Daughter — Still

Ровно месяц. Прошел ровно месяц с того момента, как Курт последний раз видел своего мужа. Он безмерно соскучился, безмерно желал снова увидеть родное лицо, хотел снова быть рядом с ним, крепко прижиматься к нему спиной во сне, шептать на ушко разные глупости, подолгу держаться за руки и просто наслаждаться одним лишь присутствием мужа рядом.

До жути хотелось целовать его губы, исследовать снова и снова каждый миллиметр гладкой оливковой кожи, крепкого мускулистого тела, хотелось чувствовать его в себе постоянно, просто хотелось постоянной близости. Маленькая Лили каждый день спрашивает про своего папу, ждет его, гадает, когда же тот вернется и подарит ей новую куклу. Когда он приедет и расскажет ей новую сказку, пожелает спокойной ночи и поцелует перед сном?

Прошел месяц, и Хаммел-Андерсон с нетерпением ждет того самого момента, когда дверь в квартиру наконец откроется, и он сможет встретиться со своим любимым. Ведь тот приедет... подавать на развод.

Ровно месяц назад они поругались. Громко хлопнув дверью и проорав что-то грубое, Блейн ушел, оставив истерично рыдающего мужа лежать на полу в гостиной и ногтями царапать до крови свою кожу, чтобы хоть как-то облегчить боль. Он ушел, не сказав ни слова. Ушел, собрав некоторые вещи. Ушел насовсем. Курт пытался его остановить: изо всех сил держал двери, пытался обнимать мужа, висел на нем, не отпускал, обнимал, целовал, просил, умолял, плакал. Но было слишком поздно... Все слова уже были сказаны, а поступки совершены. Прошлого не вернуть.

Конечно, за всю совместную жизнь у них было много ссор и разногласий, но они всегда находили в себе силы мириться и снова быть вместе. Они прожили вместе больше десяти лет, и за это время у них была только одна крупная ссора. Тогда Курт уехал к отцу, и Блейну пришлось практически на коленях вымаливать прощение. Но в этот раз что-то пошло не так, и парень никак не мог понять, что именно. Никто из них не хотел делать первый шаг, никто не хотел уступать первым, каждый считал себя правым, а потом уже было поздно что-либо делать. Он сидел у окна и часами думал. Думал о ссоре, о причинах. Что могло у них пойти не так?

Сколько же раз Курт жалел о том, что наговорил в порыве гнева. Эти слова непроизвольно вылетели у него изо рта прежде, чем он успел осознать их смысл. А началось все с банальной грязной тарелки, которую Блейн оставил перед телевизором на диване. На нем-то и провел всю последующую неделю парень, рыдая и напиваясь до бессознательного состояния, пока Рейч присматривала за малышкой. Постоянные визиты Себастьяна также не спасали ситуацию, а только усугубляли ее. Поэтому Курта ненадолго оставили одного. Ему просто нужно было это пережить.

Но Курт не мог остановиться. Он звонил ему, он писал, оставлял бесконечные сообщения на автоответчике, пытался всячески найти своего мужа, но все безуспешно. Это была поистине самая страшная неделя в его жизни. Он вскакивал от каждого шороха, постоянно ожидая прихода любимого. Дергался от каждого телефонного звонка, надеясь увидеть на экране одно-единственное заветное имя. Боялся выйти в магазин, чтобы не пропустить мужа. Он с пугающей быстротой осушал домашний бар. Бутылка за бутылкой отправлялись в мусорную корзину, а еды в холодильнике становилось все меньше и меньше.

Кризис прошел спустя семь дней. Курт наконец понял, что Блейн не вернется, и словно впал в анабиоз. Он ни на что не реагировал, просто целыми днями лежал на диване в пугающей давящей тишине и смотрел в потолок, лениво замечая, что пора делать ремонт. Парень не работал, и от этого ему было только хуже, ведь каждая чертова вещь в этом доме напоминала ему о Блейне!

— Я же просто попросил тебя помыть одну несчастную тарелку, — повысив тон, повторил Курт, недалеко отходя от раковины и сжимая полотенце в руках. — В этом нет совершенно ничего сложного.

— А я тебе еще раз повторяю, что я устал как собака, — грубо отмахнулся Андерсон. — На работе завал.

— А ты не ори на меня! Я тебе не шлюха, чтобы на меня орать! — прокричал парень. — Имей совесть, я тоже устаю.

— Да ты же дома сидишь целыми днями! — сорвался брюнет. — Даже на работу не ходишь! А я пашу, как ненормальный, чтобы ты мог покупать себе свои модные тряпки!

— Неблагодарная сволочь! То есть, ты хочешь сказать, что я ничего не делаю?! — взорвался Хаммел-Андерсон. Блейн попытался его перебить, но тот не позволил ему этого сделать. — А кто, по-твоему, стирает тебе все твои вещи? Кто, по-твоему, готовит тебе ужин каждый хренов день? Кто гладит тебе твои многочисленные рубашки и чистит бабочки? Кто воспитывает дочь и ухаживает за ней? Кто, скажи мне? Ты? Ты все это делаешь?

— Ну так что же ты меня терпишь? Давай же, давай разведемся! — уже ничего не соображая, орал Блейн, гневно сжимая кулаки и со злостью глядя на мужа.

— Да я уже тысячи раз пожалел, что сказал «да» в этом ебанном загсе! Я согласен на развод!

Эти слова вылетели случайно. Прежде он даже не думал, что у них может произойти что-то подобное, а развод даже в кошмарах не снился. А тем временем гнев Андерсона словно испарился, и весь воздух из легких вышел с громкий шипящим звуком, словно кто-то сдул воздушный шарик. Он сразу стал потерянным, поникшим, а Курт в ужасе прикрыл рот рукой, чувствуя подступающие горячие слезы.

— Стой, Би... Я... Я не хотел, — отчаянно шептал он, сильно закусив зубами большой палец, чтобы не зарыдать в голос. — Прошу, вернись...

Но тот его не слушал. Он в спешке бросал вещи в свой чемодан, не разбирая ничего и кидая все подряд. Кровь в его голове бешено стучала, и глаза застелила белая пелена. Он уже на автомате отмахивался от мужа, пытался открыть дверь, совершенно не замечая состояния партнера. Только в самый последний момент, перед тем как закрыть входную дверь, мужчина подумал о дочери, которую будет видеть теперь гораздо реже.

Резкий звонок в дверь прервал воспоминания Курта, и тот, быстро стерев ненужные слезы, пошел открывать, не в силах унять дрожь в теле. Лишь мысль о том, что он снова увидит эти потрясающие, медовые, такие родные, но теперь уже холодные глаза, волновала его сердце, которое отчего-то колотилось, как ненормальное. Каждый громкий стук эхом отдавался в голове парня, а перед глазами снова все затуманилось.

«Прошу, только не сейчас, — мысленно проговорил Курт и глубоко вдохнул, не обращая внимания на тупую боль в левой части груди. Все проходит, и это пройдет. Когда-нибудь обязательно. Нужно только подождать. — Я не должен быть слабым. Только не при нем. Прошу... »

Парень пытался открыть дверь, но руки его дрожали мелкой дрожью, отчего процесс несколько затягивался. Наконец он повернул последний замок и, еще раз тяжело вздохнув, опустил дверную ручку. Он прикрыл глаза и отошел от двери, держась за стоящий рядом шкаф и боясь посмотреть на все еще любимого им мужа.

— П-привет, — рядом с ним раздался тихий шепот, и Курт не выдержал.

Он резко распахнул свои глаза и замер. Как же сильно он скучал по этому мужчине! Только сейчас он полностью осознал весь ужас своего положения: он по-прежнему любит своего мужа, а тот уже даже мужем-то и являлся с натяжкой. Парень раз за разом проклинал себя за те проклятые слова, не переставая рассматривать Блейна. Тот немного изменился за последнее время. Волосы его отросли, и теперь на них не было геля, поэтому он был похож на маленький одуванчик, на лице прибавилось несколько мелких морщин и щетина двухнедельной давности, но самыми заметными по-прежнему были глаза. Блеск, который Курт всегда видел у мужа во взгляде, потускнел и практически исчез. Медовые глаза теперь стали............

Курт поймал себя на том, что пристально разглядывает мужа, а тот выжидающе на него смотрит.

— Ой, п-привет. Прости, — пробормотал парень и опустил взгляд в пол, с силой сжимая кулаки, чтобы не позволить себе помочь Блейну раздеться.

— Прости, что так поздно: мой самолет отменили, и прошлось ждать другого, — брюнет снимал ботинки, а Хаммел пошел в комнату и сидел на диван, пытаясь дышать как можно глубже, чтобы не выдать своего состояния. — Ничего, если я сразу лягу? Только пойду навещу Лили.

— Д-да, да, конечно. Но она уже спит.

— Ничего, я тихонько, — улыбнулся Блейн и пошел в сторону детской, а Курт не придумал ничего лучше, как пойти за ним.

Парень наблюдал на тем, как он гладит девочку по волосам, шепчет какие-то глупости ей на ушко, как кладет рядом новую куклу, и все чаще и чаще смаргивал непрошенные слезы с дрожащих ресниц. Последние несколько минут он только и занимался тем, что следил за своим тяжелым дыханием. Он не хотел показывать мужу свою слабость, не хотел снова напоминать ему их ссору, не хотел возвращать то плохое время. Он просто хотел вернуть все обратно, так, как было раньше. Он знал, что как раньше уже не будет, но все же надеялся.

— Ладно, не буду ее будить, — заметил Блейн, отходя от бормочущей что-то дочки. — Лучше завтра. Ты постелешь мне на диване?

— На д-диване? — запинаясь, переспросил Курт.

«А что ты думал? Что он захочет спать с тобой после всего этого? Тогда ты просто наивный придурок! » — издевался над ним его внутренний голос, но Курт не хотел сдаваться. Только не сейчас.

— То есть, я хотел сказать... Тебе ведь не обязательно спать там... Он неудобный, поверь, я знаю, о чем говорю, — парень понял, что ляпнул лишнее, поэтому откашлялся и продолжил, не обращая внимания на взгляд мужа: — Я к тому, что если ты хочешь спать на кровати, то я не против. Я... не буду тебя смущать.

— Хмм... Ну если ты уверен... Курт, давай проясним сразу, что я не вернусь...

— Я понимаю, — перебил его парень, так крепко сжимая в руке край майки, что начинал чувствовать, как ногти больно впиваются в кожу. — Просто сон?

— Хорошо. Я так сильно устал, — Блейн провел рукой по глазам и взъерошил волосы, а Курт так и не понял, про что именно он говорил: про работу или их отношения. Хотя больше Курт склонялся к обоим вариантам. Ведь он тоже устал.

***

Хаммел не мог оторвать своего взгляда от крепкого тела мужа. Он делал вид, что листал журнал, но на самом деле он давно наблюдал за тем, как Блейн переодевается. Он постоянно говорил что-то, зачитывал какие-то глупые статьи, смеялся, постоянно бормотал, но, незаметно для партнера, сильно сжимал простыни под одеялом. Он не мог остановиться, ведь если он замолкнет, повиснет пугающая своей неловкостью тишина. Они уже это проходили. Но так же не должно быть между людьми, которые были в браке уже больше десяти лет. Не должно же?

Он целый вечер сдерживал себя. Пугающе сильно он хотел прикоснуться к мужчине, обнять того, поцеловать, погладить по взъерошенным волосам, сказать, как же сильно он скучал. Но он также понимал, что тому это уже не нужно. Что своими словами или поступками заставит Блейна чувствовать еще большую неловкость. Если такое вообще возможно.

Daughter — Still

— Ладно, давай уже спать. А то еще немного, и мой мозг взорвется от такого большого количества информации за раз, — улыбнулся Блейн и забрался под одеяло, тут же отодвигаясь к самому краю кровати. — Кстати, завтра нам нужно к нотариусу, чтобы подписать все документы.

— Хорошо, — прошептал Курт, кладя журнал на прикроватную тумбочку и выключая свет. — Хорошо.

Two feet standing on a principle/Две ноги стоят на одном,

Two hands longing for each others warmth/Две руки ищут тепла друг друга,

Cold smoke seeping out of colder throats/Холодный дым вырывается из охладевших глоток,

Darkness falling, leaves nowhere to go/Опускается темнота, идти некуда.

Парень лежал на спине и слушал дыхание практически бывшего мужа. Всего каких-то пару часов отделяет их от развода, а Хаммел все никак не мог поверить в это. Ему до сих пор это все казалось каким-то страшным сном, от которого никак не получается проснуться. Ему казалось, что с приездом мужа все изменится, они снова будут вместе и забудут все обиды. Но чем больше он говорил с ним, тем больше убеждался в обратном.

It's spiraling down/Они сходят по спирали,

Biting words like a wolf howling/Слова, злые, словно вой волка,

Hate is spitting out each other’s mouths/Ненависть изливается из обоих ртов,

But we're still sleeping like we're lovers/Но продолжаем спать, как любовники.

Блейн лежал, не в силах уснуть. Он не мог перестать думать про завтрашний день, про то, что будет с их жизнями дальше. Что он будет делать? Что будет делать Курт без него? Чем будет заниматься по жизни? А что будет с их дочкой? Как и когда они будут видеться? А когда Курт найдет себе кого-нибудь, что будет тогда? От этой мысли сердце мужчины болезненно сжалось, но он приказал себе выбросить это из головы. Это пройдет. Обязательно пройдет.

Позади него послышался скрип кровати, а потом крепкие руки несмело обхватили его грудь. Он тяжело выдохнул, и парень уже начал отстраняться, когда мужчина его остановил и крепко прижал к себе.

— Ты же знаешь, что от этого еще больнее, — тихо сказал Андерсон куда-то в волосы партнера. — Просто забудь меня. Тебе станет легче. Когда-нибудь ты все равно меня забудешь.

— Нет. Никогда. Обещаю. — Курт шептал, а по его щекам текли обжигающие слезы. — Никогда.

Still with feet touching/Ноги всё ещё соприкасаются,

Still with eyes meeting/Взгляды всё ещё пересекаются,

Still our hands match/Наши руки всё ещё переплетены,

Still with hearts beating/Сердца всё ещё бьются.

Курт не знал, что ему делать. Он понятия не имел, что будет с ним и с дочкой дальше, он боялся даже предположить. А с кем она останется? Он не мог представить, что еще несколько часов — и они пойдут разными дорогами, у них будет новая жизнь. Он не знал, но у него была еще одна ночь. Еще одна ночь, чтобы насладиться его близостью. Он лежал в объятьях мужа и смотрел на него, пытаясь запомнить каждую черту, каждый миллиметр, пытаясь впитать в себя его запах, запомнить взгляд его медовых глаз.

Он больше ни во что не верил. Не верил, но надеялся. Просто надеялся на лучшее.