|
|||
ИДИЛЛИЯ. ПЕДИКЮР. ЛЮБОВЬ. И ГОСУДАРСТВОИДИЛЛИЯ
В последнее время мы с америкосами очень дружим. Я имею в виду наш противолодочный корабль и их крейсер. Так везде и ходим вместе, как привязанные. Держим дистанцию и все такое прочее. А то потеряешься еще, не приведи Господь, ищи потом друг друга, нервы трать. Мы даже друг дружке издалека ручкой делаем — мол, привет, крапленые! Идиллия, в общем. На каждого охотника по жертве. Боевая идиллия. Но однажды эта наша идиллия оказалась прервана самым неожиданным образом. Как-то утром раздается из каюты командира: «Гады! Боевая тревога! Торпедная атака! » Мама моя! Все обомлели, но потом — делать нечего — бросились: «Аппараты с правого борта товсь! » — звонки, прыжки, и уже дула развернули, и уже застыли у агрегатов. Только кое-что осталось нажать. Такую незначительную кнопочку. Америкосы описались. Они даже сообразить не успели: повыскакивали на палубу кто в чем и орут. «Русские! Не надо! » Да нам и самим не хочется. А тут еще командир из каюты чего-то не появляется, чтоб управление огнем взять целиком на себя. Пошли на цыпочках проверить, как он там. А он стоит посреди комнаты, неуемная трахома, держит у уха кружку и говорит: «Готов нанести удар по оплоту мирового империализма». С ума сошел, представляете! Мы тихо попками дверь прикрыли и бегом торпедеров от торпед оттаскивать. А америкосам проорали: «Ладно, мокренькие, на сегодня прощаем! »
ПЕДИКЮР
Заму нашему никто никогда не делал педикюр. Это не могло продолжаться до бесконечности. Что-то должно было случиться. И случилось: педикюр ему сделали крысы. У нас на корвете крыс — тишкина прорва. Они у помощника даже ботинки съели. Те стояли у него под умывальником задумчиво задниками наружу, и когда помощник их поправить собрался, коровий племянник, и на себя потянул, то оказалось, что только задники у него и остались. А у старпома, который забыл яблоко в кармане кителя, они сожрали весь китель, в смысле нижнюю его часть, пройдя насквозь от кармана до кармана. Ну, а заму сделали педикюр. В тропиках у нас все ходят в трусах и сандалиях на босую ногу. А у зама пятки, видимо, свисали со стоптанных сандалет и касались пола, пропитанного всякими ароматами. Особенно на камбузе, где зам любил у котлов задержаться, можно было многое на них насобирать. Сами понимаете, зам у нас ног не моет. А спит он у нас очень сладко. Собственно говоря, как всякий зам. Вот ему крысы ноги-то и помыли, а заодно и соскоблили нежно. Он даже не проснулся. А когда проснулся, то обнаружил, что кожа на подошвах стала тоньше папиросной бумаги и ходить больно. Смотрим, зам выползает на верхнюю палубу в белых носках и ходит как то странно — все на цыпочках, на цыпочках. А Вовка Драчиков как увидел это безобразие, так нам и говорит: — Давно я мечтал, дети, чтоб наш зам сошел с ума и в безумье своем сплясал танец маленьких лебедей.
ЛЮБОВЬ И ГОСУДАРСТВО
Нет у нас памятника любви к государству. Сама любовь есть, а вот памятника нет. — А зачем вам памятник? — Чтоб припасть. — А зачем припадать? — Чтобы любовью изойти. — А зачем вам требуется изойти? — А затем, что хранить ее вредно. Как-то я видел старушек, у которых от долгого ношения в себе этой любви губы искривились и пена ржавая изо рта пошла. И все это с такими всхохатываниями и взбулькиваниями, что и вспомнить страшно. Вот что бывает, если любовь есть, а излить ее не на кого. Даже места такого нет. И приходишь куда-нибудь туда, где, как тебе кажется, помещается государство, и говоришь: — Я к вам. Не ожидали? Государство — это вы? А они говорят: — Мы не государство. Мы — помещение. Что же оно тогда? А когда я вспоминаю исторические примеры, то на ум приходит выражение одного французского короля: «Государство — это я! » — и я сразу же проникаюсь уважением. Вот человек! Не побоялся назвать себя государством Не побоялся принять на себя любовь, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А может, и у наших нужно только спросить: — Люди! Вы случайно не государство? — Нет, — говорят тебе, — мы только обязанности временно исполняем. То есть государство — это что-то неуловимое, но необходимое, как всхлип после рыданий. Вот поэтому нужен памятник. Чтобы припасть.
|
|||
|