ЧЕРНЫЙ КЛЕВЕР 4 страница

* * *

Джон устало опустился на скамью. Райдер, поняв, что честь управлять " банкетом" предоставляется ему, откупорил бутылку и наполнил стаканы.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — спросил он все еще с опаской, однако не без некоторого удовлетворения принюхиваясь к содержимому бутылки. — Ведь мы еле-еле выпутались из этой передряги.

— Уверен, — махнул рукой Спрингс. — Рабочий день закончен. Харрисона на заводе нет. Нас никто не увидит.

— Ну, смотри. Полагаюсь на тебя, — ответил Райдер и поднял свой стакан.

Звякнув стеклянными стенками, друзья выпили по первой.

— Что там у тебя? — спросил Боб, с любопытством глядя, как Джон разворачивает небольшой пакет.

— Колбаса.

— Да? Какая? — токарь повел своим большим носом. — А-а. Ясно, — в его голосе послышались разочарованные нотки. — Зачем ты ее купил? Она нам особо никогда не нравилась.

Джону было прекрасно известно, что сей сорт колбасы не очень-то любили ни он, ни Райдер. Однако это угощение очень нравилось Томасу.

Второй день Спрингс бесплодно разыскивал своего любимца по всему заводу и никак не мог отыскать. Куда мог подеваться здоровенный черный котище? Уму непостижимо. Пораскинув мозгами, Джон пришел к выводу, что самый лучший способ найти Томаса — это устроить очередные посиделки в их любимом месте. Нетрудно было припомнить, что когда Спрингс и Райдер устраивались в уютном закутке технического этажа и предавались своему увлечению горячительными напитками, частенько, откуда ни возьмись, объявлялся Томас и бурно претендовал на свою долю закуски. Свою же любимую колбасу он не пропускал никогда. Джон только диву давался тому обстоятельству, что черный, с белой грудкой котище ни разу не проморгал свое лакомство, которое ему доставалось в полной мере. То ли обоняние у этого котяры было развито сверх всяких похвал, то ли он умел видеть сквозь стены… Хотя все могло объясняться и куда более прозаически — Томас издаля приглядывал за своим покровителем, и стоило ему лишь почуять особый запах съестного, как умное животное тотчас смекало — сегодня на техническом этаже намечается встреча.

Этот раз не стал исключением. Когда собутыльники выпили по третьей, в закуток с громким " мр-р-р" явился кот.

— А-а, вот и наш четвероногий приятель! — хохотнул Райдер, уплетая закуску. — Все, плакала наша еда.

— Томас, киса, где же ты был? — наигранно ласковым тоном протянул Спрингс, тут же бросая коту любимое угощение, которое тот, как обычно, поймал на лету лапой и с урчанием съел.

— Да уж, этому котяре наша еда явно нравится больше, чем нам, — заметил Райдер, глядя на отчаянно ластившегося Томаса. — Еще немного, и я подумаю, что колбасу ты купил специально, чтобы побаловать этого зверя.

— Налей-ка нам лучше еще по стаканчику, — закряхтел Джон, ибо токарь был недалек от истины.

Пузатая бутылка виски быстро пустела. Вскорости в ней осталось лишь на четверть содержимого.

— Ой, что-то я совсем захмелел, — промямлил Райдер почувствовав, что изображение в глазах здорово поплыло.

— Будем допивать, или еще по одной и на этом все? — спросил Джон, который казался гораздо пьянее, чем был на самом деле.

Состояние друга его не удивляло — сам Спрингс почти не пил, с ловкостью заправского фокусника отправляя содержимое своего стакана куда угодно, только не себе в желудок. На самом деле он бы с превеликим удовольствием напился в стельку, но ему еще предстояло кое-что сделать.

— Н-ну ещ-ще по одной и зак-к-кругляемся, — выдавил Боб, встряхивая головой, словно пытаясь развеять подступавший алкогольный дурман.

Убедившись, что Райдер хоть и пьян, но еще в состоянии сам уверенно передвигаться и точно дойдет куда следует, Джон распрощался с другом, а сам остался в закутке под предлогом, что ему надо убраться и привести вещи в порядок. Боб напоследок махнул ему своей здоровенной ручищей и утопал, слегка покачиваясь. У стола остались только внимательно прислушивавшийся к громким шагам удалявшегося друга Джон и устроившийся подле него мурлыкающий, принюхивающийся к остаткам колбасы Томас.

Джон, как обычно, убрал все со стола, сполоснул стаканы и тарелки, протер клеенку и выбросил засаленные газеты. Томас крутился под ногами, поскольку ему было прекрасно известно — колбаса еще осталась и явно ждет его особого внимания. Закончив наводить порядок, Спрингс открыл один из шкафчиков и достал свою кожаную куртку. Томас проявил признаки беспокойства — кажется, человек собрался уходить, так и не угостив его напоследок вкусными остатками! Поняв охватившее кота волнение, Джон грустно усмехнулся, выудил остатки колбасы — довольно крупный кусок — и бросил коту. Томас с утробным урчанием вцепился клыками в покатившееся по полу угощение и принялся усердно есть. Некоторое время Джон молча наблюдал за трапезничающим котом. Затем вынул из шкафчика большую черную сумку на молнии. Поставив ее на скамейку и расстегнув, он подошел к доедавшему свою порцию коту. Едва Томас сделал последний глоток, как Джон мигом подхватил его на руки. Основательно и вкусно перекусивший Томас ничуть не возражал против кратковременных объятий и признаний того, что он красив, упитан и уникален. Однако, к его глубочайшему удивлению и полнейшей неожиданности, человек вдруг ловко засунул его в недра какого-то плотного предмета. Кот, никак не ожидавший такого коварства, даже не успел оказать сопротивления. Из недр немедленно затрепыхавшейся, наглухо застегнутой сумки послышались отнюдь не доброжелательные звуки — Томас изъявлял откровенное недовольство таким вопиюще хамским обращением.

— Прости, Томас, — горестно сказал Спрингс. — Так будет лучше для нас всех, поверь мне, дружок.

Подхватив беспокойную сумку, он поспешил к выходу.

Было довольно темно — светлая полоска неба на горизонте становилась все меньше и меньше, уступая накатывавшейся с востока ночи. Заводские шумы стихли, и лишь дежурное освещение, да огни немногочисленных окон, где еще теплилась трудовая жизнь, выхватывали из сгущающегося мрака очертания кирпичных корпусов и железных ангаров. Быстрым шагом Джон пробирался к заброшенной части территории. Он никого не встретил, но волновался так, словно впервые в жизни осмелился на кражу и теперь отчаянно боялся, что кто-нибудь немедленно застукает его за этим преступным делом. Без приключений миновав обитаемую зону, Спрингс углубился в лабиринт заброшенных построек, шурша по траве ботинками и тяжелой сумкой. Освещения здесь не было вовсе, и Джон, плохо зная дорогу, с непривычки несколько раз споткнулся и чуть не улетел в заросли бурьяна, из которого гостеприимно выглядывали куски бетона и ржавая арматура.

Вскоре ему показалось, что на него повеяло холодом, а в сгущающейся тьме как будто послышался тихий плеск глубокой черной воды котлована. Неужели и кот это почувствовал? Сумка снова ощутимо затрепыхалась, издавая приглушенное недружелюбное урчание.

— Тише-тише, Томас. Тише, малыш. Скоро все кончится, — пробормотал Спрингс шевелящейся сумке.

Миновав в стороне мрачный водоем, Джон той самой узкой проторенной тропкой выбрался за пределы заводской территории сквозь прореху в ограде и через пару минут оказался на автостоянке, освещаемой единственным одиноким фонарем. Подойдя к своей машине, он открыл заднюю дверь и водрузил сумку с котом на сиденье. Кажется, животное затихло, настороженно принюхиваясь к новым запахам.

— Не бойся, малыш, мы просто прокатимся, — сказал Джон, легонько похлопав сумку по черному боку.

Сев за руль, он завел свой старенький форд, вырулил с автостоянки и понесся прочь из города.

Лишь когда машина отмотала без малого около сорока миль, а впереди подле небольшого городка показалась придорожная закусочная, Джон резко сбавил скорость и притормозил на обочине. Выйдя из машины, он немного прошелся взад и вперед, оглядел вывеску и светящиеся окна забегаловки и сверился с картой навигатора. Затем достал с заднего сиденья сумку, поставил на пыльную траву и расстегнул. Из тесного узилища спущенной пружиной тут же вылетел кот, сиганул в сторону, выгнул спину и на всякий случай зашипел, с нескрываемым подозрением глядя на человека.

— Прощай, Томас! — сказал Джон чувствуя, словно какой-то болезненный обруч сжимает ему грудь. — Ищи себе новый дом, малыш. Я буду по тебе скучать.

Спрингс протянул было к коту руку, но тот предупреждающе заурчал и отодвинулся подальше.

— Ты наверное думаешь, что я дурно с тобой обошелся? — грустно промолвил Джон. — Увы, мой четвероногий друг, остальным не повезет так, как тебе.

Под пристальным взглядом пары желтых глаз Джон сел в машину, завел двигатель и стремглав унесся прочь. Настороженный Томас выбрался на дорогу и долго смотрел ему вслед. Затем тщательно принялся изучать новые запахи, поводя усатой мордой из стороны в сторону. Потом проследовал к обочине и скрылся в густой траве.

* * *

Джон думал, что у него не хватит душевных сил претворить чудовищный замысел в жизнь и что он сломается либо сразу, либо какое-то время спустя. Однако тяжелее всего было лишь поначалу.

Раздобыв в столовой достаточное количество аппетитной приманки, Джон перемешал ее с лошадиной дозой усыпляющего вещества и разложил коварное угощение близ котельной, где обитало множество котов и кошек. Некоторые из них знали Спрингса и без особой опаски вышли полакомиться дармовщинкой, едва он отошел в сторону. Джон заметил, что некоторые животные, настороженно принюхавшись, не стали есть, а крадучись удалились восвояси. Однако десяток мохнатой братии все же пал жертвой человеческого коварства. Когда подмешанное снадобье подействовало, Джон мог брать трепыхающихся, закатывающих глаза зверей голыми руками. Хватая вяло дергающихся кошек за шкирку, Спрингс рассовал их в два плотных матерчатых мешка и крепко завязал горловину. Потом поднял свою живую ношу и, стараясь никому не попадаться на глаза, кружным путем отправился к заброшенной территории.

День был довольно жарким, но котлован снова встретил его странным, пронизывающим холодом. Может быть, его подпитывали ледяные грунтовые воды? Джон положил мешки на землю и без сил опустился на траву. Оставалось сделать последний шаг, но этот шаг раз и навсегда разбивал некую незримую границу, по одну сторону которой сейчас находился он сам, а по другую была ужасная смерть значительного числа ни в чем не повинных живых существ. Животные вяло трепыхались, одурманенные сильнодействующим препаратом, и даже не подозревали о надвигавшейся участи. Собравшись с духом, Спрингс поднялся на ноги и глянул в темную воду. Ну же, давай! Порыскав в кустах, он нашел несколько подходящих кусков крошащегося бетона с торчавшими ребрами арматуры. Привязав к каждому мешку по увесистому грузу, он подтащил их к самому краю котлована. Вниз посыпались комочки глины и мелкие камешки, падая в тихую стоячую воду с приглушенным плеском. Господи, неужели он это сделает?! Джон мучительно стоял над черной материей около десяти минут. Потом руки его затряслись и он закрыл лицо руками. У него не хватало сил сделать последний отчаянный толчок. Резко развернувшись на месте, он бегом бросился прочь.

Ворвавшись в тайный закуток на техническом этаже, Джон с грохотом распахнул один из шкафчиков, выхватил бутылку виски, вытащил пробку и, давясь, принялся глотать крепкое содержимое прямо из горлышка. С громким бульканьем виски струилось прямо в жадно открытый рот, обильно капая с подбородка. Лишь спустя некоторое время, почувствовав, что больше не может терпеть обжигающую жидкость, Джон остановился, с шумом втянул воздух, прижал руку к лицу и вцепился зубами в засаленный и пропотевший рукав куртки — то ли хотел отбить всколыхнувшийся в нем рвотный рефлекс, то ли пытался сдержать эмоции. Джона повело. Отдышавшись, он повторил свои нехитрые манипуляции. Затем, чувствуя, как здорово закружилась голова, а перед глазами все резко поплыло в сторону, он присел на скамеечку, откинул голову и закрыл глаза.

Кажется, несчастные коты в черных матерчатых мешках потихоньку начинали приходить в себя, когда на краю котлована вновь объявился в стельку пьяный Спрингс. Он шел заплетающимися шагами и, подойдя к краю глинистого обрыва, сам чуть не ухнул вниз, лишь в последний момент качнувшись в сторону и осев на одно колено. Мешки вяло колыхались, и из них доносились тихие жалобные звуки. Лицо Джона исказила гримаса. Выхватив из-за пазухи почти пустую бутылку виски, он сделал огромный глоток и кое-как вытер губы тыльной стороной ладони. Покачнувшись, он поставил бутылку на землю, а затем резким движением столкнул оба мешка в котлован. Кувырнувшись в воздухе перевесившим привязанным грузом, мешки с глухим плеском упали в воду, мигом заполнились ею и камнем ушли на дно. Лишь цепочка поднимавшихся из глубины пузырьков некоторое время отмечала то место, где черная вода приняла в себя жуткую ношу. Потом и они исчезли. Волны, кругами прорезавшие потревоженную гладь, разбились о берега, и вскоре поверхность заполненного водой котлована снова стала ровной как зеркало и ничто, кроме ряби от легкого ветерка, более не тревожило темные воды.

Джон плюхнулся на траву и некоторое время сидел без движения, уставившись в одну точку. Лишь когда у него в голове немного прояснилось, он поднялся на ноги, одним махом прикончил остатки виски, швырнул бутылку в кусты и нетвердой походкой зашагал прочь. Он не помнил, как вернулся домой.

Да, тяжелее всего было лишь поначалу. Потом чувства Джона притупились. Впрочем, быть может, изрядное количество крепкого спиртного играло не последнюю роль, ибо Спрингс более не отваживался выйти на свою охоту без того, чтобы не принять на грудь основательную порцию эликсира забвения и не напиться в стельку на завершающей стадии. А может быть, человек и вправду ко всему привыкает. Даже к такому.

Первое время Спрингс напивался каждый день, приговаривая поистине огромные порции спиртного. Но потом его безудержный запой пошел на спад. Ему уже не обязательно было принимать одуряющие дозы алкоголя, и он стал находиться в состоянии где-то между легким и среднем опьянением. Это оказалось весьма кстати, так как коты и кошки, заподозрив неладное, стали избегать слесаря и прятаться при его появлении, и Джону приходилось становиться все более и более изобретательным. Оставив на время котельную, Спрингс занялся подвалом здания, в котором располагалась столовая и позади которого находились контейнеры с пищевыми отходами — одно из излюбленных кошачьих мест. Эффективность приманки, пропитанной сильнодействующим препаратом, стремительно падала — кошки начали чуять опасность и попадались на эту удочку все меньше. Поэтому Джон довольно быстро вынужден был от этой затеи отказаться, во всяком случае, на помойке. Здесь кошек было особенно много, и Спрингс стал размышлять, как переловить их одним махом как можно больше. Посиживая в сторонке и не спеша потягивая виски из плоской рифленой фляжки, он наблюдал за снующими среди контейнеров животными и размышлял. Времени у него было предостаточно — он понятия не имел, что там сочинил Харрисон, но его действительно никто не трогал, предоставив полную свободу действий. Лишь один Райдер все старался допытаться у него, чего это он так редко стал появляться на рабочем месте и почему целыми днями пропадает на заводской территории, но Джон отвечал уклончиво.

Несколько дней наблюдений позволили ему сделать вывод, что больше всего кошек сбегается к помойке тогда, когда во второй половине дня, всегда в одно и то же время, с огромной, пышущей жаром кухни подсобные рабочие выкатывают один из мусорных контейнеров, основательно заполненный пищевыми отходами, и едва людям стоит отойти, как кошки тут же бросаются делить добычу. Что ж, надо было попытаться это как-то использовать.

Джон раздобыл пустой контейнер, как две капли воды похожий на тот, что выкатывали с кухни, и однажды утром на треть наполнил его рыбными головами и хвостами с кухни, уговорив главного повара приблизить рыбный день аж на неделю. Собравшиеся в ожидании ежедневной трапезы коты и кошки с приятным удивлением узрели, что на этот раз к помойке подкатывают сразу два контейнера, один из которых источал поистине одуряющий соблазнительный запах. Как только рабочие отошли, животные тут же ринулись к еде. Однако первый контейнер оказался наглухо закрыт. Правда, кошки не сильно расстроились этому обстоятельству, так как второй — тот самый, источавший столь притягательный запах — гостеприимно зиял приоткрытой крышкой. Без малого десятка два кошек тут же забрались внутрь и принялись пировать. Сидевший в засаде Джон даже вынужден был помедлить с выполнением своего коварного плана, так как на запах подтягивались все новые и новые животные. Лишь увидев, что насытившиеся кошки стали выпрыгивать обратно, он захлопнул ловушку. Бедные звери были так увлечены поглощением рыбных остатков, что не сразу поняли, в какую беду они попали. Надежно заперев контейнер, Джон быстро сбегал за угол и вскоре вернулся, подъехав на небольшом электромобиле — одном из тех, что использовались большим начальством при перемещении по необъятной заводской территории, когда в этом возникала необходимость. Прицепив контейнер к электромобилю, он вскочил на сиденье, втопил педаль и укатил прочь.

Остановился он лишь тогда, когда заехал через грузовые ворота в одно из заброшенных зданий, зиявшее сквозными провалами крыши и этажей так, словно когда-то оно подверглось самой настоящей бомбежке. Отцепив контейнер, он откатил его в дальний угол просторного помещения и скрылся в ближайшем дверном проеме, но почти тотчас появился обратно, не без некоторого грохота волоча за собой баллон с подозрительного вида насадкой и шлангом. Поставив свою тяжелую ношу у контейнера, в котором несчастные животные давно пребывали во взвинченном состоянии, Джон быстро пропустил шланг в подозрительно подходящее для этого отверстие в крышке. Достав из кармана моток скотча, он в несколько слоев залепил все возможные щели, после чего, выудив невесть откуда противогаз с короткой насадкой, Спрингс водрузил его себе на голову и повернул вентиль. Газ из баллона с шипением устремился внутрь контейнера.

Когда дело было сделано, Джону лишь оставалось открыть контейнер и выгрузить тушки животных в большие матерчатые мешки. Огромная концентрация закиси азота сделала свое черное дело, но, по сути, было совершенно все равно, остался внутри кто-нибудь в живых или просто находится в бессознательном состоянии — ведь конец, так или иначе, был один. Подъехав на электромобиле к краю котлована, Джон, как и прежде, привязал к каждому мешку по тяжелому грузу и сбросил вниз. Темная вода бесстрастно поглотила свидетельство его отвратительного деяния. Стараясь не поддаваться эмоциям, Спрингс забрался в электромобиль и покатил прочь.

После того как Джон нанес второй сокрушительный удар по популяции котов на территории завода, их число резко сократилось, а уцелевшие особи почуяли опасность и стали прятаться. Снижение количества кошек не прошло мимо внимания Харрисона. Улучив подходящий момент, он навестил Спрингса и выразил ему свое одобрение. Джон, будучи в некотором, но не сильном подпитии, не нашелся что ответить — перед глазами у него все еще стояли черные матерчатые мешки, с глухим плеском падавшие в стоячую темную воду котлована. Однако каждый такой новый шаг давался ему все легче. Чувства его притупились, и он ловил себя на мысли, что все чаще бросает в холодную глубину очередной черный мешок словно робот, который опрокидывает в мусорный бак очередную порцию отходов.

Джон уже несколько раз отклонял предложение Райдера о маленькой совместной гулянке, ибо отчаянно боялся разболтать другу, чем занимается в последнее время. Боб никак не мог понять причину этого отчуждения и, кажется, потихоньку начал обижаться.

Поголовье котов стремительно уменьшалось, но теперь нечего было и надеяться переловить оставшихся гурьбой. Спрингс, промышлявший до этого относительно спокойными методами, пустился на эксперименты. Некоторое время он практиковал капканы и ловушки, но вскоре был вынужден от них отказаться — результат получался слишком жестоким даже для его притупленных алкоголем, безразличием и отвращением к самому себе чувств. Кроме того, это стало привлекать к себе нежелательное внимание, что явно было излишне. Джону и без того казалось, что каждый встречный оборачивается и смотрит ему в спину укоризненным или презрительным взглядом. Он вздрагивал и прятал глаза, стараясь убраться куда-нибудь подальше. Даже Маргарет, заметив, что с ее мужем явно творится что-то неладное, оставила свои обычные нападки и лишь внимательно-настороженно присматривалась к Джону, размышляя, должно быть, не сходит ли ее благоверный с ума и не признаки ли это надвигающейся белой горячки.

Оставив идею с капканами, от результатов которой его самого частенько выворачивало наизнанку, Джон, тем не менее, не отказался от хитроумных ловушек, которые расставлял по подвалам и в котельной для уцелевших животных. Вкупе с пропитанной сильнодействующим средством едой, которую теперь, кажется, избегали все кошки, он стал разбрасывать отравленные приманки, экспериментируя со всевозможными ядами и надеясь ввести в заблуждение кошачье обоняние и их врожденное чувство опасности. Взрослые животные попадались редко, а вот глупые котята погибли почти все, соблазнившись на смертельное угощение.

Обнаружив однажды очередное труднодоступное кошачье убежище, Джон некоторое время старался добраться до скрывающихся там зверей, однако у него долго ничего не выходило. Дело пошло на лад, когда Спрингс раздобыл несколько дымовых шашек и закинул их внутрь, предварительно расстелив на выходе обширную рыболовную сеть. Чихающие, ослепшие и одуревшие от дыма животные выскакивали наружу и тут же попадались в цепкие ячейки, которые Джон ловко накидывал на растерявшихся котов. Когда убежище опустело, он смотал сеть с отчаянно дергавшимися и вопящими дурными голосами кошками и, словно куль с отрубями, закинул задыхавшуюся и израненную жесткими путами живую массу в глухой металлический контейнер, который водрузил на багажник электромобиля и отвез к котловану. Харрисон оплатил стоимость сети не сказав ни слова.

Шло время, и спустя несколько недель практически все обитавшие на территории завода коты и кошки оказались на дне глубокого котлована. Прежде Спрингс даже и предположить не мог, что он оказывается способен на чудеса изобретательности, особенно в таком деле, которое изначально ему категорически, просто отчаянно претило. Однако теперь он ловил себя на мысли, что ощущает даже некоторый азарт, сродни охотничьему. Он то совсем переставал употреблять спиртное, концентрируясь на ловле немногочисленных уцелевших животных, то вдруг под влиянием всколыхнувшихся угрызений совести нажирался как свинья так, что дважды даже не сумел добраться до дома, а так и заснул в полумраке технического этажа. Но как бы то ни было, Джону хотелось побыстрее покончить с этим делом и постараться забыть его раз и навсегда. И чего он совершенно точно не желал, это чтобы кто-нибудь узнал о том, чем он занимался и какие хитроумные способы применял для достижения своей цели. О некоторых из них он даже сам старался не думать, не без содрогания размышляя, откуда в его голове могли зародиться столь смертоубийственные идеи и приспособления. Поистине, душа человеческая — потемки.

Ему все чаще снились тревожные, дурные сны, после которых он вставал разбитый и совершенно не отдохнувший. Даже во сне он продолжал ловить несчастных котов, гоняясь за ними по подвалам и чердакам, на помойке и среди развалин. Он прыгал через зияющие провалы в осыпающемся каменном полу, карабкался по проржавевшим пожарным лестницам, прятался по темным углам, выслеживал своих жертв в мрачных переходах пыльных коридоров, разбрасывал отравленные приманки и ловушки. И все чаще сам попадал в какую-нибудь передрягу. То он наступал в собственноручно расставленный капкан и просыпался, инстинктивно хватаясь за лодыжку, то срывался с крыши и летел вниз навстречу хищно ощерившейся арматуре и грудам красного битого кирпича. То задыхался от дыма пожара, который сам же и устроил, пытаясь выкурить прячущихся котов, а то вдруг на него падало что-то очень тяжелое или он запутывался в разложенной сети, и чем отчаяннее пытался из нее выбраться, тем сильнее она стягивала его по рукам и ногам, впиваясь в тело жесткими ячейками, стягивая грудь и выдавливая из заходящихся легких хрипы и стоны. А потом в ночные кошмары Спрингса являлись воды заброшенного котлована. Их темная, зеркальная поверхность навевала ужас своей мрачной глубиной, на дне которой покоились многочисленные жертвы Джона. Лицо тут же опахивал хлад стоячих, черных как смола илистых недр. Он впивался в тело и начинал высасывать из него жизненное тепло, вторгаясь в разум холодными, леденящими душу щупальцами и приводя мечущееся в бреду кошмара сознание в настоящую панику. Джон рвался назад, но все чаще поскальзывался на коварном глинистом берегу и срывался вниз — в объятия черных, зловещих вод. И, уже готовый с громким плеском разбить их гладкую поверхность, просыпался с отчаянным воплем.

Маргарет поначалу была сильно раздражена ночными выходками мужа, но потом всерьез обеспокоилась. Она стала пичкать Джона всевозможными таблетками и большими дозами снотворного, втихаря растворяя в стакане воды также и немного успокоительного, но все было втуне. От совести нет лекарства.

Последним, что выпросил Джон у Харрисона, был специальный длинноствольный пистолет, стреляющий парализующими дротиками. Поначалу коммерческий директор заупрямился, выяснив его стоимость, но Спрингс сказал, что его фантазия на исходе и все перепробованные им методы почти не приносят результата в отношении горстки оставшихся животных, и он надеется, вооруженный подобным образом, полностью закончить это щекотливое дело.

С некоторых пор Харрисон чувствовал себя на вершине блаженства. В окно его кабинета уже давным-давно не проникали заунывные кошачьи вопли, и он больше не слышал ни единого звука, присущего этим ненавистным ему тварям. Когда он проходил по заводской территории, его глаза более не натыкались на нежащиеся на солнце разноцветные туши, а свидетельства кошачьей жизнедеятельности остались в прошлом. Коммерческий директор заметно подобрел, и в конце концов нашел просьбу слесаря не столь уж разорительной, тем более что тот пообещал вскорости все закончить.

Получив желаемое, Джон устроил настоящую охоту, сидя в засаде как заправский стрелок, выманивая, изгоняя или выкуривая добычу на свет. Стоило немногочисленным уцелевшим кошкам высунуть нос из укрытия, как невесть откуда с коротким свистом прилетал оперенный дротик и впивался в шкуру одного из них, сваливая животное с ног как подкошенное. Обездвиженная цель падала на землю, а остальные испуганно разбегались прочь, но и их все чаще и чаще находил коварный выстрел. Выкурив несчастных из очередного убежища или убедившись в том, что там более никто не обитает, Джон наглухо замуровывал лаз или делал что-либо еще, чтобы туда уже никто и никогда не вернулся. Подстреленное, парализованное животное он засовывал в мешок, и воды котлована навсегда смыкались над очередной жертвой.

Может быть, часть оставшихся особей разбежалась по округе, навсегда покинув заводскую территорию, а может быть, запряталась так, что отыскать их теперь не представлялось возможным, но однажды Джон понял, что ему больше не на кого охотиться. Более недели он рыскал вокруг, проверяя подвалы, чердаки, укромные места и тихие пыльные помещения, внимательно осматривая склады и ангары, но нигде так и не заметил ни одной даже на миг промелькнувшей кошки. По некоторым признакам он понял, что эти места стали необитаемы. Спустя еще несколько дней бесплодных поисков он явился к Харрисону и доложил, что работа закончена.

* * *

Кажется, жизнь входила в свою обычную колею. Джон Спрингс вернулся к своим обязанностям и снова днями напролет торчал на своем участке, со всей возможной энергией отдаваясь труду и не давая своим умелым рукам покоя ни на минуту. Он стал менее разговорчив и куда более замкнут, и лишь Боб Райдер по-прежнему составлял ему компанию. Чувствуя некоторую неловкость перед другом, Джон решил загладить свою вину и пригласил Боба пропустить стаканчик-другой. Тот охотно согласился. Здоровяк всерьез начал было обижаться на старого приятеля, который был занят неизвестно чем и, кажется, стал игнорировать общество токаря. Тем радостнее он отнесся к предложению заглянувшего к его станку слесаря.

— Ну, давай рассказывай, что там с тобой творится, — сказал с набитым ртом Райдер, усердно жуя здоровенную порцию ветчины.

— Да ничего особенного, — отмахнулся Джон.

— Ладно заливать-то! — насилу проглотивший огромный кусок Боб отдышался и плеснул еще немного виски. — Кстати, недурная штука, — добавил он, адресуя свои слова бутылке с горячительным.

— Угу, я тоже так думаю.

— С чего это ты вдруг расщедрился? Кажись это дорогое удовольствие.

— Я? — удивился Джон. — Я думал, это твоих рук дело. Оно было бы и понятно, что ты дулся — небось раздобыл эдакое угощение, а я никак не желаю с тобой выпить.

— Да ты что! — воскликнул Боб. — Я эту бутылку первый раз вижу.

Джон удивленно поднял брови.

— Даже так? Что ж… — он немного подумал.

— Ну не сама же она здесь появилась! — сказал Райдер, прищуриваясь на друга. — Кончай меня мистифицировать. В толк не возьму, зачем тебе это надо.

— Ну если не ты ее сюда принес и не я, значит, это мог быть только один человек, — заключил Спрингс, пожав плечами.

— Кто?

— Харрисон.

— Ты чего такое несешь?! — выпучил глаза Райдер. — Неужели и вправду совсем свихнулся? Твоя женушка мне уже неоднократно на это намекала…