Лорел К. Гамильтон 22 страница

– Люди ее узнают, Янош.

– Мы будем осторожны, Анита. Нашего нового ангела увидят только те, кому мы это позволим.

– И как, это удобно? – спросила я.

– Будет, – ответил он, – как только она напьется.

– Меня поражает, что вы потащили ее так далеко, предварительно не накормив.

– Это сделал я. – Голос Ксавье оказался неожиданно приятным.

Но сочетание этого голоса и бледного призрачного лица приятным не было.

Я посмотрела на него, тщательно избегая его взгляда.

– Впечатляет.

– Энди привел ее, а я привел Энди. Я ее Мастер.

Поскольку Энди не показывался, то наверняка я его убила в лесу, когда мы были там с шерифом Сент‑ Джоном. Может, сейчас не самое удачное время поднимать этот вопрос.

– А кто твой Мастер?

– Сейчас – Серефина.

Я глянула на Яноша.

– Вы еще не решили, кто из вас двоих выше? – Я улыбнулась.

– Ты тратишь наше время, Анита. Наш Мастер ждет тебя с нетерпением. Давайте кончать. Зови нашего ангела.

Ксавье вытянул бледную руку. Элли испустила низкий горловой звук и поднялась на четвереньки на голой земле. Длинное черное платье запуталось у нее в ногах, и она его нетерпеливо дернула. Ткань порвалась в ее руках, как бумага, обрывки юбки повисли на голых ногах. Элли схватилась за руку Ксавье, как за спасательный круг, обернулась вокруг нее, и только другая его рука, которой он схватил Элли за волосы, не дала ей впиться в нее.

– Мертвые не поддержат тебя, Анджела, – сказал Янош. – Питайся от живых.

Паллас и Беттина встали на колени по обе стороны Стирлинга. Ксавье грациозно опустился рядом с миз Гаррисон, и черная пелерина раскинулась вокруг него, как лужа крови. Все это время он держал волосы Элли, прижимая ей голову вниз, рычащим лицом к земле. Она впивалась в него пальцами, издавая горлом мяукающие звуки. Ничто, что когда‑ то было человеком, такие звуки издавать не в состоянии.

– Миз Блейк! – крикнул Стирлинг. – Вы представляете закон! Вы обязаны меня защитить!

– Я думала, вы собираетесь увидеться со мной в суде, мистер Стирлинг. Что‑ то насчет того, что я натравила зомби на вас и миз Гаррисон.

– Я шутил! – Он смотрел на склоненных вампиров, на меня, снова на них. – Я не скажу! Я никому не скажу! Пожалуйста!

Я поглядела на него:

– Просишь милосердия, Раймонд?

– Да, да!

– Вроде того милосердия, которое ты оказал Баярду?

– Умоляю вас!

Беттина погладила Стирлинга по щеке. Он отдернулся как от ожога.

– Умоляю! А, черт.

– Я не могу так стоять и смотреть, – сказал Ларри.

– У тебя есть другие предложения?

– Нельзя отдавать человека монстрам, ни по какой причине. Это закон.

Был у меня такой закон. Я верила в него, пока еще точно знала, кто монстр, а кто нет.

Ларри вытаскивал крест из‑ под футболки.

– Не надо, Ларри. Не надо нам погибать ради Раймонда Стирлинга.

Крест Ларри показался наружу, и он светился, как глаза Серефины. Ларри глядел на меня.

Я вздохнула и вытащила свой крест.

– Очень неудачная мысль.

– Знаю, – сказал он. – Но стоять и смотреть я не мог.

Глядя в его серьезное лицо, я поняла, что он говорит правду. Он не мог стоять и смотреть. Я могла бы. Меня бы это не порадовало, но я могла бы это допустить. Тем хуже для меня.

– Что вы собираетесь делать с этими освященными предметами? – спросил Янош.

– Прекратить вот это.

– Вы хотели их смерти, Анита.

– Не такой.

– Вы бы хотели, чтобы я позволил вам использовать оружие и зря потерять всю эту кровь?

Он предлагал мне их застрелить. Я покачала головой:

– Думаю, что это уже не вариант.

– Это и не было вариантом, – сказал Ларри.

Я не стала отвечать – нет смысла развеивать его иллюзии – и отошла к Паллас и Беттине. Ларри направился к Элли и Ксавье, выставив крест на длину цепочки, будто так он будет действовать лучше. Ничего нет плохого в этом слегка театральном жесте, но надо будет ему намекнуть, что это на самом деле не помогает. Только не сейчас, позже.

Сияние креста усиливалось и наконец превратилось в свет стоваттной лампы на шее. Я видела мир как черный круг за пределами света.

Ксавье стоял на ногах лицом к Ларри, но остальные отползли от добычи, отогнанные светом.

– Спасибо, миз Блейк, – сказал Стирлинг. – Спасибо вам.

Он ухватился здоровой рукой за мою ногу, прижимаясь ко мне. Я подавила желание его оттолкнуть.

– Ларри благодарите, я бы дала вам погибнуть.

Он не слышал. Он чуть не плакал от облегчения, размазывая слезы по моим кроссовкам.

– Отойдите от них, пожалуйста.

Голос был женский, медово‑ густой.

Я прищурилась на свет креста и увидела, что Кисса держит револьвер. Что‑ то вроде “магнума”, против света трудно сказать. Что бы это ни было, а дыру оно оставит приличную.

– Отойдите от них, немедленно.

– Я думала, что Серефине я нужна живая.

– Кисса застрелит вашего юного друга.

Я задержала дыхание на середине вдоха.

– Если вы его убьете, я не стану с вами сотрудничать ни в чем, что вы хотите сегодня сделать.

– Ты не поняла, Анита, – сказал Янош. – Моему Мастеру не нужно твое сотрудничество. Все, что она хочет от тебя получить, может быть взято силой.

Я глядела на него поверх сияния. Он прижимал к себе – Джеффа – этой радости мне только не хватало.

– Снимите кресты и бросьте их в лес, – сказал Янош.

Рукой в перчатке он провел по обеим сторонам лица Джеффа и поцеловал его в щеку.

– Теперь, когда мы знаем, что вы готовы пожертвовать своей безопасностью ради каждого из этих молодых людей, у нас на одного заложника больше необходимого. – Янош взялся за шею Джеффа с. двух сторон и просто держал – пока еще ничего плохого не делая. Пока. – Снимите кресты и бросьте их в лес. Третий раз я просить не буду.

Я смотрела на него в упор. Лишаться креста мне не хотелось. Я глянула на Ларри. Он все еще стоял напротив Ксавье, и крест его храбро горел. Черт возьми.

– Кисса, застрели мужчину.

– Не надо, – сказала я и сняла цепочку. – Не убивайте его.

– Не делай этого, Анита, – сказал Ларри.

– Я не могу, чтобы на моих глазах тебя застрелили, если в моих силах этому помешать.

Я спустила цепочку креста в ладонь. Крест сиял сине‑ белым пламенем, как горящий магний. Выбросить крест – это плохо. Очень плохо. Я бросила крест в лес. Он сверкнул падающей звездой и погас в темноте.

– Теперь твой крест, Ларри.

Ларри затряс головой:

– Придется вам меня застрелить.

– Мы застрелим мальчика, – ответил Янош. – Или я начну есть его на ваших глазах.

Он одной рукой прижал к себе Джеффа, а другой откинул его волосы, обнажив шею.

Ларри поглядел на меня.

– Анита, что мне делать?

– Это ты сам должен решить, – ответила я.

– Они в самом деле его убьют?

– Да, убьют.

Ларри выругался сквозь зубы и выпустил крест. Тот упал на грудь, и Ларри расстегнул цепочку и запустил крест в лес изо всей силы, будто вместе с крестом мог выбросить собственную злость.

Когда свет креста погас вдали, мы остались в темноте. Лунный свет, казавшийся до того таким ярким, был теперь очень тускл.

Ночное зрение возвращалось ко мне постепенно. Кисса подступила ближе, все еще держа нас под дулом револьвера. В первый раз, когда я ее увидела, она излучала сексуальность, силу, а теперь она была покорна и спокойна, будто часть ее силы вытекла. Бледная, истощенная. Ей нужна кровь.

– Почему тебе не позволили есть сегодня? – спросила я.

– Наш Мастер не на сто процентов уверена в лояльности Киссы. Ее надо было испытать, так, моя смуглая красавица?

Кисса не ответила. Она глядела на меня большими темными глазами, но ствол не отклонялся ни на дюйм.

– Ешьте, детки, ешьте.

Паллас и Беттина подошли к Стирлингу, глядя на меня. Я на них.

Стирлинг вцепился мне в ногу.

– Не отдавайте меня им, прошу вас, пожалуйста!

Паллас склонилась к нему, Беттина подошла туда, где стояла я. Она оторвала руку Стирлинга от моей ноги, слегка зацепив меня спиной. Я отступила на шаг, и Стирлинг начал кричать.

Ксавье и Элли уже пили кровь из находящейся в благословенном забытьи миз Гаррисон. Ларри глядел на меня, беспомощный, с пустыми руками. Я не знала, что сказать.

– Не трогайте меня, не трогайте! – Стирлинг заколотил здоровой рукой по рукам Паллас, и вампирша легко перехватила его руку, сдержала.

– Хотя бы возьмите его под свою власть, – сказала я. Паллас поглядела на меня:

– После того, как он пытался тебя убить? Зачем такое милосердие?

– Может быть, я просто не хочу слышать его крики.

Паллас улыбнулась:

– Для тебя, Анита, – все что хочешь.

Она схватила Стирлинга за подбородок, повернула к себе лицом.

– Миз Блейк, спасите, спа... – Слова замерли в горле.

Я видела, как из его глаз исчезло все, и они стали пустыми и ждущими.

– Иди ко мне, Раймонд, – сказала Паллас. – Иди ко мне.

Стирлинг сел, обняв вампиршу здоровой рукой. Он попытался обнять ее и второй рукой, но она не сгибалась в локте.

Беттина стала загибать сломанную руку вперед и назад, и при этом смеялась. Стирлинг не реагировал на боль. Он прижимался к Паллас. На его лице были радость, счастье. Желание.

Паллас погрузила клыки ему в шею. Стирлинг на миг изогнулся в спине, потом расслабился и стал издавать горлом тихие счастливые звуки.

Паллас отодвинула ему голову в сторону, присосавшись к ране, но оставив место с другой стороны еще для кого‑ нибудь. Беттина всадила клыки в подставленную плоть.

Вампирши пили кровь, так тесно сдвинув головы, что их волосы перепутались – золотые и черные. А Раймонд Стирлинг счастливо гукал, пока они его убивали.

Ларри отошел к краю поляны, крепко обняв себя за плечи. Я осталась где стояла – и смотрела. Я хотела смерти Стирлинга, и теперь трусостью было бы отвернуться. И кроме того, я должна была видеть. Я должна была запомнить, кто монстры, а кто нет. И если я заставлю себя не отвернуться, не моргнуть, может быть, я не забуду снова.

Я глядела на счастливое, полное энтузиазма лицо Стирлинга, и вот его руки отвалились от шеи Паллас, глаза закрылись. Он потерял сознание от шока и потери крови, а вампирши обняли его крепко и продолжали пировать.

Глаза Стирлинга широко распахнулись, в горле забулькало. Из глаз кричал страх. Паллас подняла руку и погладила Стирлинга по голове, как успокаивают испуганного ребенка. Страх в его глазах погас, и я видела, как ушел из них последний свет. Я смотрела, как умирал Раймонд Стирлинг, и знала, что запомню этот последний взгляд ужаса, и он мне будет сниться еще не одну ночь.

Резкий порыв ветра поднял тонкое облако пыли. Жан‑ Клод появился, будто соткался из воздуха. Никогда я еще не была так рада его видеть. Я не побежала в его объятия, но подошла, встала рядом с ним. Ларри подошел следом за мной. Жан‑ Клод – не всегда самое безопасное убежище, но сейчас он выглядел чертовски приятно.

Он был одет в одну из своих белых рубашек. У этой было столько кружев на груди, что она казалась пуховой. Короткий белый пиджак доходил только чуть ниже талии. Из рукавов пиджака тоже выглядывали кружева. На ногах Жан‑ Клода были белые штаны с черным поясом под цвет бархатных сапог.

– Я тебя здесь не ждал, Жан‑ Клод, – сказал Янош.

Точно я не могу сказать, но он, кажется, удивился.

Отлично.

– Серефина лично доставила свое приглашение, Янош, но этого было мало.

– Ты меня удивляешь, Жан‑ Клод.

– Серефину я тоже удивил.

Жан‑ Клод говорил до ужаса спокойно. Если он и боялся стоять здесь при таком численном превосходстве противника, это никак не было заметно. Очень мне хотелось бы знать, чем он удивил Серефину.

По дальней стороне холма, оттуда, где стоял джип, поднялся Джейсон. На нем были черные кожаные штаны, будто обливавшие его ноги, короткие черные сапоги, а рубашки не было. Вокруг шеи – что‑ то вроде серебряного собачьего ошейника, на руках черные перчатки, но вообще он выше пояса был голым. Дай Бог, чтобы Джейсон сам выбрал такой наряд на эту ночь.

Правая сторона его лица была в синяках от лба и до подбородка, будто от удара какого‑ то большого предмета.

– Я вижу, твой песик тоже принял участие в схватке, – сказал Янош.

– Он мой, Янош, во всех смыслах этого слова. Они все мои.

На этот раз, и только на этот раз, я не стала возникать по этому поводу. Если выбирать – принадлежать Жан‑ Клоду или Серефине, я знала, за кого проголосую.

Ларри подошел ко мне так близко, что я могла бы взять его за руку. Может быть, ему не понравилось включение в зверинец Жан‑ Клода?

– Ты утратил тот скромный вид, который так меня манил, Жан‑ Клод. Ты полностью отверг приглашение Серефины?

– Я приду на прием к Серефине, но по своей воле и со всей своей свитой.

Я покосилась на него. Он с ума сошел? Янош нахмурился:

– Серефина хотела, чтобы ты был на приеме в цепях.

– Мы это как‑ нибудь переживем, Янош.

– Ты хочешь сказать, что вызвал бы нас всех здесь и сейчас? – В словах Яноша звучал еле слышный оттенок смеха.

– Я погибну не один, Янош. В конце концов вы, быть может, меня одолеете, но это вам будет дорого стоить.

– Если ты действительно хочешь прийти по своей воле, то приходи, – сказал Янош. – Наш Мастер зовет, откликнемся на ее зов.

И Янош, Беттина и Паллас вдруг оказались в воздухе. Это не был полет или левитация – у меня нет для этого слов.

– Боже мой! – шепнул Ларри. Ночь, когда впервые видишь летящего вампира, запоминается навсегда.

Остальные рассеялись в лесу невероятно быстрым движением и исчезли почти так же быстро, как улетевшие. Элли Квинлен исчезла вместе с ними. Ее брата унес Янош. Я до сих пор не знала, что вампир может “в полете” еще и нести груз. Век живи – век учись.

Мы разыскали пистолеты и пошли вниз по склону. Кресты, можно считать, были утрачены навсегда. Даже Жан‑ Клод шел с нами, хотя я знала, что он владеет и другими методами перемещения. Он что, считал невежливым лететь, раз мы этого не можем?

Джип стоял там, где я его поставила. Ночь была все еще непроницаемой. До рассвета оставалось несколько часов, и я хотела просто попасть домой.

– Я позволил себе выбрать для вас на сегодня одежду, – сказал Жан‑ Клод. – Она в джипе.

– Но я ведь его заперла?

Он только улыбнулся.

– Ясно, – вздохнула я. Когда я взялась за ручку, дверца оказалась незапертой. Одежда лежала на пассажирском сиденье. Черная кожа. – Вряд ли я это надену.

– Ваша одежда, ma petite, лежит на водительском сиденье. Эти вещи для Лоранса.

Ларри выглянул из‑ за моего плеча:

– Это что, шутка?

Я обошла джип и нашла на сиденье пару черных джинсов. Самые тесные джинсы, которые у меня были. Кроваво‑ красный топ, который я не помню, чтобы покупала. На ощупь он был шелковым. Черный пыльник, которого я никогда не видела. Когда я приложила его к себе, он оказался мне по щиколотку и при движении развевался, как пелерина. Пыльник мне понравился, а без шелковой блузки я могла бы обойтись.

– Неплохо, – сказала я.

– А мне мое не нравится, – отозвался Ларри. – Я даже не знаю, как влезть в эти штаны.

– Джейсон, помоги ему одеться.

Джейсон взял стопку кожаной одежды и отнес к багажнику джипа. Ларри пошел за ним, но вид у него не был довольный.

– Без сапог? – спросила я.

Жан‑ Клод улыбнулся:

– Я не думал, что вы откажетесь от своей спортивной обуви.

– И не ошиблись.

– Переодевайтесь быстрее, ma petite, мы должны прибыть к Серефине раньше, чем она решит убить мальчика просто нам назло.

– А Ксавье позволит ей убить свою новую игрушку?

– Если она действительно его Мастер, у него не будет выбора. Одевайтесь, ma petite, побыстрее.

Я отошла к дальнему краю джипа, но тогда я слышала и чуть ли не видела Ларри. Я со вздохом остановилась. Ладно, какого черта?

Отвернувшись от Жан‑ Клода, я сбросила наплечную кобуру.

– А как вам удалось удрать от Серефины?

Я стянула футболку через голову, подавляя желание обернуться. Я знала, что Жан‑ Клод смотрит, так чего еще и проверять?

– Джейсон бросился на нее в критический момент. Этот отвлекающий маневр позволил нам бежать, но, кроме этого, мало что дал. Боюсь, что номер мы оставили в большом беспорядке.

Его голос звучал так нежно, что я должна была увидеть его лицо. Натянув красный топ, я обернулась. Он стоял ближе, чем я думала, почти на расстоянии вытянутой руки. Стоял в своих белых одеждах, совершенных и безупречных.

– Отойдите, пожалуйста, на несколько шагов. Я хочу несколько большего уединения.

Он улыбнулся, но выполнил мою просьбу. Впервые.

– Она настолько сильно вас недооценила? – спросила я и переодела джинсы со всей возможной скоростью. Я старалась не думать о том, что он на меня смотрит, – это слишком сильно смущало.

– Я был вынужден бежать, ma petite. Янош зовет ее Мастером, а он меня победил. Я не могу против нее выстоять – по крайней мере в честном бою.

Я снова надела наплечную кобуру, продев в портупею ремень. Без рукавов портупея слегка резала, но это лучше, чем без нее. Достав из‑ под сиденья “файрстар”, я прицепила его в кобуре к джинсам спереди. Так будет видно, даже в пыльнике. В конце концов я закрепила кобуру на пояснице, хотя это не лучший и даже не второй мой выбор. Из бардачка я вынула серебряные ножи и закрепила на предплечьях. И еще я достала коробочку, в которой были два запасных креста. Все время вампиры их у меня отбирают.

Жан‑ Клод смотрел на все это с интересом. Темные глаза следили за моими руками, будто запоминая движения.

Я надела пыльник и прошла несколько шагов, проверяя, как это все сидит. Вытащила ножи – просто чтобы проверить, что рукава у пыльника не слишком узкие. Выхватила оба пистолета, и все равно мне не нравилось положение “файрстара”. Наконец я сдвинула кобуру набок. Она сильно впивалась в тело, так что даже синяк мог бы остаться, но зато пистолет можно выхватить за разумное время. А это сегодня будет важнее удобства. В карманы пыльника я сунула по запасной обойме для каждого пистолета. Эти не с серебряными пулями. А то я нервничала, когда у меня в пистолетах только серебряные пули. Где‑ то ночью появится Разбитый Череп и Кровавые Кости, и Магнус тоже может там оказаться. Я хотела иметь пули для всего, что может мне сегодня встретиться.

Ларри вышел из‑ за джипа, и я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Он не то чтобы плохо выглядел – просто до ужаса неудобно. Ему явно непросто было ходить в черных кожаных штанах.

– Да ходи ты нормально, – сказал Джейсон.

– Не получается, – ответил Ларри. На нем был шелковый топ – двойник моего, если не считать того, что он был не красный, а синий. На ногах короткие черные сапоги. И черный пиджак, одолженный у Джейсона.

Я поглядела на его сапоги.

– Черные кроссовки, может быть, ma petite, но белые кроссовки в сочетании с черной кожей? Мне кажется, это неправильно.

– Я просто как посмешище, – сказал Ларри. – Как ты можешь все время в этом ходить?

– А я люблю кожаную одежду, – ответил Джейсон.

– Надо ехать, – сказал Жан‑ Клод. – Анита, вы можете вести машину?

– Я думала, вы, быть может, хотите полететь, – сказала я.

– Важно, чтобы мы приехали все вместе, – сказал он.

Мы с Ларри заложили в карманы соль. С запасными обоймами в одном кармане и солью в другом мой пыльник несколько перекосился, но ведь не на демонстрацию мы идем.

Мы все сели в джип. С заднего сиденья доносились протесты:

– Эти штаны еще неудобнее, когда в них надо сидеть.

– Я запомню на будущее вашу нелюбовь к кожаным вещам, Лоранс.

– Меня зовут Ларри.

Я повела джип по изрытой дороге, выводящей прочь от стройки.

– Серефина хочет стать бессмертной.

Я выехала на главную дорогу и направилась в сторону Брэнсона, хотя мы наверняка будем по пути заезжать к Серефине.

Жан‑ Клод повернулся и уставился на меня.

– Как вы говорите, ma petite?

Я ему рассказала – рассказала о Разбитом Черепе и Кровавых Костях и о плане Серефины.

– Она сошла с ума.

– Не совсем, ma petite. Это, быть может, не даст ей бессмертия, но даст такую силу, о которой невозможно было и мечтать. Остается вопрос: как Серефина набрала такую силу, что подчинила себе Яноша еще до того, как пила кровь Магнуса или Кровавых Костей?

– Что вы имеете в виду?

– Янош был в Старом Свете. Он бы не уехал оттуда добровольно. Он последовал за ней. Где она взяла силу, чтобы его заставить?

– Может быть, Магнус не первый фейри, чью кровь она пробовала.

– Может быть, – согласился он, – или она нашла себе другую еду.

– Какую другую еду?

– Это, ma petite, и есть вопрос, на который я бы очень хотел получить ответ.

– Думаете переменить диету?

– Сила всегда искушает, ma petite, но сегодня я думаю о более неотложных вещах. Если мы найдем ее источник силы, мы сможем его разрушить.

– Как?

Он покачал головой:

– Не знаю, но если сегодня мы не придумаем какой‑ нибудь фокус с вытаскиванием из шляпы чего‑ нибудь неожиданного, мы обречены.

Он говорил на удивление спокойно. А я спокойной не была. Пульс колотился так, что отдавался у меня в горле и в руках. Даже в ушах шумело. Обречены – в этом слове слышался похоронный звон. И учитывая, что нас в конце пути ждет Серефина, можно было не спрашивать, по ком звонит колокол.

Мы взошли по каменным ступеням крыльца. Веранду заполняли лунный свет и неясные тени. Густых, ненатуральных теней не было – ничто не говорило о том, что ждет внутри. Просто заброшенный дом, ничего особенного. Но нервная дрожь у меня под ложечкой тоже не хотела этому верить.

Дверь открыла Кисса. Свет от свечей лился из открытой двери за ее спиной. Сегодня никто не стал создавать впечатления, что здесь есть только вот эта пустая комната. На лице Киссы блестел пот, золотые бисеринки в мягком свете. Она все еще подвергалась наказанию. Мне было интересно, за что, но не это было самой большой из моих проблем.

Кисса, не говоря ни слова, провела нас в открытую дверь. Серефина сидела на троне в углу своего большого зала. Она была одета в белое бальное платье, как Золушка, волосы уложены, и бриллианты в них сверкнули огненной лентой, когда она наклонила голову в знак приветствия.

Магнус свернулся у нее в ногах в белом фраке с фалдами. Рядом с ним лежали перчатки, белая остроконечная шляпа и трость. Длинные каштановые волосы были в этой картине единственным цветным элементом. Все Мастера Вампиров, с которыми я была знакома, увлекались драматическими эффектами. Янош и две его вампирши стояли позади трона живым занавесом темноты. Элли лежала на боку на подушках и казалась почти живой. Даже в разорванном и грязном черном платье она излучала довольство, как кошка, до отвала наевшаяся сливок. Глаза сверкали, губы изгибались в потаенной улыбке. Элли, она же Анджела, явно находила удовольствие в том, чтобы быть нежитью. Пока. Кисса подошла осторожными шагами и встала на колени около Магнуса. Ее черный кожаный наряд слился с плащом Яноша. Серефина погладила перчаткой ее вспотевшее лицо.

Потом Серефина улыбнулась, и улыбка эта была прекрасна, если не видеть ее глаз. Они бледно фосфоресцировали. Можно было углядеть какой‑ то намек на зрачки, но он тут же исчезал. Глаза были под цвет платью – подбор цветов вообще был совершенным в этом интерьере.

Джеффа и Ксавье не было, и мне это не понравилось. Я открыла рот, чтобы задать вопрос, и Жан‑ Клод на меня посмотрел. В этот единственный раз взгляда было достаточно. Он был Мастер, я играла слугу. Ладно. Если он будет задавать нужные вопросы.

– Мы пришли, Серефина, – сказал Жан‑ Клод. – Отдай нам мальчика, и мы уйдем с миром.

Она рассмеялась:

– Но я не отпущу вас с миром, Жан‑ Клод. – Она повернулась ко мне бледно пылающими глазами. Как будто на меня смотрела пара фонарей – настолько нечеловеческим был этот взгляд.

– Нинья, как я счастлива тебя видеть.

У меня пресеклось дыхание. Нинья‑ девочка – так называла меня мама. Что‑ то вспыхнуло в глазах Серефины дальним отблеском огня, потом он сменился тем же холодным дрожащим светом. Она, не пыталась подчинить меня взглядом. Почему? Да потому, что и так была во мне уверена.

Я вдруг похолодела. Вот оно что! Я могла бы назвать это самоуверенностью, но я поверила в это. Она предлагала лучшее, чем секс, более заманчивое, чем власть. Дом. И ложь это или нет, это было щедрое предложение.

Ларри тронул меня за руку.

– Ты дрожишь.

Я с трудом сглотнула слюну:

– Никогда не сознавайся вслух, Ларри, насколько ты напуган. Разрушает весь эффект.

– Прости.

Я отступила от него – нет смысла толпиться. Посмотрела на Жан‑ Клода, будто молча спрашивая, не будет ли это нарушением вампирского протокола.

– Она признала вас, как признала бы другого Мастера. Отвечайте как Мастер.

Его это явно не тревожило. В отличие от меня.

– Чего ты хочешь, Серефина? – спросила я.

Она встала, скользя над ковром. Как будто под этой юбкой колоколом не было ног. Ноги просто не ходят так. Может быть, она левитировала. Как бы там ни было, а она все приближалась. Мне отчаянно хотелось попятиться. Я никак не хотела быть так близко к ней.

Ларри за моей спиной переступил с ноги на ногу. Джейсон придвинулся на шаг к Жан‑ Клоду. Я не двинулась с места – это было лучшее, на что я была способна.

Что‑ то мелькнуло в ее глазах, как мелькает что‑ то движущееся через деревья лесной опушки. В глазах такого не бывает. Я отвернулась и поняла, что не помню, как глядела в ее глаза. Так чего же я отворачиваюсь?

Я ощутила, как она движется ко мне. Перед моими глазами появилась ее рука в перчатке. Я отдернулась и одновременно взглянула вверх, на ее лицо, но этого было достаточно. Ее глаза пылали огнем, горящим в дальнем конце туннеля, будто внутри, в ее голове, лежала дорога в невозможную тьму и какие‑ то создания зажгли там огонь, чтобы осветить себе путь. И я могла вечно греть руки в тепле этого пламени.

Я закричала. Вскрикнула и закрыла глаза ладонями.

Моего плеча коснулась рука. Я отдернулась и снова вскрикнула.

– Ma petite, я здесь.

– Так сделайте же что‑ нибудь!

– Делаю.

– К восходу эта будет моей. – Она показала в мою сторону и заскользила к Джейсону. Погладила рукой в перчатке. Он стоял спокойно. Я бы не позволила ей так просто меня коснуться.

– Тебя я отдам Беттине и Паллас. Они научат тебя любить гниющее мясо.

Джейсон смотрел прямо перед собой, только зрачки его стали чуть шире. Беттина и Паллас выдвинулись из‑ за трона и встали в нескольких футах позади Серефины. Какие, черт возьми, впечатляющие мизансцены!

– А может быть, я тебя заставлю превратиться в волка и так остаться, пока это не станет для тебя более естественной формой, чем человеческая. – Она просунула палец ему под воротник. – Я тебя посажу на цепь во дворе, и будешь ты моим сторожевым псом.

– Хватит, Серефина, – сказал Жан‑ Клод. – Ночь уходит. Эти мелочные уколы ниже достоинства Мастера твоей силы.

– А у меня сегодня мелочное настроение, Жан‑ Клод, а скоро у меня будет сила быть настолько мелочной, насколько мне хочется. – Она бросила беглый взгляд на Ларри. – Этот вот пойдет в мое стадо. А ты, Жан‑ Клод, моя красивая подстилка, будешь всем нам служить – вечно.

Жан‑ Клод глядел на нее, надменный до последней степени.

– Я теперь Мастер Города, Серефина. Нам не подобает мучить друг друга. И не подобает воровать имущество друг друга, как бы привлекательно оно ни было.

Я даже не сразу поняла, что это “имущество” – мы. Серефина улыбнулась.

– Я отберу твое дело, твои деньги, твои земли и твой народ, не успеет еще кончиться эта ночь. Неужто Совет действительно думал, что меня устроят крошки с твоего стола?

Если она сейчас его официально вызовет, мы все пропали. Жан‑ Клод с ней не справится, и я тоже. Отвлечь, ее надо отвлечь.

– У тебя столько бриллиантов, что ты могла бы купить себе собственное дело, собственный дом.

Она повернула ко мне пылающие глаза, и я на миг пожалела, что вообще заговорила.

– Ты думаешь, я живу в этом доме, потому что не могу себе позволить получше?

– Не знаю.

Она скользнула обратно к своему трону и села, оправляя юбки.

– Я не доверяю вашим людским законам. Я живу в тайне, как было всегда, и пусть кто хочет выходит на свет. Я останусь здесь, когда этих современных умников и следа не будет.

Она рубанула воздух ладонью. Жан‑ Клод покачнулся. С его лица хлынула кровь, плеснув на белую рубашку и на пиджак алыми пятнами.

Серефина снова сделала рубящий жест, и на другой его щеке вспыхнул новый порез, плеснув кровью на Джейсона.

Жан‑ Клод устоял на ногах. Он не вскрикнул. Не коснулся ран. Он стоял совершенно неподвижно, только кровь текла по его лицу. Глаза его были сапфировыми озерами, плавающими в кровавой маске.

На его шее дернулся мускул. Блеснула кость на щеке. Это была страшная, глубокая рана, но я знала, что Жан‑ Клод может ее залечить. Как бы страшно это ни выглядело, это была тактика запугивания. И я повторяла это себе, хоть сердце у меня стучало молотом. Я хотела выхватить пистолет, застрелить эту стерву. Но всех мне не перестрелять. Я даже не была уверена, что Яноша можно застрелить.