Лорел К. Гамильтон 9 страница

– Так за каким же чертом нам выполнять полицейские функции против таких тварей, миз Блейк? Этот Бувье мог бы вытащить пистолет и нас всех перестрелять, а мы сидели бы, как манекены. Мы же вроде как очнулись потом, а его уже не было. Никогда в жизни такого не видела.

– Есть способы защититься от гламора фейри, – сказала я.

– Какие?

– Четырехлистный клевер разбивает гламор, но он не помешает фейри убить вас в рукопашной. Есть и другие растения: зверобой, красная вербена, рябина, ясень. Я бы выбрала мазь из четырехлистного клевера или зверобоя. Намазывается на веки, губы, уши и руки. Дает устойчивость от гламора.

– И где это можно взять?

– В Сент‑ Луисе я знаю, где это есть, но здесь... Попробуйте в магазинах экологически чистых продуктов или в оккультных лавках. Такие мази может быть трудно найти, потому что в этой стране никогда не было фейри туземцев. Мазь четырехлистного клевера очень дорога и бывает редко. Поищите зверобой.

Она вздохнула.

– А эта мазь помогает от ментального контроля, как у вампиров?

– Ни фига, – ответила я. – Вампира можно искупать в зверобое, и ему на это будет наплевать.

– А что помогает против вампиров?

– Держите при себе крест, не смотрите в глаза, молитесь. Они такое умеют, что Магнус рядом с ними – любитель.

Она потерла глаза, размазывая тени. У нее вдруг сделался очень усталый вид.

– Как же мы, черт побери, можем защитить от них общество?

– Никак, – ответила я.

– Но это наш долг, – возразила она. – Наша работа.

Я не знала, что можно на это сказать, а потому сменила тему.

– Значит, вы думали, что это Магнус, потому что он сбежал и потому что у него нет алиби?

– Чего бы ему еще сбегать?

– Не знаю, – ответила я. – Но это не его работа. Я видела эту тварь в лесу, и это был не Магнус. Черт возьми, я никогда не видела, чтобы вампир соткался из тени. Только слышала о таком.

– Вы не видели? Это не слишком утешительные сведения.

– Какие есть. Но раз это не Магнус, вы можете отменить ордер на арест.

Она покачала головой:

– Он в процессе совершения преступления применил магию к сотрудникам полиции. Это правонарушение третьей категории.

– А в чем было его преступление?

– Он сбежал.

– Но он же не был под арестом?

– У меня был ордер на его арест.

– У вас слишком мало против него было, чтобы получить ордер.

– Помогает знакомства с нужным судьей.

– Он не убивал ни этих ребятишек, ни Колтрена.

– Вы же сами на него указали.

– Как на одну из возможностей. Речь шла об убийстве пяти человек, и я не могла себе позволить что‑ либо упустить.

Она встала.

– Ладно, будь по‑ вашему. Это были вампиры, и я понятия не имею, почему сбежал Магнус Бувье. Но все равно применение магии против сотрудников полиции есть правонарушение.

– Даже если он не виновен в преступлении, в котором его обвиняли изначально?

– Противоправное применение магии само по себе преступление, миз Блейк. Выписан ордер на его арест, и не забывайте этого, если с ним увидитесь.

– Я знаю, что Магнус не овечка, детектив Фримонт. Не знаю, зачем ему было убегать, но если вы сообщите, что он применил магию против копов, кто‑ нибудь его пристрелит.

– Он опасен, миз Блейк.

– Как и многие другие, детектив. Но вы же их за это не арестовываете.

Она кивнула.

– У всех у нас свои предрассудки, миз Блейк, и многих из нас они заставляют ошибаться. Теперь мы хотя бы знаем, чья это работа.

– Да; – ответила я. – Это мы знаем.

– Вам известно время, когда было похищено тело девушки? – спросила она, вытаскивая из кармана блокнот. – Итак, к делу.

Я покачала головой:

– Нет. Я поднялась посмотреть, и его уже не было.

– Почему вы решили посмотреть?

Я подняла глаза. Взор Фримонт был доброжелателен и непроницаем.

– Они очень старались сделать ее членом своего сообщества. Я решила, что после всех трудов они могли ее похитить. Так и оказалось.

– Отец поднимает шум, что он просил вас ее пронзить до того, как вы ушли на охоту. Это правда?

Она говорила негромким деловитым голосом, но ответы слушала очень внимательно. В отличие от Дольфа она мало записывала – казалось, блокнот ей нужен, только чтобы вертеть в руках. Я, наконец, увидела Фримонт за работой. Она знала свое дело, и это успокаивало.

– Да, это правда.

– Почему вы не пронзили девушку по требованию родителей?

– Был у меня клиент, вдовец. Его единственная дочь погибла от укуса вампира. Он хотел, чтобы ее пронзили. Я это выполнила в ту же ночь. Наутро он рыдал у меня в кабинете и просил все исправить. Он хотел, чтобы его дочь вернулась вампиром. – Я откинулась на диване, обхватив себя руками. – Если вогнать в сердце вампа кол, он будет мертв навеки.

Я думала, что для верности им еще отрезают голову; – сказала Фримонт.

– Так и есть, – ответила я. – Если бы я пронзила дочь Квинленов, я бы вынула ей сердце и отрезала голову. Мало бы что осталось.

Она что‑ то записала в блокноте – я не видела что. Но могла поспорить, что это не слово, а закорючка.

– Я понимаю ваше желание подождать, но мистер Квинлен говорит, что будет подавать на вас в суд.

– Да, понимаю.

Фримонт приподняла брови.

– Я только хотела, чтобы вы знали.

– Спасибо.

– Мы еще пока не нашли тела мальчика, – сообщила она.

– Вряд ли найдете, – заметила я.

Ее глаза перестали быть доброжелательными – они сощурились и сделались подозрительными.

– Почему так?

– Если бы они хотели его убить, они могли бы сделать это здесь и сегодня. Я думаю, они хотят превратить его в вампира.

– Зачем?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Но обычно, когда вампир проявляет такой особый интерес к какой‑ нибудь семье, для этого есть причина.

– Вы хотите сказать – мотив?

Я кивнула:

– Квинленов вы видели. Они добрые католики. Церковь считает вампиризм самоубийством. Их дети будут вечно прокляты, если станут вампирами.

– Хуже убийства, – заметила она.

– Для Квинленов – да.

– Как вы полагаете, вампиры вернутся за родителями?

Я на минуту задумалась.

– Честно говоря, не знаю. Понимаете, до легализации вампиров бывали случаи, когда какой‑ нибудь Мастер истреблял целую семью. Иногда сперва подружившись с ней, иногда – как месть за какую‑ нибудь мелочь. Но с тех пор как они легализовались, я не знаю, зачем бы этому вампу такое понадобилось. Сейчас вампир мог бы просто потащить их в суд. Только что могли такое сделать Квинлены?

Тут дверь открылась. Фримонт повернулась с мрачным выражением лица. В дверях стояли двое. Оба в темных костюмах, с темными галстуками, в белых рубашках. Стандартная одежда федералов. Один – приземистый и белобрысый, другой высокий и темноволосый. Уже одно это должно было бы заставить их выглядеть по‑ разному, но было в них что‑ то глубоко схожее – как у пирожков, слепленных одним автоматом, как бы их потом по‑ разному ни пропекали.

Коротышка махнул перед нами удостоверением.

– Я – специальный агент Брэдфорд, а это агент Элвуд. Кто из вас детектив Фримонт?

Фримонт подошла к ним, протягивая руку. Показывая, что не вооружена и настроена дружелюбно. Молодец, так и надо.

– Я детектив Фримонт. А это Анита Блейк.

Я оценила, что меня включили в представление, и подошла к группе.

Брэдфорд посмотрел на меня долгим взглядом. Достаточно долгим, чтобы подействовать на нервы.

– Вам что‑ нибудь не нравится, агент Брэдфорд?

Он покачал головой:

– Я слушал лекции сержанта Сторра в Квантико. По его рассказам, вы казались больше. – Он улыбался полудружелюбно‑ полуснисходительно.

Много ядовитых слов вертелось у меня на языке, но не надо соревноваться с федеральным агентом, кто кого выведет из себя. Наверняка проиграете.

– Простите, что разочаровала вас.

– Мы уже говорили с полицейским Уоллесом. По его словам, вы тоже кажетесь больше.

Я пожала плечами:

– Трудно казаться меньше.

Он улыбнулся.

– Нам хотелось бы поговорить с детективом Фримонт наедине, миз Блейк. Но не уходите далеко, нам понадобятся показания ваши и вашего помощника, мистера Киркланда.

– Разумеется.

– Я лично сняла показания миз Блейк, – заявила Фримонт. – Не думаю, что она сегодня еще будет нам нужна.

Брэдфорд посмотрел на нее пристально.

– Наверное, об этом лучше судить мне.

– Если бы миз Блейк сообщила мне, когда здесь было всего одно тело, не погибли бы еще два полисмена и одно гражданское лицо, – сказала Фримонт.

Я. только глянула на нее. Кому‑ то должны будут припечь задницу, и Фримонт не хочет, чтобы ей. Что ж, ладно.

– И пропавшего мальчика не забудьте, – сказала я.

Все обернулись ко мне.

– Вы хотите начать поиски виновных? Ладно, тут есть на кого что свалить. Если бы вы не прогнали меня раньше, я могла бы позвонить прямо вам, а так я вызвала полицию штага. Если бы вы доложили начальству то, что я вам сказала, они бы связали оба случая, и вы бы все равно здесь оказались.

– У меня хватило бы людей, чтобы защитить дом, – сказала Фримонт. – И обошлось бы без жертв.

Я кивнула.

– Возможно. Но вы бы прибыли и снова бы меня вышибли. Вы бы повели Сент‑ Джона и его людей против пятерых вампиров, среди которых один древний, хотя вы знакомы только с фотографиями мест преступления вампиров. Вас бы они разорвали на части, но может быть – только может быть, – осталась бы жива Бет Сент‑ Джон. И может быть, Джефф Квинлен остался бы здесь.

Я смотрела на нее пристально, глядя, как из ее глаз уходит злость. Мы поняли друг друга.

– Этот бардак мы с вами сотворили совместно, сержант. – Я повернулась к агентам. – Я подожду за дверью.

– Постойте, – сказал Брэдфорд. – Сторр говорил, что иногда легальная вампирская община помогает нам в таких случаях. К кому мне здесь обратиться?

– А зачем им помогать нам ловить кого‑ то из своих? – спросил Элвуд.

– Такие вещи мешают их бизнесу. Особенно после того, как убили дочь сенатора Брюстера, Вампирам не нужна дурная слава. Им нравится, что они легальны. Что убийство вампиров преследуется по закону.

– Так с кем же мне говорить? – спросил Брэдфорд.

Я вздохнула:

– Здесь – не знаю. Я девушка не местная.

– Как мне узнать, к кому обратиться?

– А вот в этом я, быть может, смогу вам помочь.

– Как?

– Я покачала головой.

– Есть у меня знакомый, который может знать нужное имя. Я не пытаюсь затруднить вам жизнь, но многие монстры не любят иметь дело с полицией. Не так много времени прошло с тех пор, когда копы их отстреливали на месте.

– Вы хотите сказать, что вампиры согласятся говорить с вами, но не с нами? – уточнил Элвуд.

– Что‑ то вроде.

– Это же нонсенс. Вы – истребитель вампиров. Ваша работа – их убивать. Почему они вам будут верить, а нам нет?

Я не знала, как объяснить, и не была уверена, что мне хочется объяснять.

– Я еще и поднимаю зомби, агент Элвуд. Может быть, они считают меня тоже монстром.

– Пусть даже вы для них вроде электрического стула?

– Пусть даже так.

– Это же нелогично!

Я расхохоталась – не могла сдержаться.

– Слушайте, что‑ нибудь из того, что здесь сегодня случилось логично?

Элвуд улыбнулся только чуть‑ чуть. Кажется, он из всех троих имел наименьший стаж. Он еще не до конца привык, что агенту ФБР улыбаться не положено.

– Вы, надеюсь, не будет скрывать информацию от ФБР, миз Блейк?

– Если я найду в этих краях вампира, который согласится с вами говорить, я вам его назову.

Брэдфорд посмотрел на меня в упор.

– Давайте так, миз Блейк: вы нам дадите все известные вам имена местных вампиров, а согласятся они говорить с нами или нет – это наша забота.

Я помедлила секунду и соврала:

– Конечно.

Уж если я хочу, чтобы монстры мне помогали, полиции я их выдавать не могу. Кроме немногих избранных, конечно.

Он поглядел на меня так, будто не поверил, но не мог мне в лицо сказать, что я лгу.

– Когда мы найдем виновных вампиров, мы проследим, чтобы вас вызвали для их ликвидации.

Это было больше, чем предложила бы Фримонт. Обстоятельства менялись к лучшему.

– Киньте мне тогда сообщение на пейджер.

– Сейчас мы хотим поговорить с сержантом Фримонт, миз Блейк.

Свободна, дескать. Ладно, меня устраивает. Он протянул руку, я ее приняла. Мы пожали друг другу руки. Потом обменялись рукопожатием с агентом Элвудом. Улыбнулись вежливо. И я вышла.

Ларри ждал в холле и при виде меня поднялся со ступенек.

– Что теперь?

– Мне надо позвонить.

– Кому?

По коридору из дверей кухни к нам направлялись еще двое, у которых на лбу было написано “ФБР”. Я покачала головой и вышла в прохладную ветреную ночь. Вокруг кишели копы. Никогда в жизни не видала столько федералов сразу. Да, но никогда раньше не попадался и серийный убийца‑ вампир. Тут каждый хочет отхватить себе кусок. Я посмотрела, как они суетятся на ухоженном газоне, и мне вдруг захотелось домой. Вот просто собрать шмотки и уехать домой. Впереди были еще часы и часы темноты. Только казалось, что прошла вечность с тех пор, как мы уехали с кладбища. Черт возьми, еще можно успеть до рассвета на это стирлингово кладбище!

Я влезла в джип, который нам одолжил Баярд. Там есть встроенный телефон.

Ларри сел на пассажирское сиденье.

– У меня личный разговор.

– Ладно, Анита, брось.

– Ларри, кыш!

– На улицу? В темноту, полную вампиров? – заморгал он.

– Тут полно копов, никто тебя не тронет. Сгинь!

Он вылез, бурча сквозь зубы. Ладно, пусть бурчит сколько кочет. Он хочет быть охотником на вампиров – ладно, но незачем ему лично связываться с монстрами, как вышло у меня. Вот от этого я хочу его оградить. Не просто, но постараться стоит.

Симпатичным агентам я наврала. Совсем не то, что я поднимаю зомби, создало мне хорошие отношения с вампирами. Дело было в том, что Мастер Города, а именно – Сент‑ Луиса, дышал ко мне неровно. Был, быть может, влюблен в меня – по крайней мере сам так думал.

Телефон я знала на память, что само по себе уже – плохой признак.

– “Запретный плод”, где исполнятся ваши самые темные мечты. У телефона Роберт. Чем могу быть вам полезен?

Ну вот, Роберт. Один из самых моих нелюбимых вампиров.

– Привет, Роберт, это Анита. Мне надо говорить с Жан‑ Клодом.

Он замялся, потом ответил:

– Я вас переключу на его кабинет. У нас новая телефонная система, так что мне придется отключиться.

И телефон щелкнул, пока я еще не успела ничего сказать. Секунда молчания, и в трубке возник голос. Много за что можно ругать Жан‑ Клода, но по телефону у него голос изумительный.

– Добрый вечер, ma petite.

Вот и все, что он сказал, но его голос по гудящему телефону коснулся моего мозга, как мягкий мех.

– Я возле Брэнсона, мне нужно установить контакт со здешним Мастером Города.

– И никаких “Добрый вечер, Жан‑ Клод, как поживаете? ”. Сразу к делу. Как это грубо, ma реtitе.

– Послушайте, у меня совсем нет времени на эти игры. Здесь некоторые вампиры сорвались с цепи и устроили разгром. Они украли мальчика. Я хочу найти его раньше, чем они его сделают вампиром.

– Сколько лет мальчику?

– Шестнадцать.

– Пару столетий назад, ma petite, он бы не считался ребенком.

– Здесь и сейчас это не возраст совершеннолетия.

– Он ушел добровольно?

– Нет.

– Вы знаете точно или вам так сказали?

– Я с ним говорила до того. Он не пошел с ними добровольно.

Жан‑ Клод вздохнул, и этот звук прошел у меня по коже прохладными пальцами.

– Что же вы хотите от меня, ma petite?

– Я хочу поговорить со здешним Мастером. Мне нужно его имя. Вы же наверняка знаете, кто это?

– Конечно, но это не так просто.

– У нас всего три ночи, чтобы его спасти, и чертовски меньше, если они захотят подзакусить.

– Местный Мастер не станет с вами говорить, если вы будете без проводника.

– Тогда пришлите мне проводника.

– Кого? Роберта? Вилли? Они недостаточно сильны, чтобы быть вашей охраной.

– Если вы не можете меня защитить, я смогу это сделать сама.

– Я знаю, что вы умеете сами о себе позаботиться, ma petite. Это вы дали понять с излишней ясностью. Но с виду вы совсем не так опасны, как на самом деле. Чтобы показать им их место, вам, быть может, пару‑ тройку придется застрелить. Если вы останетесь живы, разговаривать с вами все равно после этого не будут.

– Я хочу, чтобы мальчик вернулся невредимым, Жан‑ Клод. Помогите мне в этом.

– Ma petite...

Мне представились карие глаза Джеффа Квинлена. Комната с ковбоями на стенах.

– Помогите мне, Жан‑ Клод.

Секунда молчания.

– Только я достаточно силен, чтобы быть вашим сопровождающим. Вы хотите, чтобы я все бросил и побежал к вам?

Настала моя очередь замолчать. При такой постановке вопроса все поворачивалось по другому. Получалось, что я прошу огромной услуги. А я не хотела быть в долгу у Жан‑ Клода. Да, но я это переживу. А Джефф Квинлен может и не пережить.

– Да, – ответила я.

– Вы хотите, чтобы я прибыл вам на помощь?

Я скрипнула зубами и повторила:

– Да.

– Завтра вечером прилечу.

– Сегодня.

– Ma petite, ma petite, что мне с вами делать?

– Вы сказали, что вы мне поможете.

– И я это сделаю, но такие вещи требуют времени.

– Какие вещи?

– Представьте себе, что Брэнсон – это другая страна. Потенциально враждебное чужое государство, где мне надо добиться для нас безопасного пропуска. Есть обычаи, которые следует соблюдать. Если я вломлюсь сразу, это будет воспринято как объявление войны.

– А нет способа начать сегодня? – спросила я.

– Не развязывая войны?

– Возможно. Но если вы подождете всего одну ночь, ma petite, наше предприятие будет куда безопаснее.

– Мы за себя постоять можем, Джефф Квинлен – нет.

– Это так его зовут?

– Да.

Послышался вздох, от которого я вздрогнула – мурашки по коже побежали. Я могла бы потребовать, чтобы он это прекратил, но это было бы ему только приятно, и я промолчала.

– Я полечу сегодня. Как мне с вами связаться?

Я ему дала свой адрес в гостинице, вздохнула и добавила номер пейджера.

– Я с вами свяжусь, когда прилечу.

– А сколько времени вам лететь на такое расстояние?

– Анита, вы подумали, что я полечу сам, как птица?

Мне не понравилась дружеская насмешка в его голосе, но я ответила честно.

– Была такая мысль.

Он засмеялся, и у меня по коже пошли мурашки.

– О, ma petite, ma petite, вы великолепны.

Именно то, что мне хотелось услышать.

– Так как же вы сюда доберетесь?

– На личном самолете.

Конечно, у него есть свой самолет.

– И когда вы можете прибыть?

– Как только смогу, мой нетерпеливый цветочек.

– Знаете, уж лучше ma petite, чем цветочек.

– Как хотите, ma petite.

– Я хочу до рассвета увидеться с Мастером Брэнсона.

– Вы это уже достаточно ясно выразили, и я попытаюсь.

– Попытки будет мало.

– Вы чувствуете свою вину за этого мальчика. Почему?

– Я не чувствую вины.

– Тогда ответственность.

Я не знала, что ответить. Он был прав.

– Вы ведь не читаете сейчас мои мысли?

– Нет, ma petite. Дело в вашем голосе и в вашем нетерпении.

Как я терпеть не могла, что он так хорошо меня знает! Терпеть не могла!

– Да, я чувствую свою ответственность.

– Почему?

– Я здесь отвечала за обстановку.

– Вы все сделали, чтобы сохранить его в безопасности?

– Навесила облатки на все входы.

– Значит, кто‑ то их впустил?

– Здесь был собачий лаз, уходящий в гараж. Не пришлось прорезать дыры в дверях.

– Среди нападавших был вампир‑ дитя?

– Нет.

– Как же тогда?

Я описала тощего вампира‑ скелета.

– Это была почти трансформация. Он перекинулся в секунду. И тогда в тусклом свете мог бы сойти за человека. Я никогда ничего подобного не видела.

– Я только один раз наблюдал такие способности, – сказал он.

– Значит, вы знаете, кто это?

– Я буду у вас как только смогу, ma petite.

– У вас вдруг стал серьезный голос. В чем дело?

Он чуть рассмеялся, но как‑ то горьковато, будто глотая битое стекло. Даже слышать было больно.

– Вы слишком хорошо меня знаете, ma petite.

– Отвечайте мне.

– Похищенный мальчик выглядит моложе своих лет?

– Да, а что?

Единственным ответом было молчание – такое густое, хоть ножом режь.

– Ответьте, Жан‑ Клод!

– Пропадали мальчики раньше?

– Мне неизвестно, но я не спрашивала.

– Спросите.

– Какого возраста?

– Лет двенадцать – четырнадцать, старше, если достаточно молодо выглядели.

– Как Джефф Квинлен.

– Боюсь, что да.

– Этот вампир замешан еще в чем‑ то, кроме похищений детей? – спросила я.

– В каком смысле, ma petite?

– В убийствах. Не в укусах, а просто в убийствах.

– Какого рода убийствах?

Я замялась. С монстрами я материалы расследуемых дел не обсуждаю.

– Я знаю, что вы не доверяете мне, ma petite, но это важно. Расскажите мне об этих случаях, пожалуйста.

Слово “пожалуйста” он употреблял не часто. Я рассказала. Не во всех деталях, но достаточно подробно.

– Они подверглись растлению?

– В каком смысле?

– В смысле насилию, ma petite. По отношению к детям это самое точное слово.

– А! – сказала я. – Не знаю, подверглись ли они сексуальному нападению. Они были в одежде.

– Есть вещи, которым одежда не мешает, ma petite. Но это растление должно было совершаться до убийства. Систематическое растление в течение недель или месяцев.

– Я узнаю. – Тут мне в голову пришла мысль. – А девушкой этот вамп мог бы заняться?

– Заняться – вы имеете в виду секс, ma petite?

– Да.

– Если бы его прижало, он мог бы похитить девочку, не достигшую созревания, но только если бы ничего не нашел. другого.

Я сглотнула слюну. Мы говорили о детях, как о вещах, о предметах.

– Нет, эта девушка была уже взрослой. Вполне сложившейся женщиной.

– Тогда нет. По своей воле он бы до нее не дотронулся.

– Что значит – “по своей воле”? А как еще?

– Мастер мог ему приказать, и он бы послушался, если достаточно боится своего Мастера. Хотя я немногих мог бы назвать, кого он настолько боится, чтобы пойти на такой отвратительный с его точки зрения поступок.

– Вы его знаете. Кто он? Назовите мне имя.

– Когда прилечу, ma petite.

– Просто назовите мне имя.

– Чтобы вы его могли сообщить полиции?

– Это их работа.

– Нет, ma petite. Если это тот, кто я думаю, это дело не для полиции.

– Почему?

– Коротко говоря, потому, что он слишком опасен и экзотичен, чтобы представлять его общественности. Если смертные узнают, что среди нас есть такие, они могут обернуться против всех нас. Вы же знаете про этот мерзкий закон, который сейчас болтается возле Сената.

– Знаю.

– Тогда вы поймете мою осторожность.

– Возможно, но если из‑ за вашей осторожности погибнут еще люди, это поможет принятию закона Брюстера. Подумайте об этом.

– Думаю, ma petite. Можете мне поверить, что думаю. Теперь – до свидания, мне еще многое надо сделать.

Он повесил трубку. Черт бы его побрал! Что значит – “экзотичен”? Что умеет этот вампир такого, чего не умеют другие? Он может вытянуться так, чтобы пролезть в собачий лаз. Может быть, он заставил бы Гудини позавидовать, но это не преступление. Но я помнила его лицо. Не лицо человека.

Даже не лицо трупа. Что‑ то совсем другое. Невообразимо другое. И я помнила, как потеряла секунды. Дважды. Я, великий истребитель вампиров, секунду была беспомощна, как последний шпак. С вампирами секунды достаточно.

Когда видишь такие вещи, начинаешь говорить о демонах, что и делал недавно Квинлен. Полиция не обратила внимания, а я не стала вмешиваться. Квинлен никогда не видел настоящего демона, а то бы не допустил такой ошибки. Один раз оказавшись в обществе демона, этого уже не забудешь. Я бы предпочла дюжину вампиров, чем одно демоническое существо. Потому что им на серебряные пули плевать.

Когда мы вернулись на кладбище, было больше двух часов ночи. Федералы никак не хотели нас отпускать, будто не верили, что мы говорим всю правду. Можете себе представить? Очень противно, когда тебя обвиняют в сокрытии улик, а ты ни сном ни духом. Мне уже хотелось что‑ нибудь им соврать, чтобы не разочаровывать. Наверное, Фримонт нарисовала мой портрет не слишком снисходительно. Вот тебе и плата за великодушие. Но слишком было бы мелочно тыкать друг в друга пальцами с криком “Это ты виновата! ”, когда на ковре еще не высохла кровь Бет Сент‑ Джон.

Ветер, который так уверенно обещал дождь, унесся прочь. Густые тучи, закрывавшие лес, пока мы играли с вампирами в сыщики‑ разбойники, рассеялись. Высоко в небе плыла луна, всего два дня после полнолуния. Начав встречаться с Ричардом, я стала больше внимания уделять фазам луны – можете себе представить?

Луна плыла в ярком ночном небе, сияя, как начищенная. Настолько сильным был лунный свет, что от предметов легли легкие тени. Фонарь был не нужен, но Раймонд Стирлинг его все же взял. Офигенной яркости галогенный фонарь сиял в его руке пойманным солнцем. Он начал было поворачивать фонарь ко мне и к Ларри. Я подняла руку;

– На нас не светить! Ночное зрение нарушите.

Не слишком дипломатично, но я здорово устала после этой богатой событиями ночи.

Он остановился посреди движения. Мне не надо было видеть его лицо, чтобы понять: ему это не понравилось. Люди вроде Раймонда охотнее отдают приказы, чем выполняют.

Но он выключил фонарь – молодец. Около него стояли миз Гаррисон, Баярд и Бо. Фонарь был у него одного. Но ручаюсь, что его свиту не волновал вопрос ночного зрения, и каждый из них был бы рад иметь с собой фонарь.

Мы с Ларри все еще были в комбинезонах, и мой мне уже надоел. Единственное, чего мне хотелось бы, – вернуться в гостиницу и выспаться. Но раз прибывает Жан‑ Клод, спать все равно не придется, с тем же успехом можно и работать. И к тому же Стирлинг – единственный здесь клиент, который мне платит. Ну да, я действительно получаю за ликвидацию вампира, если она выполняется по закону, но это не куча денег. Поездку финансирует Стирлинг, и он заслуживает, чтобы его деньги были отработаны. Так мне кажется.

– Мы уже давно вас ждем, миз Блейк.

– Извините, что гибель молодой девушки создала для вас неудобства, мистер Стирлинг. Пойдем наверх?

– Я возражаю против смысла вашей реплики, будто я глух к чужому горю, миз Блейк.

Он стоял в лунной полутьме, такой прямой, такой властный. Миз Гаррисон и Баярд чуть придвинулись к нему, выражая свою поддержку. Бо остался за спиной Стирлинга с таким видом будто ситуация его слегка забавляет. На нем был черный блестящий плащ с капюшоном, и он походил на фантом.

Я глянула на чистое, искристое небо. Глянула на Бо. Он так широко улыбнулся, что зубы блеснули при луне. Я покачала головой, ничего не сказав. Может, он был когда‑ то бойскаутом и был готов к таким ночным вылазкам.

– Ладно, как хотите. Давайте заканчивать.

Я не стала ждать и просто пошла наверх. Ларри, идя рядом со мной, сказал:

– Ты была груба.

Я покосилась на него.

– Я всегда такая.

– Анита, он клиент, который нам платит.

– Слушай, не читай мне нотации, ладно?

– Какая муха тебя укусила?

Я остановилась.

– Откуда мы сейчас пришли, помнишь? Вот эта самая муха. Я думала, тебя это тоже должно чуть больше трогать.

– Меня это трогает, но я помню, что у нас есть работа. Я сделала глубокий вдох и медленный выдох.

– Ладно, ты прав. Постараюсь быть повежливее.

Стирлинг догнал нас в сопровождении своей свиты.

– Вы идете, миз Блейк? – И он промаршировал мимо с абсолютно прямой спиной.

Миз Гаррисон оступилась, и если бы Баярд не подхватил ее за руку, хлопнулась бы на задницу. Она так и не сняла туфель на каблуках. Может быть, кодекс поведения секретарши запрещает ношение спортивной обуви?

За ней шел Бо, и полы его черного плаща похлопывали по бедрам. Этот отчетливый шлепающий звук меня больше всего раздражал.

Ладно, может, сейчас меня все раздражает. У меня явно ворчливое настроение. Где‑ то там сейчас Джефф Квинлен. Он либо уже мертв, либо получил один укус. Моей вины в этом нет. Я сказала его отцу, чтобы приложил облатки ко всем входам. О собачьем лазе я бы тоже подумала, если бы увидела его, но я не осматривала дом. Подумала бы, даже если бы сочла паранойей, – защищать собачий лаз, но я бы это сделала, и Бет Сент‑ Джон была бы жива.

Я отбросила эту мысль. Бет Сент‑ Джон мне уже не вернуть, но я могу спасти Джеффа. И сделаю это. Сделаю! Я не хотела мстить вампиру, который его убьет, – я хотела хоть раз успеть вовремя. Хоть раз в жизни спасти человека, а месть оставить кому‑ нибудь другому.