администрации. В частности, документы не только сообщают неизвестные до сих пор имена римских наместников Провинции Аравии, но восполняют также пробел в списке римских консулов. Мы получили ценную информацию о типах деловых документов ("гет пашут" и "гет мекушар") и их формулярах и можем сверить эти данные, а также монетарную систему со сведениями, имеющимися в талмудических источниках.

Трудно переоценить значение этих документов для изучения юридической, хозяйственной и бытовой терминологии, топографии и топонимики, палеографии и языка этого периода. Таков неполный перечень тех вопросов, которые неизбежно будут затронуты и получат новое освещение в связи с изучением документов Пещеры писем.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8910 11 12 Следующая ⇒