Глава семнадцатая

На этот раз звезда была гораздо более пухлой и яркой. Денисон почувствовал ее жар на стекле скафандра и попятился. В излучении несомненно присутствовали рентгеновские лучи, и хотя в надежности экранирования сомневаться не приходилось, все‑ таки не стоило заставлять его работать на полную мощность.

– По‑ моему, это то, что надо, – пробормотал Денисон. – Полная устойчивость.

– Безусловно, – сказала Селена.

– Ну так отключим и вернемся в город.

Их движения были вялыми и медлительными. Денисон ощущал непонятный упадок духа. Все волнения остались позади. Теперь уже можно было не опасаться неудачи. Соответствующие земные организации зарегистрировали новое открытие, и дальше все будет зависеть не от него. Он сказал:

– Пожалуй, можно приступать к статье.

– Наверное, – осторожно ответила Селена.

– Вы поговорили с Невиллом еще раз?

– Да.

– Он не изменил своего решения?

– Нет. Он участвовать не будет. Бен…

– Что?

– Я убеждена, что уговаривать его нет смысла. Он не желает участвовать в программе, какой бы она ни была, если в ней участвует Земля.

– Но вы объяснили ему ситуацию?

– Во всех подробностях.

– И он все‑ таки не хочет…

– Он сказал, что будет говорить с Готтштейном. Тот обещал принять его, когда вернется с Земли. Может быть, Готтштейну удастся его переубедить. Но не думаю.

Денисон пожал плечами – жест совершенно бессмысленный, поскольку скафандру он не передался.

– Я его не понимаю.

– А я понимаю, – негромко сказала Селена.

Денисон промолчал. Он закатил пионотрон и остальную аппаратуру в каменную нишу и спросил:

– Все?

– Да.

Они молча вошли в тамбур П‑ 4. Денисон начал медленно спускаться по лестнице. Селена скользнула мимо, хватаясь за каждую третью перекладину. Денисон уже и сам умел спускаться этим способом достаточно ловко, но на сей раз он тяжело переступал с перекладины на перекладину словно назло собственному желанию приспособиться к Луне.

В раздевальне они сняли скафандры и убрали их в шкафчики. Только тут Денисон наконец сказал:

– Вы не пообедаете со мной, Селена?

– Вы чем‑ то расстроены? – спросила она встревоженно. – Что случилось?

– Да ничего. Просто в таких случаях всегда возникает ощущение растерянности и пустоты. Так как насчет обеда?

– С удовольствием.

По настоянию Селены они отправились обедать к ней. Она объяснила:

– Мне надо поговорить с вами, а в кафетерии это неудобно.

И вот теперь, когда Денисон вяло пережевывал нечто отдаленно напоминавшее телятину под ореховым соусом, Селена вдруг сказала:

– Бен, вы все время молчите. И так уже неделю.

– Ничего подобного! – возразил Денисон, сдвинув брови.

– Нет, это так! – Она поглядела на него с дружеской озабоченностью. – Не знаю, многого ли стоит моя интуиция вне физики, но, по‑ моему, вас тревожит что‑ то, о чем вы не хотите мне рассказать.

Денисон пожал плечами.

– На Земле поднялся шум. Готтштейн перед отъездом туда нажимал на кнопки величиной с тарелку. Доктор Ламонт ходит в героях, и меня приглашают вернуться, как только статья будет написана.

– Вернуться на Землю?

– Да. По‑ видимому, и я попал в герои.

– И вполне заслуженно.

– Полное признание моих заслуг – вот что мне предлагают, – задумчиво произнес Денисон. – Любой университет, любое государственное учреждение будут счастливы предложить мне место на выбор.

– Но ведь вы этого и хотели?

– Хочет этого, по‑ моему, Ламонт. И хочет, и несомненно получит, и будет рад. А я не хочу.

– Так чего же вы хотите?

– Остаться на Луне.

– Почему?

– Потому что это клинок человечества, и я хочу быть частью его острия. Я хочу заняться установкой космонасосов, а устанавливать их будут только здесь, на Луне. Я хочу работать над паратеорией с помощью приборов, которые способна создать ваша мысль, Селена… Я хочу быть с вами. Но вы, Селена, вы останетесь со мной?

– Паратеория интересует меня так же, как и вас.

– А разве Невилл позволит вам продолжать?

– Бэррон? Мне? Вы стараетесь оскорбить меня, Бен?

– Что вы!

– Или я неправильно вас поняла? Вы ведь намекнули, что я работаю с вами по указанию Бэррона?

– А разве не так?

– Да, он мне это предложил. Но работала я с вами не потому. Я сама этого захотела. Вероятно, он воображает, будто может мной распоряжаться по своему усмотрению, но это верно лишь до тех пор, пока его желания совпадают с моими – вот как было в случае с вами. Меня возмущает, что он думает, будто я ему подчинена, и меня возмущает, что так думаете вы.

– А ваши отношения?

– Но при чем тут это? Если рассуждать подобным образом, то почему, собственно, он должен распоряжаться мной, а не я им?

– Так, значит, вы можете и дальше работать со мной, Селена?

– Конечно, – ответила она холодно. – Если захочу.

– Но вы хотите?

– Пока да.

И тут Денисон улыбнулся.

– Теперь я понимаю, что всю эту неделю меня грызла тревога, – а вдруг вы не захотите или не сможете. И подсознательно боялся завершения экспериментов: ведь это могло означать, что мы с вами расстанемся. Простите меня, Селена. Я не хочу докучать вам сентиментальной привязанностью дряхлого земляшки…

– Ну ваш интеллект, Бен, дряхлым никак не назовешь. Да и вообще привязанности бывают разными. Мне нравится разговаривать с вами.

Наступило молчание. Улыбка Денисона увяла. Потом он снова улыбнулся, но уже механически.

– Завидую своему интеллекту, – пробормотал он, отвернулся, покачал головой и опять поглядел на Селену.

Она смотрела на него почти с тревогой.

– Селена, – сказал он, – протечка между вселенными не исчерпывается только энергией. По‑ моему, вы об этом уже думали.

Молчание затягивалось, становилось мучительным, и наконец Селена сказала:

– Ах, это…

Они продолжали смотреть друг на друга – Денисон смущенно, а Селена почти виновато.