Заключение 10 страница

Сзади меня схватили за плечи.

– Вы впустили в свое сердце Господа нашего и спасителя Иисуса Христа, мисс Клара?

Я поняла, что неистово киваю головой.

– Я очень рад. – Теперь он стоял совсем близко. Я чувствовала запах трубочного табака, исходящий от его одежды, ацетоном пахло его дыхание, и присутствовал едва ощутимый запах крови. Его руки стали массировать мои плечи. – В эти последние дни на земле, когда все истинно верующие будут спасены, а грешники будут гореть в геенне огненной, я так рад, что вы, мисс Клара, пришли к Господу.

Я чувствовала, что место сковывающего меня изнутри ужаса занимает разрастающийся гнев. Я знаю, кто такой Божий человек. Это человек, принявший сердцем Христа, и он не имеет ничего общего с дьяволом, прикасающимся ко мне сейчас своими ручищами.

– Да будут благословенны ученики Ильи‑ пророка, да будут благословенны святые, которые без устали трудятся над искоренением греха и разврата в эти последние дни. – Он наклонялся все ближе, тонкая кожа на его щеке касалась моей щеки, он наваливался на меня всем телом. Его руки опустились ниже. А я с каждой секундой злилась все сильнее. Я не хотела, чтобы меня лапали, он‑ то уж во всяком случае.

– Именно поэтому мы и в церкви, моя дорогая, – произнес он, опять понижая голос до шепота. – Пусть наш друг Альфред еще поживет в своем старом доме. Если вас найдут там, мисс Клара, жилище тщательно обыщут. Обнаружат его убежище, его маленькую коллекцию. Этого пока не должно произойти.

Арчи выигрывал время. Совсем как раньше, когда попытался свалить вину на меня. Когда подкинул гадюку в мой подвал, состряпал поддельное завещание на моей бумаге и оставил его в доме у Виолетты. Выигрывал, насколько мог, время. Зачем? Что это чудовище еще собиралось сотворить?

Во мне боролись злость и страх, но я понимала, что лучше бы победил страх. Страх парализует меня, делает покорной, а это поможет мне сохранить жизнь. Альфред, все еще сидевший в первом ряду и по‑ прежнему поглаживавший тайпана, не сводил с нас глаз.

– Я вижу, вы беседовали с Руби Моттрам, – сказал Арчи. – Где она, мисс Клара?

Победила злость. Неужели эта немощная старушка станет очередной жертвой? Я вскинула голову и посмотрела на Арчи.

– Вы не сможете остаться в стороне… – начала было я. Взглянула в эти холодные голубые глаза – и все стало на свои места. «Глаза, словно зимнее небо». О Боже! Должно быть, мои собственные глаза расширились от ужаса, может быть, я невольно дернулась назад. Как бы то ни было, он заметил происшедшую во мне перемену.

«Клара, нет! Молчи! Хуже будет».

Он впился в меня взглядом. Я не собиралась отводить взгляд. Он открыл было рот, но настал мой черед говорить.

– Вы не Арчи Уитчер, – заявила я.

Голубые глаза превратились в щелочки.

– Я Арчи Уитчер. Кто же еще, мисс Клара?

«Клара, он безумец. Не зли его».

Я намеренно пыталась говорить медленно, не кричать.

– Арчи Уитчер покоится на церковном кладбище Он лежит там уже пятьдесят лет. В могиле, на которой написано ваше имя. Вы даже заплатили за надгробие.

– Моя дорогая…

– Вы не из Дорсета. – Я попыталась встать, он не препятствовал мне. – Человек родом из Англии никогда не будет говорить так, как вы. Даже если проживет в Америке сто лет.

Почти получилось, почти встала. Он все еще не мешал мне. Он подымался вместе со мной.

– И знаете что? – продолжала я. – У Арчи Уитчера были карие глаза. Темно‑ карие, Несколько человек упоминали об этом. Вчера в участке я видела вашу фотографию из досье, цветную. Я должна была сразу догадаться. Карие глаза не становятся голубыми. Даже спустя пятьдесят лет.

При этих словах он наконец шагнул ко мне. Такой высокий, настоящий великан. Схватил меня за плечи и притянул к себе.

– Арчи Уитчер той ночью сгорел заживо, – прошипела я ему в лицо. – Той ночью, когда вы чуть не убили Альфреда. Ваши змеи укусили троих. Двое умерли. Вы знали, что полиция будет проводить расследование, вам предъявят обвинение, поэтому сбежали на родину. Но вы не стали возвращаться под собственным именем, на родине вас тоже разыскивала полиция – за убийство собственного отца. Поэтому вы украли жизнь у Арчи. Вы пятьдесят лет выдавал и себя за другого человека, а теперь вернулись, чтобы украсть деньги его племянника.

Он куда‑ то направился, увлекая меня за собой. Я вынуждена была уцепиться за него, чтобы не упасть. Мы обошли бассейн для крещения, проходя в опасной близости от него. Со скамьи первого ряда, не выпуская из рук тайпана, поднялся Альфред.

– Вот почему умерли эти люди! – Мой голос перешел на визг. – Джон Эллингтон, Виолетта, доктор Эмблин. Они вас знали. Могли бы узнать. Вы убиваете людей, которые знают, что вы не Арчи.

«И теперь ты одна из них. Ох, Клара, когда ты поумнеешь? »

Мы остановились. Он, продолжая крепко сжимать мое плечо, нагнулся, и его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего. Мне показалось, что краешком глаза я увидела, как Альфред шагнул вперед.

– И кто же я, Клара? – прошептал он. – Если я не Арчи, тогда кто?

– Джоэль Фейн, – выдавила я без всякого почтения к его возрасту, – Ты преподобный Джоэль Морган Фейн. Ты пятьдесят лет назад был священником в этой церкви. Люди доверяли тебе, шли за тобой, а ты…

Я не могла продолжать. Фейн изменился. Он отпустил меня, выпрямился и глубоко вздохнул. Закрыл глаза, по его телу пробежала дрожь. Когда его глаза вновь открылись, передо мной, я готова была поклясться, стоял другой человек, как будто размытый кадр наконец стал виден в фокусе. Глаза его горели, он даже стал выше ростом. Заговорил, и даже голос у него стал молодым и крепким.

– Спасибо, Клара, – сказал он. – Так приятно слышать звук собственного имени.

Я отступила назад, но потеряла равновесие и схватилась за перила у алтаря. Джоэль Фейн шагнул ко мне. За его спиной двигался Альфред, подходя к нам все ближе и ближе.

– Я слышал о тебе, Клара, – прогудел Фейн. – Даже укрывшись в стенах дома Вентри. Слуги и жители поселка поговаривают о красавице со шрамом, которая прячется здесь от всего света. Судачат о твоей матери, о том, что ты с ней сделала Ты убила собственную мать, Клара. Она напивалась до смерти, потому что не могла видеть тебя. Верно?

Голос мамы в моей голове молчал. Успокаивающие мудрые слова, которые вели меня по жизни, извратились в устах Джо‑ эля Фейна. Однако я признала его правоту. Смерть матери на моей совести. Она тянулась к бутылке всякий раз, когда смотрела на меня. Фейн протянул руку и провел ею по моей щеке со шрамом.

– Клейми грешника, – прошептал он, – несущего Каинову печать.

Где‑ то в подсознании билась мысль.

– Ты знаешь, что случается с теми, кто убивает своих родителей, Клара? – Он продолжал меня касаться.

– Их наказывают, – захныкала я и почувствовала, что щеки стали влажными.

Фейн поднял руку, и мы оба смотрели на следы слез, блестевшие на обагренных кровью жертв пальцах. Потом он нагнулся и кончиком языка провел по моей щеке к уголку глаза, вдоль линии волос, слизывая слезы, как будто наслаждаясь вкусом боли. Я изо всех сил старалась сдержаться, не откинуть голову и не завыть. Потом он отстранился. Он не сводил с меня взгляда, но я уже не была уверена, что он меня видит.

– Наказывают, наказывают, – повторил он, – как наказали меня.

В мгновение ока он расстегнул рубашку и буквально сорвал ее с себя. Местами кожа на некогда отлично сложенном теле обвисла, местами виднелись багровые, искорежившие тело шрамы от сильных ожогов. Он протянул мне свои руки чтобы я их рассмотрела. Еще шрамы, но уже не от ожогов.

– Мой отец держал мою голову под водой, ты знала об этом, Клара? Держал, пока я не ощущал, что мое тело вот‑ вот разорвется от боли. Но я не умер. Мое тело горело в этой церкви, но я не умер. – Он протянул мне обе руки. – Змеи, эти ползучие гады, много раз кусали мою плоть и отравляли ее, но я не умер. Глашатаи смерти не могут причинить мне вред, Клара. Господь Бог дал мне силу над смертью. Я истинный ученик Ильи, я глашатай последних дней царства Божия!

Он внезапного шума мы оба вздрогнули. Одна из летучих мышей летала между труб органа, она размахивала крыльями, издавая звук, похожий на завывание ветра в старых колоколах. Услышат ли люди в поселке? Вероятно, нет, но…

Я повернулась и побежала прочь от алтаря. Налетела на кафедру, но мне как‑ то удалось удержаться на ногах, и я бросилась за хоры. Там я подпрыгнула и упала лицом на клавиши органа. Давным‑ давно молчавшие трубы ожили, звук разнесся по церкви. Летучие мыши начали пищать, перепуганные грачи метались по нефу. Схватив меня сзади за волосы, свободной рукой Фейн зажал мою шею. Он рванул меня к себе, потащил по полу, вниз по ступеням перед алтарем, к бассейну. Мы остановились, и он поставил меня на ноги.

– Я видел, как восстают умершие, Клара, – сказал Фейн, но его взгляд больше не встречался с моим. – Я могу воскресить тебя, если вера твоя сильна. Воскресить? Может, мы вместе воскресим твою мать?

– Прекрати.

Пузырьки пены появились в уголках его рта.

– Может, воскресим твоего красавчика полицейского?

– Он жив! – Не успели слова слететь с моих губ, как я поняла, какую глупость совершила.

Фейн и Альфред примутся искать Мэта, как только со мной будет покончено. И найдут, уж будьте уверены.

– Пока жив! Тайпан – самое ядовитое пресмыкающееся на земле. Этот глупец Вентри понятия не имел, что привез с собой из путешествия. Он думал, что яйца мертвые. Я отнес их Альфреду. Я знал, что, если кто‑ то и сможет сделать так, чтобы из яиц вылупились змееныши, так это только он.

Мы стояли у края бассейна, возле ступеней перед алтарем. Насколько я могла видеть, Альфред не сводил с нас глаз. Я нагнула голову, чтобы он видел мои губы.

– За все содеянное тобой ответит Альфред, – заявила я. – Таков был твой план, верно? Ты помог ему бежать, потому что знал: рано или поздно люди поймут, что старики умирают не сами по себе. Потом обнаружат мое тело, тело Мэта, Клайва Вентри. Все решат, что это дело рук Альфреда. Он вернется в психушку, а ты получишь все деньги Клайва.

Фейн наваливался на меня сверху, пытаясь прижать к полу. Я сопротивлялась, но понимала, что надолго меня не хватит. Он был очень сильным, к тому же руки у него не были связаны.

– И все его змеи погибнут! – прокричала я для Альфреда. – Они уже погибают. Ты же не станешь заботиться о них, верно?

– Что за… – Терпение Фейна лопнуло.

Он наотмашь ударил меня по лицу. Потом подбил мои ноги так, чтобы я упала. Я чуть не потеряла сознание от боли в спине, когда ударилась о каменный пол. Но краешком сознания я поняла, что лежу на пластике. На большом черном пластиковом мешке с «молнией» посредине. В подобных мешках в моргах хранят трупы. Только этот мешок, судя по размерам, был предназначен для трупов животных, более крупных, чем человек. Такие мешки есть в зоопарках. У нас в ветклинике тоже есть такие, на случай если погибнет, к примеру, олень. И у меня в подвале есть такие. Я умру в своем собственном мешке.

Я, извиваясь, поползла от бассейна. Фейн ногой ударил меня в живот, и я затихла.

Как сквозь туман я наблюдала за Фейном, а он протянул руку и взял большой камень, отвалившийся от стены. Он положил его у меня в ногах и пошел к алтарю. Альфред подошел ближе и стал смотреть в бассейн, на его лице был написан ужас. Фейн приблизился к Альфреду и протянул руку, чтобы взять змею. Альфред шагнул назад и, казалось, еще крепче прижал к себе тайпана.

Я видела, как Фейн покачал головой и что‑ то сказал Альфреду, но я слышала лишь звенящую тишину. Кажется, я видела, как Альфред слегка ударил змею по голове, но не уверена. Потом он передал тайпана Фейну, и тот направился ко мне.

От меня, лежащей на каменном полу, не способной пошевелиться, до мужчин, передающих один другому змею, было всего несколько метров, но Фейн, казалось, шел ко мне целую вечность. Потому что я успела о многом подумать: о том, что змея, которая укусила Мэта, сейчас укусит и меня, и это непостижимым образом связывало нас с ним. Что, если Мэт не утонет в реке, если не погибнет из‑ за бури, если доберется до больницы вовремя, он будет всегда меня помнить, потому что нелегко забыть человека, принявшего твою смерть.

А потом я подумала, что должна была умереть именно так. Должна познать муки poena cullei, потому что Фейн прав. Я стала причиной смерти матери. Из‑ за меня она спилась до смерти. И последнее, что мне пришло в голову, когда Фейн опустился возле меня на колени и положил тонкое, почти невесомое тело змеи мне на грудь: Шон будет очень, очень зол на меня. Тяжелый камень из кладки стены помещен внутрь мешка, «молния» застегнута. Я не двигалась. Не двигался и тайпан. Я едва ощущала его вес, такой легкой была змея, но я знала: ее голова всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Потом меня схватили две сильные руки. С силой толкнули, и я с каменного пола соскользнула в воду.

И нас потянуло вниз, двух существ, которым судьбой было уготовано погибнуть вместе. Все глубже и глубже – туда, откуда ничего не видно, ничего не слышно. Не двигаясь, мы опускались все ниже, у меня в ушах зашумело. Я почувствовала, как мир вращается вокруг меня, как все, что я любила, несется вверх, будто уплывает прочь сама жизнь. И мне захотелось броситься за ней, притянуть ее к себе, потому что еще никогда мне не было так одиноко.

Ощутив себя в этом аду, таком холодном и всепоглощающем, я поняла, что больше не тону. Подо мной было каменное дно. И в моем аду воняло пластмассой.

Я все еще могла дышать.

Плотный полиуретановый мешок, в который запихнул меня Фейн, оказался водопроницаемым – мне поведали об этом пробивающиеся сквозь швы холодные струйки воды, – но пока он выдерживал давление воды, и внутри него осталось немного воздуха, которым я и мой пресмыкающийся друг могли дышать.

Блеснул лучик надежды – но я пока не решалась пошевелиться. Если змея меня укусит, мне конец. Противоядие уплыло вместе с Мэтом, да и было его немного – доза рассчитана на один укус. К моему удивлению, змея тоже не шевелилась. Но если пошевелюсь я, она занервничает и станет защищаться.

Столб воды давил на мешок, и мне все же пришлось медленно повернуть голову набок, чтобы продолжать дышать. Змея не шевелилась. Я стала из‑ за спины вытаскивать правую руку, пытаясь дотянуться до брючного кармана, где хранила нож.

Моя рука лежала вдоль тела. Как раз на кармане. Но тело мое было крепко стянуто веревкой, и с каждым движением силы покидали меня.

Тут змея пошевелилась.

Я почувствовала, как она поползла по мне вверх. Ей не понравился мой мокрый, возможно, и холодный спасательный жилет. Она направлялась туда, где было потеплее. Я чувствовала, как она заползает – такая невесомая, такая смертельно опасная – ко мне на плечо.

«Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам».

Неужели это мой голос? Или мамин? Я не знала. Но слова стучали у меня в висках, а пальцы пытались забраться в карман.

Шелковистая кожа тайпана коснулась моей щеки, змея замерла. Я приготовилась к невыносимой боли, к ощущению впивающихся в мою плоть клыков – я осознала, что потеряла. Я, казалось, чувствовала змеиное дыхание. Потом змея снова поползла и коснулась моего лица.

Пальцы нащупали холодную рукоятку ножа. Еще несколько секунд, и я смогу его достать. Но мешок быстро наполнялся водой. А. самая опасная в мире змея обвилась вокруг моей шеи, положив голову мне на лицо. «… и ничто не повредит вам».

Я схватила нож, осторожно вытащила руку из кармана и попыталась разрезать ближайший виток веревки. Перерезать бельевую веревку оказалось делом недолгим. Я перерезала еще один виток, затем еще один, пока не смогла согнуть руку в локте, и тогда я нацелила острие ножа на пластиковый мешок прямо над своим лицом. Как можно глубже вдохнула – возможно, это мой последний вдох! – и резанула ножом вдоль мешка. На меня хлынула вода. Я все еще оставалась связанной и не могла плыть, но я нащупала шнурок на спасательном жилете (Фейн даже не догадывался, что он на мне) и потянула за него изо всех сил.

Спасательный жилет наполнился воздухом, и я вылетела на поверхность, как пробка из бутылки. Мне показалось, что голова сейчас лопнет от гула, стоящего в церкви. Откуда, черт побери, доносился этот ужасный шум? Неужели рушилось здание? Веревка ослабла. Освободившись от пут, я потянулась к кромке бассейна, с силой оттолкнулась от воды и снова оказалась на каменном полу. Не обращая внимания на головную боль и грохот, сотрясающий церковь, я поднялась на ноги, испытывая одно желание – добраться до выхода. К тому же смертельно опасная змея, которая всего минуту назад делила со мной могилу, выплыла на поверхность и медленно поплыла в мою сторону. «И ничто не повредит вам». Я, пошатываясь, попятилась. И увидела Альфреда, который одной рукой вцепился в трубу органа, а другой бил по клавишам, и Фейна, сжимавшего своими сильными пальцами горло несчастного.

Не нужно было звать на помощь – громкие, диссонирующие звуки церковного органа сделали все за меня. И знаете что? Думаю, здесь не обошлось без участия моей мамы. Тайпан выползал из бассейна, его чистые янтарные глаза смотрели прямо на меня. Но ни одна змея не может догнать человека.

Я повернулась и побежала: мимо темной воды, где и Альфред, и я едва не окончили свою жизнь, вдоль длинного прохода, где пламя настигло Ларри Ходжеса и погиб настоящий Арчи, на крыльцо, где змея укусила Руби. Я продолжала бежать. В ночь, по аллее с древними липами, быстрее за ворота.

Прямо в объятия детектива Роберта Таскера.

Старое дерево разлетелось как хрупкое стекло. Три удара топором – и замок отлетел, дверь стала свободно болтаться на петлях. Констебль в форме вошел внутрь и закрепил ее, чтобы она не закрывалась.

Один за другим вошли эксперты‑ криминалисты и разбрелись по старому дому: что‑ то измеряли, записывали, фотографировали. Мы вошли последними, поскольку были менее важными специалистами – нас пригласили только для того, чтобы мы позаботились о живности.

Переступить порог для меня оказалось несложно, но оставаться там, вновь вдыхать тошнотворный воздух – самое ужасное, что мне приходилось делать за свою жизнь.

– Впервые вхожу сюда через парадную дверь, – проговорила я, не узнавая собственного голоса.

– Подожди в машине, – предложил Шон. – Мы с Крэгом сами справимся.

– Твоя машина опасна для жизни, – отрезала я. Сделала шаг вперед, и запах, казалось, сделался гуще.

– Что ни говори, это местечко как раз для больных, которым предписан постельный режим, – пробормотал Крэг, замыкающий нашу троицу.

– Куда, мисс? – поинтересовался полицейский, которому было приказано нас сопровождать.

Стараясь не мешать экспертам, я прошла по комнатам первого этажа, по коридорам, где уже не царила темнота – все было залито светом, – вниз по лестнице в берлогу Альфреда. Повсюду было шумно, горели электрические лампочки, словно ножами прорезая темноту. Только с вонью полиция ничего поделать не могла.

– Ни хрена себе! – раздался за моей спиной голос Шона когда мы вошли в потайную комнату. – Клара, извини.

– Черт! – пробормотал Крэг при виде открывшейся картины. – Прошу прощения, леди.

Я уже хотела было признаться, что и сама не сдержалась минувшей ночью, но поняла, что не могу произнести ни слова. Молодая женщина в защитном комбинезоне брала соскобы с пола, где были пятна крови. Крови Мэта.

Я обернулась и увидела, что Шон медленно обходит комнату, совсем как я несколько часов назад, заглядывает в ящики и контейнеры. На его лице читались ужас и сострадание. Я заметила, что он подавил зевок, и через секунду сделала то же самое. Он не спал почти целую ночь. Я же вообще не ложилась.

Когда я, выбравшись из церкви, смогла говорить, я рассказала детективу Таскеру, где найти его начальника. На поиски отрядили десяток констеблей, и через час Мэта доставили в дорсетскую больницу. Как раз вовремя. Через десять минуту него отказали легкие, он перестал дышать. Его оставят на аппарате искусственного дыхания до тех пор, пока он будет парализован, – если, конечно, он выйдет из этого состояния. По моему настоянию Шона вытащили из постели в два часа ночи, чтобы он проследил за тем, как местные доктора вводят Мэту оставшееся противоядие.

Шон из больницы связался по телефону со специалистами по ядам из Сиднея. Австралийские врачи, имеющие опыт в этой области, продолжали консультировать местных докторов, лечащих Мэта. Было сделано все возможное, но не меньше чем через сутки станет ясно, будет ли он жить.

Как же мне пережить эти сутки? Я не знала. Но ближайший час я могла посвятить своей работе – позаботиться о змеях. Шон и Крэг уже пересадили несколько ужей в вентилируемые контейнеры‑ переноски, которые мы используем для транспортировки мелких животных. Крэг взял три контейнера, наш помощник‑ полицейский – еще три, и они поднялись по лестнице, чтобы погрузить их в ожидающий «лендровер». Я нагнулась, взяла еще один контейнер и протянула его Шону. С помощью петли он достал из старой картонной коробки больную на вид гадюку и опустил ее в контейнер. Взглянул на меня, потом опять на змею.

– Нам не спасти и половины, – пробормотал он, наклоняясь чтобы осмотреть рептилий в следующем ящике. Потом выпрямился. – Как Фейн это проделал? Как ему удалось приручить человека, которого он когда‑ то мучил и даже пытался убить?

– Я не уверена, что он его приручил, – возразила я. За последние несколько часов я не раз задумывалась над тем, каким образом Фейн влиял на окружающих его людей. – Вначале, вероятно, это были страх и зависимость. Я думаю, Альфред боялся Джоэля Фейна. Кажется, он помнил, какую власть Фейн имел над людьми, когда они оба были молодыми. И все те ужасные вещи, которые Фейн заставил односельчан сделать с Альфредом… Откуда нам знать, чем Фейн ему пригрозил?

– Он явно снабжал его едой, – заметил Шон, бросая взгляд на остатки консервов и разбитые бутылки с прокисшим молоком.

– И топливом, – согласилась я, кивая на баллоны с газом. – Здесь открытый огонь не разведешь. И, разумеется, оба помешались на змеях.

Шаги сообщили о возвращении Крэга и полицейского. Мы молча принялись пересаживать живых особей в контейнеры. Когда Крэг и полицейский вновь ушли, Шон посмотрел на меня.

– Мы закончили, – сказал он. – Мне нужно осмотреть церковь, возможно, я найду старшего брата Шипящей Клары. Сомневаюсь, что он далеко уполз в такую бурю. А тебе нужно поспать.

– Если удастся. Детектив Таскер опять хочет со мною побеседовать, а с самого утра папа и сестра каждые полчаса оставляют сообщения на автоответчике.

– Ну, полицейские могут и подождать. Я отвезу тебя домой. Я покачала головой.

– Я поеду в больницу, – сказала я. – Хочу посмотреть как он.

Шон поджал губы.

– Ничего не прояснится по крайней мере до вечера, – ответил он. – Тебе придется долго ждать.

– Я имела в виду: посмотреть, как Альфред.

Вчера Фейн пытался задушить Альфреда, но парни Таскера подоспели вовремя. Альфред незамедлительно был доставлен в больницу и теперь находился в палате недалеко от палаты интенсивной терапии, где лежал Мэт. Фейна поместили в тюремную камеру.

– Альфред обладает тем даром, о котором ты мне рассказывал, – сказала я, когда теплые руки Шона коснулись моих плеч. – Он имеет власть над змеями. Я уверена, вчера он что‑ то сделал с тайпаном. Я знаю, это звучит смешно, но именно поэтому змея меня не укусила.

– Я был свидетелем и более странных вещей. Пошли, мы здесь уже достаточно насмотрелись.

Я стала взбираться по лестнице. Оказавшись наверху, я позволила Шону вывести меня по коридору, вниз по лестнице, прочь из дома со змеями.

Заключение