Catch me I'm falling 2 страница

- Кто-то слишком нахальный сегодня, нет? – я поддразнил его, пока он надевал пальто.

- Это часть моего обаяния, - он нисколько не потерял в нахальности на самом деле, но всё-таки теперь в этом было что-то… тёплое. И это дало мне мысль о том, что возможно, лишь возможно, мне не так сложно будет прорваться сквозь этот панцирь Гарри.

Увести его из больницы оказалось на удивление простым делом. Стоило мне лишь улыбнуться и подмигнуть медсестре, как мы уже оказались на воле, оставив девушку внутри с румянцем на щеках.

- Куда мы идём? – он спросил, когда мы вышли на тротуар, и начал рассматривать здания, будто бы видел их в первый раз. Над нами висело серое небо с тяжёлыми тучами, наверняка полными снега. Я начал опасаться, что наша прогулка может сорваться.

- Это зависит от того, любишь ли ты кексы, - я сказал, проходя мимо остановки.

- Ты же не серьёзно, да?

У меня вырвался смешок, и я запустил руки поглубже в карманы, потому что ветер начал усиливаться.

- Просто хочу убедиться.

Он лишь улыбнулся, чуть подняв уголки губ, что заставило меня сразу же почувствовать тепло внутри. Он затолкал подбородок глубже в воротник, а руки в карманы. Его лицо было розовым, а пары дыхания будто бы путались в волосах.

- Я уже забыл, как пахнет зима, - он тихо сказал, набирая в лёгкие побольше воздуха.

- Ты на самом деле не очень часто выходишь на улицу, да? – я спросил, когда мы завернули за угол, почувствовал грусть в его словах. Это его последняя зима. Последний раз, когда он пройдёт по улице 17 января. И посмотрит на серое небо.

- Да, - он ответил, забираясь будто бы глубже в себя.

Мы прошли ещё квартал или два. Мне хотелось что-нибудь сказать, но Гарри, по-видимому, было вполне комфортно в тишине между нами.

Минуты две спустя я взял его за руку, указывая на яркий знак.

- Мы пришли, - я толкнул дверь и зашёл внутрь небольшой пекарни. Это было моим любимым местом, где всегда было много вкусного кофе, шикарного печенья и ещё более шикарных кексов. Струи тёплого воздуха обвились вокруг нас, сметая зимний холод.

Глаза Гарри расширились, когда он увидел до краёв заполненную витрину со сладостями. Я заметил Даниэль за прилавком, её голубые рукава были закатаны и перемазаны мукой. Она помахала мне рукой, когда увидела, и её лицо прояснилось:

- Эй, Луи!

- Эй, Дани, - я подошёл к ней, Гарри следовал за мной по пятам. – Гарри, это Даниэль. Даниэль, Гарри.

Он робко осмотрел девушку и оглянулся на меня:

- Даниэль, которая Лиама?

Я кивнул, стараясь не удивляться тому, что он уделяет так много внимания деталям.

Даниэль широко улыбнулась.

- Ты сказал ему обо мне?

- Только хорошее, - я заверил её, расстёгивая своё пальто. - Ну… что у вас тут свежее?

Она отошла на кухню – открытый зал позади прилавка – где две девушки доделывали огромный торт.

- Я только что закончила несколько кексов. Если бы я съела один, чего я, конечно же, не делала, то я бы сказала, что они удивительные.

Я посмотрел на Гарри, которой кивнул мне.

- Звучит просто прекрасно!

- Что-нибудь пить будете?

- Кофе, как обычно, - Даниэль была единственным человеком в мире, которому я доверял делать свой кофе. По этой же причине я очень надеялся, что она и Лиам поженятся. Другой причиной было то, что она была безумно очаровательной, но это само собой разумеющееся.

- Горячий шоколад, пожалуйста, - Гарри добавил из-за моей спины, и я в который раз убедился, что у него просто безумный низкий с хрипотцой голос.

Даниэль улыбнулась парню, а потом обернулась ко мне.

- Займите место, я скоро подойду, - Гарри сразу же рванул к маленькому столику около окна.

Девушка набросилась на меня сразу же, как парень оказался вне зоны слышимости:

- Боже, Луи, какой он милый. Ваши дети будут самыми красивыми.

Я посмотрел на неё.

- Во-первых, это медицински невозможно. И, во-вторых, мы не встречаемся, он мой пациент.

Лицо Даниэль сначала омрачилось, но потом она произнесла:

- Но он же нравится тебе.

- Ну, конечно, он нравится мне, он же мой пациент, - я ответил, стараясь говорить тише, пока она готовила напитки. – Мы не вместе, Даниэль.

- Он натурал? – спросила она, добавляя ложку взбитых сливок к горячему шоколаду.

Я вспомнил кое-что. Например, его проверку.

- Не совсем.

Даниэль чуть не пролила шоколад, когда ставила чашку передо мной. В каждом её движении чувствовалось волнение и восхищение.

- Луи, ты должен встречаться с этим парнем. Ты обязан. Он такой задумчивый и милый. И, о, Боже, Луи, он снял свою шапку. Эти кудри. Луи. Кудри.

Я обернулся к Гарри и увидел, как он задумчиво ковырял свою шапку. Она была права. Он милый. Просто невероятно несправедливо милый. А ещё он тот, кому я должен помочь. Не тот, в кого я должен влюбиться. Это было бы совершенно неуместно.

- Это не профессионально.

Она надулась, поставила мой кофе рядом с напитком Гарри и положила два нетронутых розоватых кекса на маленькой тарелочке рядом.

- YOLO*, милый.

Я строго на неё посмотрел.

- Я прошу тебя, скажи, что ты сейчас сказала мне YOLO с иронией.

- Нет, нет, нет, - она озорно улыбалась. – YOLO.

Я закатил глаза и понёс наш заказ к столику.

- Мы больше не друзья, Даниэль. Больше не друзья.

- Я тоже тебя люблю, Бу! – он крикнула, и её голос потонул в хихикании.

Я сел на стул напротив Гарри. Он потянулся к своей чашке, глядя на меня поверх крема.

- Бу? – он спросил, и его брови чуть не исчезли под его волосами.

Я покраснел, хотя, честно говоря, прозвище мне нравилось.

- Лиам однажды услышал, что мама зовёт меня так. До сих пор не могу заставить его забыть.

Гарри сделал глоток из чашки, из-за чего над его верхней губой осталась полоска пены.

- Это мило.

Ты милый.

Я застыл, переваривая мысль, которая поселилась у меня в мозге. Боже. Это всё Даниэль. Я убью её. На самом деле. Он всё это время смотрел на меня.

- Ты в порядке?

Я кивнул, стараясь заставить мозг думать о чём-то более спокойном.

- Да, отлично.

Гарри провёл указательным пальцем по верхнему краю крема и облизал его. Он чуть наклонил голову в сторону, изучая меня.

- Луи?

- Да?

- Ты читал мою историю болезни, не так ли? – я не мог понять эмоций на его лице. Оно было почти пустым, будто бы под замком. Но, наверное, всё же немного виноватым. И грустным. Точно, определённо грустным.

- Ты сказал мне… - я внезапно почувствовал, что сделал что-то не то, хотя это являлось частью моей работы.

- Наверное, всё же лучше, если ты знаешь, - он вздохнул и положил свою левую руку на стол ладонью вниз. Я потянулся вперёд, положив указательный и большой пальцы ему на запястье и молчаливо спрашивая разрешения.

Он не отводил взгляда и совсем не двигался. Я медленно перевернул его руку ладонью вверх и увидел бледную кожу с несколькими розовыми шрамами. Их было шесть, таких аккуратных и ровных, что мой желудок сделал сальто в моём животе. Я провёл пальцами по его коже, чувствуя, что рубцы совсем другие на ощупь. Я почувствовал, как Гарри дрожит от моих прикосновений, и на момент мне показалось, что я зашёл слишком далеко. Но он не отодвинулся, а просто прикрыл глаза и сжал руку в кулак.

- Почему ты сделал это? – я спросил тихо, вдруг осознав, что нахожусь в каком-то своём особенном маленьком мире.

- Потому что я устал ничего не чувствовать. Сначала было столько времени, когда я чувствовал так много всего. Я был зол, сердит, огорчён, а потом… - он глубоко вздохнул, - я вообще перестал чувствовать. Я просто не смог с этим справиться.

- Это помогло? – я спросил, уже зная ответ.

- Нет.

- Но ты решил, что если ты убьёшь себя, то станет легче? – я спросил, пробираясь чуть дальше. Я не мог остановиться, когда мы уже столько всего добились.

- Нет, - он открыл глаза и посмотрел в стол. Потом вытащил свою руку из моих пальцев и спрятал её, будто бы он не хотел больше видеть свои шрамы.

- Тогда почему ты сделал это? – я часто имел дело с самоубийствами.

Казалось, что он очень долго думал, держа кружку около рта. Наконец, он сделала глоток и ответил:

- Моя жизнь закончилась год назад. Вопрос состоял лишь в том, чтобы покончить с моим телом.

- Твоя жизнь не закончилась год назад. Она закончилась в день, когда ты сдался. Ты не мёртв, у тебя есть ещё 6 месяцев. Ты не можешь провести их все, умирая, - я сказал это, когда меня охватило неожиданное желание взять за плечи этого парня и потрясти, показывая, что он потерял за то время, что преклонялся судьбе.

- Но я умираю.

- Как и я, - я прошипел в ответ.

- Это другое, - его лицо оставалось безразличным, будто у него в сознании было что-то своё, а мои слова просто не достигали своего места назначения.

- Нет, это не так! Я могу выйти из магазина, и буду сбит чёртовым автобусом. Я могу поскользнуться на льду и раскромсать свой череп. И это не значит, что я должен потратить свою жизнь зря только потому, что однажды она закончится. Ты знаешь, когда умрёшь, поздравляю, у тебя есть конкретный срок. Срок, до которого ты должен сделать всё, что хочешь. Ты понимаешь, что я хочу тебе сказать? Ты не можешь думать только о том, что умираешь. Это убьёт тебя раньше, - мой голос снизился, а тело вдруг как-то даже заболело от того, как сильно я хотел, чтобы он понял меня.

- Но я не могу, - он сказал тихо. В его голосе было столько тоски, что я на миг вдруг решил, что он сломлен настолько, что просто не подлежит ремонту. – Я падаю, Луи. Уже так долго, что мне кажется, я не смогу остановиться.

- Ты знаешь… Единственная разница между полётом и падением – это то, как ты приземлишься, - я сказал, и мне показалось, что я кого-то цитирую, но никак не мог вспомнить, кого именно. – Я думаю, моя работа в том, чтобы быть твоим парашютом, - я немного смутился, но, опять же, не понял, по какой причине.

- Хорошо, - его взгляд был устремлён куда-то в кружку. – Прости.

Я взял в руку кекс и отогнул упаковку с одной стороны. Понял, что совсем забыл об этом в процессе нашей… дискуссии.

- За что?

- За то, что со мной так трудно.

Его слова застали меня врасплох.

- Тебе не нужно извиняться, это не твоя вина.

Он кивнул и улыбнулся мне. Но это вообще вряд ли можно было бы назвать улыбкой. Мне жутко захотелось обнять его.

- Спасибо.

- Не беспокойся ни о чём, - я откусил, наконец, небольшой кусочек кекса и воскликнул: - Это клубничная глазурь! Я думал, это просто какая-то розовая штука.

Гарри поднёс кекс к губам и начал слизывать то, что было сверху.

- Это довольно неплохо.

- О, Боже, ты из тех людей, да?

Он посмотрел на меня как-то удивлённо. При этом он выглядел абсолютно очаровательно с глазурью на кончике носа.

- Из каких людей?

Я откусил ещё кусок и ответил с полным ртом:

- Из тех, кто сначала слизывает всю глазурь.

Он показал мне язык, и его грусть была ненадолго забыта. Он был очень хорош в этом деле, когда нужно показать, что всё хорошо. Он делал это так долго.

- Я люблю глазурь.

- Я тоже, - я сделал глоток кофе. – Я люблю её на кексах больше всего. Это будто бы… так и должно быть.

- Кто сделал тебя королём по поеданию кексов? – он спросил, начиная отклеивать упаковку.

- Я. Только что.

Он хихикнул, что почти сразу переросло в громкий смех, который я просто не мог остановить. Он сам почти испугался тех звуков, что производил, и не мог поверить, что это на самом деле он.

- Я не думаю, что я… - он прижал руки к губам. – Ну, чёрт.

- Что? – я спросил, хотя снова знал ответ. Я просто хотел, чтобы он сам сказал это.

- Я не думал, что помню, как это делать, - его глаза расширились и наполнились чем-то вроде недоверия и страха. – Спасибо.

Я открыл рот, чтобы ответить, но не смог. В этом парне было что-то в том, как он смотрел на меня или говорил со мной, что оставляло меня каждый раз без слов. Я не мог сказать, что именно, но это было чем-то, с чем я не сталкивался раньше.

Глаза Гарри устремились в окно и вдруг расширились от удивления.

- Луи, там снег идёт!

Я посмотрел через стекло на то, как медленно падали хлопья белого пушистого снега на тротуары, машины и людей.

- Это чудесно.

- Давай погуляем, - он сказал, на его лице появилась какая-то благоговейная улыбка. Его лицо было каким-то открытым и детским, будто его не волновало больше ничего в этом мире. В этот момент, когда снег ложился на землю, я понял, что Гарри забыл, что он падал.

Я поставил недопитый кофе на стол и застегнул куртку.

- Хорошо.

Он вскочил на ноги, отправляя в рот последний кусочек кекса, и подбежал к двери, едва дожидаясь меня. Было холодно, но в оранжевом свете уличных фонарей я чувствовал теплоту, которая разливалась у меня внутри.

Мы шли обратно к больнице, буквально впитывая в себя все чудеса зимы.

- Я не любил зиму, - Гарри почти столкнулся с представительным мужчиной, когда засмотрелся на летящую снежинку. – Но она прекрасна, да?

- Всё вокруг прекрасно, когда знаешь, как посмотреть на это, - я ответил.

- Чёртов философ, - он остановился на переходе и высунул язык, чтобы поймать снежинки ртом.

- Я должен быть таинственным, - я пошутил, пока мы ждали, как сменится свет светофора.

Гарри закрыл рот, чтобы ответить:

- Тебе нужно познакомиться с моим другом Зейном. И устроить битву цитат.

- Я бы победил, - я ответил, стараясь удержать улыбку, которая так и рвалась появиться на моём лице.

- Я бы не был так уверен, - он медленно повернулся вокруг своей оси, взмахивая руками.

Его ноги вдруг ушли куда-то в сторону, а я подхватил его обеими руками, почувствовав, как его вес давит на мою грудь. Он посмотрел на меня, зелёные глаза встретились с моими, а снежинки просто таяли на его светлой коже.

- Я поймал тебя, - я хотел, чтобы он был уверен в этом, поэтому покрепче перехватил его талию рукой.

Он улыбнулся.

- Я знаю.

И я понял, что Гарри был неправ. С ним не было трудно. Просто ему нужен был кто-то, кто мог бы быть рядом.

* YOLO – You only live once (ты живёшь лишь раз).

Глава 3

7 февраля – День двадцать второй.

Стул из синей грубой ткани становился мне всё более знакомым и теперь назывался скорее не стулом около кровати Гарри, а моим стулом. Гарри сидел в своём обычном положении: ноутбук на коленях, а одеяло вокруг его талии. Он как-то незначительно поприветствовал меня, когда я вошёл в комнату, сказав это «привет» всё так же грустно. Но в голосе всё же появилось чуть больше жизни.

- Есть планы на сегодня? – я сел на стул, положив сумку на колени, и подвинулся так, чтобы смотреть прямо на него.

Он пожал плечами.

- Вроде бы ничего особенного.

- Мы можем снова погулять, - я подсказал, надеясь, что он ожидал нашей встречи так же, как и я. Неделя тянулась ужасно долго, и я просто уже считал дни, когда снова смогу увидеть этого парня. Я не думал, что так могло случиться, но он пробирался вглубь моего сознания. Я хотел узнать его. Изнутри и снаружи. Я хотел помочь ему так, как не хотел ничего ни разу в своей жизни.

Он снова пожал плечами, убрал ноутбук с коленей и сполз вниз, оказавшись на боку и изучая меня своими зелёными глазами. Он сжал руками большое синее одеяло и натянул его на голову, будто капюшон.

- Я не хочу никуда идти сегодня.

Он выглядел таким… уязвимым в тот момент, когда из-за складок торчал один лишь нос, что я просто не смог надавить на него и заставить что-то делать. К тому же, у меня тоже был не лучший день. Одной из моих пациенток, девочке с рабдомиосаркомой*, стало хуже, и я не был уверен, что она продержится ещё хоть месяц. Ко всему этому прибавлялось то, что я, кажется, простыл. Горло жутко болело, а суставы ломило. И тогда эта идея спрятаться под одеялом уже не казалась такой уж ужасной.

- Ты когда-нибудь строил крепость из одеял и подушек? – я спросил, засовывая руки в карманы своей толстовки, чтобы почувствовать хоть немного тепла.

Он кивнул, и мне показалось, что он вспоминает что-то.

- Мы с Шер делали их, когда я был маленьким.

- Может, ты хочешь сделать такую сейчас?

Казалось, будто он «рассматривает» моё предложение. Через минуту он кивнул и встал с кровати, глядя на меня сверху с тенью улыбки на лице.

- Хорошо.

Я встал, опустив мою сумку на стул, и потянулся к одеялу.

- Я думаю, это лучше опустить к ножкам кровати, так мы сможем сделать что-то вроде… палатки.

Он серьёзно кивнул.

- Ты сделай это, а я возьму подушки.

Я растянул одеяло, поставив на один его уголок ножку стула, а на другой – ножку стола. Получился некий треугольник, похожий чем-то отдалённо на палатку. Гарри бросил подушки на пол так, что они покрыли всё пространство там, а потом разорвал свою простынь, закрывая все прорехи. Так мы оказались в полутёмном пространстве вдвоём.

В этой «пещере» было уютно, свет из комнаты едва проникал вовнутрь. И только после того, как мы устроились – я прислонился к кровати, а Гарри лежал на спине – он тихо спросил, чтобы не нарушить тишину, которая сгустилась вокруг нас:

- Луи, ты в порядке?

- Я здесь, чтобы говорить о твоих проблемах, не моих, - я ответил, избегая вопроса и стараясь не вздыхать громко. Я держал себя в руках целый день, но было что-то в этой комнате или же в его глазах, что просто не позволяло мне притворяться дальше.

- Ты знаешь, это нормально не быть в порядке, - он смотрел наверх. – И это точно про тебя.

Я всё-таки вздохнул.

- Я знаю.

- Здесь всё-таки легче, - он сказал, и улыбка неожиданно появилась на его лице. Вообще, он часто это делает, только вот они все такие ненастоящие. Я бы хотел, чтобы он снова засмеялся. И чтобы эти его ямочки на щеках снова появились. Как на тех фотографиях, где он был загорелым, счастливым и совсем ещё не больным.

- Так и есть, - мне вдруг захотелось заплакать, хотя я даже не мог толком объяснить причину. Просто это нечестно, да? Это было нечестно, что его тело предавало его. Ведь… парни с такими зелеными глазами, красивыми голосами и кудрявыми волосами не должны умирать за 6 месяцев.

- Луи? – он снова смотрел на меня, хмуря брови.

- Я в порядке, - я сказал, хоть и не очень-то убедительно. Я почувствовал, как его пальцы обхватывают мои. Чуть позже я уже цеплялся за его руку, как за спасательный круг. Но кто знает, возможно, так и было.

После достаточно долгой паузы я всё-таки смог ослабить хватку, кое-как взяв себя в руки. Я чувствовал себя предельно глупо, ведь я всё-таки должен держать свои личные проблемы подальше от наших встреч. И вот тогда у меня было что-то вроде эмоционального кризиса в крепости из одеял и подушек с ребёнком, которого я знал меньше месяца.

- Извини, я не знаю, что это было.

Он повернул голову так, что наши глаза встретились – голубые против зелёных, устанавливая какую-то эмоциональную связь. Ничего страшного, я здесь.

- Ты знаешь, что будет через неделю? – он вдруг поменял тему, но не отпустил мою руку. Я подумал уже было о том, чтобы расцепить пальцы, но понял, что просто не могу сделать этого.

- Что?

- День Святого Валентина.

- И кто же будет твоим Валентином, мистер Стайлс? – я спросил, стараясь оставаться спокойным.

- Мороженое, - он ответил, и его глаза чуть-чуть засверкали.

- Правда? – я спросил и почувствовал, как невидимый груз исчезает с моей груди. Я позволил себе сосредоточиться лишь на ощущении пальцев парня в своих.

- Правда. Мы обсуждали это, наши отношения очень серьёзные.

- Я уверен, ваши дети будут просто превосходными, - я сказал, желая, чтобы всё в мире было так же легко, как здесь и сейчас с Гарри.

- Не говоря уж о том, какими вкусными, - он ответил, и я немного засмеялся.

Мы погрузились в какое-то невероятное уютное молчание, которые изредка прерывалось особенно громкими звуками извне. Тихие голоса врачей и шум медицинского оборудования стали ненужным шумом, от которого мы были закрыты в нашей маленькой крепости. Это не было идеальным, да, но этого было достаточно, чтобы почувствовать себя хорошо.

- Знаешь, что смешно? – он спросил, при этом его голос был таким уютным, что казалось, что он просто говорит сам с собой. – В прошлом году в это время мы думали, что у меня просто мигрень.

Я долго пытался подобрать правильные слова для ответа.

- Мне не кажется это особенно смешным.

Он чуть-чуть засмеялся, и это показалось мне самым грустным из всего, что я слышал сегодня.

- Так и есть, но это звучит лучше, чем «ты знаешь, что дерьмово», да?

- Наверное, - я спустился вниз так, что теперь лежал рядом с ним. При этом я очень остро ощущал, как его огромная ладонь сжимает мою маленькую. Где-то в глубине я осознавал, что нарушаю все правила врачебного этикета, но мне было как-то совсем всё равно.

- Тебе поставили диагноз около года назад, да? – можно было сказать, что он везунчик, потому что рак мозга очень редко можно обнаружить на ранней стадии. Все мои мысли сосредоточились на шрамах на его запястье.

- На следующий день после дня Святого Валентина, - он сказал с тоской в голосе. – Так странно думать, что тогда была последняя ночь, когда я ещё не знал.

Я понял, что думаю о том, что же он делал в последние часы своей свободы. С кем он был?

- Каким был твой последний день? – я спросил, потому что это вроде бы казалось очень важным, даже по профессиональным причинам.

- Счастливым, - его голос был не намного громче его дыхания. – Я тогда встречался с Зейном, но мы не виделись с той ночи.

- Он не смог справиться с твоей болезнью? – я прекрасно знал, что делают посторонние люди, когда узнают о таких вещах. Они отдаляются и становятся чересчур осторожными, будто рак превращает человека в стекло.

- Я бросил его, - он ответил просто. – Я просто не хотел делать ему больно. И он ушёл, превратив бедного Найла в гея. Так что, наверное, всё обернулось очень даже неплохо.

Я улыбнулся про себя. «Бедный Найл». Было что-то такое исключительное, что заставляло меня улыбаться, слушая рассказы Гарри о том, как он расстался со своим парнем из-за того, что у него нашли рак. Что-то было в том, как он говорил о разных вещах своим низким голосом, будто бы мир – одна сплошная шутка, которую Вселенная подсунула ему.

- Иногда я думал, что Найл и не особенно-то расстроен всем этим, - он сказал, усмехаясь.

- Что насчёт тебя? – я спросил, удивляясь, когда это я начал слишком сильно заботиться о нём.

- Я ни с кем не встречаюсь больше, - он ответил, а его тон снова стал серьёзным.

- Почему?

Боже, мой голос правда звучал так разочарованно?

- Это было бы нечестно. Я не могу дать человеку достаточно… У меня совсем нет времени.. – он замолчал, будто бы потерявшись в том, что говорил.

- Получается, что ты даже не пытался полюбить кого-нибудь, зная, что в конце им будет больно? – я спросил, надеясь увидеть хоть какую-то логику во всём этом.

- Я провёл весь прошлый год, уверяясь в том, что никому не будет больно, - он казался таким одиноким, таким безумно одиноким, что я крепче сжал его руку в своей, пытаясь послать ему хоть немного тепла через наше прикосновение.

- Ты не сможешь никого спасти, просто отталкивая их. Люди переживают, просто позволь им это делать.

- Но они не должны обо мне беспокоиться.

У меня сбилось дыхание, а слова, которые я хотел сказать, просто застряли в горле.

Я должен.

Но я почему-то был уверен, что это совсем не то, что он хочет услышать, поэтому я прошептал единственные слова, о которых мог думать в тот момент:

- Хорошо.

Это не было правдой, потому что Гарри падал, а я каким-то образом двигался за ним. Я просто хотел забрать всю его боль, сделать так, чтобы он снова жил, потому что я не просто падал, я влюблялся в него и, к тому же, не знал, как это остановить.

- У тебя всё ещё есть Гэтсби в сумке? – он спросил после долгого перерыва, вырывая меня из моих грёз.

- Мне кажется, я выложил его, - я ответил дрожащим голосом. Возьми себя в руки, наконец, Томлинсон.

- Может, есть какие-нибудь другие книги?

- Может быть, - я взял сумку и порылся в ней, перебирая вещи. И нашёл небольшую синюю книгу, которую Даниэль сунула мне пару дней назад, сказав, что это «абсолютное совершенство» и «море чувств». Я совсем не был уверен во всём этом, но поверил ей, когда она сказала, что это хорошая вещь. Я протянул книгу Гарри.

- Она называется «The Fault In Our Stars»**.

- О чём она?

- О девушке. У неё рак, - я ответил, листая первые несколько страниц с посвящением и какими-то цитатами о тюльпанах.

- Разве тебе не достаточно того, что ты получаешь здесь?

- Похоже, что Даниэль так не думает, - я просмотрел первую страницу. – Я не знаю, вроде бы не кажется такой уж плохой историей.

- Почитай мне, - он сел рядом со мной, вытянув ноги.

- Сейчас?

- У тебя были другие планы? – он спросил, приподнимая брови.

- Вроде бы нет, - я вытащил подушку и положил её под спину. Гарри прижался ко мне с одной стороны и положил голову мне на плечо так, будто бы хотел отдохнуть, но боялся спросить о том, можно ли ему. Я улыбнулся, наслаждаясь тем, как его кудри щекочут мою шею, и начал читать, благо, приглушённого света было достаточно.

- В конце зимы, когда мне было 17 лет, моя мама решила, что у меня депрессия, потому что я редко выходила из дома. Я всё время проводила в моей кровати, перечитывая одну и ту же книгу снова и снова. Также я мало ела и посвящала много времени обдумыванию своей смерти.

- Она мне нравится, - сказал Гарри, когда я остановился, чтобы вздохнуть.

Я посмотрел на него с притворной досадой и сказал:

- Я не буду читать, если ты будешь меня прерывать.

Он повернулся, уткнувшись носом в моё плечо, и пробормотал мне в футболку:

- Прости.

Я постарался игнорировать ощущение его дыхания на своей коже.

- Неправда, ты не сожалеешь.

Он посмотрел на меня, как-то криво усмехнувшись. Мне нравилось это выражение лица: оно было хитрым, и в нём было будто бы множество тайн, которые так и рвались наружу.

- Так и есть.

Я снова уткнулся в книгу и начал читать. Теперь Гарри был тихим. Его голова так и лежала на моём плече, правда, сначала неуверенно, но потом всё больше и больше раскрепощаясь.

Я думал о том, что он сказал мне о том, что старался сделать так, чтобы никому не было больно. Я не был уверен, что он знал об этом, но я чувствую, что, когда он уйдёт, кое-кому всё-таки будет больно.

Когда он умрёт, он заберёт часть меня с собой.

* Рабдомиосаркома — злокачественная опухоль, происходящая из скелетной мышцы. Если проще, то это рак мышц.

** «The Fault In Our Stars» - книга Джона Грина, опубликованная в январе прошлого года. На русский ещё не переведена, но буквально название можно перевести как «Ошибка в наших звёздах».

Глава 4

14 февраля – День двадцать девятый.