![]()
|
|||||||
ВСТУПЛЕНИЕ
Я так приступаю к решенью задачи, как будто конца и ответа не знаю. Протертые окна бревенчатой дачи, раскрыты навстречу московскому маю.
Солнце лежит на высоком крылечке, девочка с книгой сидит на пороге.
«На речке, на речке, на том бережочке, мыла Марусенька белые ноги…»
И словно пронизана песенка эта журчанием речки и смехом Маруси, окрашена небом и солнцем прогрета…
«Плыли к Марусеньке серые гуси…»
Отбросила книгу, вокруг поглядела. Над медными соснами солнце в зените… Откинула голову, песню допела:
«Вы, гуси, летите, воды не мутите…»
Бывают на свете такие мгновенья, такое мерцание солнечных пятен, когда до конца изчезают сомненья и кажется, мир абсолютно понятен. И жизнь твоя будет отныне прекрасна — и это навек, и не будет иначе. Все в мире устроено прочно и ясно — для счастья, для радости, для удачи. Особенно это бывает в начале дороги, когда тебе лет еще мало и если и были какие печали, то грозного горя еще не бывало. Все в мире открыто глазам человека, Он гордо стоит у высокого входа. … Почти середина двадцатого века.
Весна девятьсот сорок первого года. Она начиналась экзаменом школьным, тревогой неясною и дорогою, манила на волю мячом волейбольным, игрою реки, тополиной пургою.
Московские неповторимые весны. Лесное дыхание хвои и влаги. …Район Тимирязевки, медные сосны, белья на веревках веселые флаги. Как мудро, что люди не знают заране того, что стоит неуклонно пред ними. — Как звать тебя, девочка? — Зоей. — А Таня? — Да, есть и такое хорошее имя.
Ну что же, поскольку в моей это власти тебя отыскать в этой солнечной даче, мне хочется верить, что ждет тебя счастье, и я не желаю, чтоб было иначе. В сияющей рамке зеленого зноя, на цыпочки приподымаясь немножко, выходит семнадцатилетняя Зоя, московская школьница-длинноножка.
|
|||||||
|