СЛЕДЫ НА ЭЛЬБРУСЕ 2 страница

О такой горе писать трудно. И в то же время легко, потому что Эльбрус извечно поражает взор и манит к себе своей первозданной красотой и обилием неразгаданных тайн.

В старинных балкаро-карачаевских песнях поется, что голова Минги-тау окутана вечными льдами, туловище утопает в снегах, а подножие устлано мягким бархатом изумрудных лугов и пастбищ.

Люди любят Эльбрус и тянутся к нему. Впечатления от грандиозной, внушительной панорамы Приэльбрусья остаются навечно. Знаменитая Шат-гора5, что означает на карачаево-балкарском языке «гора с седловиной» (Чат-тау), служит людям всей планеты. К ней ежегодно съезжаются гости со всех концов, чтобы полюбоваться ее нестареющей красотой, отдохнуть и физически окрепнуть, получить заряд бодрящих эмоций.

Эльбрус радует глаз. Тамада Кавказа щедро дарит людям ослепительно белое солнце и неизгладимую прелесть вечных снегов, олицетворяет девственную чистоту векового чувства гостепри-' имства радушных горцев. Сотни тысяч людей отдыхают в гос-

тиницах, альплагерях, туристских базах Приэльбрусья, набираются сил для новых трудовых подвигов. И хотя каждый из них по-своему воспринимает многообразие красок Эльбруса, всех их объединяет одно — неизгладимое желание вернуться сюда еще и еще раз. И каждый раз Эльбрус по-новому красив и неповторим.

... На Эльбрусе побывали сотни и тысячи людей. Множество следов таят в себе снега Минги-тау. Начать хотя бы с того мифического Ноева ковчега, который, по поверьям грузин, рассек гору пополам6 и оставил первый и неизгладимый след, превративший Эльбрус в Шат-гору (т. е. Чат-тау). Но это миф.

Мы хотим обратить внимание читателя на самые первые реальные следы человека, посягнувшего на обитель Прометея. Именно те самые следы горских чабуров проложили и увековечили ныне популярные тропы на Минги-тау. Благодарные потомки многим обязаны первопроходцам. Ведь недаром сказано, что тропинка — мать дороги. Те тропинки увенчаны блестящими успехами многих малоизвестных, полузабытых горовосходителей.

Благодаря первооткрывателям в наше время люди многое знают об Эльбрусе. Но все же имеются в наших познаниях и ощутимые пробелы о первых восходителях, заложивших основу зарождения на Кавказе отечественного альпинизма и горного туризма. Заполнить эту лакуну и призваны наши очерки о далеких дореволюционных горных путешествиях по Центральному Кавказу. В них повествуется о первых впечатлениях путешественников, альпинистов, туристов, о деятельной помощи и роли местных горцев в осуществлении планов по освоению горных вершин и массивов Кавказа.

1 Сысоев В. М. Эльбрус//Известия об-ва любителей истории Кубанской области. Вып. 2. — Екатеринодар, 1900. — С. 109.

2 Там же. — С. III.

3 Мизиев К. А. О топонимике Балкарии//Советская тюркология, № 2, 1978. — С. 39.

4 Алимов С. О чем говорят названия//Ветер странствий, № 21, 1986. — С. 97.

5 Сысоев В. М. Указ раб. — С. 109 — 110.

6 Живописная Россия... — С. II.

НА ЭЛЬБРУС С ЦЕЛЬЮ ДЖИХАДА

Окидывая взором историю покорения Эльбруса, зарождения альпинизма и горного туризма на Кавказе, невозможно не вспомнить летописцев великого Тимура: Шереф ад-Дина Йезиди и Ни-14

зам ад-Дина Шами. По их словам, в 1395 году, «когда мысли Тимура успокоились от дел с областью русских и черкесов, то он со всеми, подобно небосводу, войсками повернул к горе Эльбурз... В намерении покорить неверных знамя, мир завоевывающее, направилось на Буриберди и Бурикана, которые были правителями народа асов. На этом пути, вырубив леса и проложив дорогу, Тимур с целью джихада* взошел на гору Эльбурз»1. «Карательные отряды Тимура в горных укреплениях и защищенных ущельях» встретили мужественное сопротивление горцев. Однако силы были неравны. Разрозненные отряды горцев не могли бороться с огромной, организованной и хорошо вооруженной армией. Войска Тимура «истребили многих из тех неверных.., разорили их крепости, и милостью судьбы для победоносного войска стала несметная добыча из имущества неверных», — такую хвастливую редакцию своих деяний впоследствии утвердил Тимур.

После этих погромов Тимур вернулся к своему обозу, далвойскам отдохнуть, а затем выступил в поход против крепостей Кули и Тауса, располагавшихся на территории нынешней Кабардино-Балкарии.

Не имея сил дать открытый бой, местные жители под натиском врага уходили далеко в горы, устраивали засады, со скал и обрывов скатывали камни и образовывали завалы. Тимур уничтожил и разграбил десятки поселений, истребил в Кули и Таусе значительную часть населения, а «те, которые остались в живых, по словам Йезди, оказались бродящими, растерянными и бездомными». В это время, по всей вероятности, и погиб некогда цветущий город Нижний Джулат. Раскопки, произведенные в последние годы на городище Нижний Джулат, показали трагическую картину гибели города: обнаружены следы большого пожара, заваленные саманные стены, развалины соборной мечети, мавзолеев и др.

Затем Тимур выступил против владетеля Пулада. Поводом для этого послужил отказ Пулада выдать находящегося у него золото-ордынского военачальника Утурку. Пройдя местность Балкана (отождествляемую исследователями с Черкесским ущельем — местом первоначального расселения балкарцев), Тимур двинулся на крепость Капчигай, располагавшуюся в недоступном месте (предположительно в районе села Верхний Чегем). Войску Тимура потребовались большие усилия для того, чтобы захватить эту крепость. Однако заняв и разорвав владения эмира Пулада, Тимур не смог захватить Утурку. Направленные в погоню войска под командованием Миран-шаха, по всей вероятности, через труднопроходимые ущелья и горные перевалы достигли местности Абаса, где

' ДЖИХАД — то же, что и ГАЗАВАТ, — «священная война» мусульман против неверных.

вскоре и был схвачен Утурку. Следуя своим принципам всегда и везде вести борьбу с кяфирами (неверными, т. е. с немусульманами), Тимур разорил и ограбил жителей этих мест*.

Это летописное сообщение, кажется, решает давний спор о первом покорителе Эльбруса, однако нам представляется, что эти сведения — не более чем аллегория летописцев.

Зато уже в 1629 году российские чиновники, в частности терский воевода А. И. Дашков, повествует о том, что местные горцы способствовали «рудознатцам России» в поисках выходов свинцо-во-серебряных руд в труднодоступных ущельях Центрального Кавказа, например, «в земле Абдауллы мурзы Балкарских князей», где даже «на лошадех ехати немочно»2. В те годы балкарцы и карачаевцы оказывали немалую помощь различным дипломатическим посольствам России, Грузии, активно содействовали установлению и укреплению первых русско-кавказских и русско-грузинских контактов. Они гостеприимно встречали послов, указывали им наиболее удобные горные тропы через перевалы, снабжали их вьючными животными и проводниками.

В грозное лето 1942-го, когда отборные гитлеровские части «Эдельвейс» рвались к перевалам Кавказа, советские люди превратили их в непреодолимую преграду на пути врага в Закавказье. Уже в январе-феврале 43-го Приэльбрусье полностью было очищено от гитлеровских захватчиков. 13 — 17-го февраля альпинисты под руководством Н. Гусака и А. Гусева сбросили фашистскую свастику с Эльбруса и водрузили на обеих вершинах алый флаг Советского Союза.

Люди чтут святые тропы, овеянные вечной славой верных сыновей и дочерей нашей многонациональной Родины. Ныне эти горные тропы увенчаны множеством обелисков и памятников, а на станции «Мир» открыт музей боевой славы защитников Эльбруса и кавказских перевалов.

Не менее излюбленный туристами Всесоюзный маршрут № 101 по верховьям реки Черек, мимо Голубых озер и через перевал Гезе-ыфчык (Гезефцик) давно был освоен русскими и грузинскими послами при активной помощи балкарских проводников. Так, в 1650 — 1651 гг. послы Московского государства Алексей Иванович Иевлев, считавшийся одним из «спецов» по Кавказу, а с ним и стольник Никифор Матвеевич Толочанов проходили через Верхнюю Балкарию ко двору имеретинского царя Александра и обратно. Путь их лежал по реке Сукан-су до ее верховьев, затем по перевалу Курнаят и в Верхнюю Балкарию. С 17 по 31 мая 1650 г.

' История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. — М: Наука, 1988. — С. 215 — 216. Глава 9.

они гостили у балкарских князей, а оттуда по Штулинскому леднику и перевалу Гезе-ыфчык пришли «ко двору имеретинского царя Александра». В числе прочих развлечений Александр пригласил гостей из Москвы посмотреть, «как он будет крестить Жен-булата, сына болкарского владельца Айдеболова»4. Кстати, князь Артутай Айдеболов, услугами которого пользовалось посольство Иевлева, в 1658 году вместе со свитой другого грузинского царя Таймураза отправился из Балкарии в Москву и пробыл там почти год, участвовал во многих переговорах Таймураза с русским царем. Артутай был по достоинству принят царем Михаилом Федоровичем' в Грановитой палате и получил высочайший царский подарок в 40 соболей. Такой подарок наравне с подарком царю Тай-муразу он получил за услуги русской дипломатии на Кавказе. О его заслугах перед российским двором было известно еще по лестным отзывам Иевлева и Толочанова5.

С горными массивами Балкарии связано имя еще одного грузинского царя — Арчила. Вот как об этом говорят русские и грузинские документы.

22-го ноября 1693 г. астраханский воевода князь Хованский доносил царю, что «Арчил, отправляясь в Россию, на пути был схвачен князем Малой Кабарды, Кульчук Келембетовым, по наущению шевкала (шамхала) Тарковского Будая, который хотел его выдать шаху» (шаху Ирана). История пленения Арчила весьма драматична, описана выдающимся грузинским историком — царевичем Ва-хушти. Он писал, что «этот храбрый царь защищался отчаянно и сдался только тогда, как уверился, что не в состоянии более сопротивляться». Арчил был схвачен в предгорьях Малой Кабарды и находился под охраной в доме Кульчука Келембетова. Но, по свидетельству источников, «его красота и мужество сделали такое впечатление на жену Кульчука, что ночью она доставила ему средство к побегу: он скрылся в Басян, а его люди ушли в Дигор»6. Общеизвестно, что грузинские письменные документы Басианом называли Балкарию, да и сам Арчил в письме от 15 апреля 1694 года писал терскому воеводе, что он находится в Балкарии, и просил его оттуда вывести. Но сделать это, минуя рыскавших повсюду ищеек тарковского шамхала Дагестана Будая и пособников крымского хана, удалось далеко не сразу. «Узнав, что для нового пленения Арчила на помощь шамхалу крымский хан выслал отряд в пятьсот человек и что на сторону врагов Арчила встали донские казаки, князь Хованский поднял на защиту царя все племена, признающие власть московского государя». А между тем еще 20 мая 1696 г. Арчил писал московскому царю из Балкарии: «... Но в Кабарто напали на нас сын шамхала и Кильчик Мирза и едва не убили нас: мы обязаны спасением только богу и Вашему чис-

• «СЕ-..... -

.. i/trro

тому праву. Теперь я не могу ни остаться здесь, ни прийти к Вам, под царскую руку, без вооруженной помощи»7. Но уже в сентябре того же года Арчил вновь был на имеретинском престоле.

События и документы, связанные с Арчилом, свидетельствуют не только об освоении горных перевалов Центрального Кавказа жителями Приэльбрусья, но и о том, что Балкария уже в те годы считалась в числе «племен, признающих власть московского государя». С другой стороны, они говорят о том, что Карачай и Балкария в начале XVII века играли ощутимую роль в налаживании русско-кавказских отношений. В то же время их походы по горам и перевалам, будь то в поисках залежей руды, или сопровождая различные посольства, — они прокладывали первые тропы для ныне получивших популярность горно-туристских маршрутов по Центральному Кавказу.

Однако первый специальный поход на штурм главы Кавказских гор — седовласого Эльбруса был совершен в июле 1829 года.

' Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. II. — М. -Л., 1941 (Извл. из персидских сочин., собранные Г. Тизенгаузеном). — С. 181.

2 Кабардино-русские отношения. Т. 1..., с. 119 — 126; Посольство дьяка Федота Елчина и священника Павла Захарьева в Дадианскую землю (1639 — 1640 гг. )//Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских при Московском университете 1887 года. Кн. 2. — М., 1887. — С. 318.

3 Посольство дьяка Федота Елчина...

4 Переписка на иностранных языках грузинских царей с российскими государями от 1639 по 1770 г. — СПб., 1861. — С. LXI.

5 Виноградов В. Б. Время, горы, люди. — Грозный. 1980. — С. 90 — 91.

6 Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. Т. 5. 1676 — 1677 гг. — СПб., 1842. Акты, относящиеся до имеретинского царя Арчила; О пребывании царя Арчила в России/ХУченые записки Императорской АН по I и III отделениям. Т. 2. — СПб., 1854. — С. 571 — 573.

7 О пребывании царя Арчила...

НАКАНУНЕ

4-го ноября 1828 года в письме к издателям «Северной пчелы» князь Н. Голицын писал: «Самые непроходимые места, утесы, ущелья, скалы и все ужасы, накопленные природой в высоких Кавказских горах, соседственных Эльборусу, были преодолены твердостью, непоколебимостью и неустрашимым духом отряда российских воинов под личным предводительством генерала от кавалерии Емануеля, при упорном и отчаянном защищении сих мест

гордыми карачаевцами... Один только очевидец может себе представить трудности, преодоленные нашими войсками, изобразить же сие пером невозможно, не подвергнув себя обвинению неверного писателя, ибо в сем случае правда превышает все, что воображение могло себе представить. Вся конница была спешена, ибо лошадям прохода не было, люди же употреблены вместе с пехотными стрелками: сии последние долженствовали подниматься и отражать неприятеля по горам и скалам почти перпендикулярным, придерживаясь одною рукою, дабы не быть низвергнутыми в пропасть, а другою стреляли под меткими выстрелами засаженных за деревьями и камнями защитников сих мест, которые, имея легкую одежду и привычку лазить по горам, пользовались чрезвычайною выгодою и еще закидывали камнями, катящимися по отлогим горам, чтобы опрокидывать наших пехотинцев, которых никакие препятствия не в силах остановить. Такой отчаянный бой продолжался двенадцать часов сряду, и несколько верст надлежало победителям подниматься до достижения последней высоты, овладением которою ознаменована победа. Чтобы иметь понятие о преодоленных в сем достопамятном деле трудностях, надлежит вспомнить, что некогда триста греков остановили при Фермопилах все бесчисленное войско, предводительствуемое Ксерксом. Кавказские же Фермопилы, где карачаевцы оградили себя от нападений, едва ли уступят по местоположению греческому»1. И действительно, 30-го октября 1828 г. Емануель отписал Николаю I следующее: «Термопилы Северного Кавказа взяты нашими войсками, и оплот Карачаева, у подошвы Эльборуса, для всех горских народов враждебных против России, помощью Божиею и храбростью войск, под личным моим предводительством разрушен. Сражение с карачаевцами произошло сего октября 20-го. числа; оно началось в семь часов утром и кончилось в семь же часов вечером; с овладением последней высоты победа покрыла новою славою Российское воинство, в сем деле участвовавшее. Потеря наша состояла, при поражении противника, в убитых: обер-офицеров трех, унтер-офицеров двух и рядовых тридцати двух; ранены: Горского Казачьего полка командир, майор Верзилин, обер-офицеров три, унтер-офицеров тринадцать, рядовых 103. После сей важной для Кавказской области победы войско наше 21-го октября достигло уже без бою и малейшего сопротивления карачаевцев до главного их аула Карт-Юрта... »2. Так завершилось покорение Карачая.

22-го октября 1828 г. 53-летний генерал от кавалерии, герой Отечественной войны 1812 года, командующий Кавказской оборонительной линией, образованной в 1777 — 1782 гг., Георгий Арсеньевич Емануель в центральном ауле Карачая Карт-Джурте («Древняя родина») принимал повелителя, т. е. Олия (Вали) всего

Карачая князя Ислама Крымшаухалова со всеми его старшинами. Депутация карачаевцев подала генералу прошение, в котором говорилось, что верховный князь Карачая «со всеми старшинами, равно и весь карачаевский народ, присягают на верность подданства Государю императору с представлением от него Ислама Крымшаухалова, равно и от трех еще первейших фамилий аманатов».

После подробного перечня всех условий и обязанностей, которые карачаевский народ берет на себя, в прошении на имя Ема-нуеля можно прочесть: «Мы все карачаевские старшины и весь народ, прибегая к милости Вашего Высокопревосходительства, всенижайше просим о принятии нас под свою великодушную защиту и оказании нам неограниченной милости.

На подлинном, за неимением никакой грамоты, приложившие перстами чернильные знаки, всего Карачаевского народа Вали Ислам Крымшаухалов, Мудар Кожаков, Терирчок Карабашев, Аслан-Мурза Дудов, Бек-Мурза Кожаков, Жанхот Карабашев, Аджи-Иб-рагим Боташев, Нани Дудов, Басиат Карабашев и Таджи-Мурза Кожаков.

С подлинного перевел капитан Соколов»3.

Будучи в 1828 г. в Карачае, Емануель имел случай быть у самой подошвы Эльбруса и приблизиться к Центральной цепи Кавказских гор. Он внимательно изучил эти места с точки зрения пригодности их для укрепления Кавказской линии. Опытный генерал понимал, что карачаевцы «по расположению своему у подошвы Эльборуса будут служить оградою против всех посещений закубанцев, которые пройти сих мест без их согласия не могут».

Покончив с церемонией в Карт-Джурте, Емануель 24-го октября выехал из Карачая и 29-го прибыл в Ставрополь, где располагалась его ставка.

На следующий год, «желая собрать точные сведения об этой стране, о высоте гор, ее пересекающих, о направлении и глубине долин, о ее богатстве и лесе, пастбищах, минеральных и других произведениях природы, и в особенности найти места, способные для военной линии, которая защитила бы навсегда расположенные в равнинах жилища от вторжения горцев», Емануель решил предпринять экспедицию к Эльбрусу. Получив добро от военного командования и уверенный в том, что предпринимаемая им экспедиция заслуживает внимания правительства, генерал решил «доставить ею пользу и отечественному просвещению, для чего обращается к Императорской Академии наук, приглашая ее воспользоваться для обогащения науки случаем, в первый раз представляющимся».

Академия не замедлила ответить согласием и снарядила груп-20

пу ученых во главе с академиком Адольфом Яковлевичем Купфе-ром (1799 — 1865). В состав этой группы входили: физик, позднее ставший академиком, Эмиль Христианович Ленц, за три года до этого участвовавший в кругосветном плавании Коцебу (1823 — 1826); член Академии, зоолог, хранитель кабинета Зоологии Эдуард Менетрие (1802 — 1862); член Академии, ботаник Карл Андреевич Мейер (1795 — 1858), который за несколько лет до этого сопровождал М. Ледебура в путешествиях по Алтаю и в своих исследованиях открыл флору Алтая для широких кругов европейских ученых.

Группа ученых выехала из Петербурга 19 июня 1829 года. Выступление экспедиции было назначено генералом строго на 1 июля того же года. Когда ученые прибыли в Горячеводск, так назывался тогда нынешний Пятигорск, к ним примкнули архитектор Кавказских Минеральных Вод Иосиф (Джузеппе) Бернардац-ци со своим младшим братом, венгерский путешественник Янош Карой Бешш, известный в литературе на французский манер как Жан Шарль Бессе, и 13-летний сын Емануеля — Георгий.

Правительство отпустило на экспедиционные расходы 25 тыс. руб., хотя Академия просила 38 тысяч, причем 8 тыс. она выделяла сама, а 30 просила у казны. От Министерства финансов к экспедиции был прикомандирован чиновник Вансович из Луганского литейного завода.

' Голицын Н. Б. Жизнеописание генерала от кавалерии Емануеля. — СПб., 1851. — С. 191.

2 Там же. — С. 195.

3 Там же. — С. 194.

•

РАССКАЗЫВАЕТ КУПФЕР

Подробный отчет об исторической экспедиции российских ученых был сделан руководителем группы академиком А. Я. Купфе-ром. Он состоял из 6 частей: 1-я — историческая, 2-я — геодезическая, 3-я — барометрическая, 4-я — показания магнетизма, 5-я — температура почвы и 6-я — астрономическая. Отчет Купфера был дополнен описаниями животного мира и растительности, составленными Мейером и Менетрие. В связи с нашей темой особую ценность представляет историческая часть отчета Купфера, опубликованного в 1831 году на французском языке1. Вот что писал Купфер об этом знаменитом походе на Эльбрус:

«Генерал Емануель — главнокомандующий кавказскими областями, отличающийся как храбростью, так и покровительством на-

укам, после покорения карачаевцев, народа, живущего в окрестностях Эльбруса, хотел показать этому воинственному, храброму народу, что их скалы, тесные ущелья, горные потоки и вечные снега не являются непреодолимым препятствием для русских солдат, закаленных, как и они (т. е. горцы), в трудностях. Правительство чувствовало всю важность полного подчинения черкесов. Они защищали выход России на Восток и могли по желанию закрыть или открыть путь в Россию народам Азии... Из этого видно, что экспедиция генерала Емануеля была разумной предусмотрительностью; эмиссары Османской империи отмечали храбрость черкесов и старались привлечь их в свои ряды...

По прибытии в Ставрополь мы узнали, что генерал уже уехал к Минеральным источникам к подножью Кавказской цепи, к югу от Ставрополя — это и будет для нас отправным пунктом... Лечебные ванны с чистейшей водой были сооружены рядом с главным источником. Самый обильный и в то же время самый теплый впадает в канал у подножия склона, где находится помещение для принятия ванн, расположенных на 1-м этаже великолепного дома; эти ванны и воды, пожалуй, более знаменитые, чем в Карлсбаде... В тот вечер, когда мы прибыли в это маленькое местечко, которое едва насчитывало около 40 домов, было весьма оживленно. Тысяча фонарей освещали огромную площадь, в середине которой располагался ресторан, служивший в одно и то же время жилищем генерала...

На следующий день после нашего приезда в Горячеводск мы были представлены Генералу, который нам сообщил, что собирается в этот же день выйти в горы и что отряд пехоты уже расположился на мосту через Малку и ждет нас. Поскольку мы устали от длительной дороги, мы были готовы к 4 часам пополудни, и после перехода в 15 верст мы остановились на берегах р. Золки, чтобы переночевать... Здесь много маленьких речушек, носящих это имя, и которые соединяются перед тем, как слиться с Кумой...

На следующий день, поднявшись на вершину, мы смогли обозреть всю центральную цепь, так как облака, закрывавшие ее накануне, утром полностью рассеялись. К югу открылся вид на горы, покрытые снегом, правое крыло которых было чуть выше и смотрело на юго-запад к Эльбрусу; слева горы заканчивались Казбеком, который был едва различим, так как терялся в тумане. К югу, насколько позволял взгляд, были горы, покрытые снегом, населяемые народностью Кхоуламбзы (Холамцы — И. М. )...

Здесь мы впервые принимали черкесского князя Арслан-бека (Львиный князь — А. К. ) из рода Джембулата из Кабарды. Он был в сопровождении некоторых вассалов и свиты, одет в голубой драповый сюртук, отделанный серебром; сабли, пистолет, широкий

кинжал составляли его доспехи, богато отделанное ружье нес слуга. Лошадь была невелика, но крепка, уздечка и седло были богато украшены серебром и выполнены с настоящим искусством», — повествует Купфер.

В тот же день, 9 июля, экспедиция тронулась в дальнейший путь. Путешественники пересекли плато, и перед ними открылся простор правого берега Малки. Купфер рассказывает далее, что «долина Малки довольно широка, и по обоим берегам возвышаются крутые известковые скалы. Это одна из обширных равнин, которую можно, пожалуй, сравнить с равниной Кубани... Чуть выше слияния Малки и Кичималки (т. е. Малая Малка — И. М. ) Малка была сжата двумя скалами и было достаточно перекинуть несколько досок, чтобы был готов мостик, вот почему эту местность называют «Мост через Малку». Здесь была небольшая укрепленная крепость, гарнизон которой был незначителен, но был достаточен для охраны прохода через ущелье, образованное при слиянии двух рек. Генерал расположился лагерем возле этой крепости. После небольшого отдыха он принял черкесских князей, прибывших как для засвидетельствования ему своего почтения, так и для решения территориальных вопросов. До этого времени мы находились на территории кабардинцев, — продолжает Адольф Яковлевич, — которые давно присягнули на верность Его Величества Императора России и которые привыкли к присутствию русских войск на своей территории; но распространился слух о том, что мы вступили на территорию карачаевцев. Карачаевцы, которые в прошлом году только что присягнули Его Величеству Императору и поэтому не могли без беспокойства видеть наше продвижение вдоль их границ. Недоброжелатели из числа народов, находящихся под влиянием Оттоманской империи, хотели использовать этот момент для того, чтобы вызвать бунт и убедить их в том, что русские пришли затем, чтобы разрушить все на своем пути. Карачаевцы укрепили свои селения, закрыли проходы через ущелья и доставили в горы множество валунов с тем, чтобы бросать их нам на голову. Однако, прежде чем начать враждебные действия, они решили послать своих вождей к генералу с целью раскрытия своих намерений». Из приведенного рассказа Купфера вытекает ряд важных наблюдений: во-первых, он употребляет термин «черкес» в широком применении ко всем горцам, в т. ч. и к карачаевцам. Во-вторых, на р. Золке экспедиция встретила кабардинского князя Арслан-бека из рода Джембулата, описывается радушная встреча, его свита, снаряжение, но ни о каком проводнике для экспедиции речи нет. В-третьих, небольшой отряд маленькой крепости у Таш-Кепюра (Каменного моста), у слияния Малки и Кичи-Малки, охраняет границы Кабарды и Ка-

рачая. В-четвертых, встревоженные карачаевцы присылают к генералу в эту пограничную крепость свою депутацию. В-пятых, в упомянутом народце «Кхоуламбзы» нетрудно распознать одно из обществ Балкарии — Холамцы.

1 Купфер А. Я. Путешествие в окрестностях горы Эльбрус, предпринятое по приказу Его Величества Императора в 1829 г. — СПб, 1830. — С. 4—38 (на франц. яз. ).

ГЕНЕРАЛЬСКИЕ ПОДАРКИ И КАРАЧАЕВСКИЕ ПРОВОДНИКИ

В «Жизнеописании генерала от кавалерии Емануеля», опубликованном в 1851 году князем Н. Б. Голицыным, говорится, что «На втором ночлеге 27 числа июня месяца (по новому стилю 9 июля — И. М. ) у Каменного моста на Малке явились к нему старшины Карачаева с некоторыми другими Черкесскими князьями, под видом изъявления почтения, но в самом деле с намерением узнать, зачем он идет к ним. Хотя они тщательно скрывали свою настоящую цель, однако Емануель узнал, что по разнесшемуся слуху о следовании его в Карачаев и к Эльборусу, карачаевцы, взирая с беспокойством на приближение его к их границам с значительными силами будто бы для разорения их жилищ, укрепили свои аулы и даже засели на высоких скалах с оружием и камнями, для встречи нашего отряда; однако, не приступая к неприязненным действиям, послали вперед к генералу Емануелю старшин, под видом оказания почтения, но в самом деле, чтобы узнать цель экспедиции. Генерал принял их ласково, рассеял основанные на ложных слухах опасения их и сказал им, что «когда они уже раз присягнули России, то он будет строго отвечать перед Государем Императором, если бы вздумал причинять им какой-либо вред; что, напротив, они добрым своим поведением и покорностью в продолжении всего этого времени приобрели полное право на дружбу и покровительство России; приход же его и некоторых с ним ученых есть только одно желание узнать страну их, собрать растения, камни, животных, и что он, пользуясь добрым расположением карачаевцев, хочет только подойти к Эльборусу, к которому никто еще не подступал, и что в жилища их он вовсе заходить не будет».

Эти слова совершенно успокоили старшин, а сделанные некоторым из них подарки заставили их самих участвовать в экспедиции и быть проводниками нашими к Эльборусу», — писал Голицын.

Во главе карачаевских старшин был верховный князь и пове-24

литель Карачая — Олий Ислам Крымшаухалов. Вместе с его депутацией прибыла и группа Мырза-кула Урусбиева, женатого на сестре Ислама и являвшегося главным князем соседнего с Кара-чаем Баксанско'го общества балкарцев. Вероятно, его свиту имел в виду автор биографии Емануеля под словами «с некоторыми другими черкесскими князьями».

После такого теплого приема Ислам Крымшаухалов отправил своего муллу из свиты назад в аулы, «дабы он успокоил обеспокоенный народ». Сам же, в сопровождении остальных спутников, продолжал беседу с Емануелем, который добавил к сказанному ранее: «В ваши аулы мои солдаты ни ногой. Теперь все вы, почтеннейший Вали, подданные русской короны, я в ответе, если хоть один волос падет с головы карачаевца. Ищем горючий камень и полезных трав, делаем сборы для учености».

Затем по знаку генерала перед старым князем поставили «новехонький ведерный самовар». «Тебе! Тульский, — сказал генерал. — Будешь попивать себе чаек в ауле». Гостей одарили штуками сукна, цибиками китайского чая, головками сахара и в плотной синей обертке. Кроме того, Емануель подарил Вали валенки с галошами, пистолет с бельгийским клеймом, цветной портрет его величества в форме кавалергарда».

Так в мирной беседе, похлебывая чай, Ислам Крымшаухалов и Емануель обменивались новостями, происшедшими со дня их встречи в Карт-Джурте, в октябре прошлого года.

Прощаясь с генералом, Ислам подозвал к себе немолодого горца и сказал Емануелю: «Килар и эти пятеро — первые из первых охотников. Знают горы, как ты, Мануель, свою жену. Пойдут с тобой, куда велишь.