8 часов 10 минут

Ядро представляло собой огромное помещение с такими же стенами из полированного металла и дерева, как и в транспортном центре. Налево и направо уходили в бесконечность ряды ресторанов, магазинов, сувенирных киосков и сервис‑ центров. Уорн следом за остальными спустился по пандусу, ведущему от посадочной платформы монорельса. Джорджия шла за ним, с любопытством оглядываясь по сторонам. Над головой возвышался огромный стеклянный купол, сквозь который виднелось безоблачное ярко‑ голубое небо. Впереди в косых лучах солнечного света сверкали информационные стойки и невысокие изящные фонтаны. Большие, но достаточно скромные указатели направляли посетителей ко входам в четыре Мира парка развлечений – Камелот, Газовый Свет, Дощатые Тротуары и Каллисто. Прохладный, слегка влажный воздух был полон приглушенных звуков – голосов, плеска воды и какого‑ то едва слышного шума, источник которого Уорн затруднялся определить.

У подножия пандуса ожидала группа молодых мужчин и женщин в одинаковых белых куртках и с одинаковыми папками в руках. Создавалось впечатление, будто они приходятся родственниками друг другу; у Уорна даже возникла полушутливая мысль о том, нет ли для служащих Утопии ограничений по росту, весу и возрасту, но он тут же ее отбросил, увидев, что одна из женщин быстро идет ему навстречу.

– Доктор Уорн? Я Аманда Фримен, – сказала она, пожимая ему руку.

– Вижу, – ответил Уорн, кивая на бедж с именем, прикрепленный к лацкану ее пиджака.

«Интересно, – подумал он, – как она меня узнала? »

– Я познакомлю вас с Утопией. Введу в курс дела. – Голос у нее был приятный, но почти столь же торопливый, как и походка. Она кивнула на конверт в руке Уорна, вдоль одного края которого был отпечатан миниатюрный штрихкод. – Разрешите?

Он протянул ей конверт. Она разорвала его, вытряхнув в ладонь еще одну стилизованную птичку, на этот раз зеленую, и прикрепила к пиджаку Уорна.

– Пожалуйста, не снимайте этот значок, пока вы у нас.

– Почему?

– Он идентифицирует вас как приглашенного специалиста. У вас есть пропуск? Хорошо. Вместе со значком он даст вам возможность пройти везде, куда потребуется.

– Это лучше, чем платить за вход.

– Держите бедж при себе. Время от времени вас могут попросить ее показать. Собственно, большинство сотрудников носят его на нагрудном кармане. Это ваша дочь?

– Да. Джорджия.

– Я не знала, что она с вами. Надо и ей выдать значок.

– Спасибо.

– Не проблема. Она может подождать в детской комнате, пока вы занимаетесь своими делами. Потом можете ее забрать.

– В детской?! – звенящим от возмущения голосом переспросила девочка.

Фримен снова улыбнулась.

– Там есть и отделение для подростков. Думаю, ты будешь приятно удивлена.

Джорджия бросила на отца мрачный взгляд.

– Это мы еще посмотрим, – пробормотала она. – В «Лего» я не играю.

Уорн посмотрел в сторону пандуса. Специалист‑ пиротехник, Смайт, целеустремленно шагал в глубь Ядра. Норман Пеппер о чем‑ то оживленно беседовал с мужчиной в белой куртке, потирая руки и широко улыбаясь. Затем оба повернулись и куда‑ то пошли.

Оставив Джорджию возле одной из информационных стоек, они направились по центральному коридору Ядра.

– У вас прекрасная дочь, – сказала Фримен.

– Спасибо. Только ей этого не говорите. При любом удобном случае она готова броситься в бой.

– Как вам монорельс?

– Потрясающе.

– В первый день мы предпочитаем доставлять приглашенных специалистов монорельсом. Помогает лучше представить, какие ощущения испытывает обычный посетитель. Вам сегодня в числе прочего покажут, где находится служебная парковка. Естественно, выглядит куда менее впечатляюще, но позволяет сэкономить около пятнадцати минут на поездке. Если только вы не будете ночевать прямо здесь.

– Нет, мы остановились в «Луксоре».

В отличие от большинства парков развлечений, Утопия была рассчитана на полное погружение в течение одного дня и ночлег для туристов не предусматривался. Уорну, впрочем, говорили, что здесь все же есть небольшой комфортабельный отель для знаменитостей, звезд и других важных персон, с более скромными номерами для приглашенных консультантов, музыкантов и ночного персонала.

– Что с часами? – спросил Уорн, изо всех сил стараясь не отставать.

Он уже заметил, что, хотя сейчас было четверть девятого, цифровые часы на уходивших ввысь стенах Ядра показывали ноль сорок пять.

– Сорок пять минут до Нулевого часа.

– То есть?

– Утопия открыта триста шестьдесят пять дней в году, с девяти утра до девяти вечера. Когда она закрывается, начинается двенадцатичасовой обратный отсчет. Таким образом, персонал всегда знает, сколько осталось до открытия. Конечно, в самих Мирах часов нет, но…

– То есть на то, чтобы снова подготовить парк, требуется всего двенадцать часов? – недоверчиво спросил ученый.

– Приходится потрудиться, – снова улыбнулась Фримен. – Давайте пройдем напрямик, через Камелот.

Она повела его к массивной двери в ближайшей стене, над которой сверкало выложенное черными готическими буквами слово «Камелот». Необычный шрифт выделялся на общем фоне строгого дизайна Ядра, где даже надписи на дверях туалетов и указателях аварийных выходов были сделаны одинаковыми.

Трое служащих в белых куртках у входа в Камелот улыбнулись и кивнули Фримен. Она провела гостя через лес ограждений в просторный пустой зал ожидания, в дальней стене которого виднелось полдюжины металлических дверей. Словно по сигналу, одни из них раздвинулись, и Фримен вошла в мрачный, похожий на пещеру лифт.

Двери снова закрылись, и тот же бархатный женский голос произнес: «Вы прибываете в Камелот. Приятного посещения». Послышался приглушенный металлический стук, и лифт пришел в движение. Уорн заметил, что он не поднимается и не опускается, а движется горизонтально вперед.

– Далеко до самого парка? – спросил он.

– На самом деле мы не перемещаемся, – ответила Фримен. – Кабина лишь создает иллюзию движения. Исследования показали, что посетителям легче воспринимать Миры, если они считают, что до них нужно проделать определенный путь, пусть и короткий.

Двери в дальней стене открылись, и Уорн во второй раз за последние полчаса удивленно замер.

Перед ним простиралась широкая улица, вымощенная темным булыжником. По обеим ее сторонам уходили вдаль ряды старинных зданий с соломенными крышами и остроконечными башенками. Дорога пересекала большую площадь, а затем разветвлялась, огибая с двух сторон массивный замок песочного оттенка; над высокими зубчатыми стенами развевалась сотня разноцветных флагов. Вдали виднелись еще несколько башен и неровная поверхность горы над поросшим травой холмом. Вокруг ее вершины кружился снежный вихрь. Парящий высоко над головой купол создавал иллюзию бесконечного пространства. В воздухе пахло землей, свежескошенной травой и летом.

Уорн медленно шагнул вперед, чувствуя себя словно Дороти, вышедшая из своего бедного сельского домика прямо в страну Оз. «Посмотрим, что скажет Джорджия, когда все это увидит», – подумал он. В ярком солнечном свете спешили во всех направлениях служащие парка, но на этот раз не в вездесущих форменных куртках. Мужчины были в разноцветных трико, женщины – в развевающихся платьях и вуалях, рыцари – в доспехах. Иллюзию разрушала лишь небольшая группа сотрудников в белых куртках с компьютерами‑ наладонниками и портативными рациями, а также служитель, который поливал булыжники водой из шланга.

– Как вам? – спросила Фримен.

– Изумительно.

– Да.

Повернувшись, он увидел, что она улыбается.

– Мне нравится смотреть, как люди впервые оказываются в одном из Миров. Поскольку сама я повторить этого уже не могу, остается лишь наблюдать за другими.

Они двинулись по широкой улице. По пути Фримен показывала местные достопримечательности. Когда они проходили мимо пекарни, открылось окно, и оттуда донесся восхитительный аромат. Где‑ то настраивал свою лютню трубадур, напевая старинную балладу.

– В основе четырех Миров лежит одна и та же идея, – сказала Фримен. – Сначала посетители проходят через декорации – в случае Камелота через то самое селение, где мы находимся, – которые помогают им сориентироваться, настроиться на определенный лад. Расслабиться, так сказать. Конечно, здесь есть рестораны, магазины и так далее, но в основном гости здесь просто осматриваются и акклиматизируются. Затем, по мере углубления в Мир, появляются развлечения – аттракционы, шоу, голографические представления и так далее. Все происходит незаметно, как бы само собой.

– Понятно.

Уорн заметил, что, за исключением вывесок магазинов и закусочных, нигде не было современных обозначений – туалеты и хитроумно встроенные в окружающую обстановку информационные киоски отмечались лишь высокореалистичными голографическими символами.

– Сюда приезжают ученые, поскольку улица, по которой мы идем, представляет собой детальную реконструкцию Ньюболд‑ Соуси, английского селения, обезлюдевшего в четырнадцатом веке, – сказала женщина. – Посетители же приходят сюда потому, что «Шпиль дракона» – это, пожалуй, самые захватывающие русские горки в парке после «Машины криков» в Дощатых Тротуарах.

Когда они подошли к площади, над ними нависли стены замка.

– Точная реконструкция Карнарвона[2] в Уэльсе, – продолжала Фримен. – Естественно, с искусственной перспективой.

– Искусственной перспективой?

– Верхние уровни – не в натуральную величину, на самом деле они меньше. Они создают иллюзию правильных пропорций, но при этом выглядят не столь угрожающе. В разной степени подобная технология используется во всей Утопии. Например, та гора уменьшена в размерах, чтобы создавать иллюзию расстояния. – Она кивнула в сторону поднятой решетки на воротах. – Так или иначе, именно внутри этого замка показывают шоу «Зачарованный принц».

Песня трубадура давно стихла позади, но ушей Уорна достигли другие звуки – пение птиц, плеск фонтанов и тот же негромкий шум, который он слышал в Ядре.

– Что это за звук? – спросил он.

Фримен быстро посмотрела на него.

– Вы весьма наблюдательны. Наши специалисты проделали немалую работу. Когда Камелот заполнят посетители, звук не будет слышен. Но он никуда не денется.

Уорн бросил на нее озадаченный взгляд.

– Мы научились воспроизводить некоторые эффекты, аналогичные тем, что наблюдаются внутри человеческой матки: температуру, внешние звуки, – вызывающие подсознательное ощущение спокойствия. У нас пять авторских свидетельств в этой области. А в целом холдинг «Утопия» обладает тремястами с лишним патентами. На некоторые из них мы предоставляем лицензию для химических, медицинских и электронных отраслей. Остальные остаются нашей собственностью.

«И три из них – моя заслуга», – подумал ученый, ощущая легкий прилив гордости. Интересно, подумал он, знает ли она о том, какой вклад он внес в повседневную деятельность Утопии, о метасети, координирующей работу и интеллект роботов парка? Вероятно, нет, судя по тому, как она показывала ему местные достопримечательности, при этом разговаривая с ним так, будто он какой‑ то ассистент программиста. И вообще, почему Сара Боутрайт столь внезапно вызвала его к ним?

– Сюда, – сказала Фримен, сворачивая в боковую аллею.

Мимо них прошел человек в фиолетовом плаще и темных бриджах до колен, упражняясь в среднеанглийском[3]. Навстречу шагали двое коренастых служителей, неся большую металлическую клетку. Внутри, подергивая хвостом, сидел маленький дракон; алая чешуя ярко сверкала на солнце. Уорн смотрел на него. Влажные ноздри дракона раздулись, и он мог бы поклясться, что желтые глаза зверя ярко вспыхнули, когда их взгляд упал на человека.

– Его несут в Башню грифонов, – пояснила Фримен. – Парк еще закрыт, и потому они идут поверху. Что с вами, доктор Уорн?

Ученый все еще смотрел вслед дракону.

– Я просто не привык видеть на них шкуру, – пробормотал он.

– Прошу прощения? Ах да, это ведь ваша область?

Уорн облизнул губы. Костюмы, диалект, потрясающий реализм окружающей обстановки… Он медленно покачал головой.

– Когда вокруг нет посетителей, все кажется таким настоящим. – Голос Фримен звучал спокойнее, не столь отрывисто. – Когда вы только приехали, вы подумали, что Ядро выглядит просто, даже как‑ то уныло?

Уорн кивнул.

– Людям часто так кажется, когда они впервые оказываются в Утопии. Одна посетительница однажды сказала мне, что ей это напомнило терминал заштатного аэропорта. Что ж, именно так все и задумывалось, и вот почему.

Она обвела рукой вокруг.

– Порой реализм может сбить гостей с толку, и именно потому Ядро обеспечивает нейтральную обстановку, буферную зону, переход между Мирами.

Свернув к двухэтажному бревенчатому строению, она подняла железный засов на входной двери. Ученый последовал за ней. К его удивлению, внутри оказалось совершенно пусто. В задней стене виднелась простая серая дверь, а рядом с ней – сканер отпечатков пальцев и считыватель для карт. Фримен подошла к сканеру и приложила к нему большой палец. Послышался щелчок, и дверь распахнулась. За ней Уорн увидел зеленое флюоресцирующее свечение.

– Добро пожаловать в реальный мир, – сказала Фримен. – По крайней мере, настолько, насколько он может быть реальным здесь.

Она жестом показала ему на дверь.