Catch me I'm falling 12 страница

- Я не хочу домой. И ты не можешь заставить меня туда ехать. Робин работает в сфере страхования. Они платят за всё это, и я не хочу домой, - было какое-то безумие во всём этом, слова и предложения не складывались в правильную картинку.

После были какие-то тихие и почти умоляющие слова, но я снова не смог ничего расслышать.

- Нет, мама, - достаточно громко. – Этот дом напоминает мне о смерти.

Было довольно смешно слышать это, потому что непонятно было, каким тогда местом была больница.

- Я просто не знаю, что с тобой делать, Гарри, - тихий голос с оттенком вины. – Не знаю.

- Это нормально, - я услышал тихий шелест покрывала, будто бы Гарри приподнялся, или же его мать села на кровать. Мне так хотелось оказаться там, внутри, взять его за руку и помочь, но всё-таки нужно помнить о том, что он всегда был сильнее всех. Он бы справился и сам.

- Я знаю. Но однажды ты уйдёшь, и мне будет хотеться только того, чтобы ты побыл здесь ещё хоть немного.

- Я всегда буду у тебя, мам, - он ответил, а я почувствовал какое-то невероятное чувство потери, которое, в общем-то, ничем не было обосновано. Я подумал о моей маме, которая смотрела на меня так, будто бы я был чем-то хрупким. А ещё о том, что, наверное, потерять меня для неё значит потерять часть себя.

Люди в палате перешли на шёпот, а я отошёл от двери, после чего медленно двинулся обратно по коридору, слыша, как тихо шумят колёса моей тележки с кислородом позади меня.

Этим утром Гарри нуждался в маме куда больше, чем она в нём.

22 апреля – День девяносто четвёртый.

11: 16 Гарри

Скучал по тебе вчера.

11: 17 Луи

Я приходил, но потом понял, что я не единственный, кто тебя любит.

11: 17 Гарри

Тебе нужно было зайти, это было бы здорово.

11: 18 Луи

Можешь объяснить, почему твой собственный дом напоминает тебе о смерти больше, чем больница?

Он не особенно-то торопился отвечать мне, дав время на то, чтобы я позавтракал. Я всё ещё считал, что оставить их с матерью наедине было хорошей идеей, потому что им нужно было поработать над их отношениями. И я был благодарен ему за то, что он тогда сделал то же самое для меня с моей мамой.

11: 24 Гарри

Приходи.

11: 24 Луи

Окей xx

11: 24 Гарри

Окей xx

***

Когда я вошёл в палату, Гарри лежал, свернувшись под одеялом. Его шапочка была натянута так низко, что глаз практически не было видно. Он протянул руку, когда я оказался там, и пошевелил пальцами. Было что-то тихое в воздухе, какой-то бредовый мир, из-за которого хотелось свернуться рядом с Гарри и прижать его к себе крепко-крепко, дышать вместе, потому что это то, что у нас осталось.

Я скинул сумку и обувь на пол, немного повозился с кислородной маской и баллоном рядом, забрался под одеяло и позволил пальцам Гарри обхватить меня за талию и притянуть к себе ближе.

- Эй, - я прошептал ему в шею, чувствуя, как тепло одежды и одеяла просачивается куда-то внутрь меня.

- Мне сегодня грустно, - он ответил. – Поэтому я терпеть не могу видеть её. Она даёт мне такое ощущение, что у меня какая-то чёрная дыра в животе, и будто она засасывает всё, что у меня есть.

Я поцеловал кожу на его шее и пробормотал:

- Мы можем грустить вместе.

Он немного кивнул.

- Я просто хочу, чтобы она поняла. Но она никак не может. Она больше ничего не понимает. Она думает, что может, но мне не кажется, что она поверит, что я на самом деле умираю до тех пор, пока я не умру.

Я подышал ему в шею.

- Не знаю… Из того, что я слышал, я подумал, что она понимает. Ну, или хотя бы хочет этого. Она просто хочет быть уверенной, что ты счастлив, Хаз.

- Нет, она просто хочет, чтобы я продержался как можно дольше, счастье не входит в её планы, - я не упустил горечи в его словах, такой резкой и тоскливой.

Я хотел объяснить ему, рассказать больше, но понял, что это всё равно сведётся к тому, что его мать хочет купить больше времени, словно это какой-то товар.

- Почему твой дом напоминает тебе о смерти? – я задал тот вопрос, что вовсе не был легче, но волновал меня больше, чем остальное.

Он не ответил сначала, только провёл пальцами по моей руке вверх, зацепил край футболки и начал отстукивать ритм.

- После того, как мне поставили диагноз, всё стало плохо. Я забыл… - казалось, что даже его мысли заикались, он просто никак не мог привести их в порядок. – Ты помнишь. Я забыл, как жить. Но моё тело всё ещё не позволяло мне умереть.

Я кивнул, я прекрасно знал эту историю.

- Я сожалею.

Он кивнул в ответ.

- Я знаю. И теперь каждая комната - словно напоминание о моей слабости. Это поглотит меня, как только я вернусь туда. Там даже пахнет болезнью.

- Я знаю, - я осторожно поцеловал его. Я мог дать ему лишь это. Иногда мне хотелось, чтобы мы могли соединить наши сердца, чтобы я мог втолкнуть туда всю свою любовь, вместо того, чтобы делать это через его кожу.

- И она не понимает этого. Она думает, что оставаться в больнице – плохо для меня. Но это место совсем не напоминает мне о смерти! Они спасают жизни здесь, - он остановился, чтобы взять мою руку и переплести наши пальцы.

- Ты никогда не одинок, - он продолжил. – Ты – будто часть одного живого организма, который старается, как может, о тебе позаботиться.

Я улыбнулся.

- Мне нравится эта идея.

Он кивнул.

- Жизнь никогда не останавливается здесь, даже ночью. Мой дом был ужасен ночью, когда свет был выключен, и темнота вокруг наступала. Было так пусто.

- Никто никогда не спит здесь, - я согласился, всё же думая о том, как ранним утром медсёстры ходят тихо-тихо, чтобы никого не напугать и не разбудить.

- Здесь уютно, - он снова сделал паузу и чуть улыбнулся. – К тому же это место напоминает мне о тебе.

Я легко поцеловал его в губы.

- Всё на свете напоминает мне о тебе.

23 апреля – День девяносто пятый.

Было почти 2 часа дня, когда я пришёл в его палату, Надежда тихо ехала позади меня, легонько подскакивая на каждой трещинке в полу. Гарри лежал на спине, обняв руками одеяло, и смотрел в потолок.

Я постучал по двери, прежде чем зайти, и внимательно его рассмотрел. Обычно у него был свой метод спасения от головных болей – «свернись клубочком и спрячься ото всех», но тогда я не мог придумать причины, почему он вот так пялился в никуда.

- Что ты делаешь, Хаз? – я спросил от двери, снимая джинсовку там же и бросая на пол, как обычно.

Он немного наклонил голову, остановился на лице, опустил взгляд ниже к ногам, осмотрел кислородный баллон рядом со мной, поднялся обратно к лицу, будто бы убедившись, что я не потерял ни одной части тебя с тех пор, как мы в последний раз виделись.

- Не уверен. Что-то не так сегодня.

Я сел на свой стул, смущённо изучая Гарри. Его бинты с головы уже сняли, на лбу красовался толстый розовый шрам, не полностью закрытый шапочкой. Последние следы его падения постепенно исчезали.

- Что-то конкретное? – я спросил, забрасывая ноги на его одеяло.

Он пожал плечами.

- Не знаю. Мне кажется, что есть что-то, о чём я должен знать, но я не знаю, - он закусил губу. – Извини, я обычно не делаю так, просто… ты выглядишь таким знакомым.

Я попытался ответить, но слова застряли в глотке. Я знал, что так будет. Но я никак не мог подготовить себя к тому, чтобы смотреть на него и понимать, что он не знает, кто я такой. Кто он сам такой. Для него я не существовал. Я был каким-то смутным воспоминанием.

Наверное, было бы лучше, если бы он вообще не вспоминал меня, а забрал бы только всё счастье, что я ему дал, и оставил все горести позади, но я совсем не был уверен в том, что смогу жить и знать, что Гарри даже не знает, кто я такой. Воспоминания – это такая вещь, которая не принадлежит одному человеку. Они идут от группы людей. А теперь… теперь они есть только у меня.

Звук голоса Гарри вытащил меня из моего персонального ужаса.

- Ты в порядке, друг?

Я быстро кивнул, стараясь улыбнуться хоть немного.

- Да, прости, немного отвлёкся, - я убрал ноги с его кровати. – Я Луи.

Он ничего не ответил сначала, и я подумал, что вдруг он по какому-то чуду вспомнит меня. Но этот момент прошёл, и я просто уставился на его улыбающееся лицо.

- Приятно познакомиться. Я Гарри.

Я кивнул.

- Ага.

Его улыбка постепенно начала пропадать. Он, вероятно, начал замечать, что что-то не так.

- Так… ты вроде медсестры, да?

Я покачал головой, выбирая в голове ложь. Не имело значения, как больно было сидеть тут. Я не мог уйти. Я пообещал, что не сделаю так, и я не мог нарушить этого обещания.

- Нет, я здесь, чтобы читать тебе, - я выдавил свою лучшую улыбку. – Это такая специальная программа, которую предоставляет больница, - это была ужасная ложь, но я не смог придумать ничего больше.

Казалось, он понял, что всё это вовсе не так. Он наклонил голову и чуть засмеялся. Я задержал дыхание, не особенно на что-то надеясь. Не отпускай меня.

- Они же понимают, что мне не восемь лет?

Я засмеялся.

- Ну, наверное, нет. Я могу уйти, если тебе есть, чем ещё заняться.

Пожалуйста, не позволяй мне уйти. Пожалуйста.

Он покачал головой и криво усмехнулся. После сел, прислонившись к спинке кровати и скрестив ноги.

- Ничего, - он огляделся, и его взгляд упал на голубую книжку «The Fault in Our Stars» на его тумбочке. – Ты можешь почитать мне это.

Я потянулся за книгой, где-то в глубине сознания понимая, что это всё зря. Я не хотел читать нашу книгу такому Гарри, я хотел шептать слова моему Гарри и слышать шёпот в ответ. Я видел это в его глазах. Понимание чего-то, чего он не помнит. Я просто открыл книгу на первой странице, что была вся испещрена его каракулями.

Коснулся пальцами надписи с другой стороны обложки – «собственность Луи и Гарри». Но она не была нашей. Она была моей и того Гарри, что я не знал, как вернуть. Я видел, что он помнил что-то, но у него не было тех воспоминаний о его волосах, лежащих на полу ванной, о наших переплетённых ногах, а без этого он не был моим.

Я прочистил горло и начал заново читать первую главу. Чувство безнадёжности поселилось внутри меня. Слова звучали особенно тихо, а я сам периодически посматривал на Гарри, отмечая грусть, появившуюся в его глазах.

- Она мне нравится, - он тихо сказал и сам же удивился, будто бы не ожидал того, что произнесёт это.

Я кивнул, прижимая одеяло к себе, как спасательный круг.

- Я знаю.

Самое страшное было в том, что я видел какую-то помесь мальчика, которого любил, и мальчика, которого встретил в первый день, больного и такого одинокого.

Он улыбнулся мне, но улыбка быстро исчезла по краям губ. Я чувствовал, что у него много вопросов, но он не задавал их, потому что он не был моим Гарри.

Я продолжил читать, чувствуя, как тело понемногу сдувается с каждым предложением. Я знал, что не смогу продержаться так долго. Было такое ощущение, что я совсем скоро развалюсь и просто истеку кровью прямо на этом полу. Но я продолжал читать, надеясь, что Гарри вернётся ко мне.

Мы дошли до третьей главы, когда я услышал тихий вздох рядом. Я не смел посмотреть на Гарри, вместо этого уставившись в то место, где соединяются страницы, кусая губу и пытаясь сосредоточиться на этой боли.

- О, Луи, - его голос был тихим, когда он потянулся ко мне и обнял в знак извинения. – Прости меня. Пожалуйста, прости.

Я кивнул, зажмуриваясь, потому что эмоции просто переполняли меня. Это было чересчур.

- Ничего страшного.

Я услышал тихий шелест одеяла, почувствовал, как он одной рукой касается моей щеки, а другой вытаскивает книгу из моих пальцев. Услышал, как его ноги спустились на пол, после чего он забрался на мои колени, руками приподнимая моё лицо вверх.

Я открыл глаза и понял, что он так близко. Почти что нос к носу со мной.

- Я не бросил тебя, - я сказал, обнимая его за талию.

Он быстро поцеловал меня в губы, стараясь не побеспокоить мою маску у носа.

- Я сожалею, что я оставил тебя.

Я поцеловал его в ответ.

- Я скучал по тебе.

Он кивнул. Резкая, жуткая боль в его глазах была куда хуже любых его извинений. Было ужасно для меня видеть, как он уходит, но это было так же ужасно и для него – иметь такие хрупкие на данный момент мозги, в которых воспоминания почти не держались, периодически то пропадая, то возникая вновь.

- Я больше не брошу тебя, - он прошептал с какой-то решимостью. – Я не позволю себе забыть тебя.

- Я знаю, - я ответил, надеясь лишь на чудо, что мы сможем быть вот так вот вместе вечно. – Я знаю, что так и будет.

Он кивнул, прижимаясь ближе и кладя голову мне на плечо.

- Так и будет.

Вот так мы и сидели, давая друг другу невыполнимые обещания и надеясь, что всё так и будет.

Глава 24

28 апреля – День сотый.

Он забывал меня уже дважды с того четверга: один раз лишь на мгновение, когда он думал, чтобы я ничего не заметил, а другой раз на целый день. Может, и должно было становиться легче, но было только больно, внутри рос страх того, что он вдруг не вернётся ко мне.

В палате Гарри становилось холодно, особенно по утрам. Они уже начали проветривать комнаты к весне, и теперь моя кожа становилась ещё холоднее, чем обычно. Мы засыпали вместе ночью. Усталость становилась одной из главных наших предопределяющих черт, всё труднее было оставаться бодрыми. Это было вроде бы неплохо: проспать все наши последние месяцы вместе, а потом просыпаться и чувствовать друг друга рядом.

Моя собственная кровать становилась какой-то пустой, слишком большой для моего тела, слишком холодной. Стало почти что привычкой засыпать рядом с ним, просыпаться в его руках и затем принимать душ. Таблетки на ночь немного помогали мне не потеть так сильно, но мне кажется, это вообще никогда не уйдёт.

Гарри обычно уже просыпался, когда я приходил из душа, и немного улыбался мне, откидывая одеяло и приглашая меня залезть обратно в постель. К обеду я ездил домой, брал чистую одежду и общался недолго с Лиамом, а потом снова возвращался в больницу. Моя жизнь сузилась настолько, что в ней было место только для меня и Гарри.

В тот день я забрался к нему на кровать и обвил руками тело, завёрнутое в толстовку, которая, возможно, принадлежала Гарри, а может быть и мне. Он повернулся ко мне.

- Доброе утро.

Я улыбнулся.

- Доброе утро. Голова болит сегодня?

Он покачал головой.

- Ничего особенно невыносимого. Ты в порядке?

Я немного ему улыбнулся и залез рукой под его футболку, чтобы почувствовать кожу.

- Я в порядке.

Это было некоторой ложью. После некоторых проведённых тестов мне сообщили, что моё тело почти не реагирует на химиотерапию, поэтому они хотят провести на мне какие-то испытания новых препаратов. Я потряс головой, выкидывая плохие мысли, и решил сменить тему.

- Я тут думал…

Гарри весело улыбнулся.

- О, нет.

Я показал ему язык.

- Потише, пожалуйста, ты.

Его улыбка потеряла своё веселье, но не тепло.

- Так о чём ты думал?

- Ты знаешь же, что в конце «The Fault in Our Stars» герои писали друг другу некрологи…

Гарри кивнул, не особенно о чём-то беспокоясь.

- Да?

Я улыбнулся ему.

- Я думаю, мы должны сделать то же самое.

Он закусил губу, а потом кивнул.

- Хорошо.

Я поцеловал его в губы.

- Мы можем попросить Зейна и Найла сделать это тоже.

- Хорошо.

1 мая – День сто третий.

Написание моей речи заняло два дня. Я считал себя довольно неплохим писателем, но когда передо мной оказался чистый лист бумаги, я понял, что не так-то просто выложить свои чувства.

Я хотел сказать ему спасибо, сказать, насколько особенным он стал для меня, сказать «я люблю тебя» на всех языках мира. После двух ночей и одного утра трудов, когда я зачеркнул больше слов, чем вообще знал, я готов был просто вырвать своё сердце из груди, положить его на лист бумаги и сказать, что я сделал это для того, чтобы показать, как сильно я тебя люблю.

Большую часть я написал в поезде. Но даже в своей голове я отказывался называть это некрологом, скорее, любовным письмом умирающему человеку. Я закончил работу как раз в тот момент, когда поезд подъехал к конечной станции. Мои руки дрожали, когда я дописывал последние строки.

Когда я вошёл в палату, Найл и Зейн уже сидели на кровати. Найл прижимался под одеялом к Гарри, а Зейн разглядывал их с любовь с другого конца.

Пока они рассматривали баллон с кислородом за моей спиной, я скинул сумку на пол. Это было впервые за год, когда я смог приехать к Гарри в одних спортивных штанах и футболке, потому что воздух был уже достаточно тёплым.

- Ты опоздал, - Гарри сообщил мне, раздражение в его голосе смешивалось с игривым блеском в глазах.

Я посмотрел на часы.

- Боже, Гарри, ты прав. Я сказал, что буду в 3 часа, а сейчас 3: 02. Не знаю, сможешь ли ты меня простить.

Он засмеялся, а Зейн закатил глаза.

- Не знаю, но обнимашки со мной могут послужить отличным началом.

Я широко улыбнулся и забрался на кровать к подвинувшимся Гарри и Найлу. Зейн осмотрел нас всех оценивающим взглядом, а я в это время заметил сложенное письмо у него в руке.

- Ну, мы будем делать это здесь? – я спросил, оборачивая одеяло вокруг своей талии и прижимаясь к Гарри.

- Я не собираюсь двигаться, - Найл сжал одеяло в руках. – Ни в коем случае.

Зейн снова закатил глаза и продолжал смотреть с неодобрением, что могло бы быть весьма эффективно, если бы не уголки его губ, которые постоянно приподнимались, и не тепло в глазах.

- Мы можем остаться тут. Здесь уютно.

Я кивнул.

- Ну, кто хочет начать?

Рука Найла тут же взлетела вверх.

- Я начну!

Гарри кивнул.

- Давай, Найлер, расскажи нам, как ты меня любишь.

Найл строго посмотрел на него и вытащил из кармана лист бумаги. Гарри заглянул ему через плечо, за что получил шлепок по руке. Найл вылез из-под одеяла и забрался к Зейну в его приветливо распахнутые руки.

- Никаких обнимашек для тебя, бессовестная задница.

Гарри надулся и скрестил руки на груди. Я засмеялся и поцеловал его в щёку, прижимая к себе.

Найл прочистил горло, разгладил листок и облокотился на Зейна.

- Окей. Поехали.

- Ты был одним из первых людей, кого я встретил, когда переехал из Ирландии. Это был второй день в школе, и я был чертовски потерян. Мы ехали в одном школьном автобусе, и я помню, как увидел тебя потом в холле и побежал, выкрикивая твоё имя. Представляешь, какой-то ирландец расталкивает всех в коридоре и орёт, что не может найти свой класс английского.

Он улыбнулся Гарри, и в глазах замелькало что-то вроде ностальгии. Я представил, каким Гарри был тогда. Без этих выпирающих костей, с копной кудрей и ямочками на щеках, с большими зелёными глазами и широкой улыбкой.

- Я знаю, что я – полное дерьмо в выражении эмоций, но я сейчас очень стараюсь для тебя, потому что это вроде как прощальное письмо, да? А я не собираюсь говорить тебе «прощай», пока не скажу, каким охрененным другом ты был, - он посмотрел на Гарри ещё раз, и я почти заметил, как его самообладание и веселье увядают.

- Мы очень много веселились. Я, ты, Зейн и Шер. Всё было отлично. Просто офигенно отлично, знаешь? И это вроде… ну, не то, чтобы я не смогу снова где-то повеселиться, ведь в мире столько классных вещей. Но никогда уже не будет тех Найла, Зейна, Гарри и Шер.

- Ты иногда бывал невероятной задницей, жутко упрямым и вообще… Никогда не затыкался, однажды чуть не поимел своего учителя по рисованию, не в прямом смысле, конечно. Но, тем не менее, ты лучший друг на свете.

- Я уже скучаю по тебе, - Найл пожал плечами, крепче сжимая листок в руках и позволяя Зейну утешающее гладить его по ноге. – И я просто не знаю, как не скучать по тебе, но я стараюсь, потому что я не хочу скучать всю мою оставшуюся жизнь, - он закусил губу, чтобы та не тряслась. – Но, наверное, какая-то моя часть всё равно будет это делать.

- Мне кажется, тут больше и нечего сказать. Просто знай, что когда я буду оглядываться на прошедшую жизнь, я буду вспоминать мои лучшие моменты, и все они будут с тобой.

- Наверное, в конце жизни хорошее даст о себе знать… Встречи рассветов на твоей крыше, зависание в подвале Шер в состоянии отходняка, ощущение того, что это может длиться вечно.

Он вытер рукой слёзы.

- Это было охрененно хорошо.

Комната оставалась тихой, слышно было лишь моё дыхание и сопение Найла, который уткнулся Зейну в грудь.

***

Мы сделали перерыв после этого и отправили Гарри забирать напитки из кафетерия, пока сами пытались вытряхнуть всю грусть из наших тел.

Была очередь Зейна говорить, когда мы все снова устроились на кровати. Глаза Найла всё ещё были красными, а щёки – розовыми. Сам он свернулся калачиком у Зейна на коленях.

- Моё не такое хорошее, как у Найла, - Зейна начал, проведя пальцами по волосам своего парня. – Наш маленький поэт очень старался, ну, а у меня… в общем, это лучшее, что я смог сделать.

Гарри улыбнулся и сжал мою руку под одеялом.

- Я всё равно буду очень эмоциональным под конец, несмотря на то, что ты написал, Зейни, - он пообещал.

Тот кивнул.

- Хорошо тогда…

Он дважды нервно вздохнул перед тем, как начать.

- Я долго думал, как начать это. Каждый раз, когда я думал о тебе, во мне просыпались куча разных воспоминаний, и я просто не имел представления, как сложить всё это вместе, как описать, насколько ты важен для меня.

Он посмотрел на меня, и я понял, что мы думаем об одном и том же.

- Я не знаю, как сказать тебе всё, что хочется. И я вообще не уверен, что когда-либо смогу. Мне просто не хватит страниц, чтобы это описать, или времени, чтобы рассказать.

Он не был таким, как Найл. Он не говорил красивых слов. Вообще ничего такого. Его тоска и боль делала его похожим на камень.

- Ты постоянный для меня. Ты навсегда, понимаешь? Как мир вокруг. Если честно, всё, что у меня есть, напоминает о нас. О нас прошлых.

Он продолжал, указательный палец нервно ползал по корешку записной книжки.

- Ты был со мной столько, что я уже и не помню. Ты был первым, кто расписался на моём гипсе, когда я сломал руку. Первым, к кому я пришёл, когда поцеловал своего первого парня.

Было что-то очень личное в его словах, что-то интимное, когда его голос немного понизился, и мне показалось, что я там был совсем лишним.

- Мне кажется, я должен поблагодарить тебя за то, что ты был здесь всё это время. Я был так напуган… Тем, кого должен любить, да всем на свете. А ты никогда не был. Ты никогда ничего не боялся, Гарри, и мне казалось, что я тоже так могу.

- Иногда я думаю обо всём том времени, что ты был рядом, - он приостановился и прижал ладонь ко рту, зажмурив глаза, будто бы он надеялся так остановить слёзы. – И я не понимаю, что буду делать без тебя, - он убрал руку ото рта и сжал пальцы Найла так сильно, что костяшки побелели.

- Я хочу, что у тебя было всё хорошо, потому что ты всегда старался сделать так, чтобы у меня всё было именно так. Но это, наверное, не такая вещь, которую ты можешь просто пожелать. Я имею в виду, что… моим самым большим желанием является то, чтобы ты не боялся уходить. Не боялся за нас или за то, что ждёт тебя на той стороне. Потому что я обещаю, что буду там для тебя, как ты всегда был здесь для меня.

- Наверное, я пришёл всё-таки к выводу, что ты никогда не уйдёшь для меня. Я всегда буду вспоминать тебя, и моё дыхание будет спирать, когда я вдруг буду слышать эти инди-группы, что ты так любишь, или бояться. Я буду скучать по тебе, Гарри. Каждый день и больше, чем по кому-либо в этом мире. И я хочу, чтобы ты знал, что из-за тебя я теперь не боюсь. Совсем не боюсь. Спасибо тебе большое.

Он улыбнулся и опустил голову.

- Всё, наверное.

Я посмотрел на Гарри. Он смотрел на Зейна так, будто видел его впервые, в глазах была какая-то грусть, а наши сплетённые руки он поднёс к своему подбородку. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом снова закрыл его. В итоге он всё-таки ответил:

- Я тоже буду скучать по тебе, Зейн.

Зейн только горько рассмеялся и взял Гарри за свободную руку.

- Ты не можешь скучать по кому-то, когда ты мёртвый, Хаз.

Гарри посмотрел вниз на одеяло.

- Но если бы я мог, я бы скучал.

***

Я был последним.

Мы снова сделали небольшой перерыв после Зейна, но, в общем-то, никто ничего не мог сказать. Моё сердце билось то сильнее, то замедлялось.

Уже начало темнеть, когда я начал. Нервозность билась у меня где-то внизу живота, в то время как голова Гарри лежала на моих коленях. Было очень тихо, когда я прочистил глотку, чтобы начать говорить. Эти слова – лучшее, что я смог придумать.

- Для начала… Я не знал, что ты нужен мне, - я начал, стараясь унять дрожь в голосе. – Я никогда не мог подумать, что могу нуждаться в тебе. Я не искал тебя, и я вовсе не собирался любить тебя. Вообще, я никогда не думал даже, что мне нужен кто-то. Я будто плыл по течению. Мне ничего не было нужно, так же, как и тебе, когда мы встретились. Я просто был.

Я постарался сосредоточиться на щеке Гарри, что прижималась к моей ноге, и подумал о том, что вот этот мальчик появился в моей жизни и привнёс в неё какой-то огонь. Заставил чувствовать себя живым.

- Ты научил меня чувствовать. Научил, что заботиться о ком-то – это хорошо, даже если этот кто-то не хочет этого.

Я старался не смотреть на него, чтобы не утонуть в глазах и не знать, как выплыть обратно.

- Возвращаясь назад… Я понял, что ты нужен мне, когда ты впервые мне позвонил. Я тогда пел тебе, рассказывал о раке, а ты слушал. У тебя есть такая способность подбирать слова, которые просто падают из моего рта, и вкладывать их себе в грудь, будто бы это реально имеет значение. Я помню, как спел тебе Fix you и потом заснул под звуки твоего дыхания. На самом деле, засыпать под твоё дыхание – одна из моих любимых вещей в мире.