Ирвин Уэлш 17 страница

забавно и смело, но теперь уже начало раздражать, так что я извинился и ушел, задавая себе

вопрос, что же он собирается сказать обо мне за моей спиной.

ЛЮБОВЬ И ЕБЛЯ

Подруга Олли, Тина - дружелюбная, нервная, взвинченная на адреналине бикса, всегда

находившаяся в движении: говоря, жуя жвачку, осматривая все и всех своими

пронизывающими ястребиными глазами. На вечеринке у Сидни Олли сообщила мне в

насмешливой манере школьницы:

- Ей нравится твой приятель. Ронни.

- Заткнись, - прошипела Тина, либо в самом деле смущенная, либо делавшая вид, что

она смущена.

Ронни сидел на полу, глядя на рождественскую елку. Он был просто загипнотизирован

ею. Он принял несколько таблеток джелли (джелли на британском сленге - транквилизатор,

обычно фемазепам; в американском же сленге наоборот - таблетка амфетамина -

прим. перев. ). Сидни на удивление каким-то образом тоже убился транками. Он объяснил мне,

что уж " слишком напрягся", когда увидел, в какую мусорную свалку превращается его

квартира, и начал привносить в вечеринку " негативные вибрации", так что он принял немного

транков, чтобы " смягчиться".

Затем Олли сказала мне:

- Если этот больной педик Дениз явится сюда, не смей говорить с ним! В любом случае

только не тогда, когда я рядом!

Я нашел это слегка раздражающим и обидным. Ее вражда с Денизом не имела ко мне

никакого отношения.

- Разумеется я должен говорить с Денизом, он - мой друг. Я, твою мать, практически

вырос с Денизом. И прекрати все это гомофобное дерьмо; это абсолютный отстой.

Она тут выдала нечто, что вызвало у меня мороз по коже.

- Не удивительно, что люди говорят о тебе, дескать ты умник и выпендрежник, -

прошипела она в ярости и удалилась.

- Что... кто сказал... - промычал я ей вслед, но она скрылась в кухне.

Я был слишком размякший, чтобы испытывать паранойю, но ее слова звенели в моей

голове и паранойя в конце концов накатит на меня с такой же несомненностью, как ночь

сменяет день. Я буду сидеть завтра у моего отца, пытаясь делать вид, что не чувствую себя

больным, несчастным и ничтожным, и ее слова будут впиваться в мой организм психическими

колючками, и я буду мучиться, размышляя об их смысле, безжалостно терзая самого себя. От

меня много чего будет можно ожидать.

Я разговорился со Спадом Мерфи, приятелем Рэйми Эйрли. Мне нравится слушать Спада

и Рэйми. Мы познакомились несколько лет тому назад, и они всегда были тогда рядом, и они

по-прежнему остаются поблизости. Выжившие. От таких людей на самом деле ничему нельзя

научиться, но их треп воспринимается нормально. Спад все еще сокрушался по поводу того,

что его кинул много лет тому назад лучший друг. Сделка была связана с джанком и его друг

скрылся со всеми деньгами, вырученными от продажи.

- Лучшие друзья, если так можно выразиться, лучшие друзья, понимаешь? Затем кореш

идет и выкидывает номер, типа этого. Абсолютное кидалово, как бы так сказать. Понимаешь?

- Да, в наши дни ты не можешь доверять даже друзьям, - сказал я, и осознание этого

вызвало у меня первый приступ реальной паранойи за весь день. Я коснулся пальцем моего

шрама. Спасибо, блядь, Хобо; по крайней мере у меня есть конкретное подтверждение этой

паранойи.

- Это же просто, скажем так, наркотики, корешок. Это ужасно, типа, но когда бы в деле

не появлялись бабки, дружба спускается в унитаз, врубаешься?

Мы поболтали еще немного, затем к нам подошла слегка пьяная Тина, размахивавшая

бутылкой Diamond White.

- Я вдохну огонь в твоего друга, - заявила она, вот так буквально, потом подошла к

Ронни и села рядом с ним.

Следующее, что я увидел, это как они обнимались и целовались, или скорее Тина

вылизывала все лицо Ронни.

- А было бы неплохо, если бы кто-то вдохнул в меня такой огонь, корешок, это было бы

клево, типа, - заметил Спад.

- Нет, я разочарован в женщинах. Я бесполезен для серьезных отношений, Спад. Я

эгоистичный блядун. Фишка в том, что я никогда даже и не старался этого скрывать и строить

из себя кого-то еще. Возьмем тут, к примеру, Олли, - решился высказаться я.

- Эта маленькая готическая кошечка, с которой ты пришел, типа? - спросил он.

- Она разыгрывает из себя ангела. Взяла меня к себе домой после того, как я схлестнулся

с этим мудаком Хобо...

- Так бы поступила хорошая женщина, корешок. Ты должен быть ей признателен, типа.

- Я уже наслушался этого. Один приличный добрый поступок и она думает, что это дает

ей право говорить мне, как нужно жить. То есть: никакой наркоты, получить работу, поступить

в колледж, купить какую-то одежду, не говорить с людьми, которые ей не нравятся, даже если

ты и знал их всю свою долбанную жизнь... все это типичное девичье дерьмо, старый. И как же

это достало!

- Да, это довольно серьезное мозгоебство, корешок. Не то, чтобы я действительно мог

что-то посоветовать. Чиксы и я, типа, это своего рода масло и вода, понимаешь? Я люблю,

когда мы путаемся друг с другом, общаемся, это довольно неплохо, но каким-то образом из

этой смеси ничего путного никогда не выходит.

К нам снова вернулась Олли. Она обвила меня руками.

- Я хочу, чтобы мы пошли домой, - прошептала она, считая себя, наверное, Жанной

Д" Арк. - Я хочу пойти домой и трахнуть тебя.

Меня передернуло от страха при этой мысли. За этот уикэнд я принял слишком много

наркотиков. Ебля меня совершенно не волновала. Она просто казалось дико бессмысленной,

абсолютно пустой тратой времени. Мы не испытывали по отношению друг к другу сильных

чувств, мы просто расходовали наше время, ожидая, когда проявится что-то реальное. Мне не

хотелось трахаться просто во имя самого процесса; мне хотелось заниматься любовью. С

кем-то, кого я люблю по-настоящему. Да, разумеется, приходят такие времена, когда нужно

снять сексуальное напряжение, опорожнить сумку, так сказать, но не тогда, когда ты по уши в

наркотиках. Прямо как прошлым днем, когда мы трахались. Это напоминало совокупление

двух скелетов. А я просто думал: " Какого хуя мы этим занимаемся? "

И еще одно беспокоило меня даже больше, чем ебля, а именно зависание у Олли целыми

сутками. Мне не нравились ее друзья. Они проявляли ко мне враждебность и вели себя со мной

довольно бесцеремонно, что по-настоящему, впрочем, не волновало меня. На самом деле я

получал от этого удовольствие. Но вот что действительно меня заебывало, так это то, как они

свысока относились к ней. Все они представляли собой типичных завсегдатаев Сити Кафе:

официантки, страховые агенты, клерки в местных государственных учреждениях, бармены и

т. д., которые хотели быть музыкантами, актерами, поэтами, танцорами, художниками,

драматургами, кинорежиссерами, моделями, и они были одержимы своими альтернативными

карьерами. Они проигрывали свои скучные пленки, декламировали свои бездарные стихи,

расхаживая с важным видом как павлины, и разглагольствовали с безудержным догматизмом

об искусстве, от которого они были отлучены. И дело в том, что Олли потакала этому их

снисходительному отношению. Ее друзья хотели походить на кого-то еще, она же только

хотела стать такой же, как они. Я допускал, что у меня отсутствуют амбиции, но все же как она

могла не видеть, насколько ограничен ее кругозор. Когда я упомянул об этом, я был заклеймен

как завистник и злопыхатель.

Мы начали ругаться, и я закончил тем, что остался ночью в квартире Рокси. Я рассказал

ему о ее друзьях, и он сказал:

- А что ты напрягаешься, старый, ты должен прекрасно себя там чувствовать, как в своей

тарелке.

Он заметил мое напряженное, обиженное выражение лица и добавил: - Ебать меня,

только не говори мне, что ты сегодня обиделся. Я же только пошутил, старый.

Но я знал, что он не шутил. Или может быть я просто становлюсь параноиком. Или,

возможно, нет. Я все еще был обдолбан наркотой и толком не спал целую вечность.

Как бы то ни было, я избегал Олли, насколько только возможно, пока не пришел в себя. Я

попытался расслабиться у моего старика, но это было затруднительно, поскольку в доме

постоянно ошивались его приятели по анти-наркотической кампании или друзья Дерека.

Последние никогда похоже не пили, не принимали наркотиков и не ходили на рейвы. Им было

" наплевать на все это дерьмо". Но толком они ничего больше не делали, просто сидели и

валяли дурака. Дерек сдал свои экзамены на Старшего Администратора Госслужбы, но не

испытывал из-за этого никакого душевного подъема, или какого-то интереса к своей карьере. Я

восхищался его нигилизмом по отношению к работе, что я прекрасно понимал и разделял, но он

и его друзья казалось вообще ни к чему не проявляли интереса. Все для них было дерьмо:

наркотики, музыка, футбол, насилие, работа, ебля, деньги, веселье. Они производили

впечатление оравы полностью изолированных инвалидов с ампутированными конечностями.

Олли доставала меня по телефону. Она была бессвязна и экспансивна, когда говорила о

том, что ее друзья сделали или делают, но когда она сосредотачивалась на нас, то всегда

становилась напряжной и конфронтационной. Все заканчивалось тем, что она материла меня и

с шумом бросала телефонную трубку, как будто и была оскорбленной стороной.

- Женские проблемы? - смеялся мой отец. - Никогда не беги за автобусом или за

женщиной. Всегда есть еще один за углом.

Да, это великая стратегия. Вот почему он никогда не имел своей дырки за четырнадцать

лет с тех пор, как свалила наша мама. Вот почему однажды его наверное найдут мертвым из-за

гипотермии на автобусной остановке.

Через несколько дней существования на чае, шоколадных батончиках, жареной картошке

из духовки МакКейна и пиццах Престо, я почувствовал себя достаточно сильным, чтобы

выбраться в город. Я прочитал биографии Дэвида Нивена и Морин Липман, обе абсолютно

чудовищные. Я взял их с собой в библиотеку, и спросил библиотекаря, не может ли он

придержать для меня биографию Вив Николсон. Я не хотел брать ее с собой в город, так как

мог закончить день в полном отрубе и потерять ее. Кроме того, я терпеть не могу таскать с

собой какие-то вещи. Он отказался, сказав, что я должен рискнуть. Я забрался в автобус и

почувствовал похоть из-за вибрации мотора. Я мысленно сделал список всех женщин, с

которыми я бы хотел заняться сексом. Я чувствовал себя неловко и смущенно, выйдя на

остановке с эрекцией. Она спала, тем не менее, когда я стоял немного растерянный какое-то

время на Уэст Энде, думая, что же делать дальше. Кража в магазине казалась возможным

вариантом, и я попытался придумать, что же мне нужно из вещей, так чтобы я мог пойти в

подходящий магазин, а не просто заявиться куда-то и спереть во имя того, чтобы спереть.

И тут я заметил Тину. Хорошо встретиться с кем-то случайно в городе.

- Тина! Куда путь держишь?

- Собираюсь достать что-нибудь для Ронни. У него день рождения в четверг.

Ну конечно. Я помню о дне рождения Рона. Я ему ни хера не дарил, даже открытку, но

всегда помнил дату.

- Как там у вас складывается? - спросил я, поднимая брови, как я надеялся, в

фривольной игривой манере.

- Нормально, - ответила она, лихорадочно жуя жвачку и вообще не глядя на меня,

когда мы шли бок о бок вверх по Лофиэн Роуд, - но он все время под транками или еще

чем-то. Я имею в виду, на прошлой неделе мы пошли в кино. Я заплатила за билеты. " Ущерб",

такой был фильм, типа. И он просто сидел и спал все время, а я не смогла его разбудить, пока

не пошли титры. Я совсем тогда заебалась и бросила его.

- Это мудро, - отозвался я.

Мне нравилась эта девушка, я сочувствовал ей. Я по-прежнему чувствовал себя немного

напряженным, но мой груз, казалось, стал легче за эти последние несколько дней. Я понял

причину - отсутствие Ронни. Тина сняла значительную тяжесть с моих плеч.

- И еще одно, я повела его ко мне домой вчера. А он просто вырубился на диване. Даже

не сказал ни одного слова моей папе или маме. Только кивнул им и сразу задремал.

- Да, это не лучший способ произвести благоприятное впечатление, - вставил я.

- Ну, моего папу никогда по-настоящему не беспокоит так сильно, что говорят люди, но

если он заподозрит наркотики, тогда он становится настоящим психом. Может быть в

следующий раз ты и Олли придете с нами, так чтобы они могли видеть, что все мои друзья и

Ронни не связаны с наркотиками.

Впервые за всю мою жизнь меня кто-то попросил обеспечить такое представление перед

родителями. Хотя и тронутый, я был слегка насторожен и сомневался в силах Тины соблюдать

правила.

- Да, но не уверен, что я - лучший человек для визита к твоим предкам. Неужели тебе

Олли не рассказывала о том, как она встретила меня, и как выхаживала в то время?

- Да, но это же не было твоей ошибкой. По крайней мере, ты иногда можешь держать

себя в руках, - сказала она.

Мы расстались, и я некоторое время чувствовал себя великолепно. Поразмыслив, почему

же я так себя чувствую, я начал чувствовать себя ужасно. Казалось, что прием наркотиков за

долгие годы сократил меня до общей суммы негативных и позитивных толчков от разных

людей; большое пустое полотно, заполняемое другими. Когда бы я не пытался найти для себя

более широкое определение, штамп УМНИК снова возвращался в мое сознание.

Ронни был совершенно убит, когда мы все встретились в Джорджи Долри, в баре

" Устрица". Абсолютно типично для этого урода. Он держался на ногах, постоянно высовывал

язык, облизывая губы, и вытаращивал глаза, словно его хватил какой-то удар. Я был немного

зол, что попал в такое положение. Олли и я много трахались этим днем, и мои липкие от наших

соков гениталии жутко болели. Я даже не успел помыться. Я всегда чувствовал дезориентацию

после секса, всегда хотел остаться один. Мы покурили гаша, я сел на измену, и теперь все эти

люди в баре словно охотились за мной.

Я ничего не сказал там, не вымолвил ни слова даже в такси по дороге в Клермистон. Тина

и Олли трещали без умолку, игнорируя меня, пока Ронни тупо таращился в окно. Я услышал,

как он сказал, обращаясь к водителю: " Клермистон, приятель", - хотя мы уже были на

полпути. Водитель не обратил на него никакого внимания, ровно как и все остальные. Ронни

продолжал шептать: " Клермистон, приятель", - и издавал сдавленные смешки между

вздохами. Этот козел начал доставать меня.

- Попытайся быть цивилизованным, - прошипела мне Олли, заметив мой мрачный

взгляд, когда мать Тины открыла нам дверь.

Это было затруднительно. Рон сразу же завалился на диван и замотал головой, обозревая

комнату одним глазом. Я сел рядом с ним, Олли рядом со мной, а Тина уселась у наших ног. Ее

отец сидел в кресле, смотря телевизор, а ее мать выставила на стол какие-то напитки и легкую

закусь. Затем она села в другое кресло и закурила сигарету. Телевизор был по-прежнему

включен, и лишь он, похоже, привлекал все внимание отца Тины.

- Не стесняйтесь, - пробормотал он, - мы не выносим церемоний в этом доме.

Я схватил сомосу и пару булочек с сосиской. Дурь, выкуренная с Олли после нашей

сешн-ебли нестерпимо пробивала меня на жрачку.

Ронни начал клевать носом, но Тина толкнула его в бок и он, дернувшись, очнулся. Ее

отец не проявлял к нам никакого интереса. Я должен был молчать в тряпочку и получать от

этого удовольствие, но, похоже, взял быка за рога.

- Вторая смена, - глупо сказал я, - вот в чем проблема, да, Рон? Вторая смена. Ты

похож на зомби, когда возвращаешься со второй смены.

Ронни выглядел обескураженным; на самом деле он выглядел умственно отсталым.

Отец Тины резко бросил ей:

- Я думал, ты сказала, что он не работает?

- Он работает со мной время от времени. Работа не бумажная или что-то подобное, -

вмешался я. - Налаживаем дымоуловители. Со всеми этим пожарами в многоквартирных

домах, все хотят себе сейчас такие поставить. Мы работаем в районе Домов Престарелых для

муниципалитета, понимаете? Долгие смены.

Ее отец кивнул с апатичной признательностью за разъяснение. Тина, ее мать и Олли несли

всякий вздор о покупках, а отец задремал. Ронни вскоре тоже вернулся в " землю Нод" (вариант

царство сна - игра слов, основанная на одинаковом звучании англ. слова nod и библейской

земли Нод - прим. перев. ). Я просто сидел, обжирался, скучая и испытывая сильное желание

покурить гаша. Этот вечер казался самым худшим за всю мою жизнь. Я возликовал, когда мы

собрались уходить.

Мы доехали на такси до Долри, и Олли изъявила желание пойти домой потрахаться. Я же

хотел пойти к Райри и напиться. Мы поругались и отправились каждый своей дорогой. В пабе я

встретил Рокси и КУРСА. Последний собирался встретиться с одной женщиной в " Пеликане".

- Присоединяйтесь, - предложил он.

- Может быть позже, - сказал я.

Мне надо было выпить. Несколько пинт. КУРС покинул нас. Рокси и я неплохо вдарили

по пиву, даже ни разу не упомянув о Слепаке.

Через некоторое время мы решили отправиться в " Пеликан". На дверях стоял зачуханный

мудак студенческого вида из среднего класса и не пускал нас внутрь, но к счастью оттуда

вышел Рэб Эддисон и помог нам пройти. Он бросил на этого дрочилу суровый взгляд и бедный

урод почти обосрался от страха. Рокси и я вошли внутрь как Герцог и Герцогиня Вестминстера.

Клуб был забит под завязку, и мы не смогли отыскать КУРСА, пока не услышали, как он

сам зовет нас:

- РОКСИ! БРАЙ!

Посмотрев в направлении этих криков, я смог только различить огромную толстую

женщину, улыбающуюся мне. Она была абсолютна вульгарна, с красным оплывшим лицом,

которое никак не производило впечатление очень доброго и привлекательного. Голова КУРСА

высунулась у нее под рукой. Я тут осознал, что он сидел на ее коленях.

- Это Люсия, - сказал он, отхлебывая из кружки.

- Привет, Люсия, - сказал я.

Люсия повернулась к КУРСУ.

- Ты хотел, чтобы я отсосала и у твоих друзей, да? - спросила она пронзительным

возбужденным голосом. Я не смог уловить ответ КУРСА.

Затем она положила руку на бедро Рокси.

- И как они тебя кличут?

- Множеством погонял, куколка, - улыбнулся он.

Она немного пощупала через его штаны член и яйца. Рокси, казалось, забавлялся этим, но

пока еще не возбудился. Я же порядком настроился на ее волну. Моя голова поплыла с мыслью

о нас троих, трахающих эту большую корову одновременно. КУРС развратно подмигнул мне.

Люсия затем прижалась к моему лицу и сунула язык в мой рот. На вкус как блевотина. Я

сидел, ошеломленный, пока она водила языком у меня во рту. Она то высовывала его, то

всовывала снова, затем медленно отодвинулась.

- Видел своего приятеля? - кивнула она Рокси. - Я могу без проблем довести вас до

кондиции!

- Ты уже довела, - сообщил я ей.

Ей это понравилось, она тут же разразилась громобойным хохотом, напоминавшим

отбойный молоток, и перекрыла громкий гул окружающих голосов. Затем локтями она двинула

КУРСА, который со спины запустил руку ей под юбку, прямо между ее мясистыми,

целлюлитными бедрами.

Мы продолжали пить. КУРС рассказал анекдот про чувака с трансплантированным

анусом и мы все зашлись от смеха. Я смеялся даже несмотря на то, что слышал этот анекдот

раньше. А Люсия ржала громче всех. Она так гоготала, что проблевалась. Она отпила немного

Гиннесса, затем блеванула им обратно в кружку. И лишь на мгновение выглядела озадаченной,

опрокинув массу черноватой блевотины обратно в свою глотку с видом ценителя.

- Вот такая у меня куколка, - сказал КУРС, и они лениво поцеловались взасос.

Я стоял за групповуху, никаких сомнений в этом. Я кивнул Рокси.

- У тебя?

- Ишь чего захотел, - начал глумиться он. - Только не говори мне, что у тебя с

мозгами все в порядке. Я бы не касался этой ебаной баржи. Ни за какие деньги после того, как в

ней побывал КУРС.

Над этим надо было поразмыслить. Я выпил еще несколько кружек и выцепил немного

спида у чувака по имени Сильвер, своего в доску. Я шатался по бару, неся всякий бред. Я в

любом случае нес всякий бред, но теперь нес его с большей основательностью и

убежденностью.

Мы не видели, как ушел КУРС, но когда мы зашли в сортир в пабе Андерсона, то

услышали их с Люсией голоса. Он дергался рывками на ней, словно играл в настольный

футбол. Он вопил:

- ВСТАВЬ ЕГО НА ХУЙ ВЕСЬ, СУКА! ТЫ НЕ ВЫДЕРЖИШЬ МОЕГО ЕБАНОГО

ХУЯ! Я РАСКРОЮ ТЕБЯ НАДВОЕ!

А она кричала в ответ:

- Я, БЛЯДЬ, НИЧЕГО ТАМ НЕ ЧУВСТВУЮ! ВСТАВЬ КАК НАДО! НЕУЖЕЛИ ТЫ

УЖЕ НАЧАЛ? ХА-ХА-ХА.

Мы прошли мимо них, затем остановились посмотреть немного. Люсия стряхнула с себя

КУРСА и уселась на него. Ее дряблая плоть нависала над ним.

- ШЕВЕЛИСЬ ДАВАЙ, ЕСЛИ УЖ ВЛЕЗЛА НА МЕНЯ, ШЕВЕЛИСЬ, ТЫ, СУКА! -

ревел он.

Она склонилась над ним, и тут посмотрела на нас.

- Хотите помочь ему, мальчики?

- Мы никогда не мешаем настоящей любви, Люсия, - улыбнулся Рокси.

Мы подошли ближе к бачку и поссали. Наши два дымящихся ручейка соединились и

потекли в их сторону, вокруг головы КУРСА, шеи и плеч. Они продолжали трахаться. Два

чувака, нервно озираясь, прошли мимо нас.

- Растленный маленький урод, этот КУРС, - покачал головой Рокси.

- Да, настоящая чертова блядь.

Я почувствовал похоть и вознамерился пойти к Олли. Рокси стоял за то, чтобы выпить

больше пива. Имелась возможность убить двух зайцев сразу: Олли наверняка была на

вечеринке, устроенной ей подругой, модной, выпендрежной коровой по имени Линни.

Рокси на этой вечеринке ни разу не оставил меня; он питал отвращение к такого рода

тусовкам. Мы обосновались на кухне и на халяву выпили столько, сколько смогли. Олли

появилась в компании каких-то мудаков и демонстративно избегала меня. Днем мы с ней

трахались, теперь же она обращалась со мной, как с чужаком. Что же, это каким-то образом

имело смысл. Жизнь - странная штука.

На следующее утро я проснулся на полу от шума уборки. Рокси лежал рядом со мной.

- Господи, у меня какой-то отвратительный блевотный вкус во рту, - сказал он.

- Это была моя ошибка, - пожал я плечами. - Я не должен был давать КУРСУ

возможность трахаться в сральнике, пока ты не отсосал у меня.

- Случилось то, что случилось. Ну, в этом есть смысл. Ни хуя ничего занимательного в

том, чтобы у тебя отсосать.

Линни убиралась, выбрасывая пивные банки и вытряхивая пепельницы в мусорные

мешки, бросая на нас свирепые взгляды, говорившие: УБИРАЙТЕСЬ НЕМЕДЛЕННО.

Раздался стонущий голос какого-то школьника.

- Давайте же, парни, поднимайтесь и помогите нам с уборкой.

- Отсоси мой ебаный хуй, псих, - рявкнул в ответ Рокси.

Мальчик убрался, приняв это за ценное указание, что ему придется мыть пол самому.

- Скажи еще, что этот идиот не быдло. Это чертов Эдинбург, полный проклятых

английских ублюдков и снобистских уродов, играющих в регби. Обращаются с тобой, как с

неотесанной деревенщиной в твоем собственном городе. Ну, на хуй их, пусть они чистят за

нами дерьмо, это все, на что эти козлы годятся! - бушевал он.

Я поднялся на ноги и нашел несколько бутылок пива. Шатаясь, мы выползли из квартиры,

спустились по лестнице и вышли на улицу. Пили на ходу.

- Где это мы? - удивился я.

- Стокбридж, - отозвался Рокси. - Я помню как прошлой ночью мы перлись через

Новый Город.

- Нет, нет.

Я вспомнил. Это было у Линни. Южная Сторона. Мы вышли на Сауф Кларк Стрит. Рокси

открыл рот.

- Ну да, Стокбридж, вылитый просто! - воскликнул я. - Посмотри на кого ты похож!

Мы решили направиться в бар " Капитан", открывшийся в семь часов утра, то есть три

часа назад. Мои нервы начали пошаливать и я просто хотел пропустить несколько кружек пива,

чтобы начать нормально воспринимать действительность.

И вдруг я содрогнулся до глубины души от леденящего кровь в жилах вопля:

- БРАЙАН!

Прислонившись к автобусной остановке стояла Безумная Одри. Она была одета в

длинное, черное пальто под кожу с подкладными плечами. Две сальные пряди черных волос

болтались с каждой стороны ее бледного прыщавого лица. Ее резкие, отвратные черты

исказились, когда она отхлебнула из пакетика с молоком, часть которого пролилась ей на грудь.

- ГДЕ ЭТОТ ЕБАНЫЙ КУРС?!

- Ну, я не уверен, Одс. Мы оставили его прошлым вечером в " Пеликане".

- СКАЖИТЕ ЕМУ, ЧТО Я ЗАРЕЖУ ЕГО НА ХЕР, КОГДА УВИЖУ! ОН БЫЛ С ЭТОЙ

ЕБАНОЙ ТОЛСТОЙ ШЛЮХОЙ! СКАЖИТЕ ЕМУ, ЧТО ОН ПОКОЙНИК, БЛЯДЬ! И ОНА

ТОЖЕ! ЗАПОМНИТЕ, ВАМ ЛУЧШЕ СКАЗАТЬ ЕМУ ЭТО, ВАШУ МАТЬ!

- Да, ну, я передам ему, типа, - сказал я ей. Мы не стали задерживаться. Бар " Капитан"

громко призывал нас раньше; теперь же он просто вопил.

- ЗАПОМНИТЕ И ПЕРЕДАЙТЕ ЕМУ! - крикнула она нам вслед. - И СКАЖИТЕ

ЕМУ, ЧТОБЫ ОН ПРИШЕЛ В БАР " МИДОУ" В СЕМЬ!

Я помахал ей рукой. Рокси же сказал:

- Когда КУРС умрет, все омерзительные шлюхи этого города должны собраться вместе и

поставить ему памятник.

- Да, с вибрирующим хуем, на который они смогут усесться.

Несколько пинт в " Капитане" вернули нас к жизни. Я зашел к Рокси домой и провалился

в отменный долгий сон у него на диване. Когда он разбудил меня, я не смог пошевельнуть и

пальцем.

- Звонил КУРС, - сообщил он. - Он забился с нами на семь в баре " Мидоу".

- В " Мидоу"? Да за каким ты ему сказал... ах ты подонок, - засмеялся я.

Это будет хорошая шутка.

- Я сказал ему привести с собой эту корову Люсию. Одри против Люсии, вот это будет

охуительная драка. Собачий бой в " Мидоу". Кому нужен Хэнк Дженсен? Не могу дождаться

того момента, когда увижу лицо КУРСА. Говорю тебе, он в штаны наложит.

Эту встречу я пропустил, просто потому что не мог двигаться. Впрочем, я получил

полный отчет от самого КУРСА. Одри была более агрессивной и сразу засветила Люсии по

физиономии, но в конце концов более крупная женщина использовала свою подавляющую силу

и мощь, одолела Одс и размазала ее по полу. Люсии повезло, что игра шла честная и Одри не

была вооружена. Несомненно, что пока продолжалась драка, КУРС осторожно ощупывал у себя

промежность. Он ушел домой с победительницей.

КАРЬЕРНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ И КУНИЛИНГУС

Позвонил из Лондона Клифф и рассказал мне, что Симми посадили за решетку. Сам

Клифф переехал в новую квартиру в Хэнвелле. " И для тебя найдется местечко", - сказал он. Я

собрал сумки и поехал обратно в Дым.

Хата оказалась неплохой. Пару недель я спал на полу в гостиной, но устроился на работу в

офисе Илингского муниципалитета. Она была связана с обработкой информации по поданным

заявлениям и занесением ее на жесткий диск. Они повсюду внедрили новую технологию, но им

также требовалось дешевое мясо, чтобы вносить в компьютер все заполненные от руки формы.

Вместе со мной наняли еще четырех женщин среднего возраста. Работа не была интересной.

Чувак по имени Грэм выехал вскоре из квартиры и я занял его комнату. Он был, похоже,

алкоголиком, и его матрас гнусно пах мочой, так что в воскресенье я купил себе новый и

предвкушал, что хорошо высплюсь ночью перед понедельником. Мне никогда не удавалось

выспаться толком в гостиной; слишком много людей заходило и уходило в любое время дня и

ночи.

- Проснись! Проснись! - закричал Клифф, просунув голову в мою дверь. В прошлую

ночь я не принимал никаких наркотиков, даже гаша. Я рано лег в постель, и казалось, будто

проспал всего час.

- Еще не время вставать, так что отъебись, - проскулил я.

- Как же, семь пятнадцать утра. Давай, приятель, вставай и сверкай!

Я встал, но не сверкал. Холодрыга была чудовищная и я прошел в ванную в трусах и

майке. Мне надо успеть на работу вовремя. Гливис, офисный менеджер, следил за мной.

Впрочем, сегодня вечером я зван на чай к Мэй и Десу, да хранит их Господь, так что я решил