Восьмая глава

Рейф, держа в одной руке трубку, а в другой брюки, несколько минут слушал доносившийся из трубки голос. Когда Молли подошла к нему в расстегнутой рубашке (это было первое, что она успела схватить), он с трудом натянул штаны и теперь пытался одной рукой застегнуть молнию.

– Что случилось? – прошептала Молли. – Кто это? – Несмотря на волнение, она не могла отвести глаз от его стройной, бронзовой фигуры. Сколько бы встреч в будущем ни уготовила им судьба, ей никогда не забыть этого густого загара, покрывающего все его тело, за исключением узкой полосы на бедрах. Она возбуждалась от одного только взгляда на него.

– Не думай об этом… я же здесь. Ага, мы познакомились, – сухо произнес Рейф. Одной рукой он привлек Молли к себе и не отпускал ее на протяжении всего разговора. – Мы приедем…. Нет, я не могу вылететь, пока не рассветет. Взлетная полоса не…

– Что случилось? – прошептала Молли.

– Ты уверена? Не вздумай ничего скрывать. С тобой все в порядке?

– Рейф, что случилось? – раздраженно прошептала Молли. – Кто это?

Он владелец гостиницы. На него работают десятки людей. Наверное, что‑ то произошло во Флориде.

– Ты сказал, «мы приедем». Ты имел в виду нас с тобой, или я что‑ то не так поняла?

Рейф положил трубку и пару мгновений молчал, собираясь с мыслями. Молли стало не по себе. Что бы ни случилось, он уедет. Вылетит во Флориду с первыми лучами солнца. Оставит ее с двумя попугаями, котом и жизнью, в которой его уже не будет.

Эта мысль разбивала ей сердце.

– Сколько тебе нужно времени, чтобы собрать вещи? – спросил он.

Молли ошеломленно уставилась на него.

– Что собрать?

– Вещи на пару дней. Твоя соседка… как ты думаешь, еще не рано сходить к ней и попросить, чтобы она позаботилась о птицах?

– Салли Энн? Она работает на паромной переправе… наверное, рано встает. Рейф, что происходит? – Значит, не во Флориде. Но тогда… – Что‑ то случилось с Анной‑ Марией?

Рейф перечислил ей голые факты – все, что знал сам.

– Они попали в аварию, оба легко отделались, но их положили на обследование. Давай отложим вопросы на потом. У нас остается один час, чтобы все уладить. А потом я уеду в аэропорт, с тобой или без тебя.

Он позвонил какому‑ то Майку. Молли не стала дожидаться окончания разговора. За долгие годы она научилась не поддаваться эмоциям. Наскоро приняв душ, она выволокла из‑ под кровати чемодан и побросала в него самое необходимое. Но меньше чем через пару минут у нее созрел очередной вопрос.

– Ты уверен, что они оба не пострадали?

– Я уверен лишь в том, что они оба могут говорить, – крикнул ей Рейф из соседней комнаты. – Она сказала, что, когда машина загорелась, они оба уже вылезли наружу.

Машина загорелась! Натягивая свои единственные приличные джинсы, Молли пошатнулась и рухнула на кровать.

– Почему ты не дал мне поговорить с сестрой?

– Потому что она была расстроена, по ходу дела пререкалась со Стю, а если бы еще и ты вмешалась, мы вообще бы ничего не поняли. Ты не забудешь запереть все окна и выключить отопление?

– Выключать нельзя. А как же птицы? – Молли застегнула джинсы и принялась натягивать свой черный свитер. Едва она успела закрыть чемодан и расчесать волосы, как небо уже начало светлеть. В окне соседнего дома зажегся свет. Молли помчалась к Салли Энн, чтобы рассказать ей об аварии.

– Как мы поняли, Стю и Анна‑ Мария не пострадали, но их положили на обследование в Чесапикскую центральную больницу.

– Поезжай, милая, и ни о чем не волнуйся. Мы с Карли обо всем позаботимся.

– Я уверена, что вернусь через денек‑ другой. Даже если Рейф захочет остаться, я попрошу его, чтобы он отвез меня назад, и…

– Ничего страшного. Поезжай, девочка. Мы как‑ нибудь управимся с твоим зоопарком. Просто покажи, где что лежит.

Женщины бегом вернулись в коттедж. Молли написала на бумажке указания, выложила на кухонный стол кошачьи консервы и две упаковки с зерном и открыла холодильник, чтобы показать, где хранятся нарезанные овощи для попугаев. Она объяснила Салли Энн, как устроены клетки, и как моются и наполняются водой поилки.

– Анна‑ Мария уверяет, что попугаи не кусаются, но я видела, что они могут сотворить с цыплячьим крылышком, просунутым в клетку. Так что береги пальцы.

– Я бы кота к себе забрала, если бы не щенки.

– Он все время гуляет на улице, когда нет дождя. Уж не знаю, как тебя благодарить, Салли Энн.

– Знаешь‑ знаешь. Сколько дней тебя не будет, столько и щенков у меня заберешь. – Она улыбнулась, показывая, что это всего лишь шутка.

Когда во двор вышла заспанная Карли, Рейф уже укладывал сумки в багажник. В длинной футболке и отделанных мехом тапочках она казалась совсем ребенком.

– Надо поторапливаться, пока погода снова не изменилась, – заметил Рейф. Его серые глаза потемнели от волнения.

Карли зевнула, потянулась и почесала в затылке.

– Вы полетите на самолете?

Рейф кивнул.

– Круууто, – сказала она и добавила: – А можно, я буду кормить попугаев.

– Если твоя мама позволит, но предупреждаю, они ругаются матом.

– Круууто!

Наконец, они выехали. Стоило Молли взглянуть на нахмуренное лицо Рейфа, и она решила, что вопросы подождут. Как ни пыталась она сосредоточиться на происшествии, ее мысли неуклонно возвращались к сидящему рядом мужчине.

Подумать только, меньше часа назад она лежала в его объятиях, обнаженная и счастливая, и видела сладкие сны. Теперь и поверить трудно. Молли напомнила себе, что у Рейфа наверняка были десятки женщин. Чего еще можно ждать от богатого, преуспевающего, красивого и обаятельного мужчины? Не может же он потерять голову от толстухи средних лет из Гроверс‑ Холлоу, штат Западная Вирджиния.

«Вот именно, – печально размышляла Молли, – если семьдесят два года считаются старостью, то тридцать шесть – как раз средний возраст. И не важно, что Рейф старше. У мужчин все иначе».

Она искоса поглядывала на его профиль. Несмотря на нахмуренный вид и резкие, угловатые черты, его лицо было по‑ своему красивым. Трудно поверить, что они со Стю родственники. Милый, застенчивый Стю со вздернутым носом и веснушками, краснеющий по любому поводу, а иногда даже заикающийся от волнения. Когда он стоял у алтаря рядом с прекрасной невестой, цветок в его петлице уже увял, а галстук сбился набок. Он с первого взгляда пробудил в Молли материнский инстинкт, хотя и оказался всего лишь на десять лет ее моложе.

«Рейф пробуждает во мне совершенно другие инстинкты», – подумала Молли, когда машина замедлила ход перед огромной лужей, протянувшейся поперек шоссе. Молли казалось, что она совершила непоправимую ошибку. Ей хотелось верить, что если бы жизнь можно было прожить заново, она ни за что не улеглась бы с Рейфом в постель, но знала, что это не так. Если бы перед ней выстроили сотню самых красивых мужчин мира, она не задумываясь выбрала бы Рейфа. Было в нем что‑ то такое…. И все же сейчас не время задумываться об этом.

Самолет был готов к вылету. Рейф кое‑ что проверил, пока долговязый подросток втаскивал внутрь их сумки. Рейф сунул ему в руку две смятые купюры. Парень усмехнулся и сказал:

– Всегда пожалуйста, кэп.

Молли боялась даже вздохнуть, пока они мчались по узкой бетонной полосе в сотне метров от океана. Плотно зажмурив глаза, она чувствовала, как самолет поднимается в воздух и разворачивается на север. Приоткрыв сначала один глаз, а затем другой, она прижала руки к животу и тихо застонала.

– Ремень давит? Все равно не расстегивай, ладно?

– Это не ремень. Это завтрак, на который у нас не хватило времени.

– Открой глаза и посмотри на горизонт. Дыши глубже.

Молли послушно открыла глаза и сделала несколько глубоких вздохов.

– Не перестарайся, – предупредил ее Рейф, перекрикивая шум двигателя. – Просто смотри и радуйся.

Между прочим, именно этим Молли и занималась. Очарованная непривычным зрелищем, она и думать забыла о тошноте. Но сначала надо было получить ответы на мучившие ее вопросы.

– Они сюда ехали? Что с машиной, она взорвалась? Стю хороший водитель? Анна‑ Мария водит машину очень плохо. Она и права‑ то получила с третьей попытки. – Молли зажала рот ладонью. – Только ей не говори, что я это тебе сказала. Ей будет очень стыдно. Не знаю, как это у меня вырвалось, но…

Рейф накрыл ладонью ее руку, и Молли испуганно вскрикнула:

– Не отпускай руль! Что ты делаешь?

– Успокойся, Молли. Ничего с тобой не случится. И твоя тайна умрет вместе со мной.

– Какая тайна?

Ухмыльнувшись, Рейф ответил:

– Что Анна‑ Мария никак не могла получить права, и что ты переболтаешь любого попугая, когда нервничаешь или смущаешься.

Молли молчала секунд тридцать. А затем, с видом оскорбленного достоинства произнесла:

– Ну‑ ну.

– Вот все, что я знаю. Три человека пострадали. У водителя самосвала несколько переломов и, возможно, ушиб внутренних органов. Стю получил легкое сотрясение мозга и сломал левую руку в трех местах. К несчастью, он левша. Твоя сестра отделалась легким испугом, насколько…

Самолет изменил курс, чтобы избежать столкновения со стаей диких уток, и Молли, затаив дыхание, вцепилась в края сиденья. Рейф улыбнулся.

– Посмотри вниз.

– Чтоб я глаза открыла? Да ты с ума сошел!

Но Молли все‑ таки открыла глаза, а когда Рейф указал ей на темное пятно на воде и объяснил, что это косяк рыб, окинула его недоверчивым взглядом.

– Я не обманываю, – сказал он, и Молли посмотрела еще раз, но не увидела ничего похожего на рыб.

– Не так уж плохо, правда?

– Ты о чем, о том, чтобы открыть глаза? О том, что я лечу в миле над океаном, кишащим акулами, и даже не знаю, есть ли здесь парашют? Или о том, что у твоего брата сотрясение мозга и перелом руки, а у моей сестры наверняка нервное потрясение, даже если она и не пострадала?

«Или о том, что мы занимались любовью, и я впервые в жизни поняла, что это такое, и что, возможно, это никогда уже не повторится? »

Самолет был шумным, но на удивление устойчивым. Вскоре Молли успокоилась и насладилась великолепным зрелищем разгорающейся зари над цепочкой островов, которые лежали причудливым темным узором на позолоченной солнцем воде.

Рейф уделил восходу не больше внимания, чем уделял шуму двигателя. Он летал около двадцати лет. Обычно полет был для него лишь способом добраться из точки А в точку Б, но иногда он поднимался в воздух, чтобы отвлечься от суеты и сосредоточиться на главном.

Сейчас он мог сосредоточиться лишь на женщине, которая сидела рядом с ним. Скорее всего, брак Стю окажется неудачным – в их семье разводы не редкость, так что они с Молли могут больше не встретиться. Но что бы ни случилось в будущем, Рейф знал, что никогда ее не забудет. И это его беспокоило, ведь ни к одной из своих прежних любовниц он не привязывался так быстро. Даже к Белл, которая очень ему нравилась. И уж конечно, не к женщине, на которой был так недолго женат.

Молли это… Молли.

«Вечно она витает в облаках, – с нежной улыбкой сказал себе Рейф. – Для тридцатишестилетней разведенки она невероятно наивна. Спящая красавица, которая только начала просыпаться». Мысль о том, что именно он сыграл решающую роль в ее пробуждении, наполняла его гордостью и в то же время пугала до полусмерти.

Заметив, как она поглощена лежащим внизу пейзажем, Рейф заложил вираж, чтобы предоставить ей лучший обзор. Теперь она больше не хваталась за кресло.

Через некоторое время Молли тихо призналась:

– Для меня это сезон открытий. – Рейф придвинулся к ней, чтобы лучше слышать, и уловил слабый запах шампуня и детской присыпки. Повысив голос, она добавила: – Не знаю, говорила ли я тебе, но это моя первая поездка на пляж. И мой первый полет, а прошлой ночью я впервые в жизни… – Она зажала рот ладонью.

– Впервые в жизни что?

– Ничего.

– Ты хочешь, чтобы я попробовал угадать? Впервые в жизни что, Молли?

Но Молли не собиралась признаваться, что Рейф оказался первым мужчиной, с которым она переспала после развода с мужем. И что впервые в жизни с ней случилось событие, в сравнении с которым меркло даже восходящее над океаном солнце.

– Впервые в жизни увидела попугая, который ругается на трех языках.

Рейф рассмеялся. Молли знала, что он догадался о ее вранье, но, будучи джентльменом, не стал на нее давить.

Казалось, они летят уже целую вечность. Только теперь Молли поняла, что никогда в жизни не двигалась с такой скоростью (еще одно открытие! ), но внизу уже показалась земля.

– Как странно, – пробормотала она. Возможно, Рейф не расслышал, а скорее всего просто не понял, о чем она говорит. Но он протянул руку и положил ладонь на ее левое бедро, и на этот раз Молли обрадовалась его прикосновению и не стала возражать.

После приземления Рейф велел ей купить кофе и булочки, пока он позаботится о самолете.

– Встретимся у пункта проката автомобилей. Я сам заберу вещи, – сказал он, объяснив ей, куда идти.

Аэропорт был еще одним приключением, но Молли уже устала удивляться. Ее мучила мысль о том, что Анна‑ Мария могла пострадать гораздо сильнее, чем уверяла. А как насчет ушиба внутренних органов? Не зря ведь ее положили на обследование.

Бесполезно напоминать себе, что сестры выросли. Они больше не прибегут к ней, чтобы исцелить любую боль, от содранной коленки до разбитого сердца. Анна‑ Мария замужем, ей старшая сестра уже не нужна. А Мариетта вот‑ вот заключит помолвку, к тому же она всегда была более независимой, чем Анна‑ Мария. В некотором смысле она даже более независима, чем Молли. Что касается Молли, ее независимость часто была притворством, порожденным необходимостью, и она лишь совсем недавно осмелилась это признать.

Короче, Молли не могла не тревожиться. Когда Рейф подошел к ней у пункта проката автомобилей, ее уже трясло от волнения.

– Я требую, чтобы ты все мне рассказал, – заявила она, протягивая ему чашку слабого, чуть теплого кофе и рогалик. – У меня хватит сил принять любую правду, какой бы она не была, так что не пытайся меня защитить. Тем более, скоро я все узнаю, и если окажется, что ты соврал, я никогда больше тебе не поверю. Почему Анна‑ Мария стала разговаривать с тобой, а не позвала меня? Потому что знала, что я догадаюсь, да? Я всегда чувствую, когда она пытается что‑ то скрыть. У нее голос меняется, как будто она читает с листа.

Рейф побеседовал со служащим из проката, а затем вывел ее наружу и усадил в новенький серый «седан».

– Она разговаривала со мной только лишь потому, что я снял трубку. И я понятия не имею, скрывала она что‑ нибудь или нет. В отличие от тебя я совершенно ее не знаю. Я даже не видел ее ни разу. Но что бы ни случилось, мы справимся, верно? Просто повторяй про себя: «Они дети, а мы уже взрослые».

Молли послушно повторила:

– Они дети, а мы уже взрослые. – Она глубоко вздохнула. – Рейф, когда твоя мама привезла к тебе Стю, у тебя не возникало такое ощущение, будто ты просто притворяешься взрослым?

– И у тебя тоже? Я многого не знал в то время, и мне приходилось срочно искать ответы. А некоторые из них я ищу до сих пор. – Он усмехнулся, остановившись перед светофором. – У меня была учительница в седьмом классе, которая опережала своих учеников всего лишь на один урок. Теперь я знаю, каково ей приходилось.

– Я уже и не вспомню, сколько раз я притворялась спокойной, уверенной и благоразумной, когда у меня живот сводило от страха.

Рейф кивнул. Они подъехали к больнице и отыскали место для парковки недалеко от центрального входа. Когда Рейф склонился к ней, чтобы отстегнуть ее ремень безопасности, Молли вновь уловила аромат кедрового масла и ощутила то же непреодолимое влечение, которого не испытывала ни к одному мужчине, даже к собственному мужу. «Господи, что же я наделала? Ведь именно сейчас мне нужно собрать все свои силы».

Несколько часов назад она лежала в постели с этим мужчиной и вытворяла такое, что не могла представить себе даже в самых безумных мечтах. А теперь они ведут себя, как будто ничего и не было. Как будто она не видела шрама на левом бедре Рейфа и не узнала о том, что сюда его ужалил скат, и шип пришлось вырезать.

Как будто Рейф не видел ее растяжек и выпуклостей, от которых она предпочла бы избавиться. Ее округлого животика, к примеру. Ее пухлых щек, из‑ за которых совершенно не видны скулы. Она толстушка, а скоро ему предстоит встретиться с красоткой. Все восхищались красотой Анны‑ Марии, даже когда она была маленькой. Молли всегда гордилась своими сестрами, потому что очень их любила. Они намного ее моложе, и иногда она думала о них не как о сестрах, а как о своих детях.

И все же ей хотелось, чтобы хотя бы раз в жизни мужчина взглянул на нее с таким же восхищением, с каким смотрели люди на Анну‑ Марию. Хотя бы раз.

И именно этот мужчина.

Прошу тебя, Господи…

Рейф и Молли спросили дорогу и назвались родственниками пострадавших.

– Я его брат, а это ее сестра, – пояснил Рейф. Этого оказалось достаточно, чтобы их пропустили к лифту.

Анна‑ Мария беспокойно бродила по коридору. Как только двери раскрылись, она бросилась к лифту.

– Почему вы так долго? Ой, Молли, я так волновалась… нет, нет, прости… я понимаю, наверное, все дело в этих ужасных пробках, и… а вы, должно быть, брат Стю. Я его жена. Анна‑ Мария. Сестра Молли.

– Я бы узнал вас где угодно.

– Правда? – в один голос воскликнули Молли и Анна‑ Мария.

Рейф медленно улыбнулся.

– Ага, вы очень похожи.

Молли и слова сказать не успела, как Анна‑ Мария схватила ее за руки и оттащила в сторону.

– Прости меня, Молл. Нам следовало подождать хотя бы до утра. – Она повернулась к Рейфу и пояснила: – Мы все привыкли к этому. Не только мы, сестры, но и половина Гроверс‑ Холлоу. Как только что‑ нибудь где‑ то случается, все сразу бегут за Молли. В детстве, даже когда папа с мамой были живы, мы только на ней и висли. Мама с нами так не нянчилась. Мы с Мариеттой были сумасбродками… или даже сорванцами. Но Молли всегда оказывалась рядом. Она заступалась за нас и присматривала за нами… она даже свадебное платье мне сшила. Она не рассказывала? – Рейф открыл было рот, чтобы ответить, но небесное создание с фиолетовым синяком на лбу продолжило: – Короче, когда случилась эта кошмарная авария, первой моей мыслью было позвонить Молли. Я просто не знала, что еще можно сделать. Мы оказались в чужом городе без машины, без вещей… а все наши записи и фильм, который снял Стю… – Ее лицо исказилось, и Молли раскрыла ей свои объятия.

Рейф встретился взглядом с Молли и кивнул.

– Видишь? – беззвучно произнес он. – Вы похожи.

Оставив сестер наедине, он отправился на поиски палаты, в которой лежал брат. Анну‑ Марию он сразу узнал по свадебным фотографиям. Хотя ее наряд оставлял желать лучшего, она по‑ прежнему была похожа не на лингвиста, а на начинающую голливудскую актрису. Ей скорее бы подошла роскошная вилла с видом на пляж, чем убогий двухкомнатный коттедж. И избалованная псина с ошейником, усыпанным фальшивыми бриллиантами, вместо взъерошенных ругающихся попугаев и ленивого кота.

Рейф решил пока не делать выводов о новой родственнице. Что касается женщин из семьи Стивенсов, их внешность часто оказывается обманчивой. Кажется, он что‑ то слышал об еще одной сестре, которая вроде бы подалась в науку. Сначала он пропустил это известие мимо ушей, сочтя его незначительной подробностью.

Но теперь оно казалось ему жизненно важным. Молли старше своих сестер на семь и на девять лет. Значит, когда они пошли в школу, она была подростком. Их родители еще были живы. Как ни странно, у Рейфа сложилось впечатление, что, несмотря на это, основной груз ответственности лежал на Молли.

Она сшила свадебное платье? Всю эту груду атласа и кружев? И когда только время нашла?

Черт возьми, пора бы людям прекращать пользоваться ею и начать ценить ее за то, какая она есть – самая милая, добрая, терпеливая, ответственная и великодушная женщина из всех, которых Рейфу посчастливилось встретить.

Не говоря уже о сексуальности.

Стю с забинтованной головой сидел на стуле у окна и мрачно разглядывал гипсовую повязку на левой руке. Он поднял голову, когда в палату вошел Рейф.

– Блин, ну я и вляпался на этот раз.

– Боюсь даже спрашивать, о чем ты.

– О старых печных трубах. Ты же меня знаешь. Стоило мне увидеть горящий камин, и я начал думать о том, кто жил здесь и когда, и каково было жить в этом доме, когда его только построили. Мы проехали мимо каменных домов, я начал что‑ то говорить Энни, и бабах!

Бабах. Рейф мог припомнить кучу «бабахов» в жизни своего младшего брата. Бесчисленное множество «бабахов» на роликовой доске, к счастью, в полном защитном облачении, автокатастрофа, после которой страховые взносы Стю были увеличены вдвое, и несколько впечатляющих падений с доски для серфинга. Как только Стю перестал подражать старшему брату и понял, что атлетом ему не быть, он сразу же превратился в серьезного студента.

Рейф очень постарался убедить Стю, что авария случилась не по его вине. Только угрызений совести малышу не хватало.

– Для этого и существует страхование. Ты… э… не забывал платить взносы?

Парень мрачно кивнул.

– Энни обо всем позаботилась. У нее хорошо получается заполнять бумажки.

– Отлично. Значит, ты можешь свалить это на нее, раз уж у тебя получается…

– Вляпываться.

– Да брось ты. Что‑ то ведь у тебя получается, раз тебе удалось подцепить такую красавицу, как Анна‑ Мария.

Робкая улыбка Стю переросла в широкую усмешку.

– Ага, не хочу хвастаться, но…

А затем вошли женщины, и им пришлось представлять друг друга и вырабатывать план действий. Когда Рейф и Молли ушли, пообещав вернуться вечером, Рейф уже четко представлял, что от него требуется. У Молли был свой список дел. Только за воротами больницы Рейф вспомнил, что им негде остановиться. Выбор здесь более широкий, чем на острове Окракоук, но все же…

– Во‑ первых, ищем кровать. Не знаю, как ты, но я прошлой ночью совершенно не выспался.

Молли густо покраснела. Рейфу сразу же захотелось сгрести ее в охапку и обнимать, пока весь мир не полетит в тартарары. Вместо этого он попытался ее отвлечь.

– А может, для начала поищем хороший ресторан? Мне кажется, нам обоим нужно подкрепиться.

Молли сделала испуганные глаза, и Рейф невольно рассмеялся.

– Вот что мне нравится в тебе – твое чувство юмора. – Он покачал головой. – Но это не единственное, что мне нравится… пойми меня правильно. Я хотел сказать…

– Рейф?

– Да.

– Тебе никто не говорил, что ты становишься слишком болтливым, когда смущаешься?

– Наверное, от тебя заразился.

– Вот именно, всегда ищи виноватых. А теперь давай поскорее найдем ресторан. Я готова съесть жареного цыпленка, целую гору картофельного пюре и, может даже, кокосовый торт на десерт.

«Бывают моменты, – сказала себе Молли, – когда калории можно не считать».