Лорел К. Гамильтон 16 страница

Мне было видно, как все быстрее и быстрее вздымается грудь Джейсона, будто он вгонял себя в гипервентиляцию. Он не пытался повернуться, будто если не смотреть, то не будешь знать, что там сзади.

Брюнетка гниющими руками охватила его плечи, прильнула к нему разложившимся лицом и что‑ то шепнула.

Джейсон вырвался, подполз к стене. Его голая грудь была покрыта кусками их плоти. Глаза его невозможно расширились, выкатились белками. Казалось, ему не хватает воздуха. Полоса чего‑ то тяжелого и слизистого медленно скользила вниз по его шее, переходя на грудь. Он ударил по ней, как смахивают паука, почувствовав его на коже. Джейсон прижался к черной стене, штаны его были спущены почти до колен.

Блондинка перекатилась со спины на живот и поползла к нему, протягивая руку – кости с клочками высохшей плоти. Казалось, она разлагается в сухой земле, брюнетка была влажной. Она легла на пол, и под ее телом натекла темная лужа. Кожаную блузу она расстегнула, и груди ее казались тяжелыми мешками жидкости.

– Я готова, – сказала брюнетка. Голос ее был все так же чист и ясен. Из этих гниющих уст человеческий голос исходить не мог.

Блондинка схватила Джейсона за ногу, и он завопил. Жан‑ Клод сидел и смотрел – бесстрастно, неподвижно. Я вдруг обнаружила, что иду к ним. Даже меня это удивило. Я ждала запаха, сопутствующего разложению тела, но с каждым шагом воздух оставался чистым.

– Это иллюзия? – спросила я, остановившись рядом с Жан‑ Клодом.

Он не оглянулся на меня.

– Нет, ma petite, это не иллюзия.

Я ткнула его в руку, и она была тверда, как дерево. Совсем не как плоть.

– Тогда это иллюзия?

– Нет, ma petite. – Он наконец посмотрел на меня, и его глаза были сплошной засасывающей синевой. – Обе формы реальны.

Он встал, и я, даже находясь рядом с ним, не видела, чтобы он дышал.

Брюнетка, встав на четвереньки, тянулась к Джейсону рукой, распадающейся на ходу на куски. Джейсон с воплем вжался в стену, будто хотел сквозь нее проползти. Он спрятал лицо в ладони, как ребенок, испугавшийся чудовища под кроватью, но он не был ребенком, а чудовище было настоящим.

– Надо его спасти, – шепнула я и не поняла, к кому из нас я обращаюсь.

– Я сделаю то, что в моих силах, – сказал Жан‑ Клод.

Я глядела на него, когда следующие слова прозвучали прямо у меня в голове. Губы Жан‑ Клода не шевелились.

– Если они первыми нарушат перемирие, ma petite, то вы вправе перестрелять всех в этой комнате.

Я уставилась на него, но его лицо ничего не выражало. Только эхо его слов у меня в голове убеждало, что это не галлюцинация. Сейчас было не время устраивать скандал за то, что он вторгся мне в сознание. Потом, потом сможем это обсудить.

– Янош!

Это слово отдалось в комнате и в моих костях, как удар литавр духового оркестра.

Янош повернулся к Жан‑ Клоду, изобразив приятное удивление на обтянутом кожей черепе.

– Ты звал?

– Я вызываю тебя.

Эти три слова прозвучали негромко. Они как диссонирующие ноты прошлись по моим нервам. Но если Яноша этот тон обеспокоил, он не подал виду.

– Тебе не справиться со мной, – ответил Янош.

– Это и предстоит нам решить.

Янош осклабился так, что кожа чуть не лопнула.

– Если ты каким‑ то чудом победишь, что ты хочешь получить?

– Свободный выход для всех нас.

– И для этих двух девушек, – добавила я, прочистив горло.

– А если победа будет за мной, – спросил Янош, – что получу я?

– А чего ты хочешь?

– Ты знаешь, чего я хочу.

– Скажи вслух.

– Вы откажетесь от свободного выхода. Мы получим вас и сделаем с вами все, что захотим.

Жан‑ Клод чуть кивнул.

– Да будет так. – Он показал на гниющих вампирок. – Убери их от моего волка.

Янош улыбнулся.

– Они не причинят ему вреда, но если ты проиграешь... Я его подарю моим красавицам.

Сдавленный крик вырвался из горла Джейсона. Рука брюнетки поползла по его животу к интимным частям. Он завопил и попытался ее оттолкнуть, но если он не прибегнет к насилию, деваться ему некуда. А если мы первыми нарушим перемирие, мы погибнем, но если первыми нарушат они...

Жан‑ Клод и Янош отошли к центру комнаты и встали на расстоянии нескольких ярдов друг от друга. Жан‑ Клод расставил ноги, будто готовясь к схватке. Янош стоял, сдвинув ноги, свободно и беззаботно.

– Ты ведь все потеряешь, Жан‑ Клод, зачем тебе это нужно?

Жан‑ Клод только покачал головой:

– Вызов брошен и принят; чего ты ждешь, Янош?. Или ты наконец меня стал бояться?

– Тебя? Никогда, Жан‑ Клод. Ни сотню лет назад ни минуту назад.

– Хватит разговоров, Янош.

Жан‑ Клод говорил низко и тихо, но его голос наполнял всю комнату и полз по стенам, чтобы выпасть каплями дождя, темного и гневного.

Янош рассмеялся, но в его голосе не было этой магии.

– Что ж, танцуем.

Тишина заполнила комнату так внезапно, что я решила, будто оглохла. Потом поняла, что все еще слышу стук собственного сердца, шум крови в ушах. Между двумя Мастерами Вампиров что‑ то поднималось волнами, как жар над летней мостовой. Но то, что текло по моей коже, не было жаром, это... это была сила.

Вихрь, буря силы. Я уже ощущала ее, когда Жан‑ Клод выступал против других вампиров, но никогда это не было так мощно. Волосы у меня на голове затрепетали в ветре, исходившем от этих двоих.

Лицо Жан‑ Клода стало тоньше, белая кожа засветилась, как полированный алебастр. Глаза превратились в синее пламя, сапфировый огонь побежал по жилам под кожей. Кости засияли золотом. Подобие человека исчезло, и этого все равно будет мало.

Он будет побежден.

Разве что они первыми нарушат перемирие. Кисса застыла у двери, все, еще охраняя выход. Темное лицо было бесстрастно. От нее мне толку мало. Две разложившиеся твари ползали по Джейсону. Только Айви и Брюс еще стояли. У Брюса был испуганный вид, Айви забылась в восторге. Она глядела на двух вампирш с полураскрытым ртом, время от времени прикусывая нижнюю губу.

Я могла встретить ее взгляд, и это ей очень не нравилось.

Я перешла на ту сторону за спиной Жан‑ Клода. Когда я проходила мимо, ток силы охватил меня, как рука. Я шла дальше, и он отпустил меня, но кожа еще горела там, где сила коснулась меня. Сейчас начнется ад, если я этому не помешаю.

Кисса глядела мне вслед прищуренными глазами. Я не оглянулась. По одному Мастеру Вампиров за один раз. Миновав Брюса, я остановилась перед Айви. Она пялилась мимо меня на двух своих подружек, ничего больше не видя.

Я открыла рот и заговорила, и тишина разлетелась. Звуки ударили мне в уши почти болезненным хлопком.

– Я вызываю тебя.

Айви моргнула и уставилась на меня, будто я только что появилась.

– Что ты сказала?

– Я вызываю тебя.

Изо всех сил я пыталась сохранить бесстрастное лицо и не дать себе подумать, что я делаю.

Айви расхохоталась:

– Ты с ума сошла! Я – Мастер Вампиров. Не тебе меня вызывать.

– Но я могу выдержать твой взгляд, – сказала я, позволив легкой улыбке заиграть на моих губах. Я старалась ни о чем не думать, чтобы мысли меня не выдали, страх не просочился, но уж конечно – стоило подумать о страхе, как он свернулся комом под ложечкой.

Она рассмеялась высоко и звонко, как осколки стекла. Этот звук почти резал кожу. Что я делаю?

Мне в спину дунул ветер, чуть не бросив меня на Айви. Я оглянулась и увидела, что Жан‑ Клод покачнулся и кровь плеснула из его руки. Янош пока что даже не вспотел.

Что бы я ни делала, это надо делать быстро.

– Когда Жан‑ Клод будет побежден, я попрошу Яноша заставить его со мной трахаться. Твой Мастер пойдет всем на подстилку и ты тоже.

Я невольно глянула на разложившиеся трупы, ползущие к Джейсону. Вполне достаточная побудительная причина. Я повернулась и посмотрела прямо в темные глаза Айви.

– Ни хрена ты не сделаешь. Ты даже у жалкого человеческого существа не можешь выиграть в гляделки.

Она уставилась на меня гневным взглядом – злость охватила ее, как пламя охватывает спичку. Я смотрела в расширенные радужки, занимавшие почти весь глаз, с расстояния в десять дюймов. Они горели темным сиянием. Пульс бился в горле, мешая дышать, в голове вопил тоненький панический голосок: “Беги, беги! ”. Но я осталась на месте и заставила ее опустить глаза.

Она была Мастером Вампиров, но еще очень молодым. Лет через сто она смогла бы проглотить меня на завтрак, но сейчас, сегодня, быть может – только быть может, – она не станет этого делать.

Она зашипела на меня, блеснув клыками.

– Впечатляет, – сказала я. – Как будто собака показывает зубы.

– Эта собака может перервать тебе глотку! – Низкий зловещий голос прополз у меня по позвоночнику, и я все силы потратила на то, чтобы не задрожать.

Я опасалась, что мой голос дрогнет, и потому ответила тихо, медленно и очень отчетливо:

– Попробуй – и увидишь, что у тебя получится.

Она метнулась вперед, но я видела ее движение, ощутила приближение ее тела. Я отшатнулась, но она схватила меня за руку и подняла в воздух. Невероятная сила. Она могла сломать мне руку, и никак не в моей власти было бы этому помешать.

Кисса вдруг оказалась рядом.

– Отпусти ее немедленно!

Айви отпустила – швырнула меня через всю комнату. Воздух свистел мимо, мир сливался в мелькающие полосы, я будто ослепла. Потом воздух остановился, и я упала.

Упала – это слово не передает скорости и внезапности полета с почти десяти футов. Я вмазалась в стену и попыталась упереться руками, чтобы смягчить удар. Потом я соскользнула вниз, хотя глагол “соскользнуть” подразумевает плавность действия, а тут ничего плавного не было. Я свалилась у стены бездыханной грудой, моргая от вертящихся перед глазами пятен, которые никак не могли сложиться в картину.

Первым прояснилось сгнившее лицо с прядью длинных темных волос. За обломками зубов ворочался язык вампира и что‑ то гуще и темнее крови вытекало изо рта.

Я встала на колени и обнаружила, что мои плечи обвивают руки скелета. Высохший клыкастый рот блондинки прошептал мне в ухо:

– Пойдем играть.

Потом в ухо уперлось что‑ то твердое, жесткое. Эго был ее язык. Я поползла прочь, но клешни пальцев вцепились в полу моего жакета. Эти руки должны были быть слабы, как сухие палки, но они были как стальные ленты.

– Они нарушили перемирие, ma petite. Я не смогу долго его сдерживать.

Я только успела глянуть на Жан‑ Клода, стоявшего на коленях и протягивающего руки к Яношу. Янош стоял, но ничего пока не делал. У меня было несколько секунд – и все.

Я перестала отбиваться от вампиров. Они навалились на меня, и я в мешанине рук, ног и телесных соков вытащила браунинг и всадила пулю в грудь разложившегося трупа. Вампирша покачнулась, но не упала. Мне в спину впились клыки, я вскрикнула.

С того конца комнаты грянул выстрел, но смотреть было некогда. Внезапно рядом оказался Джейсон, оттаскивающий от меня блондинку. Она наконец свалилась в луже крови, подергивая конечностями. Обернувшись к Жан‑ Клоду, я увидела, что он клонится полу, и перед ним – лужа крови. Но одна его рука все еще была протянута к Яношу.

Янош сделал почти незаметное движение, и кровь хлынула из Жан‑ Клода дугой. Он свалился на пол, по комнате пронеслась сила, разметав мои волосы, как ветер. Воздух наполнился трупной вонью.

Зажав рот рукой, я выстрелила в длинное черное тело. Янош обернулся. Это движение казалось медленным, и мне вполне хватило бы времени прицелить и выстрелить еще раз, но когда я стреляла второй раз, Янош уже стоял лицом ко мне. Пуля ударила его в середину груди. Он пошатнулся, но не упал.

Я прицелилась в круглую скелетоподобную голову, и тут его белая рука полоснула воздух. Невозможно поверить, но я почувствовала, будто неуловимый коготь резанул меня по руке. Я выстрелила, но чуть промахнулась. Пуля прочертила борозду на его щеке.

Он снова полоснул меня, и я увидела ленту крови у себя на руках. Тактика запугивания. Это было почти не больно – уж точно не так, как если бы он действительно до меня дотронулся.

Грохнул второй пистолет, и Янош покачнулся – пуля ударила его в плечо. Ларри стоял у него за спиной, выставив руку с оружием.

У меня помутилось в глазах, будто в них заклубился туман. Я опустила пистолет, целясь в более крупный предмет – торс Яноша, – и снова спустила курок. Пуля Ларри ушла выше и в сторону, ударив в стену у меня за спиной.

– Эй! – раздался перепуганный голос, сообщавший, что Джейсон еще там.

Янош направился к двери, и это выглядело так, будто я смотрела замедленную съемку через густой до непроглядности туман. Я еще два раза выстрелила и один раз точно попала. Когда он вышел, я упала на четвереньки и ждала, пока прояснится зрение. Надеялась, что оно прояснится.

Помутневшими глазами я все же видела Жан‑ Клода, по‑ прежнему лежащего неподвижно в луже крови. У меня мелькнул вопрос: “Он мертв? ” Глупый вопрос насчет вампира, но первый, который пришел мне в голову.

Обернувшись, я увидела Джейсона, который разбрасывал по полу двух женщин‑ вампиров. Он разрывал их голыми руками, ломал кости и разбрасывал обломки, будто это разрушение могло смыть то, что они с ним сделали.

Брюс лежал на спине под стеной, и кровь залила его фрак. Трудно было сказать точно, но он, кажется, был мертв. Айви и Киссы нигде не было видно.

Ларри стоял в дальнем конце комнаты, вытянув руку с пистолетом, будто не понимая, что Янош уже исчез. Он хмурился. Все поднялись, все задвигались – кроме Жан‑ Клода. Черт возьми!

Я подползла к нему, не решаясь идти при таком ограниченном зрении. Казалось, целая вечность прошла, пока я до него добралась – будто у меня было нарушено не только зрение.

Но оно уже почти прояснилось, когда я оказалась рядом с ним. Встав на колени в луже его крови, я уставилась на него. Как определить, мертв ли вампир? И без того у него иногда не было пульса, сердцебиения, дыхания. Черт и еще раз черт!

Я сунула браунинг в кобуру. Прямо сейчас стрелять не во что, а мне нужны руки. На блузку капнула кровь, и я впервые глянула на руки. Они были поцарапаны, как ногтями, хотя и чуть глубже, но заживут. Может быть, даже шрама не останется.

Я тронула Жан‑ Клода за плечо – его тело было мягким, очень человеческим. Я перевернула его на спину. Рука его хлопнулась оземь бескостным движением, как бывает только у мертвецов. Игра ночного освещения снова сделала его лицо красивым. Самым человеческим, какое я у него видала, если не считать, что человек не может быть так красив.

Я проверила пульс на сонной артерии. Прижала пальцы к прохладной коже, но ничего не ощутила. Вроде как слезы выступили у меня на глазах и горло свело. Но я не буду плакать – пока не буду. Я даже не была уверена, что мне этого хочется.

Когда наступает смерть у вампира – то есть его смерть как вампира? Есть ли правила реанимации для нежити? Черт побери, он же иногда дышал. У него есть сердце, и оно иногда билось. И отсутствие пульса не могло быть хорошим признаком.

Я повернула ему голову, зажала ноздри и сильно выдохнула в рот. Его грудь приподнялась. Я сделала еще два выдоха, но самостоятельное дыхание не появилось. Расстегнув ему рубашку и найдя точку над грудиной, я надавила – раз, два, три, пока не досчитала до пятнадцати. Еще два выдоха искусственного дыхания.

Джейсон подошел, шатаясь, и рухнул на колени.

– Он мертв?

– Не знаю. – Я качала изо всех сил, так, что человеку можно было бы ребра сломать, но он не был человеком. Он лежал, и его тело шевелилось, только когда я его шевелила, и было расслабленным и бескостным, как может быть только у мертвого. Губы были полуоткрыты, закрытые глаза смотрелись черной полоской густых ресниц. Вьющиеся черные волосы обрамляли бледное лицо.

Я раньше представляла себе Жан‑ Клода мертвым. Я даже пару раз подумывала о том, чтобы убить его самой, но сейчас я не знала, какие чувства вызывает у меня его смерть. Это я привела его сюда. Я позвала на помощь, и он пришел. И вот он мертв, полностью и воистину мертв. Если я и хотела убить Жан‑ Клода, то лишь спустив курок и глядя ему в глаза. Но не так.

Я смотрела на лежащего Жан‑ Клода и пыталась представить себе, что его больше нет. Это прекрасное тело сгниет наконец в могиле, которую оно так заслужило. Я потрясла головой. Я не могу этого допустить – если в моей власти его спасти. Мне была известна только одна вещь, которую мертвецы уважают и к которой тянутся. Кровь. Я попыталась еще раз вдохнуть в него жизнь, но все с тем же успехом. Сначала я размазала свою кровь по его губам. Мои губы охватили его рот, и я ощутила сладкий металлический вкус собственной крови.

И ничего.

Ларри склонился около нас:

– Куда девался Янош?

Он не мог разглядеть сквозь туман, но у меня не было времени объяснять.

– Следи за дверью и стреляй во все, что оттуда появится.

– Могу я отпустить этих девушек?

– Конечно.

Я забыла о них, забыла о Джеффе Квинлене. Я всех променяла на то, чтобы Жан‑ Клод хоть раз моргнул. Это не то чтобы я выбрала “или – или”, но сейчас они были мне чужими. А он нет.

– Может, больше крови нужно, – тихо сказал Джейсон.

– Ты предлагаешь? – подняла я на него глаза.

– Ни один из нас не может напитать его до полной силы, не погибнув сам, но я тебе помогу.

– Ты его уже сегодня вечером питал. Ты можешь дать кровь второй раз?

– Я вервольф и исцеляюсь быстро. Кроме того, моя кровь активнее человечьей, в ней больше силы.

Тут я посмотрела на него внимательно. Он был весь в слизи. На щеке чернела широкая скользкая полоса. Голубые глаза смотрели не по‑ волчьи, в них было страдание, боль. Есть вещи, которые ранят куда сильнее, чем просто физически.

Сделав глубокий вдох, я вытащила нож из ножен и полоснула себя по левому запястью. Ударила резкая боль. Я приложила рану к губам Жан‑ Клода, и ему в рот потекла кровь. Она наполнила его рот; как струящееся в бокал вино, выступила из угла губ и потекла струйкой по щеке. Я нажала ему на горло, заставив проглотить кровь.

Как бы он смеялся, если бы узнал, что я открыла наконец вену ради него!

Кровь текла по неподвижным губам. Черт побери!

Я выдохнула ему в рот и ощутила вкус собственной крови. Только одно слово рвалось у меня к нему: живи, живи, живи!

Его тело вздрогнуло. Горло конвульсивно дернулось, глотнуло. Я отодвинулась. Он поймал мою руку, больно сдавил. Сверхъестественная сила, способная ломать кости. Глаза его были все еще закрыты, и только хватка на моей руке свидетельствовала, что он оживает.

Я приложила руку к его груди. Он еще не дышал. Сердце не билось. Плохо это? Хорошо? Безразлично? Черт возьми, откуда мне знать?

– Жан‑ Клод, вы меня слышите? Это я, Анита.

Он чуть приподнялся, прижав мою руку к губам, вцепился зубами, и я ахнула от боли. Двумя руками он прижимал мою руку к губам и высасывал меня. В пылу секса это могло бы понравиться, а сейчас было просто больно.

– Черт!

– В чем дело? – спросил Ларри.

– Больно, – сказала я.

– Я думала, это должно быть приятно, – удивилась блондинка.

Я покачала головой:

– Только если ты под гипнотическим контролем.

– И сколько времени это займет? – спросил Ларри.

– Сколько займет, столько займет, – сказала я. – Следи за дверью.

– За которой?

– Да черт побери, стреляй в каждого, кто войдет. – У меня начинала кружиться голова. Сколько он уже выпил? – Джейсон, я начинаю отключаться. – Я попыталась высвободить руку, но пальцы Жан‑ Клода вцепились как стальные. – Слушай, не могу его отцепить.

Джейсон потянул за бледные руки, но не мог оторвать.

– Я мог бы отцепить его пальцы один за другим и освободить тебя, но...

– Ага, Жан‑ Клод выйдет из себя.

Головокружение накатывало волнами, тошнота поднималась из желудка. Если я его не отцеплю...

– Отпустите, Жан‑ Клод! Отпустите, черт вас побери!

Его глаза были по‑ прежнему закрыты, лицо оставалось пустым. Он сосал, как младенец, подчиняясь одному желанию, но этот младенец высосет мою жизнь. Я чувствовала, как она уходит вниз по руке. Сердце стало стучать в ушах, как на бегу, быстрее качая кровь. Быстрее питая его. Быстрее убивая меня.

В глазах заплясали круги. Темнота начала поглощать свет. Я вытащила браунинг.

– Что ты делаешь? – спросил Джейсон.

– Он меня убивает.

– Он же не знает, что делает!

– Мне от этого не легче.

– Там какое‑ то движение наверху лестницы, – доложил Ларри.

Этого только не хватало.

– Жан‑ Клод, отпустите меня! Немедленно!

Я прижала дуло пистолета к безупречной коже его лба. Темнота пожирала мое зрение огромными кусками. Тошнота пережимала горло.

Я прижалась к нему и прошептала:

– Пожалуйста, Жан‑ Клод, прошу вас. Отпустите, это же я, “ma petite”. Отпустите.

Я с трудом отодвинулась.

– Быстрее, – сказал Ларри. – Сюда идут вампиры.

Я поглядела на это красивое лицо, прилипшее к моей руке, пожирающее меня заживо, и надавила на курок. Тут у него раскрылись глаза. Я с трудом смогла остановить палец.

Жан‑ Клод лежал на спине, все еще держа мою руку, но уже не питаясь. Губы его алели моей кровью. Дуло все еще смотрело на него.

– Ах, ma petite, ведь это уже было.

– Пистолет – да – ответила я, – но не это. Высвободив руку из нехотя отпустивших меня пальцев, я села, уронив браунинг себе на колени. Тошнота и головокружение мелькали в голове, как гонимые ветром облака.

Ларри встал в стойку у нижних ступеней лестницы, держа в руке пистолет. Я смотрела будто в туннель, длинный туннель, и в общем‑ то не важно, что там происходит.

Джейсон лег на окровавленный пол. Я моргнула.

– В шею не так больно, – сказал он, будто я спрашивала.

Жан‑ Клод залез на него. Джейсон отвернул голову, не дожидаясь просьбы. Жан‑ Клод приложил окровавленные губы к шее, туда, где бьется пульс. Я видела, как сократились мышцы его рта и челюстей, когда он погрузил клыки в кожу.

Даже если бы я знала, что в шею будет не так больно, я бы не предложила шею. Слишком это похоже на секс. Запястье – это давало мне возможность хотя бы притворяться, что ничего интимного не происходит.

– Анита!

Я повернулась к лестнице. Там стоял в стойке Ларри, один, с пистолетом. Девушки отошли от двери, блондинка снова впала в истерику; Трудно ее в этом упрекнуть.

Я встряхнула головой, взяла браунинг двумя руками и наставила на дверь. Чтобы стабилизировать свое тело, нужна была бы еще одна рука. Сейчас меня слегка трясло, что совсем не помотало целиться.

. В комнату дохнуло силой, и у меня по коже пошли мурашки. Она почти ощущалась как запах, как аромат надушенных простыней в темноте. Я подумала, не выделили ли эту силу мы с Жан‑ Клодом, когда он питался от меня. Я тогда не заметила.

В дверях появилось что‑ то белое, и я только через секунду сообразила, что это. Белый носовой платок на палке.

– Это что еще за хреновина? – спросила я.

– Белый флаг перемирия, ma petite.

Я не повернулась на этот густой; глубокий, медовый голос. Еще больше, чем всегда, голос Жан‑ Клода как мех прокатился по всему моему усталому телу. Он был такой густой, что обертывал и утешал любую боль. Он мог снять ее начисто – я это просто знала.

Сглотнув слюну, и опустила пистолет.

– Не лезьте ко мне в голову, черт бы вас побрал!

– Прошу прощения, ma petite. Я ощущаю ваш вкус во рту, ваше бешеное сердцебиение останется у меня драгоценной памятью. Я сейчас умерю свой энтузиазм, но с усилием, Анита, с огромным усилием.

Он говорил так, будто я только что выдала ему чуть‑ чуть секса и он хотел бы еще.

Я покосилась в его сторону. Он сидел рядом с полуголым Джейсоном. Тот смотрел в потолок, опустив веки, будто дремал. Кровь капала из двух новых проколов в шее Но у Джейсона не был такой вид, будто ему, больно. Скорее он выглядел довольным. Я сняла первый острый голод Жан‑ Клода, и Джейсону досталось более мягкое обращение. Повезло ему.

– Мы можем поговорить? – раздался мужской голос из коридора. Я его не определила. Мне, черт побери, трудно было определить сейчас вообще что‑ нибудь, а уж тем более голос без тела.

– Что мне делать, Анита? – спросил Ларри.

– Это флаг парламентера, – сказала я слабым голосом, хотя слова получились четко. Я чувствовала себя как пьяная или накачанная наркотиком. Угнетающее опьянение или, наркотическая депрессия.

В двери показался Магнус. На секунду я подумала, что это галлюцинация – настолько не ожидала его здесь увидеть. Он был одет весь в белое – от фрака до туфель. Материя будто светилась на его смуглой коже. Длинные волосы были свободно собраны сзади и перехвачены белой лентой. В одной руке у него была палка с привязанным носовым платком. Магнус сошел по ступеням грациозным, почти танцующим движением. Не вампирское скольжение, но похоже на то.

Ларри держал его под прицелом и сказал:

– Стой где стоишь.

Голос был слегка напуганный, но Ларри говорил всерьез. И пистолет держал правильно и ровно.

– Мы уже обсуждали вопрос о том, что серебряные пули на фейри не действуют.

– А кто сказал, что в этом пистолете серебряные пули? – спросил Ларри.

Отлично соврал! Я им гордилась. Сама я, наверное, слишком выдохлась, чтобы об этом подумать.

– Анита? – Магнус смотрел мимо Ларри, будто его и не было, но с последних ступеней не спускался.

– Я бы сделала, как он говорит, Магнус. Итак, чего ты хочешь?

Магнус улыбнулся и развел руками. Наверное, хотел показать, что у него нет оружия. Но я знала – и Ларри знал, – что не оружие делает его опасным.

– Я не собираюсь причинять вам зло. Мы все знаем, что Айви первой нарушила перемирие. Серефина приносит свои самые искренние извинения. Она просит вас пройти прямо в ее зал аудиенций. Без дальнейших испытаний. Мы проявили непростительную грубость по отношению к прибывшему в гости Мастеру.

– Мы ему верим? – спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Он говорит правду, – сказал Жан‑ Клод.

Отлично.

– Ларри, пропусти его.

– Ты думаешь, это не опасно?

– Нет, но все равно пропусти.

Ларри опустил ствол к полу, но вид у него был не слишком довольный. Магнус спустился по лестнице, улыбаясь, в основном лично Ларри. И демонстративно повернулся к нему спиной, проходя мимо. Уже за одно это мне хотелось бы, чтобы Ларри его застрелил.

Он остановился, не дойдя несколько футов до нашей группы. Мы все сидели на полу, кроме Джейсона – он лежал. Магнус глядел на нас то ли весело, то ли озадаченно.

– Какого черта ты здесь делаешь, – спросила я.

Жан‑ Клод посмотрел на меня:

– Кажется, вы знакомы?

– Это Магнус Бувье, – сказала я. – Так что ты делаешь тут, с ними?

Он распустил узел галстука у воротника и раскрыл крахмальный ворот. Я вполне знала, что он хочет мне показать, но с пола мне не было видно. И я совсем не была уверена, что могу встать и не упасть.

– Если хочешь, чтобы я взглянула, подойди сюда.

– С удовольствием. – И он нагнулся передо мной, показывая два заживающих укуса на шее.

– Черт побери, Магнус, зачем?

Он покосился на мою руку:

– Я бы мог задать тебе тот же вопрос.

– Я отдала кровь, чтобы спасти его жизнь. А ты‑ то зачем?

Он улыбнулся.

– Ничего даже вполовину столь высокоморального. Магнус развязал ленту и распустил волосы по плечам. Посмотрел на меня бирюзовыми глазами и пополз на четвереньках к Жан‑ Клоду. Двигался он так, будто у него есть мышцы, которых нет у других людей. Как огромный кот. Люди так не двигаются.

Он остановился перед Жан‑ Клодом, чуть ли не соприкасаясь. Откинул волосы, подставил шею.

– Нет, – сказал Жан‑ Клод.

– Что тут происходит? – спросил Ларри.

Хороший вопрос. Только у меня не было хорошего ответа.

Магнус движением плеч сбросил на пол белый пиджак, расстегнул манжету на запястье и закатал рукав, а потом поднес голое запястье Жан‑ Клоду. Кожа была гладкой и невредимой. Жан‑ Клод взял его руку и поднес к губам.

Я чуть не отвернулась, но все же не сделала этого. Отвернуться – это как солгать самой себе. Притвориться, что нет того, чего не хочешь видеть.

Жан‑ Клод провел губами по руке, потом отпустил ее.

– Предложение щедрое, но я опьянел бы, добавив твою кровь к их крови.

– Опьянел? – спросила я.

– Что за херню вы городите?

– О ma petite, как вы изящно выбираете слова!

– Заткнитесь.

– Вы стали ворчливы от потери крови.

– Да идите вы!..

Он рассмеялся, и голос его был сладок – не описать. Как запрещенная сласть, только она грозит не потолстением, а отравой. Но очень нескоро.

Магнус стоял на коленях и смотрел на смеющегося вампира.

– Ты меня не хочешь попробовать?

Жан‑ Клод покачал головой, будто не доверяя своему голосу. Глаза его блестели подавляемым смехом.

– Кровь была предложена. – Магнус отполз ко мне. Его волосы рассыпались по лицу, закрыв один глаз, и он блестел из‑ под них, как самоцвет. Глаза просто не бывают такого цвета. Он отполз ко мне, и наши лица оказались вплотную. – Пинта крови, фунт мяса.