ГЛАВА ПЕРВАЯ 4 страница

* * *

Ноги Дикого Билла поднялись в воздух и опустились на стол, подминая под себя приказы и прочую бюрократическую чушь. Сержант с болью в сердце посмотрел на него, но, как всегда, промолчал.

Насмешливые глаза капитана остановились на Джо, и в них запрыгали живые искорки.

– Итак, повторим все по порядку, – предложил он. – Объясните мне: кто такие ниндзя?

Джо еле удержался, чтобы не вздохнуть. Этот вопрос ему задавали не впервые, мало того, он и сам был ниндзя, но это нисколько не приближало его к ответу. Всякий ли человек знает, что есть человек? Философы говорят об этом одно, социологи – другое, политики – третье, биологи – четвертое… Да и отказавшись от глобально‑ идеологических рас‑ суждений на тему, кто такие ниндзя, ответить все равно было нелегко: сама история ночных воинов была темным‑ темна от белых пятен. В каком‑ то смысле ниндзя были сектой, в каком‑ то – школой особого боевого искусства, вобравшего в себя лучшее и нужнейшее из всех боевых искусств древней Японии, в каком‑ то – даже особым народом, если считать, что главным параметром выделения той или иной этнической или социальной группы в народ является его культура.

Так кем же они были? Шпионами, наемными убийцами, колдунами, просто людьми, нашедшими в жизни свой особый путь? Каждое из этих определений в отдельности было одинаково близко и одинаково далеко от истины из‑ за неспособности охватить всю широту явления, скрытого за словом «ниндзя». Так что? Они были явлением? Пожалуй… В равной степени – и явлением, и людьми, и самим воплощением искусства, и особым образом жизни.

…Об их возникновении известно немного, даже век появления ниндзя спорен: одни связывают их возникновение с V–VI веками и именем Яматы, другие – и их большинство – считают, что ниндзя возникли в VII веке, когда шла смена господствующей религии и синтоизм спорил с буддизмом, и многие уходили в труднодоступные районы, поселяясь там отдельными колониями со своим укладом и с острой необходимостью ежедневно бороться за жизнь. Только последнее и могло вызвать к жизни невероятные умения, которые ниндзя, тогда еще так не называвшиеся, осваивали с самого раннего возраста. Более или менее достоверные упоминания о ниндзя связывались со временем правления принца Сетоку Таиси, однако там речь шла скорее об использовании ниндзя в его войне против врагов, чем о достоверном зарождении и формировании искусства как такового: применяют то, что уже существует. Не слишком ясно и происхождение названия искусства ниндзя, прежде называемого «Синоби‑ дзюцу». В такой формулировке оно могло происходить и от «син‑ но‑ бу» дзюцу – искусства лечения, чем славились их опальные шаманы, и от «синио» – «терпи». Корень «нин» в японском языке означает всего лишь «человек» – «нингэн» в полной транскрипции, когда речь идет об отдельном понятии, и просто «нин» в составе других слов: «тесании» – исследователь, «ханнин» – преступник – или в словосочетаниях типа «танин» – «чужой (другой) человек». Так что, исходя из правил грамматики, «ниндзюцу» можно бы было перевести просто как «человеческое искусство» или «искусство человека». В такой простоте кроется одновременно и философский и искусствоведческий смысл: искусства разделяют по родам, отталкиваясь от материала, над которым работает творец. Таким материалом в боевых искусствах является человек – упражнения и воспитание создают из его биологической основы особое тело и особый дух. С другой стороны, просто «нин», без приставок, в прошлом означало, в первую очередь, не «человек» вообще, а «человек без сана», что указывало на особую категорию населения, заменяющего недостатки в происхождении и положении в обществе своими умениями.

Сами ниндзя, как предмет боевого искусства и его создатели, являлись одновременно и материалом и творцами. Стало быть, как любой материал или любой творец, могли быть использованы почти кем угодно и как угодно: последнее уже диктовали жизненные условия, превращая одних в верных слуг, других – в сверхумелых годоворезов, а третьих – в независимых ни от кого держателей старых традиций… Но и первые, и вторые, и третьи умели делать то, что в глазах непосвященных людей казалось настоящим волшебством: побеждать вооруженных противников голыми руками, исчезать, с невероятной скоростью зарываться в землю, часами сидеть под водой, проникать в запертые помещения, попадать камешком, брошенным пальцами ноги, противнику в глаз, перевоплощаться в других людей, полностью воспроизводя особенности их манер и речи гак, что им позавидовал бы любой актер, лечить и убивать…

Вот таким должен был быть далеко не полный, а очень поверхностный ответ на вопрос: «Кто такие ниндзя? » Но, как известно, легче всего отвечать тем, кто знает меньше других, и Джо выручил Джексон.

– Это секретное японское общество, – пояснил он. – Там, где тренируются особо опасные убийцы.

Это было именно то, что надо: Дикий Билл не нуждался в исторических и философских экскурсах. Как любому истинному военному, ему куда важнее было знать: враг перед ним или друг. И если враг

– то какой породы и как с ним бороться. «Общество опасных убийц» – такое определение полностью удовлетворяло его любопытство, и лишь одно немного смущало его.

– А что, по‑ твоему, делают здесь японские убийцы? – поинтересовался он.

– Отдыхают, – зло прокомментировал сержант.

Вот на это Джексон не знал, что ответить.

– Они пытались нас похитить, сэр, – уклончиво объяснил Джо.

– Да? – на круглом лице сержанта появилась жабья ухмылка. – А на кой… вы им нужны?

Дорого бы заплатил Джо, чтобы и ему кто‑ то ответил на этот естественный вопрос! Поведение загадочных ниндзя с острова было так же необъяснимо, как и их появление в этом регионе.

– Хватит, сержант, – неожиданно оборвал его Дикий Билл. – Лучше проводите этих троих в коридор… – его палец указал на Чарли, Тома и Берга,

– и если хоть кто‑ нибудь узнает про то, о чем здесь говорилось, я вас всех расстреляю. Понятно?

– Так точно, сэр, – дружно ответили пехотинцы.

Капитан Вудворт прищурился, в его глазах все еще прыгали огоньки, но теперь скорее сердитые, чем веселые. Он и верил, и не верил странному докладу: с одной стороны, он звучал удручающе невероятно, противоречил здравому смыслу: ну кто, скажите на милость, поверит вдруг в то, что на него (или на его людей – для Дикого Билла это являлось одним и тем же) охотятся не просто убийцы, что само по себе странновато, а средневековые убийцы, да еще и японские, в то время как с Японией США не воюют? Но с другой – люди исчезали, и мальчишка видел ниндзя, не зная еще, что таковые могут существовать в природе: можно ли было найти лучшее доказательство его правоты? И все же не это волновало Вудворта больше всего.

Он хотел действовать.

«Покажите мне этих ниндзя – я с ними разберусь», – молчаливо просил он у Джо, ничуть не сомневаясь, что любые «особо опасные убийцы» не смогут ему противостоять. Опасные? Тем лучше интереснее будет драка и ценнее победа. И без того капитан не раз сожалел, что его молодость проходит зря: охрана посла была делом пусть и почетным, но не способным вдохновлять и тем более – заставлять сердце биться быстрее. Дикому Биллу хотелось быть «диким». Дикому Биллу хотелось сражаться.

Дверь закрылась и открылась снова, впуская в комнату недовольного, но почему‑ то гордого собой сержанта. По его виду можно было заключить, что он «вычислил» истину и объявил на нее монополию: это и впрямь позволяло ему поглядывать на других свысока.

– Это самая глупая история, которую я слышал в своей жизни… – начал было он свои разоблачения, но его никто не слушал.

– Так вы хотите сказать, – Дикий Билл закинул ногу за ногу и начал разглядывать собственные ботинки, – что моих четверых людей тоже похитили ниндзя? Но почему?

Правильный ответ на этот вопрос рассеял бы его последние сомнения. Дикий Билл мог признать любое невероятное – лишь бы оно звучало достаточно логично. Убийц можно нанять и в Японии – мало ли, что кому взбредет в голову. Но зачем кому‑ то нужно их нанимать?! Они что, на русских работают? на ливийцев? на кого‑ то еще?

Кулаки капитана сжались. Высказывая свои сомнения, одним кулаком он начал размахивать в воздухе: так Дикий Билл сопровождал ход своих мыслей.

Джо и Джексон переглянулись.

Джо строить гипотезы не любил: ему было проще «работать» с конкретными обстоятельствами, не размышляя над их происхождением и последствиями. Главное – поступать по совести, а остальное – будь что будет…

Джексон, тоже практик, делать этого просто не умел.

– Мы не знаем, сэр…

Дикий Билл в досаде цокнул языком.

«Впрочем, – подумал он спустя секунду, – разве это не доказательство, что ребята не врут? Тот, кто рассказывает сказки, обычно очень логичен: ему надо изначально позаботиться о том, чтобы его фантазии звучали достоверно».

– Ну ладно, – нехотя проговорил он: даже последняя мысль не полностью истребила его сомнения. – Мы предупредим об этом посла.

– Сэр, – шагнул вперед Джо. Колебания капитана были ему очень понятны: если бы не собственный опыт, Джо и сам вряд ли доверился бы чужим сообщениям такого рода. – Дайте нам еще несколько дней – мы наверняка выясним что‑ нибудь. К послу лучше обращаться, когда у нас на руках будут доказательства.

– Вы думаете? – усмехнулся Дикий Билл.

Он снова был готов поверить Джо – хотя бы потому, что эта мысль совпадала с его собственной.

– У нас есть… – Джо немного запнулся. Зная преданность капитана своим пехотинцам, было бы очень неосторожно упоминать, что кто‑ то из них замешан в этой темной истории: даже намек на это способен будет разрушить начавшееся было взаимопонимание, – …наводка, сэр.

– Да? – выражение лица капитана сообщило о том, что он ждет продолжения.

Джексон нетерпеливо подтолкнул Джо рукой: объясни ему.

Джо взглядом попросил его помолчать.

Дикий Билл снова слегка нахмурился: вот эта игра в молчанку ему уже не нравилась. Он считал, что имеет право рассчитывать на откровенность рейнджеров: раз уж он согласился принять на веру их дикое заявление насчет японцев, им нечего было скрывать, если они не собираются присвоить себе все лавры. А вот выскочек, индивидуалистов, думающих не столько о деле, сколько о коллекционировании заслуг, Вудворт не терпел.

«Ладно, не торопись их обвинять, – одернул он себя. – Дай им время. Несколько дней погоды не сделают, главное – чтобы люди перестали пропадать. Если они прищучат эту японскую или какую там еще банду – это будет важней твоей личной неприязни».

– Ну хорошо, – сказал он вслух, окончательно убедившись, что объяснений по поводу наводки ему так и не дождаться. – Я вам даю неделю. Но мне это не нравится.

Он замолчал, что дало возможность сержанту подойти поближе и уставиться на Джо с ехидной улыбкой.

Не выдержав его взгляда, Джо повторил вслух:

– Они были там.

– Кто? – оскалился тот.

– Сержант… – Дикий Билл убрал ноги со стола и встал.

– Ниндзя, – повторил Джексон.

Улыбка на лице сержанта превратилась в ее антипод – уголки губ изогнулись книзу и дернулись.

– В задницу! – гаркнул он и добавил уже тише и ехиднее, глядя, как вытянулись на его крик рейнджеры: – Ребята, вы были на Мэнгроу Айленде, – он глядел на Джо почти гипнотическим взглядом, – и забавлялись там с какими‑ то местными девочками. Правильно, да? – он говорил это с такой уверенностью, что Джексон, по крайней мере, был готов поверить, что так оно и было в действительности. –

Так вот, может быть, в армии это вам с рук и сойдет, но здесь – нет. Ясно?

Сержант торжествовал, сержант был на высоте, сержант гордился тем, что вывел лгунов и нарушителей на чистую воду. И лишь одного он не мог понять: почему ни тени раскаяния не появилось на их «жульнических» лицах.

Ему было и невдомек, что и Джо, и Джексону было попросту не до него – уж слишком озабочены они были своими делами.

* * *

Том замер напротив двери, за которой происходил разговор, и прикусил губу.

Говорили о нем. Наверняка о нем: иначе для чего бы понадобилось выставлять его за дверь? Правда, капитан выпроводил не только его, но и Чарли с Бергом, и они тоже стояли неподалеку, видно поджидая рейнджеров, но ведь капитан мог не знать его имени – имени предателя… Так или иначе, речь шла о нем.

Тому было тошно и хотелось умереть – всерьез, не ради красивого словца. Легко ли сознавать, что кто‑ то в этот самый момент говорит о твоей тайне, тем более – о тайне позорной, от которой и так хочется проситься на тот свет.

В том, что Джо его «вычислил», Том не сомневался: то, что катер завелся сразу, достаточно красноречиво свидетельствовало о его разоблачении. И, естественно, Джо не станет его покрывать…

Том с тоской посмотрел на дверь, и та словно начала качаться перед его глазами: дурнота приближалась к своему апогею. В такие минуты человеку в пору выть волком и кататься по земле. Еще немного, и Том сделал бы это – лишь страх выдать себя прежде, чем разоблачение придет извне, удерживал его от подобной выходки. Что скажут стоящие рядом

Чарли и Берг? А остальные ребята, с которыми Том сжился и свыкся? Кто из них сможет понять его боль? Да и поняв – простят ли…

Комок тяжести заворочался в его горле, перекрывая дыхание. Нет, не поймут, не простят… Нет у них такого права – миловать предателя, продававшего их друзей, – таких же, как и он сам, как они сами… Действительно, лучше провалиться сквозь землю, чем увидеть их осуждающие глаза. Тут не оправдаешься тем, что подставлял под удар новичков, людей малознакомых, таких, которые не успевали войти в его жизнь, про которых можно было сказать себе: таковых не существовало – и успокоиться, обмануть свою совесть.

Свою…

Тому стало жарко, дверь уже не качалась – плавала перед глазами, тихое бубнение голосов из‑ за нее сливалось в гул, в котором Том различал только повторяющееся: «предатель… предатель… предатель.. »

Том закрыл лицо руками – и они стали мокрыми от холодного пота, оглянулся, выпячивая одуревшие, как у наркомана, глаза и чуть не вскрикнул: ему показалось вдруг, что Чарли глядит на него с упреком.

«Знают… – остолбенел он. – Они уже все знают! »

От прикушенной губы по подбородку заструилась кровь, в ушах зазвенело, но и сквозь звон слово «предатель» продолжало звучать.

«Нет, я не хотел. Я не мог, я…» – лицо Тома перекосила гримаса, боль задрожала уже в костяшках судорожно сведенных пальцев, но ее все равно не хватало, чтобы заглушить пожар в душе.

Чарли приветливо усмехнулся, и любого нормального человека это убедило бы, что он вовсе не думает о Томе плохо, но тот уже не был нормальным.

«Они смеются надо мной… они презирают… что ж, значит, я это заслужил… но лучше бы они убили меня на месте».

Он снова поднес руки к лицу и сдавил ими пульсирующие виски.

«Ну а что, если я ошибся? – с надеждой подумал он. – Что, если Джо промолчит по какой‑ либо своей причине? … Если бы он дал мне время самому покончить с собой. Но ведь нет – не даст… Не заслужил я того. И все же, вдруг промолчит? – Как утопающий за соломинку, хватался он за эту мысль. – Или я попробую ему все объяснить? Нет, я тогда расскажу все, как было, тем людям… Да, я должен им рассказать, чтобы они не подумали, что это я нарушил договор. Хотелось бы мне знать, почему у них сорвалось это дело на острове… Должно быть, Лев сильно зол на них после неудачи. Если он захочет их убить – я откажусь ему помогать… Да нет, о чем я… могу ли я отказаться? Если бы мог… Позвонить… Надо поскорее позвонить ему! Одно дело, если меня разоблачит Джо, но еще лучше бы было, чтобы он меня тут же убил, чтобы Лев не подумал… Кажется, я совсем запутался. Я не хочу, чтобы Лев их убил, но я не хочу, чтобы Лев подумал, что я против этого…»

Том сдавил виски еще сильнее; беспорядочно крутящиеся в голове мысли превратились в совершенно бессвязный набор слов, и от того он снова получил способность управлять своим телом: перед этим ноги не слушались его, приковывая к месту.

«Надо же, я могу двигаться» – так можно было расшифровать его удивление, когда Том сделал первый шаг. В своем сердце он уже считал себя приговоренным, мертвецом, и не он – кто‑ то другой, живущий в нем, – шел сейчас выполнять его нечистый, подлый долг.

– Ну что, ребята? – услышал он голос Джо за своей спиной и еле успел завернуть за угол.

«Вот оно… Вот мой конец…» – с ужасом подумал он, хватаясь за телефонную трубку. Том уже совсем плохо понимал, что именно он делает.

– А где ваш этот самый… Тейлор? – услышал он, и трясущийся палец слетел с нужной цифры.

Последняя надежда отпадала: Джо рассказал все.

«Позвонить… не забудь позвонить – дело не в тебе… О себе ты должен забыть…» – напомнил второй, сидящий внутри Тома голос, и диск завертелся снова.

– Кажется, он собирался куда‑ то звонить.

«А это они откуда знают? Ах да, я действительно говорил, что собираюсь звонить… Пропади оно все пропадом! »

– Жаль, мне хотелось кое о чем с ним поговорить…

– Алло, – услышал Том в трубке знакомый голос и оглох на то ухо, что слушало сейчас разговор Чарли и Джо.

– А в чем дело?

– Мне надо поговорить лично с ним…

– Алло, – нетерпеливо повторила трубка. – Кто звонит?

– Это я, Том… – Том рукой попробовал протолкнуть засевший в горле ком куда‑ нибудь глубже, тот не нащупывался, но, видно, сместился: говорить стало немного легче. – Том Тейлор…

Он замолчал, не зная, как именно и что рассказывать. К счастью для него, голос из трубки сам пришел ему на помощь:

– Ты привез людей на остров, но они ушли. Кто они?

Том оглянулся в сторону лестницы: он чувствовал, что Джо, Джексон и Чарли именно сейчас поднимаются по ней на второй этаж, и сдавил трубку сильнее

– Я не знаю, кто они, – хрипло пробормотал он – Они – рейнджеры, не морские пехотинцы…

«Все пропало – Лев заинтересовался ими… Но как же они смогли уйти от его ниндзя? Ничего себе…»

Словно только сейчас оценив, что его новые знакомые представляют собой нечто большее, чем он привык считать, Том из жары словно попал в лед: его лицо сделалось бледнее, по спине пробежали мурашки.

– А что рейнджеры здесь делают? – раздраженно спросил Лев.

– Они – шифровальщики, – быстро ответил Том, вспомнив услышанную краем уха фразу, которой он почему‑ то теперь не верил и сам.

«Джо и Джексон ушли от ниндзя. Ушли…»

– Что?

– Их сегодня прислали, – цепенея, проговорил Том, ужасаясь тому, что Лев не поверит его словам, и тогда…

– Я не верю, – произнесла трубка, и Том открыл рот, как вытащенная на берег рыба. – Они дерутся как профессионалы. Один из них, этот белый, слишком напоминает ниндзя.

– Ниндзя… – в ужасе прошептал Том.

Раз Джо был ниндзя, а на остров его привел Том… что теперь будет?

– Да, – еще резче скрипнула трубка. – И я хочу его убить. – От этих слов сердце Тома снова подпрыгнуло и задергалось на месте. – Замани его завтра одного к «Слепому нищему».

Том снова стал глохнуть, теперь уже не от шепчущего крика: «Предатель! », а от вертящихся в ушах слов: «Рейнджеры… ниндзя… Я не верю… как профессионалы».

«Я не виноват. Я не отвечаю ни за какого Джо. Я ничего о нем не знал и не знаю – слышите? Я здесь НИ ПРИ ЧЕМ! » – закричал Том мысленно, а вслух забормотал неразборчиво и тупо:

– Хорошо… договорились… Я постараюсь, но…

На «но» он заткнулся – даже этот невинный предлог мог быть расценен его хозяином, как отказ от выполнения задания.

– Ты знаешь бар «Слепой нищий»? – нетерпеливо переспросил тот, не собираясь снисходить до душевных терзаний человека, не бывшего в его системе ценностей даже «шестеркой». – Он должен туда прийти. Это – твои проблемы, – отрезала трубка и разразилась гудением.

Том молча вернул ее на место.

* * *

Джо проснулся от того, что понял: к нему пришли. Нет, никто не звал его по имени, никто не обращался к нему, мало того – никого и вовсе не было в пустой комнате с несколькими застеленными, но незанятыми кроватями, но все же он чувствовал чужое присутствие и был уверен, что прячущийся в темноте некто пришел именно к нему.

За окном виднелось море. Бирюзовое днем, оно сейчас отливало жемчугом и выглядело тяжелым, как ртуть, но от его блеска в комнате делалось почти светло, во всяком случае, достаточно светло, чтобы различить, как шевельнулась круглая дверная ручка.

Дверь трогали снаружи, со стороны коридора.

Джо напрягся.

В дверном проеме образовалась щель – темный разрез на темно‑ сером фоне стены, и за нею возник взгляд – неуверенный, осторожный…

Дверь снова скрипнула, отворяясь еще шире.

Джо слегка поморщился и устроился на кровати поудобнее, изображая спящего: к нему подкрадывался явный дилетант. Что ж, тем хуже для него…

Дверной проем вырос до размера, достаточного для того, чтобы человек мог войти, – и тот не замедлил показаться. Сперва из‑ за двери неуверенно вынырнула нога, осторожно ступила, словно опасаясь, что пол может подняться под ней на дыбы, за ней показалось тело – сгорбленное и немного неуклюжее вопреки своей худобе; потом вошедший сделал еще шаг, оглянулся и все той же робкой походкой начал приближаться к кровати Джо.

«Странно, – заметил Джо, – если он хочет на меня напасть, почему он ведет себя так глупо? Здесь что‑ то не то… Ладно, посмотрим».

Он немного приоткрыл глаза – ровно на столько, чтобы можно было следить за передвижениями ночного незнакомца, но со стороны любой решил бы, что глаза Джо закрыты.

Человек приближался – уже и ноздри Джо ощущали запах недорогого одеколона, и руки, лежащие поверх одеяла, чувствовали на расстоянии тепло его тела, и слух фиксировал малейший скрип под ногами… Человек остановился у кровати и потянулся к Джо, выставляя руку вперед. Кровать словно взорвалась: Джо стремительно вскочил, его руки вознеслись в воздух, разрывая его на части своей скоростью, и ночной гость уткнулся носом в простыню, зажатый, как в тиски, в мощный захват.

Теперь Джо мог не торопясь его разглядеть. В лунном свете хорошо различались волнистые короткие волосы, достаточно темные, чтобы их и в темноте можно было признать черными, длинная худая шея с выразительным кадыком и дряблой красноватой кожей. Сутулые плечи – впрочем, покрытые мышцами довольно выразительной формы: не слишком объемистыми, как у атлетов, но все же могущими послужить наглядным пособием для лиц, изучающих анатомию, лицо – вытянутое, носатое, с безвольным подбородком и довольно толстыми губами… Очень хорошо знакомое лицо.

Неурочный визитер вяло дернулся и зашептал, должно быть, опасаясь разбудить пустые кровати:

– Успокойся, это я – Том Тейлор.

Джо скривил губы: вряд ли это имя должно было кого‑ либо успокаивать, а уж его – тем более. Правда… Он вспомнил вдруг удрученный вид человека, заманившего их с Джексоном в ловушку, мешки под его глазами, свидетельствовавшие о бессонных ночах или о непроходящем состоянии горя. Да, перед ним был враг, но неизвестной Джо породы: никогда еще его противники не были так похожи на жертвы, как этот жалкий, задерганный человек.

– М‑ да? – промычал он, ослабляя захват и позволяя Тому сесть на пол возле кровати – выпрямиться и встать тот или не сумел от потери сил, то ли просто не осмелился.

Проклиная себя на чем свет стоит, Том опустил голову и пробормотал:

– Мне нужна твоя помощь.

Он не лгал сейчас – он и в самом деле согласился бы на что угодно, поверь он хоть на миг, что Джо сумеет вытянуть его из трясины, а в эту секунду он верил…

– Да? – снова сказал Джо, разглядывая унылое и испуганное лицо Тейлора.

Том с надеждой поднял на него глаза – и тут же надежда потухла. Даже если бы Джо мог ему помочь – разве он стал бы это делать? Да и не мог он… Никто не мог.

Внимательно наблюдавший за его внутренней борьбой Джо ощутил, что его собеседник сдался – по крайней мере, перед собой.

– Ты знаешь бар «Слепой нищий»? – спросил Том, начиная пятиться назад. – Приходи туда завтра, ровно в три часа… Приходи один…

Он повернулся и едва не бегом выскочил из комнаты.

Джо задумчиво посмотрел на захлопнувшуюся дверь.

Он был озадачен. Враг вел себя не по‑ вражески, по значило ли это, что он становился союзником? Что и с чем боролось в его душе и что победило?

Он не знал правильного ответа. Снова жизнь преподносила ему трудно разрешимую задачу из области «разноцветных» человеческих отношений, так часто сводящих воедино добро и зло, вплоть до полной их нерасчленимости.

«Ну что ж, когда теория бессильна, остается проверить, что есть что на практике», – заключил наконец Джо.

* * *

Полуденная жара спадала медленно, и даже в три часа дня ее дыхание было весьма ощутимым, но приближение вечера, а значит, и прохлады оживляло усталые лица и активизировало уличное движение: все больше машин пробиралось по кварталам в районы с увеселительными заведениями и жилыми трущобами. Правила движения в Парадизе были чем‑ то условным: улица принадлежала большинству. Если на двух‑ трех центральных магистралях большинством являлись все же владельцы колес, то чуть в сторону от них улицы переходили в почти безраздельное владение пешеходов: машинам порой часами приходилось ждать, пока людские потоки поредеют.

В несколько более выгодном положении оказывались мотоциклы. Узкие и легкие, они могли почти спокойно маневрировать между пешеходами, быть может, намного увеличивая за счет странной траектории свой маршрут, но зато почти не теряя лишнего времени.

Довольно скоро Джо оценил преимущество этого вида транспорта: до нужного квартала он доехал один, все направлявшиеся в эту же сторону легковушки остались пережидать толпу. Дальше от центра, в переулках, ее плотность уменьшалась сама по себе, но достичь этих относительно малолюдных участков было нелегко.

Бар «Слепой нищий» помещался на одном из них.

Пестрая человеческая стайка в ярких одеждах пересекла Джо дорогу у въезда на улицу, заставив его немного притормозить, затем еще несколько человек промелькнули перед его глазами – и на углу засветилась вывеска.

Джо подрулил к фонарному столбу, нашедшему место на самом углу тротуара, и спрыгнул на асфальт. От яркого солнца асфальт выглядел почти белым; одежда, буквы вывесок и реклам становились еще ярче и резали глаза даже сквозь коричневую пелену солнцезащитных очков.

Джо прошел в сторону двери и остановился: она была заперта.

«Странно, – подумал он, дергая на всякий случай ручку. – Похоже, произошло какое‑ то недоразумение».

Он прислушался, и удивление его выросло: где‑ то рядом, быть может, за этой самой закрытой дверью, слышались людские голоса, звучала музыка и ругань – кто‑ то явно веселился и выпивал…

Джо дернул ручку еще раз – и снова с тем же результатом.

Бар был закрыт.

Смутная предупреждающая тревога охватила Джо. Он огляделся по сторонам, но не заметил ничего угрожающего.

Он стоял под небольшим навесом, метра на полтора вытянутым над тротуаром. Возле столбов‑ подпорок (их Джо насчитал три штуки) дефилировали проститутки. Заметив взгляд Джо, одна немного переменила позу, позволяя Джо получше «разглядеть товар», но тотчас сникла, теряя к нему интерес: на клиента Джо не тянул. Другая «ночная бабочка», пестрая, как махаон, и длинноногая, вынырнула из‑ за угла, взгляд Джо метнулся к ней и так же быстро ушел в сторону.

Все это было не то.

«Однако почему я так рвусь именно в этот бар? – спросил он себя, продолжая оглядываться. – Мне нужен Том. Том и, быть может, некто, кого он приведет с собой, – иначе он смог бы поговорить со мной прямо на базе. Или с ниндзя связан не только он, а еще кто‑ то из пехотинцев, и Тейлор опасался, что нас подслушают? Не нравится мне это дело. Если он не придет… значит, я снова в ловушке».

Джо снял очки – в драке стекла были бы помехой – и подошел к углу, огибая стороной скучающих девиц.

Через секунду он чуть не хлопнул себя по лбу: в точности такая же вывеска была за углом в нескольких шагах, и дверь под ней была открыта настежь.

Быстро взглянув на часы (его опоздание уже равнялось пяти минутам), Джо поспешил ко второму, рабочему, входу. Он был готов ругать себя последними словами: до сих пор Джо не замечал за собой такой тупости – подумать о том, что дверь в баре может быть не одна, он мог с самого начала. Если он этого не сделал, то только по одной причине: тревога так и не желала его отпускать. И яркое солнце, и покой улицы с ее гуляющими невдалеке босоногими мальчишками, пестрыми семейками и не менее пестрыми шлюхами – все выглядело декорацией, за которой скалил зубы некто сильный и хищный.

– Эй, парень!

От оклика мышцы Джо сразу стали жесткими – неужели началось?

Перед ним стояли несколько парней, видно только что вышедших из бара. Впереди стоял квадратно‑ мордый тип с бычьей шеей и грубыми, кое‑ как вылепленными природой чертами лица. Полурасстегнутая джинсовая безрукавка только подчеркивала его развитую мускулатуру, небольшие глаза смотрели на Джо сердито и тупо. Рядом, по правую руку от «квадратного», примостился длинный, худой блондин с локонами, мало сочетающимися своей нежностью с покрасневшей испитой физиономией. Не лучше выглядел и парень слева – невысокий и недобритый, с мрачным лицом, заросшим синеватой щетиной. Двоих задних Джо так и не рассмотрел – он запомнил лишь то, что один был одет в клетчатую рубашку, а другой – в светлую футболку.