КОГДА КРИЧИТ ФИЛИН 8 страница

Все-таки спутниковый телефон — отличная штука, когда весь городок сидит без сотовой связи. Трент обзавелся им заранее, чтобы исчезновение сигнала с вышки не сказалось на его бизнесе. Тот мог пострадать при внезапном разрыве деловых контактов. К тому же владелец лесопилки не хотел становиться зависимым от проводной линии. Вот и сейчас он получил подтверждение на спутниковый номер. Вертолет, как и предполагалось, прибудет в четверг примерно в середине дня. Стало быть, все в порядке, и теперь оставалось лишь дождаться этого счастливого момента. Отложив спутниковую трубку, мистер Коул снова взял со столика стакан. Коллекционный виски скрашивал ему досуг, успокаивая разгулявшиеся нервы. Устроившись у большого камина, он неторопливо потягивал спиртное, сонно глядя в огонь. Его одиночество никто не нарушал. Время перевалило за полночь и слуги давно удалились в свои комнаты. Хозяин не стал их задерживать. Сейчас он чувствовал себя в безопасности, и это чувство усиливала автоматическая винтовка армейского образца. Поглаживая ее приклад, Трент был готов дать отпор любому. Его храбрость, однако, основательно пошатнулась, когда снаружи донесся гулкий крик филина. Он уже слышал догадки насчет этой птицы, равно как и особенностей ее появления. В предположение шерифа Коул не верил, но теперь, когда под его окнами раздалось протяжное уханье, ему стало здорово не по себе. Отставив стакан, он схватил винтовку и поднялся, снимая оружие с предохранителя.

Автоматные очереди выдернули слуг из глубокого сна. Послетав с кроватей, они испуганно озирались, не понимая, что происходит. Хозяин, внезапно заоравший дурным голосом, окончательно ввел их в полнейший ступор. Он дико голосил, сопровождая вопли стрельбой, и перепугавшиеся люди решительно не знали, как поступить. С одной стороны, им следовало ринуться на помощь мистеру Коулу, у которого стряслась какая-то беда. То же велело и простое человеческое участие. С другой, если хозяин напился до чертиков и строчит из армейской винтовки, соваться к нему — крайне опрометчивая идея. Ошеломленные люди колебались, опасаясь и бездействия, и нос высунуть за пределы своих спален.

— На помощь! Боже, помогите! — истошно заревел мистер Коул, срываясь на хрип и визг.

Самые храбрые — повар и шофер — тут же преодолели собственный страх и побежали на выручку.

Дверь в просторную, со вкусом обустроенную гостиную — гордость поместья Коулов — удалось открыть не сразу. Ее никто не запирал, но створу отчего-то заклинило. Повар и шофер, поднатужившись, совместными усилиями снесли ее с петель. К тому моменту и стрельба и крики уже прекратились. Никто не разряжал обойму за обоймой и не будоражил дом безумным голосом. Как выяснилось, было просто некому. Гостиная оказалась пуста. Ворвавшись внутрь, двое мужчин обомлели от сотворенного в ней разгрома.

На кленовом паркете и ковре возле камина виднелась какая-то грязь. Обильно заляпав пол, она тянулась к двустворчатым дверям, ведущим в сад. Опрокинутое кресло и разбитая посуда предполагали некую борьбу, однако они не шли в сравнение с остальными разрушениями. Стреляя как сумасшедший, мистер Коул изрешетил двери на улицу, и стену вокруг них. Мебель, стоявшая поблизости, обратилась в щепки. Уничтоженные вазы усеивали пол большими и малыми осколками. Две пальмы, доселе красовавшиеся у входа будто часовые, посекло длинными очередями. Рикошетившие пули разлетелись по всей гостиной, устроив в ней настоящий хаос. В воздухе носило пух от подушек и клочья из длинных диванов. Битые стекла блестели острыми краями. Картины обезобразило пулевыми отверстиями. Одну люстру раскололо вдребезги, и ее остатки криво висели на шнуре. Серьезно пострадали шкафчики для сувениров и предметы декоративного интерьера. Статуэтка, изображавшая все хозяйское семейство, рассыпалась на жалкие кусочки. Вперемешку с порохом тянуло какой-то гнилью — вероятно, от слякоти на ковре и паркете. В ней же отпечатались неразборчивые следы не то самого мистера Коула, не то кого-то еще. Разряженное оружие лежало невдалеке от камина. Кругом валялись стреляные автоматные гильзы. Они зазвенели под ногами, когда повар и шофер, стряхнув оцепенение, побежали в сад.

На улице не было ни души. Грязь в доме предполагала, что ее нанесли снаружи, однако именно там никаких отпечатков не наблюдалось. Не наблюдалось и самого мистера Коула. Мужчины обыскали весь сад, до хрипа зовя хозяина, но безуспешно. Они собрались прочесать и все поместье, однако спохватились и наконец-то позвонили в офис шерифа. На вызов в дом Трента тот приехал лично. Наскоро опросив свидетелей, он поднял на ноги всех помощников и добровольцев. Вместе с ними Миллиган несколько часов обшаривал округу, но преуспел не больше слуг. К утру ему пришлось констатировать, что владелец лесопилки пополнил список исчезнувших людей.

– 4 –

По вполне очевидным причинам переезд Клайда не состоялся. Шерифу, поглощенному вопиющим инцидентом, стало откровенно не до него. Не до него стало и Лоре. Она и так слишком долго проторчала у Смитов, забросив свой собственный дом. С вечера собрав вещи, она не забрала их, но сама уехала, пообещав позднее вернуться. С ведома мужа или нет — Клайд не знал, и ему было все равно. Он просто радовался долгожданному одиночеству. Больше никто за ним не приглядывал якобы для его же блага, и не контролировал каждый шаг. Как долго это продлится, журналист понятия не имел, но решил провести время с пользой.

Перво-наперво Клайд отправился в бар Ленни, но не выпить, а послушать местные сплетни. Желающих почесать языком было хоть отбавляй, и он быстро разузнал кое-что интересное. Также его записная книжка пополнилась и полезными сведениями, в том числе несколькими адресами. Когда собутыльники начали повторяться, журналист покинул бар и поехал домой к повару Коула.

Ценный свидетель пребывал в удрученном состоянии. Опрошенный полицией, он не пожелал оставаться в поместье, и ему разрешили уехать к себе. Клайд сумел его разговорить, пользуясь богатым опытом общения с людьми. Несколько купюр окончательно развязали повару язык, и он поведал подробности минувшей ночи. Записав все на диктофон, журналист откланялся и навестил шофера.

Материал получился любопытный. Исчезновение Трента Коула не только увеличивало цепочку происшествий, но и придавало ей новые краски. Клайд обрел серьезную пищу для размышлений. Правда, насчет филина не заладилось. Той ночью опрошенные свидетели крепко спали, а когда их разбудила стрельба, за криками и грохотом они мало что слышали. Возможно, кто-то ухал, а возможно и нет — тут никто не дал уверенного ответа. Перья? Да они по всей гостиной летали, поди разбери чьи!

Следующим шагом журналист стал искать встречи с Майком. Сдав внеурочное дежурство, помощник Уилсон крепко спал и был очень недоволен, когда его разбудила жена. Мол, к нему пришли по очень важному делу. Завидев Клайда, полицейский не выразил бурной радости, ибо очень устал после бесплодных ночных поисков, но и ругаться перестал.

— Я по поводу экспертизы, — пояснил журналист, намереваясь ковать железо пока горячо.

Майк чертыхнулся и дал понять, что ему было не до того.

— Вам-то да, но ведь не вы пером занимались, — вкрадчиво заметил Клайд.

Снова чертыхнувшись, помощник Уилсон нехотя проследовал к телефону. Набрав номер, он с кем-то переговорил, причем в процессе разговора его сонливость быстро улетучивалась. Повесив трубку, он отозвал журналиста в сторонку, подальше от навострившей уши супруги.

— Перья идентичны, — коротко сообщил он.

Клайд, все же такого не ожидавший, только присвистнул.

— И что сие означает? — пытливо посмотрел на него Майк.

— Это означает, что на месте большинства загадочных происшествий находилась одна и та же птица, — задумчиво произнес журналист. — А то и всех, если предположить банальную невнимательность.

— Очень странная улика, — почесал в затылке Уилсон. — Неопровержимая, но я решительно не понимаю к чему ее приткнуть.

— Если честно, я тоже, — развел руками Клайд. — Вы же у нас полицейский — вам и карты в руки.

Однако к ночи у него созрела одна идея.

Лора так и не появилась. Чем бы она ни занималась, ей было явно не до гостя. Не объявился и шериф, бросивший все силы на поиски Трента Коула. Пока он рыл землю, Клайд решил воспользоваться поднявшейся суматохой. В Эшвилле имелось только одно место, куда его всячески не пускали. Именно туда он и отправился, едва стрелка часов перевалила за одиннадцать вечера. Оставив Ровер во дворе Смитов, журналист завернулся в плащ и пошел к дому Бада Джонсона.

Идти было далековато, но Клайд предпочел подстраховаться. Любой, кто увидит его машину, подумает, что ее владелец спокойно спит. Поднимать гостя среди ночи не станет даже Миллиган. Во всяком случае, без веской причины. Гость же тем временем побывает в жилище старика, надеясь обнаружить там какие-нибудь зацепки. Если предположить, что все началось именно с Бада, шансы на успех вполне вероятны. Интриги добавляло упоминание, некогда сделанное о старом отшельнике. Тот любил всяких животных, а некоторых даже держал у себя. Таким образом, возникал вопрос, не имел ли он какое-нибудь отношение к пресловутому филину.

Теперь дом никто не караулил. Шериф собрал всех своих людей, поэтому полицейская машина больше не дожидалась появления Джонсона. У Клайда на ее счет вообще появились сомнения. Возможно, она его в принципе не дожидалась, а маячила там исключительно для того, чтобы держать подальше самого Клайда. Ну, сегодня однозначно не держит. Поднявшись на крыльцо, он посветил фонариком, но опущенный экран по-прежнему мешал что-либо рассмотреть. Дверная ручка ожидаемо не поддалась. Зашторенные окна также оставались непроницаемы. Сойдя с крыльца, журналист обошел дом кругом, размышляя, как бы проникнуть внутрь. Заниматься вандализмом ему не хотелось, однако становилось очевидно, что совсем без взлома не обойдется. Он не принадлежал к уголовной касте воров, поэтому ни о каких отмычках не шло и речи. Взяв большую садовую лестницу, Клайд приставил ее к стене и забрался на балкон второго этажа. Его расположение оказалось весьма удачным. Если кто вдруг и явится к крыльцу, он не увидит незваного гостя с обратной стороны дома. Изучив дверь, журналист прицелился и ударил в ее стекло припасенным камнем. Ударил в самый уголок, рассчитывая нанести минимальные повреждения, а также на отсутствие сигнализации. Зловредное стекло, разумеется, и не подумало удовлетворить его пожелание. Треснув по всей длине, оно звонко осыпалось целой половиной. Сигнализация не заверещала, но в ночной тишине и этот звон прозвучал поистине оглушающе. Присев, Клайд затрепетал, ожидая чьих-нибудь встревоженных возгласов и неминуемой кары. Ничего такого не произошло. Эшвилльские дома кучковались только в центре городка, а по мере удаления от него возрастало и расстояние между ними. Убедившись в отсутствии какой-либо угрозы, Клайд осторожно просунул руку в дыру и повернул задвижку. Дверь открылась, и он, едва не поскользнувшись на осколках, наконец-то ступил в жилище Бада Джонсона.

На поверку задача оказалась труднее, чем выглядела изначально. Обыскать двухэтажный дом в одиночку, когда видишь его впервые, да еще понятия не имеешь что ищешь — та еще проблема. К счастью, вскоре Клайд сузил поле своей деятельности. Комнаты второго этажа не пустовали, но имели совершенно нежилой вид. Многомесячный слой пыли однозначно превосходил по времени отсутствие старика. Сделав такой вывод, журналист полностью переключился на первый этаж.

Мистера Джонсона нельзя было назвать неряхой, ибо в целом он поддерживал некоторый порядок и чистоту. Тем не менее, на всем сказывалось его одиночество, начиная от кухни и заканчивая спальней. Довольствуясь немногим, он не слишком усердствовал по части досуга или комфорта. Это также облегчало Клайду задачу, позволяя определить, чем старик регулярно пользовался, а чем нет. Холодильник относился к предметам его обихода. Распахнув дверцу, журналист поморщился от запаха испорченных продуктов, но извлек из них прямую пользу. Даты, проставленные на упаковках, с известной точностью указывали на день исчезновения Джонсона. В остальном кухня не представляла интереса. Порывшись в шкафчиках и на полках, Клайд заглянул в плиту и удалился изучать другие помещения.

Коридор, как это часто водится, изобиловал развешенными фотографиями. Здесь ночной визитер сделал первое важное наблюдение. Некоторые из них отсутствовали, о чем говорили светлые прямоугольники на обоях. Проведя по стене пальцем, Клайд установил, что сняли их совсем недавно. Пыль еще не успела осесть так, как осела по соседству. Настолько не успела, что возникало подозрение, убрал ли снимки сам Бад. Внимательно рассмотрев оставшиеся фотографии, журналист не увидел на них ничего необычного. Почти все они относились к прошлому, когда Сэм был еще жив, а его отец вел совсем другой образ жизни. При виде их лиц, улыбавшихся с пожелтевшей бумаги, у Клайда защемило сердце.

Второе наблюдение относилось к гостиной. Она выглядела вполне обыденно, но в одном месте чего-то явно не хватало. Чего-то очень большого, судя по состоянию пола. Что бы там ни стояло, оно куда-то подевалось, и та же пыль говорила, что произошло это совсем недавно. Внимательно оглядевшись, Клайд заметил странные царапины, оставленные на мебели не иначе как чьими-то когтями. К сожалению, он был не в состоянии определить, кому они принадлежали. Согласно полученным сведениям, прежде старик кого только ни держал.

Третье наблюдение вызывало тревогу. Складывалось впечатление, что Клайд был не первым, кто рылся в ящиках. Порядок в их содержимом заметно контрастировал с остальным состоянием жилища. Если бардак не устроил сам Джонсон, это наводило на серьезные размышления.

Спальня старика пищи для ума не предоставила. Выглядела она обычно, и никаких аномалий в ней не обнаружилось. Журналист старательно изучил ее до последней детали, особое внимание уделив матрасу, но без толку потратил полчаса. Едва не расчихавшись от едкого запаха, он закончил возню с постельным бельем и прошел в кабинет.

Да, некогда у Бада Джонсона и впрямь был отличный деловой кабинет, совмещенный с библиотекой. Нынешняя комната стала его бледной тенью, где он по старинке хранил любимые книги. Там же располагался и письменный стол, в чьих ящиках отыскались оплаченные и просроченные счета. Какой-либо переписки не нашлось. Это тоже обеспокоило Клайда. Одиночество одиночеством, а неужели старик совсем ни с кем не общался? Хотя бы изредка? И куда подевался почтовый архив, наверняка бережно хранимый долгие годы? У Клайда было объяснение, и оно ему совершенно не нравилось. Если кто-то и впрямь здесь побывал, он прихватил все письма сразу, не утруждая себя прочтением. Зачем? Это уже отдельный разговор. Такой же, как и с книгами. Внимательно оглядев корешки и полки, журналист окончательно пришел к выводу, что он тут не первый. Старые, потертые томики стояли за стеклом, но даже там должна была образоваться хоть какая-то пыль. А ее не было. Не было так, словно кто-то сперва пролистал все издания до последнего, а затем прошелся тряпкой, уничтожая следы.

Нахмурившись, Клайд отступился от книжного шкафа и вернулся к письменному столу. Взгляд его увлажнился, когда он вновь посмотрел на большую фотографию. На ней, выставленной прямо по центру, был запечатлен не только Сэм, но и он сам. Клайд хорошо помнил тот день, и его охватили светлые, но грустные воспоминания. Предаваясь им, он неподвижно простоял с четверть часа, опершись на спинку старинного стула. К реальности его вернул все тот же снимок. Журналист вдруг отметил, что рамка выглядит совсем новой, не чета другим. Настолько новой, будто ее купили недавно, как недавно отпечатали и фотографию. Ее размер решительно превосходил все прочие, а стояла она так, словно нарочно приковывала к себе взгляд. А может, и впрямь нарочно? Охваченный внезапным предчувствием, Клайд взял фотографию, развернул ее и отколупал подложку. Оттуда, закружив в воздухе, выпал небольшой листок бумаги. Глаза журналиста загорелись. Схватив его, он увидел, что тот исписан мелким, но очень знакомым почерком. Он мгновенно узнал, кому принадлежала рука, ибо она же написала письмо в толстом конверте. Это был почерк Бада Джонсона. Впившись взглядом в листок, не иначе вырванный из записной книжки, журналист молниеносно проглотил начертанные там строки:

" Дорогой Клайд, если ты найдешь эту записку, значит, я правильно рассчитал, спрятав ее за вашей памятной фотографией. К сожалению, я вынужден допустить, что она может попасть и в чужие руки. Именно поэтому я не могу написать все открыто. За мной следят. Это кто-то из тех, кто узнал про мой секрет. Мне известны лишь некоторые имена, но здесь я не могу их назвать. Слишком опасно и для тебя и для меня. Подозреваю, что кто-то из управления шерифа с ними заодно — стерегись их всех. Эти люди очень хотят выяснить, где находится то, о чем я тебе говорил. Боюсь, от слежки и уговоров они скоро перейдут к действиям. Они не дадут мне уехать из Эшвилля. Я хотел связаться с тобой, чтобы придать историю огласке. Увы, я тебя так и не застал. Я чувствую их нарастающую злобу, порожденную непомерной алчностью. Дуглас тревожно всматривается в ночную тьму, будто там кто-то притаился. Сегодня я скроюсь с ним в лесу. Конверт, который я тебе послал — подсказка, где меня искать. Я знал, что он привлечет твое внимание. Ты ведь всегда любил все необычное. Отправить его официально я не мог, но мне удалось всех одурачить. Штемпель нашей почты я подделал. Изловчившись, я сумел подсунуть письмо в мешок отправлений до того, как тот опечатали. Ты умный мальчик, ты разгадаешь мою подсказку. Прости, что ничего не говорю прямо. Ты узнаешь обо всем при нашей встрече, когда меня найдешь. Поспеши, мой дорогой Клайд! Я не знаю, как долго смогу скрываться. А кроме тебя я больше никому не могу доверять".

Послание, найденное за фотографией, произвело на журналиста глубокое впечатление. При иных обстоятельствах он бы решил, что у старика разыгралась мания преследования. Череда загадочных происшествий в Эшвилле утверждала обратное. Джонсон попал в какую-то передрягу, и попал всерьез. Опасаясь всего и вся, он исхитрился переслать журналисту письмо, чье необычное происхождение наконец-то прояснилось. Однако это письмо само представляло собой загадку, и теперь ее обязательно требовалось разгадать. Джонсон не исчез — он спрятался в лесу, где все это время ожидал Клайда. Спрятался с неким Дугласом, который тревожно всматривался в ночную тьму. А ведь никто не говорил, что старый отшельник проживал с кем-то еще! Стало быть, это не человек, а какое-то животное. Быть может, хорек или собака. А может быть, птица? Например, большой Виргинский филин…

По зашторенным окнам скользнул свет от фар. Размышления Клайда прервал тихий звук подъезжавшей машины. Подскочив как ужаленный, он спрятал записку в карман и затравленно огляделся. Кто бы это ни был, с учетом обстоятельств ему лучше на глаза не попадаться! Журналист погасил фонарик, но быстро понял, что в кромешной тьме он никуда не уйдет. Включив его снова, он прикрыл луч ладонью, и на цыпочках пошел к лестнице. Хлопнула дверца. Пульс Клайда тут же удвоился. Он хотел ускорить шаг, но побоялся наделать шума. Расстояние до заветных ступенек сокращалось мучительно медленно, а снаружи уже раздавались чьи-то тяжелые шаги. Клайд только начал подниматься, когда заерзала дверная ручка. Ему явно следовало поторапливаться! Едва дыша, он вспорхнул на второй этаж, и треск каждой ступеньки казался громовым раскатом. Выскочив на балкон, журналист притворил дверь, зиявшую дырой в полстекла, и спустя четверть минуты очутился на земле. Он хотел убрать садовую лестницу, но не успел. Кто-то приближался, неторопливо обходя дом, и любая задержка грозила неминуемым разоблачением. Пришлось дать деру, оставив все как есть.

Уже удаляясь, Клайд услышал чей-то негромкий возглас. Обернувшись, он увидел, как прыгает луч фонарика. Некто обнаружил лестницу и внимательно осматривал место преступления. Журналисту очень хотелось узнать, кто это был, однако он решил не рисковать. Особенно после того, как до его слуха донесся треск полицейской рации. Ступая как можно тише, он не стал медлить и скрылся в ночи.

К дому Смитов удалось вернуться только к рассвету. Утомительные поиски, да после длительной пешей прогулки, основательно подточили силы Клайда. Обратный же путь осложнялся скрытностью. Он избегал идти по обочине дороги и пробирался среди деревьев, огибая встречавшиеся дома. Неоднократно облаянный собаками, журналист едва переставлял ноги, когда вошел в свою комнату и плюхнулся на постель. Коснувшись головой подушки, он мгновенно заснул.

Шериф выглядел совсем не дружелюбно. Разбудив Клайда, он сопроводил его на кухню, где принялся исподлобья за ним наблюдать. Взлохмаченный журналист, заварив себе кофе, осведомился, чем вызван утренний визит. Впрочем, какое там утренний — часы показывали двадцать минут после полудня.

— Этой ночью кто-то проник в дом Бада Джонсона, — сухо сообщил Миллиган, не спуская глаз с гостя.

— Неужели?! — ахнул Клайд, искусно изобразив волнение.

Впрочем, он и впрямь беспокоился, ощущая на себе пристальный взгляд шефа полиции.

— Да, — выразительно кивнул тот. — Злоумышленник воспользовался садовой лестницей, забрался на второй этаж и разбил балконное стекло. По всей вероятности, он что-то искал и, судя по всему, нашел.

Неторопливо роняя слова, Миллиган откровенно изучал реакцию того, кому они были адресованы.

— Откуда такие выводы? — озабоченно осведомился Клайд, блестяще сохранив выдержку.

— На письменном столе мы обнаружили вскрытую рамку с фотографией, — подозрительно откровенничал шериф. — Что бы ни было внутри, взломщик унес это с собой.

Журналист мысленно назвал себя ослом. Второпях он совсем забыл придать снимку прежний вид или спрятать его куда-нибудь.

— Это была ВАША фотография, мистер Андерсон! — внезапно бросил Миллиган. — Помимо сына Джонсона на ней запечатлены и вы. Что вы на это скажете?

— Ничего. Полагаю, у старика немало фото с моим участием. В юности я и Сэм были очень дружны, — быстро нашелся Клайд.

Огладив усы, шериф помолчал, глядя, как собеседник прихлебывает горячий кофе.

— Мистер Андерсон, где вы были сегодня ночью? — неожиданно спросил он.

Тот аж поперхнулся и закашлялся. Впрочем, кашель позволил выиграть немного времени для ответа. Сперва журналист хотел сказать, что крепко спал у себя в комнате, однако заподозрил неладное. Возможно, Миллиган наведывался к нему и знает, что это не так.

— Если честно, я почти всю ночь гулял, — отдышавшись, прикинулся смущенным он. — Бродил вокруг холма, любовался сосенками, серебрившимися в лунном свете. Да, каюсь, что пренебрег безопасностью — с такими-то происшествиями, — но я не сумел устоять перед соблазном. Перед отъездом мне очень захотелось насладиться очарованием здешней ночи. Она поистине волшебна! А почему вас это интересует?

Шериф окинул его недоверчивым взглядом, откровенно усомнившись в приступе романтики.

— Из всего Эшвилля только у вас были мотивы забраться в дом Бада, — выдержав паузу, " выстрелил" он.

— Да ладно, вам, Билл! Вы что, и впрямь подозреваете меня?! — Клайд прямо олицетворял растерянное изумление. — Да зачем бы мне это надо?!

Гнева или раздражения он в свой спектакль не включал. Ему требовалось изобразить ошеломленного недоверием человека. Недоверием того, кого он практически считал другом, а упомянутые чувства соответствовали иной мотивации.

— Ей-богу, неужели вы это серьезно?! — продолжал представление журналист. — Я… Даже не знаю… Мою невиновность элементарно проверить! Обыщите дом, соберите улики… опечатки пальцев… Собак по следу пустите, в конце концов!

Насчет собственных предложений он не переживал. Имея дело с опытными охотниками, следовало заранее принять соответствующие меры. На дело Клайд ходил в перчатках и дождевике, обработанных моющим средством. На обратном пути он утопил их в канаве вместе с сапогами, пройдя по ней около мили. Там он одел запасную обувь, предусмотрительно оставленную в приметном месте. Отыскать его по следам или запаху было попросту невозможно. Ну а шериф наверняка не поверит, что городской стиляга способен на такую прозорливость. И вполне, кстати, оправданно. Клайд не придумал сей трюк, а почерпнул из своей богатой журналистской практики. Своего ума, разумеется, у него бы на такое не хватило.

— Не сердитесь, мистер Андерсон, все-таки я полицейский. Я должен был спросить, — потеплел шериф; ну или сделал вид, что потеплел. — Я найду взломщика, не сомневайтесь. И я рад, что это не вы.

Само собой, он уже проделал все то, о чем сейчас говорил подозреваемый, и не преуспел. Отпечатков не нашлось, а собаки потеряли след. Сапоги журналиста, украдкой осмотренные в прихожей, не совпадали протектором. Миллигану было просто нечего предъявить, даже захоти он произвести арест. А он не хотел. Во-первых, если это Андерсон, то за ним лучше установить слежку — авось куда и приведет. Если он что-то затеял, хорошо бы знать, что. Во-вторых, причастен мог быть вовсе не он, а кто-то из пропавших людей. Якобы пропавших, окажись версия шерифа верна, и те затеяли свою игру. Последний вариант выглядел более реалистичным, ибо не городской пижон, а как раз эти парни способны так замести следы.

— Я понимаю. На вас и так уйма забот навалилась, а тут и еще одна, — великодушно улыбнулся журналист.

Сам же внезапно подумал вот о чем. А откуда Миллиган знает, что рамку вскрыл не Джонсон? Что она уже не лежала в разобранном виде? Получается, он побывал в доме старика уже после его исчезновения, и видел фотографию целой. Ох, как скверно-то!.. В записке Бад просил не верить никому из управления шерифа. Так ли он был неправ, особенно если выяснится, что в чем-то замешан сам шериф!

Клайда не изгнали из дома Смитов. Переезд к Тренту Коулу не состоялся, а Миллигану было недосуг искать ему новое пристанище. Он остался на правах съемщика жилья, пока их не аннулируют новые владельцы. До отъезда Клайду официально поручили присмотреть за осиротевшей недвижимостью. К сожалению, присматривать ему придется одному, поскольку у Лоры неотложные дела. Еду Клайд может заказывать в баре Ленни — доставку обеспечат. Ну, либо же приезжать туда самому, если готовка в его планы не входит. В любом случае, потерпеть оставалось совсем чуть-чуть. Мост скоро починят, и Эшвилль перестанет быть отрезанным от внешнего мира.

Загадка старинного почтового конверта началась с неприятного открытия. Он исчез! Перерыв все свои вещи, Клайд так его и не нашел, а это исключало случайное перекладывание. Значит, кто-то его взял. К сожалению, теперь было невозможно установить, кто и когда. Он ведь не притрагивался к нему уже много дней. Но кому мог понадобиться бесполезный кусок бумаги? Вероятно, тому, кто тоже рассчитывал обнаружить в ней какую-нибудь скрытую информацию. Например, водяные знаки или письмена, проступающие лишь при нагреве. В таком случае делать ксерокопию бесполезно — требуется оригинал.

Чертыхнувшись, сначала журналист подумал, что все потеряно. Без конверта он никогда не найдет старика в дремучей чаще. Потом его мысли настроились на иной лад. Водяные знаки и прочее в том же духе — это слишком сложно для неприхотливого отшельника. Почти наверняка Бад поступил куда проще. Например, взял да и напечатал подсказку непосредственно на конверте. Неправильный адрес, доселе вызывавший сплошное недоумение, мог иметь к ней самое прямое отношение. Оживившись, Клайд вооружился картой из гостиной Смитов, и принялся внимательно ее изучать.

Адресация домов в Соединенных Штатах имела свою особенность, отличаясь от таковой в странах Европы и иже с ними. Последние две цифры номера могли быть от ноль одного до ста, где сто заменялось двумя нолями. Единица соответствовала началу некоего квартала, а сотня — самому его концу. Четность или нечетность указывала на соответствующую сторону. Сам же квартал обозначался всеми предыдущими цифрами. Отсчитывался он от установленной точки координат, частенько совпадающей с центром населенного пункта. Направление стороны света подсказывала заглавная буква. Таким образом, реальный адрес Бада Джонсона, записанный как " Пайн Роуд, 812, E", означал следующее. Дом следовало искать в восьмом по счету квартале на Восток, в двенадцати сотых от его начала, на четной стороне. Сверившись с картой, Клайд без труда нашел означенное место, точно совпадавшее с тем, где он побывал минувшей ночью. Вот с несуществующим адресом все обстояло нелепо. Журналист отлично его запомнил, поэтому в похищенном конверте не нуждался. " Долгая аллея, 6714, NE". Во-первых, аллеи с таким названием в Эшвилле не было. Во-вторых, цифра шестьдесят семь подразумевала означенное количество кварталов, которых также не наблюдалось. Поставив локти на колени, Клайд обхватил голову ладонями и глубоко призадумался.

Звонкий шлепок по лбу возвестил о некой пришедшей идее. Ориентируясь на буквы NE, то есть Северо-восток, журналист нашел ту аллею, которая тянулась в упомянутую сторону света. Приложив к ней линейку, он прочертил длинную линию, словно продляя проезжую часть далеко за пределы городка. Следующим шагом он вычислил размер квартала. Таковой Клайд и отсчитал на нарисованной прямой в количестве ровно шестидесяти семи штук. Добавив туда хвостик в четырнадцать сотых, он поставил на карте жирную точку. Если его догадка верна, именно там, с некоторой погрешностью, следовало искать убежище Бада Джонсона.

Продолжительное путешествие в лес требовало серьезной подготовки. Если журналист ошибся, он пройдет очень много миль в никуда, где сперва потратит время на розыски, а затем потащится обратно. И это вам не прогулка по городу, а дремучие дебри, набитые диким и наверняка не слишком сытым зверьем. Кроме того, надлежало грамотно обставить и само путешествие. Иными словами, организовать подходящую легенду. Шериф сотоварищи не позволят гостю отправиться в чащу одному, и вряд ли останутся безучастными к его исчезновению. А поиски — считай, погоня на хвосте — Клайду были ни к чему. Он должен уйти так, чтобы его не хватились и не разыскивали с фонарями. Обе задачи представлялись крайне непростыми, однако он смело принял вызов.