КОГДА КРИЧИТ ФИЛИН 10 страница

Оглядывая царивший хаос, Клайд с содроганием пытался представить, что здесь произошло. Его худшие опасения подтвердились. Вне всяких сомнений, хижина принадлежала Баду Джонсону. Это доказывали поднятые фотографии, на которых именно он и был запечатлен. Как правило, запечатлен вместе с Сэмом, исключая ту, где рядом с ним восседал огромный Виргинский филин. Вероятно, для него и был сооружен внушительный насест, ныне опрокинутый на бок. Приблизившись, Клайд прочитал на нем красиво вырезанное имя " Дуглас".

Что ж, хотя бы эта загадка частично прояснилась. Вряд ли в окрестностях Эшвилля обитал еще один такой пернатый гигант, как питомец Джонсона. Там, на сухом дереве, журналист увидел достаточно, чтобы утверждать — это была та же самая птица. Именно она ухала с холма, и именно в нее стрелял Миллиган. Но зачем? Неужели чтобы умный филин не привел Клайда к тайному убежищу своего хозяина? Нет, тут что-то другое. Скорее, шериф сообразил, что его крик всегда предвещает новую беду. Только каким образом? Как Дуглас может быть связан с исчезновением людей, гибелью бригадира Смита и застреленным охотником? Его, конечно, мог направлять Бад, но тот прятался здесь в ожидании Клайда. Оставив ему подсказки, он покинул Эшвилль и больше туда не возвращался. С другой стороны, а ну как старик разыграл целое представление? Вдруг именно он, тем или иным образом, стоял за всеми недавними происшествиями? Вот и в хижине его нет, и нет, судя по всему, уже давно.

Пораскинув мозгами, журналист отринул эту версию как несостоятельную. Отринул не потому, что безоговорочно верил в непричастность Джонсона. Во-первых, одному человеку такое не провернуть. Это вам не собак обдурить, сбив их со следа. Уйма народу перерывала окрестности Эшвилля — и все безрезультатно. Опытные охотники, способные разыскать иголку в стоге сена, были в полнейшем тупике. Люди словно растворялись в воздухе, а старик не сумел бы ни разложить их на атомы, ни утащить на себе от погони. Во-вторых, шериф явно что-то знал. Знал, и всячески мешал проведать об этом Клайду. Если бы он подозревал Бада, то сам стал бы расспрашивать о нем внезапно приехавшего гостя, а не наоборот — скрывать сведения об отшельнике. Как максимум, с помощью филина Джонсон всякий раз хотел кого-то предупредить. Но о чем? Да и как ему это вообще удавалось? Увы, ответы на эти вопросы мог дать только сам Джонсон, а он куда-то подевался. Хаос внутри хижины ни о чем хорошем не говорил, особенно вкупе с наблюдениями, сделанными в его доме на Пайн Роуд. За судьбу Бада становилось по-настоящему страшно.

Что бы ни стряслось в лесном убежище, вверх дном его перевернул точно не хозяин. Скорее всего, устроивший такой кавардак что-то искал. Но нашел ли? Записка, уцелевшая после обыска в Эшвилле, вселяла некоторую надежду. Старик уже дважды сумел доставить послание Клайду. Возможно, это удастся ему и в третий раз. Злоумышленник не знал Джонсона так, как знал друг его сына. Однажды этот расчет уже сработал. Исходя из него, журналист имел шанс обнаружить то, что проглядели другие. В который раз оглядевшись, он приступил к поискам.

Свечи угасали. Чтобы лучше видеть, Клайд достал их связку из ящика и расставил по всей хижине. Спустя четыре часа от них остались заплывшие огарки, а он так и не преуспел. В отличие от предшественников, он не рылся в вещах наобум и не бил посуду. Изучая предметы интерьера, журналист высматривал какую-нибудь подсказку. Увы, как он ни старался, глазу так и не удалось хоть за что-нибудь зацепиться. Постепенно он начал думать, что ищет черную кошку в темной комнате, а ее там и вовсе нет. Джонсон ожидал Клайда для личной беседы. Вести мемуары у него не было особой необходимости. Зачем делать записи, если ты хочешь сообщить все тет-а-тет, а идти тебе некуда. Тяжело вздохнув, журналист присел на край кровати. Взяв стопку фотографий, бережно собранных по всей хижине, он стал рассматривать их одну за другой. Памятуя о записке в рамке, Клайд уже ознакомился со всеми снимками, но те ни на что его не натолкнули. Сейчас, умаявшись, он неторопливо перебирал их чисто для себя, погружаясь во времена далекой юности.

Со многими фотографиями у Клайда были связаны яркие воспоминания. Вся дружба с Сэмом, оставшаяся в далеком прошлом, вновь проносилась у него перед глазами. Совместные забавы, от которых они веселились до упаду; хитрые проделки, иной раз приводившие к хорошей взбучке от родителей; шалости, отнюдь не всегда безобидные, а то и вовсе опасные…

Вот на этом снимке любимая заводь, куда они спускали плот и чуть не утонули. Дурацкая конструкция развалилась и пошла ко дну, а друзья нахлебались воды на неделю вперед. Поди, эти бревна там до сих пор в иле лежат.

А на этом фото старый пикап Бада вместе с хозяином и его сыном. Помнится, Сэм как-то стащил ключи и решил прокатить Клайда, даром что до педалей еле дотягивался. Покатушки закончились свиданием с телеграфным столбом. Набитые шишки наказание не смягчили. Ох и досталось им тогда!..

О, а вот и большой птичник Джонсонов вместе со всем семейством! Отличная фотография, а история ничуть не хуже. Однажды Сэм решил поймать лису, и подошел к вопросу творчески. Как он знал, лисы любят воровать курей, поэтому сорванец проделал в сарае надлежащую дыру и поставил возле нее капкан. Идея сработала, но попалась в него не рыжая разбойница, а собственная тетушка, пришедшая собрать снесенные яйца. Сэма выдрали за уши, но никаких выводов он не сделал. Наоборот, решил отомстить тетке, не сильно-то и пострадавшей. Отвинтив ножку стула, он выдолбил ее изнутри, заложил туда гремучую смесь и воткнул петарду, срабатывающую от сдавливания. Затем присобачил ножку обратно и принялся ожидать развития событий. Увы, дальше все пошло не по плану. Вместо тетушки на мину уселся его отец. Бабахнуло на славу! Дым стоял коромыслом, пока смесь искрила, а ошалелый мистер Джонсон сидел на полу рядом с трехногим стулом. С перепугу от результата Сэм подался в бега, но был пойман и приговорен к двум неделям одиночного заключения. На памятном снимке его запечатлел отец, заставивший отпрыска чинить поврежденную мебель. Руки у Сэма были что надо, и он с одинаковым мастерством как разрушал, так и восстанавливал. Глядя на фотографию, Клайд тихо рассмеялся. Помнится, в назидание за дикую проделку та всегда висела на видном месте. Физиономия друга, сидевшего на пресловутом стуле, была мрачнее некуда. Внезапно Клайд и сам изменился в лице. Отложив снимки, он задумчиво обвел помещение взглядом и остановил его на искомом предмете. Затем встал и подошел к единственному стулу в хижине.

Практически всю обстановку Джонсон сделал собственноручно. Это он научил сына плотничать, как научил и многому другому. Он же счел неразумным тащить мебель из Эшвилля, если способен соорудить ее на месте. Подняв стул, Клайд покрутил ножки, но те даже не шевельнулись. Это его ничуть не обескуражило. Он частенько болтался с Сэмом, когда тот возился с рубанком, и знал о столярных секретах Джонсонов. Они не привинчивали ножки, не приклеивали намертво, не сажали на шурупы и не прибивали гвоздями. Сделав неуловимое движение, Клайд, будто фокусник, легко отделил одну из них от сиденья. Затем вторую, третью… Четвертую снимать не понадобилось. Его глазам представилась полость, внутри которой лежала скрученная бумажка. Осторожно поддев краешек, журналист вытащил ее из тайника. Потом, задрожав от волнения, подошел ближе к очагу и развернул свою находку.

" Клайд! Я оставляю эту запись на тот случай, если произойдет худшее. Дуглас встревожен, а это тревожит и меня. Теперь я назову тебе имена тех, кто узнал про золото и жаждет выведать, где его залежи. Жаждет любой ценой. Теперь — можно, поскольку это уже ни на что не повлияет. Я загнан в угол, а ты, если добрался сюда, уже здорово рискуешь. Их целая шайка, и они выслеживают меня как дикого зверя:

Дик Финч — охотник;

Бутч Джефферсон — рабочий лесопилки;

Тед Уоллес — почтмейстер и банковский клерк;

Джо Салливан — лавочник;

Лайонел Кокс — помощник шерифа;

Майер Стотч — охотник;

Возглавляют всю компанию самые влиятельные люди Эшвилля — Трент Коул, владелец лесопилки, и шериф Билл Миллиган. В последнем я уже абсолютно уверен. Он подкарауливал меня, когда я еле ускользнул из дома, чтобы скрыться в этом лесном убежище. Слова, которые он произнес своим спутникам, не оставляют никаких сомнений. Они хотели меня схватить и куда-то увезти. К сожалению, список не полон, ибо я не успел вычислить всех. Однако он даст тебе достаточно имен, чтобы раскрутить эту историю.

Мой дорогой Клайд! Если ты прочел эти строки, значит меня, вероятно, уже нет в живых. Прошу тебя, сделай все возможное, чтобы дело получило широкую огласку. Прости, что я не указываю точных координат, где находятся россыпи золота. Тем, кто меня преследует, я ничего не скажу, но если они найдут это послание, вся моя твердость, все мои старания пойдут прахом. Надеюсь, мы с тобой все же увидимся. Бад Джонсон, отец твоего некогда лучшего друга".

Скрипнула дверь. Подняв глаза от записки, журналист глянул в направлении входа и окаменел. Наставив на него винтовку, на пороге стоял шериф Миллиган.

— Без глупостей, мистер Андерсон, — негромко, но твердо молвил он. — Вы знаете, я отличный стрелок. Медленно положите бумагу на пол, а рядом свой смартфон. Затем отойдите на три шага назад. Держите руки на виду. Одно неверное движение — и я спущу курок.

Журналист повиновался. А что ему еще было делать? Его собственное оружие находилось в другом конце помещения. Войдя в хижину, шериф осторожно приблизился, поднял записку с мобильником и положил их в карман.

— Эх, Клайд, вот обязательно вам надо было влезть в это дерьмо! — хмуро произнес он.

– 5 –

Светало. Тьма за окном развеивалась, уползая в овраги и глубокие норы. Небо бледнело, и звездная россыпь таяла, уступая трон восходящему солнцу. Трава возле хижины подернулась росой, а вокруг ее стен потянулся туман. Теперь, стоило выглянуть наружу, можно было увидеть древесные стволы, уходившие ввысь, и густые заросли ежевики. Клайд, однако, ничего этого не замечал. Всего его внимание сосредоточилось на винтовке, чье дуло смотрело ему в грудь. Застыв будто изваяние, он ежесекундно ожидал выстрела.

Ситуация выглядела хуже некуда. Шериф был причастен к исчезновению Бада, либо напрямую, либо косвенно. Его появление в этой хижине служило неопровержимым тому доказательством. Сам он совершил некое преступление или кого-то покрывал — особого значения не имело. Здесь, в лесной глуши, спущенный курок одним махом решал создавшуюся проблему. Опасный свидетель навсегда сгинет в дремучей чаще. От него даже костей не найдут. Он сам обставил свой побег из Эшвилля, постаравшись избавиться от следов. Если кто и заподозрит дурной умысел, то его собственный, а с без вести пропавшего и взятки гладки. Таким образом, шерифу достаточно одной пули, чтобы избежать разоблачения. Это казалось очевидным, однако стрелять он отчего-то не спешил. Не отводя винтовку от журналиста, Миллиган отошел на недосягаемое расстояние. Там он достал записку Бада и ознакомился с ее содержанием. Свернув листок, он снова убрал его в карман, после чего все внимание возвратил Клайду.

— Что вы нашли в доме Джонсона? — напряженно осведомился шериф. — Только не отрицайте свой ночной визит, иначе этот разговор будет закончен.

Так вот почему журналист еще не лежит с дыркой в груди! Миллиган желает знать, что ему известно. Стало быть, каждое слово сейчас может стать приговором. Возможно, тот уже и так вынесен, но пока не грянул выстрел, точка еще не поставлена.

— Вы не объясните мне, что вообще происходит? — стараясь казаться спокойным, спросил Клайд.

— Повторяю: что вы нашли в доме Джонсона? — недобро блеснул глазами шериф.

— Да бросьте, Билл, я же в полной вашей власти, — аккуратно подчеркнул журналист. — Мне будет проще отвечать, если вы дадите хоть какие-то пояснения.

— Не испытывайте мое терпение, мистер Андерсон. В третий раз я спрашивать не стану, — выразительно изрек Миллиган.

Вздохнув, Клайд сказал, что ему нужно залезть в карман. Получив разрешение, он достал записку из фоторамки и протянул шефу полиции. Тот велел передать ее прежним манером.

— Я могу скомкать и бросить. Так она до вас долетит, — предложил журналист.

— Не надо портить документы без необходимости. Делайте что вам говорят, — повел винтовкой шериф.

— Понимаю. Вдруг на них есть скрытая информация, и она от этого пострадает. Полагаю, о старом конверте вы рассуждали так же. Том, который внезапно пропал из моих вещей, — подчиняясь, обронил Клайд.

Ответом ему была кривая усмешка. Заполучив первую записку, Миллиган вернулся на прежнее место и быстро изучил текст.

— Ну и как вы разгадали эту загадку, мистер Андерсон? — не удержался от любопытства он. — Теперь я понял, как старина Бад обдурил дурака Уоллеса, считавшего себя очень умным. Я бы переслал конверт с одним из водителей лесовозов, но Джонсон не доверял никому. Он догадался, что шоферы Трента были предупреждены. Ловко он отправил письмо, ничего не скажешь. Но как вы нашли эту хижину?

Решив, что запираться бессмысленно, Клайд коротко поведал про свой почтово-географический метод.

— Ложный адрес? Неплохо. Очень неплохо. А Тед — точно дурак! Почтмейстер, а не догадался! — заключил шериф. — Однако к делу, мистер Андерсон. Что вам еще известно обо всей этой истории?

— О какой именно? — невольно уточнил журналист.

Миллиган вспылил, но услышал сдержанное пояснение. В Эшвилле приключилось слишком многое, чтобы на столь расплывчатый вопрос дать вразумительный ответ. Письма Бада Джонсона — это одно, а пропавшие и погибшие люди — совсем другое. Если они связаны, Клайд до сих пор не понимает как. А если шериф воображает, будто ему известна судьба Уоллеса, Коула и остальных, то он зря теряет время.

— О, в вашей неосведомленности на их счет я даже не сомневаюсь, — усмехнулся Миллиган. — Я о другом.

— И о чем же?

— О золоте, мистер Андерсон, о золоте, — нарочито выразительно произнес шериф. — Я хочу знать, что вам известно о золоте.

— Вы это серьезно?! — вырвалось у журналиста.

Побагровев от гнева, Миллиган заявил, что он более чем серьезен, а кое-кому следует выбирать слова. В противном случае этот кое-кто рискует спровоцировать пулю в лоб.

— Я имел в виду: вы что, и впрямь в это верите? — поправился Клайд. — Верите в басню про золото?!

Шериф окинул его пристальным взглядом, в котором читались враждебность и недоумение. Он хотел что-то сказать, но вдруг призадумался, продолжая изучать журналиста. Судьба того висела на волоске, и оба отлично это понимали. Стало быть, оба понимали и всю важность каждого слова, которыми бросаться явно не стоило.

— Не важно, во что верю я, — помолчав, сдержанно произнес Миллиган. — Важно, что знаете об этом вы. В записках Джонсона нет никакой конкретики, однако он уже неоднократно рассчитывал на вашу догадливость. И вы ее проявили, в том числе найдя послание в этой хижине. Хвала моей прозорливости, мы ее не сожгли. Джонсон извиняется, что не указывает вам точных координат, и это непреложный факт. Только он не означает, что вам, мистер Андерсон, неизвестны хотя бы приблизительные. Какой-то намек, какая-то подсказка. Что-то, о чем вы догадались сами.

— Так вот почему я все еще жив, — констатировал Клайд. — Вы боитесь убить того единственного, кто может знать расположение пресловутых золотых копий. Эдакого второго Клондайка. Боитесь, что он унесет свой секрет в могилу, как, вероятно, унес его Бад. Допустим, вы правы на мой счет, но тогда, согласитесь, с моей стороны будет крайне опрометчиво выдать эти сведения. Вы тут же разделаетесь со мной — и концы в воду.

— Во-первых, не тут же. Сначала их потребуется проверить, а на это уйдет время. Если вы не торопитесь умирать, мистер Андерсон, вы согласитесь сотрудничать, — возразил шериф. — Во-вторых, вы живы не только поэтому. Мне известно, что до побега вы были в комнате Смитов, где находился телефон, и что вы по нему звонили. На трубке ваши отпечатки. Я смогу отследить звонок, но не установить содержание разговора. В случае вашего бесследного исчезновения это может оказаться чревато.

Как же Клайд возрадовался, что не поленился позвонить Говарду Хьюджу! Незначительный поступок, совершенный совсем с иной целью, неожиданно стал тузом в рукаве; козырем, которым требовалось грамотно воспользоваться.

— Ваши опасения не беспочвенны. Я действительно подстраховался, — неторопливо изрек он, стараясь ничем себя не выдать.

В его душе царила буря, а с нервами творилось такое, что Миллиган мог почуять блеф и без всякого детектора лжи.

— Признаться, ваше внезапное появление выбило меня из колеи, — продолжил Клайд, всем телом ощущая его испытующий взгляд. — Я так боялся получить пулю, что о чем только ни позабыл.

Шериф пожевал губами, продолжая изучать допрашиваемого журналиста.

— И как же это нам навредит? — осведомился он. — Как вы собирались поднять шум?

— Обо мне и речи нет, если я не покину этот лес, — Клайд мысленно отметил местоимение " нам". — Шум поднимет мой главный редактор. Даже не шум, а грандиозный скандал. Готов держать пари — он и федералов привлечет. Не ради меня, конечно, а ради горячего материала, который обеспечит ему громкую эксклюзивную историю. Я стану жертвой, в лучших традициях павшей в борьбе за истину. Ну а моих гонителей приукрасят до уровня эпических злодеев.

— Для этого надо располагать какими-то доказательствами, — насупился Миллиган. — Вы же, как я понимаю, всего и узнали, что несколько имен, да и то из последней записки. За пределами этой хижины они неизвестны никому.

— Полноте, Билл! С каких пор газетчикам обязательно нужны доказательства? Беспочвенные шумихи в прессе вам ни о чем не говорят? — позволил себе улыбнуться Клайд. — А тут события отнюдь не вымышленные. Чего-то федералы да раскопают. Эшвилль окажется в центре такого внимания, что даже выйди вы сухим из воды, вашим планам — конец. Мне не нужен был список Бада, чтобы не оставаться слепым. Ваше поведение — ваше и многих других, — дало мне пищу для размышлений, и я сделал кое-какие выводы. Полагаю, не слишком далекие от правды. Вам придется ответить за убийство Джонсона, Билл. Ваше имя тоже среди тех, кого я назвал главному редактору. Без моей отмашки он не станет ничего предпринимать, но если к условленному сроку я не дам о себе знать, Говард Хьюдж, фигурально выражаясь, спустит собак с цепи.

— Проклятье! Мы его не убивали! — в сердцах бросил Миллиган. — Я же не идиот, чтобы прикончить такой бесценный кладезь информации! Все было не так!

— А как было, Билл? Что на самом деле произошло с Бадом Джонсоном? — вкрадчиво спросил журналист.

Он понял, что перехватил инициативу, и неминуемая смерть ему прямо сейчас не грозит. Шериф поверил в байку о скандале в СМИ, которая, кстати, не была такой уж надуманной. Опасаясь последствий, он не выстрелит, если вести себя разумно. Правда, прояснять судьбу старика он тоже не спешил.

— А я так надеялся, что вас удастся спровадить по-хорошему… Дик давно предлагал заплутать писаку в лесу, а не носиться с ним как курица с яйцом. Мол, отбился, потерялся, сгинул. На том и сказочке конец, — проворчал Миллиган. — Я запретил вас трогать. Эти дурни не понимали, что лишнее внимание к Эшвиллю нам ни к чему. Если тут исчезнет персона вроде вашей, шум поднимется в любом случае. Поднимется хотя бы ради громкой статейки, на которые ваша братия те еще мастера!

— Дик Финч? Охотник? Тот, что куда-то пропал, когда мы втроем были неподалеку? — уточнил Клайд.

— Он самый. Следопыт из него хоть куда, но манеры и мозги, видимо, распределились иначе, — кивнул шериф. — Мое нежелание скандала прикрывало вас тогда. Прямо сейчас оно уберегает вас от моей пули. Я еще не решил, какое из двух зол больше — оставить вас в живых или заткнуть рот навсегда.

— От убийства вас может удержать только одно — какое-то основание, которое позволит надеяться, что я не распущу язык, — веско заметил Клайд.

— Совершенно верно, — подтвердил Миллиган. — Вот я и размышляю, как лучше поступить. Технически, проще всего всадить вам пулю в голову. Однако тогда я рискую столкнуться с непредсказуемыми последствиями, и буду не в силах их изменить. Этого можно избежать, ибо с вами есть шанс договориться. Вопрос — удастся ли?

— Вы рассчитываете на мое честное слово? На обещание не сдавать вас с потрохами? — искренне удивился журналист. — И вот так запросто меня отпустите?

— Нет. Я не настолько глуп, — фыркнул шериф. — Я рассчитываю на вашу заинтересованность. Чтобы бы сами решили молчать, по собственной доброй воле.

— Взятку, что ли, предлагаете? — поднял брови Клайд. — Не слишком оригинально.

— Не оригинально, зато эффективно, — усмехнулся Миллиган.

— И вы уверены, что меня удастся купить? — не сдержал скептицизма Клайд. — Понимаю, из уст того, кто сейчас на прицеле, это не лучшая фраза. Мне бы помалкивать, но вы же и сами должны понимать всю нелепость подкупа. Кто мне помешает якобы согласиться, а позднее пойти к федералам?

— Все имеет свою цену! — веско заявил шериф. — А некоторые суммы таковы, что от них не отказываются!

— Да, мне доводилось слыхать эту теорию, — улыбнулся журналист. — И сколько же вы мне намерены предложить?

— Я намерен взять вас в долю. Сделать равноправным участником нашего альянса, — сообщил Миллиган.

— Чего?! — опешил Клайд. — Какая доля? Вы о чем вообще?!

— О золоте, мистер Андерсон, о золоте, — напомнил шериф. — Знаете вы о нем или нет — не имеет значения. Видимо, и впрямь не знаете, раз грозите поднять шум. Ведь в случае скандала вам не достанется ни гроша.

— Билл! Вы меня поражаете! — всплеснул руками журналист. — Ну ладно Бад на старости лет толковал про мифические сокровища, но вы-то! Вы же умный человек! Какой, к чертовой матери, второй Клондайк?! Это же просто фантазия старого одинокого человека!

— А это похоже на фантазию, мистер Андерсон? — выразительно произнес Миллиган.

Расстегнув карман куртки, он достал оттуда какой-то округлый предмет и бросил Клайду. Тот машинально поймал его, посмотрел и разинул рот. На ладони лежал двухдюймовый золотой самородок. Огонь в очаге затухал, но его хватало, чтобы увесистый металл подсвечивался тусклым желтым светом. Журналисту доводилось иметь дело со старателями и их продукцией. Он мгновенно понял, что это не подделка.

— Быть не может… — послышался его срывающийся шепот.

— У нас таких несколько ведер, пуда на четыре каждое. Какие-то больше, какие-то меньше. Есть и размером с кулак, — пояснил шериф.

— Силы небесные! Так это правда! — смятенно выпалил Клайд.

— Ваша реакция не оставляет сомнений. Даже если вам что-то известно, вы в это и впрямь не верили, — сделал вывод Миллиган. — Итак, я снова задаю вопрос, представший перед вами в ином свете. Где нам искать золото, мистер Андерсон?

— Я не знаю! — отозвался тот, насилу отрывая взгляд от самородка. — Бад мне не сказал!

— Только не надо со мной играть. Вы же теперь понимаете, насколько все серьезно, — вкрадчиво молвил шериф.

— Я правда не знаю! — воскликнул журналист. — Даже понятия не имею!

— Возможно и так, — поразмыслив, вздохнул Миллиган. — Сейчас это, опять же, ничего не меняет. Как заинтересованная сторона, вы либо сами обо всем расскажете, чтобы ускорить поиски, либо вам и впрямь ничего неизвестно. Тогда их придется вести прежним образом.

— Заинтересованная сторона? — переспросил Клайд.

— Да. Заинтересованная сторона, — повторил шериф. — Мое предложение вы слышали — я беру вас в долю. Теперь я озвучиваю конкретику.

И он тут же изложил ее без обиняков и проволочек.

По возвращению в Эшвилль журналист сразу получит целое ведро самородков. Шерифу известно, где Харви Смит зарыл свою часть добычи. Теперь, после смерти его жены, она осталась без хозяев. Дети унаследуют дом, а не тайну о золоте. Впоследствии Миллиган найдет благовидный предлог, чтобы выплатить им достойную компенсацию, однако посвящать ни во что не станет. Пример миссис Смит — нагляднее некуда. Харви обо всем ей проболтался. К счастью, бедняжке хватило ума держать язык за зубами, но страшная тайна ее тяготила. Гибель любимого мужа совсем подкосила Эмили. Не выдержав угрызений совести, она покончила собой. Хорошо, что первой ее предсмертную записку увидела Лора. Увидела и спрятала. Эмили никого не выдала, но ее последние слова могли вызвать вопросы. Таким образом, доля Смитов достанется Клайду. Там полведра, но Миллиган не поскупится и лично от себя наполнит его доверху. Разумеется, это будет лишь задаток, своеобразная гарантия уговора. Остальное — при достижении успеха. Рано или поздно шериф найдет, где сокрыты россыпи, и тогда все они станут мультимиллионерами. А может и миллиардерами. За такой куш стоит рискнуть! Тем более, всего лишь помалкивать, чего от журналиста, собственно, и требуется. Ни о каком заточении речи не идет. Он сможет покинуть Эшвилль когда захочет. Также он волен увезти и золото, чтобы распорядиться им по своему усмотрению. Разумеется, при этом необходимо соблюдать осторожность, но мистер Андерсон — явно умный человек, чтобы объяснять ему такие прописные истины. Самородки, перешедшие в его собственность, станут залогом джентльменского соглашения. Их долларовый эквивалент составляет очень большую сумму. Ее вполне хватит, чтобы журналист терпеливо дождался дивидендов, то есть того момента, когда получит свою долю с золотых россыпей.

Когда шериф закончил, у Клайда голова пошла кругом. Все происходящее было совершенно невероятно и неожиданно. Он попросту растерялся, не зная, что и думать.

— Вам нужно время, чтобы принять решение. Понимаю, — мягко сказал шериф, догадавшись о его состоянии.

— А откуда вам известно, что прииск на этом не иссяк? Что Бад, сам того не ведая, не исчерпал случайно найденную жилу почти до конца? — спросил журналист будто размышляя вслух. — Его второй Клондайк, в который он искренне поверил, может оказаться пустым.

— Я думал об этом, — кивнул Миллиган. — Ваше предположение не лишено оснований, но вряд ли соответствует действительности. И вот почему.

Он, разумеется, тут же изложил свои соображения.

Джонсон был чудаковат, но въедлив. Он не верил неподтвержденным слухам, а пустую болтовню и вовсе игнорировал. Чтобы в чем-то его убедить, требовалось привести хоть какие-то доказательства. Над охотничьими байками он откровенно посмеивался, что вызывало раздражение рассказчиков, а от сплетен и вовсе отмахивался. Сам же всегда подтверждал свои слова делом. Старый отшельник нечасто появлялся на людях, но когда это происходило, ему было что показать. От его трофеев местных следопытов аж зависть грызла. О чем бы он ни говорил — это никогда не оказывалось брехней. Джонсон приводил аргументы, и приводил из разных источников, которые впоследствии подтверждались. В отношении золота он вряд ли поступил менее ответственно. Ведра самородков объяснялись не жадностью старика, которая, кстати, была ему совсем не присуща. Они накопились постепенно, пока он вел изыскания в разных местах. То-то он стал пропадать долгими неделями и даже месяцами. Вот на основании этих изысканий, охвативших немалую площадь, Бад и вывел утверждение о втором Клондайке. Его словам вполне можно было верить, тем более подтвержденным пудами золота.

Журналист нашел, что довод шерифа звучит вполне убедительно. Более того, тот соответствовал его собственным представлениям о Джонсоне. Немного успокоившись, он унял вихрившиеся мысли, а это автоматически вернуло его к насущным вопросам. Вопросам, которые требовали ответов.

— Билл, что случилось с Бадом? — тихо произнес Клайд. — Вы сказали, что не убивали его, ибо это не соответствовало вашим интересам. Логично. Умолкнув на веки, он критически снижал ваши шансы найти золото. Но куда он тогда подевался? Что произошло? И что вообще сейчас происходит в Эшвилле?

Миллиган видимо заколебался. Его сомнения отчетливо читались на лице, равно как и в глазах.

— Зачем вам это знать? — хмуро осведомился он.

— Если вы хотите от меня чего-то добиться, вам придется открыться до конца. Я должен понимать, с чем имею дело, — пояснил Клайд. — К тому же, чем вы рискуете? Вы уже наговорили достаточно, чтобы я, оставшись в живых, стал для вас чрезвычайно опасен. Если же вы меня застрелите, то ваши тайны умрут вместе со мной.

— Полагаю, вы уже догадались, что исчезновение Джонсона связано с исчезновением других людей, — вздохнул шериф.

— Да. На эту мысль меня навел филин, — кивнул журналист. — Как выяснилось, он всегда появлялся перед очередным происшествием, и это была одна и та же птица. Визит в дом Бада подтвердил мои подозрения, а здесь, благодаря фотографии и насесту, я получил им доказательства. Филин — питомец Джонсона, и зовут его Дуглас.

— Помощник Уилсон доложил мне о результатах экспертизы с пером, — обронил Миллиган. — Но я уже это знал.

— Как?! И Майк здесь замешан?! — искренне расстроился Клайд.

— Нет. Он слишком честен, чтобы участвовать в таком дерьме. Я его ни во что не посвящал. Он доложил мне по долгу службы, — мотнул головой шериф, несколько удивленный реакцией журналиста.

Тому заметно полегчало. Ошибиться в Уилсоне означало вообще утратить веру в людей. Выходка со снотворным сразу же показалась еще более омерзительной.

— Так что случилось, Билл? — снова спросил журналист.

— В двух словах и не расскажешь, а одна история проистекает из другой, — помолчав, отозвался Миллиган.

— Так начните по порядку, — предложил, поведя рукой, Клайд.