Ирвин Уэлш 16 страница

- Если ты хочешь, чтобы от тебя была хоть какая-то польза, обойди район со мной и

Нормой собрать подписи для этой петиции.

Почему же я об этом сейчас не подумал? Глубокая мысль. Меня только распнут на хуй,

вот и все. Довольно плохо, что он пытается сделать так, чтобы меня убили из-за его глупой

бессмысленной деятельности, теперь же он хочет, чтобы я сам нажал на чертов спусковой

крючок.

- Я бы с радостью, пап, ну может быть в какой-нибудь другой раз, да? Просто сегодня

все это дерьмо с собеседованием. Затем я должен обойти Центр по Трудоустройству. Как там

дела с твоей кампанией?

- Мы ходили на прием к этому проклятому члену муниципального совета. Вот уж кто

совершенно не Лейборист. Я голосовал за Лейбористов всю мою жизнь, но никогда больше за

них не проголосую, уж поверь мне.

В город я пошел пешком. Это, конечно, чертовы мили, но мне жалко платить за проезд. Я

на мели. На этой безмазовой работе платят копейки в метафорическом, также как и в

буквальном смысле этого слова. Я прошел собеседование. Затем я зашел к Сидни дунуть.

Странно, что мне удается дружить с разными людьми, принимающими совершенно разные

наркотики.

Алкоголь: КУРС, Рокси, Сидни, Большой Монкриф.

Не связанные с опиатами нелегальные наркотики (спид, кислота, экстази, и. т. д. ): Вейтчи,

Дениз, Пенмэн.

Опиаты: Суонни, Рэйми, Спад.

Но какими бы ни были наркотики, рядом всегда оказывался Ронни. Этот урод - епитимья

за то, что я... за какое-то преступление, совершенное в прошлой жизни.

Этим днем я встретил Пенмэна, совершенно охуевшего от наркоты, на которой он висел

весь уикэнд. Его глаза были мутные и красные. Мы закинулись кислотой. В понедельник днем

закинулись микродотом (микродот - капсула с жидкой кислотой. - прим. перев. ). Это сильная

штука и все такое.

- Ты знаешь свою проблему, старый? - спросил он меня с выражением на лице,

приведшим меня в замешательство.

- Ну, - протянул я, - я не знаю, есть ли у меня хоть одна...

- Вот, старый, ты наглядно это для меня и проиллюстрировал. Ты только что обеспечил

меня своими словами, как бы так выразится, графическим изображением того, что я имел в

виду, понимаешь?

- Что ты хочешь сказать? - спросил я немного раздраженно.

- Только не злись, дружище. Это дружеский треп. Я только начал говорить так, потому

что ты и я совсем улетели. Понятно?

- Понятно, - согласился я, переполняемый неловкостью. Я не выспался, а когда я не

выспался, то всегда становлюсь параноиком. И параноиком меня делают не наркотики, а

отсутствие сна. Наркотики лишь делают для меня затруднительным заснуть, так что они лишь

косвенно ответственны. Если бы я только смог достать что-то, что могло заставить меня

заснуть.

- Это дерьмо " я не знаю, есть ли у меня вообще проблемы", - глумился Пенмэн. - У

нас у всех есть проблемы. У каждого чувака в этом баре есть проблемы. - Он обвел рукой

убогий паб.

Непросто опровергнуть такое заявление: " У каждого чувака в этом мире есть проблемы".

- Это не такой уж показательный пример, - сказал я, но он тут же ухватился за мою

фразу и прервал меня.

- Ну вот ты начинаешь снова: " Это не такой уж показательный пример"... -

поддразнивал он меня, имитируя голос, звучавший больше как у Дениза, чем мой

собственный. - Говорю тебе, дружище, ты свой в доску, но все же во многом умник. Дело в

том, что каждый начинает умничать в то или иное время. Затем умник начинает действовать

людям на нервы, доставать их. И умнику затыкают пасть. Вот таким образом все и происходит.

Я сидел ошеломленный.

- Теперь я не говорю, что ты, типа, перешел эту черту. Я пытаюсь сказать только, что

лишь немногие чуваки могут пользоваться безнаказанностью, в отличие от остальных.

- Что ты имеешь в виду?

- Возьмем Дениза к примеру. Все знают, кто он такой. Так что ему сходит с рук то, что

не сошло бы мне и тебе. Хотя однажды он зайдет слишком далеко и тогда...

Теперь меня действительно охватила паранойя. Никогда еще раньше Пенмэн так со мной

не говорил.

- А кто-нибудь говорил с тобой обо мне?

- Послушай, дружище, я говорю только, что ты начинаешь не улавливать вибрации, -

он отхлебнул колы, и положил руку на мое плечо.

- Да я вообще не собирался думать, что я лучше, чем какой-нибудь другой чувак, -

оправдывался я.

- Послушай, дружище, не надо все это воспринимать близко к сердцу. Я лишь говорящие

часы. Понятно? - он слегка покачал головой, затем обхватил ее ладонями. - Ты слушай, -

раздраженно выдохнул он, - забудь, что я сказал, это все кислота.

- Нет, но ты посмотри, и каков расклад? И что говорят твои часы?

- Забудь.

- Нет, давай же, я хочу знать. Какой чертов расклад?

- Я сказал, забудь. Я в неисправности, понял?

В глазах Пенмэна была тяжесть, тогда как я чувствовал себя комфортно, доставая его.

- Да, это проклятая кислота, старый... - наконец согласился я.

- Да, это так, - поддакнул он, но в нем было заметна какая-то подлянка, тревожный

уровень. Я чувствовал себя так, словно я сейчас расплачусь и начну молить: " ПОЖАЛУЙСТА,

БУДЬ ЛАСКОВ СО МНОЙ".

Пенмэн совсем заебал мне голову. Пенмэн и кислота. Когда меня начало отпускать, я

вернулся на квартиру отца и поднялся в мою комнату. Я лежал на кровати, критически

осмысляя свою жизнь с жестокой брутальностью самоотвращения. Никакой работы, никаких

квалификаций, за исключением степени с отличием по английскому и искусству, никаких

теперь романтических привязанностей, потому что она ушла и наверняка не вернется, приятели,

которые только терпят меня. Перспективы довольно хуевые и мрачные. Да, у меня была

определенная отработанная социальная оживленность, но вера в самого себя, ведшая меня

перед лицом всего этого всеподавляющего факта в извращенном смысле, теперь улетучивалась

с дикой скоростью. Пенмэн написал мне эпитафию: УМНИК. Никто не любит умников; а у

умника, соучастника в убийстве, действительно есть настоящие проблемы.

Это могли быть наркотики, это мог быть Слепак, или я сам мог сойти с ума, но положение

скверное. Когда я садился на автобус или заходил в паб, люди, заметив меня, прекращали

говорить. В автобусе рядом со мной никто не садился. Я самый последний человек, с которым

кто-то сядет рядом. Неужели я пахну? Я думаю, что действительно чем-то пахну. Я принюхался

к моей одежде, подмышкам, промежности. Я принял душ. Или же я уродлив? Я долгое время

смотрел на себя в зеркало. Я уродлив. И еще того хуже, я - абсолютно непримечательный.

Совершенное пустое невыразительное лицо, в нем никакого характера. Я должен был

выбраться куда-то, так что я отправился к Рокси.

- Эта ситуация со Слепаком не выходит у меня из головы, старый, - заявил я ему. - Ты

понимаешь, насколько она заебала?

- Это наркотики спалили твою голову, - ответил он с издевкой, - оставь их в покое и

сохраняй спокойствие, глупый урод.

- Я может поеду в Лондон на какое-то время. От этого места меня чертовски

потряхивает. На улицах какие-то обдолбанные люди, старый. Ты идешь домой, а любой козел с

наглухо слетевшей башней может таскать с собой нож. И с твоей жизнью может быть запросто

покончено. Или чувак, получающий в клинике анализ на СПИД: " Ваш анализ дал позитивную

реакцию". И что ему остается терять? Он может просто прыгнуть в машину и переехать тебя.

- Чушь собачья.

- И посмотри на Слепака. Это случилось с ним! Мы это сделали с ним! Это может

случиться с нами. Справедливость и все такое.

Я дрожал, мои зубы стучали. В центре моего тела находилось обнаженное ядро

тошнотворного страха, распространявшего токсичную дрожь по моим конечностям.

- Это все дерьмо. Ладно, то, что мы сделали со Слепаком, скажем, из ряда вон, но эта

фишка с мозгом могла случиться в любое время. Это бомба замедленного действия, такого рода

вещь. И она не делает нас убийцами или чем-то подобным. Этот чувак мог подняться однажды

утром, зевнуть перед зеркалом и бинго! Доброй ночи, Вена. И то, что случилось так, как

случилось по стечению обстоятельств, когда я вырубил этого козла, не значит ни хуя. Я все

прочитал об этом дерьмовом кровоизлиянии в мозг в библиотеке. Стыдно, что так получилось

со Слепаком, но это вовсе не означает, что мы должны из-за этого похерить наши жизни. И

только не говори мне, что если мы сядем за решетку, то это вернет Слепака, потому что это

полное дерьмо!

- Да, но... - начал я.

- Слушай сюда, Брай, - прервал меня он, агрессивно покачивая головой. - Вообще не

стоит лить слезы по Слепаку. Ты же знаешь, что он был доставучий мудак. Этот урод получил

бы свое в конце концов тем же образом, как я это вижу.

- Слепак мог видеть это немного по-другому, - ответил я, неожиданно осознав

отвратительную иронию того, что сказал. Бедный ублюдок. Я чувствовал себя ужасно. Рокси не

щадил меня.

- Слепак вообще ни хуя не видел, вот поэтому его и звали Слепаком, - сказал он,

исказив свое лицо в жестокой усмешке.

И снова мне захотелось уехать. Я окружен демонами и монстрами. Мы все плохие люди.

В этом мире не осталось надежды. Я вышел и побрел вдоль заброшенной железной дороги,

рыдая навзрыд из-за бесполезности всего этого.

ПЛАСТИЧЕСКАЯ ХИРУРГИЯ

Я сижу, схватившись за лицо обеими руками; или так это кажется со стороны. Я осознаю,

что вокруг меня люди, и их оскорбительные для меня вздохи свидетельствуют о том, что дела

плохи. Я знаю это. Кровь течет сквозь мои пальцы и капает на деревянный пол паба

равномерными каплями.

Хобо и я были когда-то близкими друзьями, и с тех пор прошло уже несколько лет. Ему не

понравилось, что я цеплялся к нему с разводкой, умоляя купить мне выпить.

- Руки прочь от моего лица, твою мать, Брай, я предупреждаю тебя, мужик!

С предупреждениями я перегнул палку. Я никогда не воспринимал Хобо достаточно

серьезно. Я всегда думал, что он немного позер и воображала, ошиваясь среди этих

умалишенных. Держась этой компании, ты, впрочем, и сам мог стать умалишенным. Он

оказался гораздо более решительным, чем я полагал. Доказав это матерными ругательствами,

почти такими же сильными, как и ущерб нанесенный моему лицу. Мои клетки, мои чертовы

больные, лишенные джанка клетки нестерпимо ныли. Эту неделю я рубился под герой по

полной программе. Слегка заебало. Мне требовалось вычеркнуть все на хер. Абсолютно все.

Для этого потребовалось одно широкое движение кружкой. Одно движение, и вот я уже

сжимаю свое лицо, а Хобо, оправдываясь, кричит об этих ебаных джанки, пристающих к нему,

и выпирается из бара, когда поднимается коллективный всплеск негодования.

- Это вообще ни в какие ворота...

- Мальчик ни к кому не цеплялся...

Хобо ретировался. Я не испытывал чувства обиды, никаких мыслей о мести. В любом

случае пока еще нет; Я слишком большая рыба, чтобы попасть на сковородку. Мне нужно

что-то, чтобы стряхнуть эту возбужденную обезьяну с моей спины (идиома из наркосленга -

имеется в виду ослабить привыкание, слезть с иглы - прим. перев. ). Пусть Хобо думает, что я

им одержим, вынашивая месть... это все божественная кара за Слепака, и если так, то я еще

легко отделался. Я заслуживаю страдания...

Почему же она ушла?

Она ушла по той же причине, по которой тебе засветили по морде кружкой, дружище -

различные проявления одной и той же причины, а именно что ты...

Кто-то тыкает в мое лицо носовым платком.

- Лучше доставить его в госпиталь, тут надо зашивать.

Женский голос. Я могу видеть по крайней мере одним глазом. Не так как бедный Сле...

Нет.

Готический ангел милосердия, черные волосы, черные глаза, белое лицо... это может быть

любая старая пьянь из Сити Кафе...

Я бреду вниз по дороге с ней и еще несколькими людьми, но я осознаю только ее

присутствие, мое больное тело и жалящий воздух на моем лице. Господи, рана теперь

чертовски болит.

- У тебя акцент Глазго? - спросил я эту милосердную готическую богиню.

Я увидел тут на ее отвороте нечто. Значок с серпом и молотом Сталинистской Готки. Той

самой, которая отшила меня. Той самой, которая отпидорасила Дениза.

- Я из Эйршира, - ответила она.

- Как там Бернс сказал об Эйре: и нет прохода там от честных мужей и красивых

девушек.

- Я из Солткоутса, а не Эйра.

- Солткоутс... " Метро". Хороший клуб. Хотя, невзирая на это, в него на самом деле не

так часто ходят, да?

- Правда? А ты тогда откуда родом?

- Муирхаус.

- Ха! Чья бы корова мычала.

- Послушай, из дома моего отца открываются панорамные виды залива от Четвертой к

Пятой. Через дорогу есть площадка для игры в гольф, прекрасный пляж в каких-то пятнадцати

минутах ходьбы. Вдобавок, там весьма продвинутая библиотека, особенно достойная по

биографиям знаменитых...

Потекло еще больше крови.

- Шшшш, - сказала она, - ты растягиваешь рану.

Становилось все больнее. Господи, как болит.

- Отлично! - воскликнул мальчик в травмпункте. - Это означает, что не повреждены

никакие нервы. На самом деле довольно неглубокая рана. Понадобится наложить восемь швов.

Он зашил меня. Восемь ничтожных швов. Впервые я оказался прав - Хобо был слащавой

жеманной размазней. Восемь швов. Я нервно засмеялся.

- Восемь швов.

Я храбрился, когда мне накладывали швы. На моей щеке они смотрелись довольно

прикольно. Если повезет, они не рассосутся слишком быстро. Моему пустому

невыразительному лицу необходимо немного характера. Шрам становился предметом

обсуждения. Люди будут думать, что я крутой. В порядке вещей для Юла Бриннера сказать в

" Великолепной Семерке": " Вот тот парень, из-за которого у него шрамы, и о нем тебе надо

беспокоиться", - он никогда не пил в " Стрелке", говнюк.

Готка сказала мне, что ее зовут Олли.

- Как в Стэне и Олли? - спросил я.

- О, это очень клево. Никто никогда раньше об этом даже не думал, - сказала она с

сарказмом на язычке. - На самом деле, это сокращенное от Оливии, - терпеливо объясняла

она. - Единственная знаменитая Оливия это Оливия Ньютон-Джон, а я ненавижу ее. Так что

Олли.

Я мог понять ее. Должно быть совсем дерьмово быть готкой и ассоциироваться с Миссис

Нейтронная Бомба.

- Что насчет Оливии Де Хэвилленд? - снова спросил я.

- Кто?

- Она была кинозвездой.

- До моего рождения, я уверена.

- И моего тоже. Просто мой старик страстно ей увлекался. Раньше говорил, что моя мать

ее двойник.

Я заметил скуку, облачком промелькнувшее на ее лице. Почему же она помогла мне?

- Да, спасибо, что помогла мне, - сказал я.

- Этот ублюдок Хобо. Я ненавижу эту толпу. Форрестера и всю эту свору. Ты знаешь,

что Форрестер изнасиловал Лиз Хэмилтон? Он, блядь, изнасиловал ее! - прошипела она. Олли

ненавидела человека, бывшего другом другого человека, оскорбившего меня.

- Послушай, ты знаешь кого-нибудь, кто может достать мне немного транков?

- Не-а! Я ни за что их не коснусь!

Мне все-таки требовалось немного для расслабона.

- Можно я от тебя позвоню?

Мы пошли к ней и я лег на кровать, натянутый как струна. Я пытался позвонить Ронни, но

он куда-то испарился. Его мать не видела его несколько недель и казалась полностью

равнодушной к его возможному местопребыванию.

Олли, в конце концов, выцепила чувака по имени Пол, который зашел к ней и принес мне

валиума. Я проглотил несколько таблеток, а до этого дунул шмали. Он ушел и Олли и я

отправились в постель. Хотя я не смог трахнуть ее, потому что чувствовал себя слишком

больным. У меня была эрекция, но мысль о наших телах соединенных вместе ужаснула меня. Я

подождал, пока она не заснет, и подрочил над ней, выплеснув малафью у ее спины.

На следующее утро мы неплохо поеблись. Все-таки клево заниматься сексом. У нее было

тело кожа да кости, и это своего рода терапия. Позволила заработать всему организму. Днем мы

сделали это сбоку на диване, так чтобы я смог наблюдать за результатами футбольных матчей,

появлявшихся на видеодисплее. Я был счастлив.

5. 40

ПРЕМ Манчестер Сити 1 Ноттингэм Форрест 0

Д2 Болтон 3 Джиллнгэм 1

- О, это чудесно, крошка... по-настоящему охуительно прекрасно...

Д1 Ньюкасл 4 Портсмут 1

ШД1 Кауденбиф0 Рэйф Роверс 4

Д3 Барнет 2 Колчестер 2

ШПЛ Абердин 6 (Шесть)*

- Ох, детка... я кончаю... я кончаю... - начал вопить я.

- Подожди, подожди... - извивалась и дергалась она.

5. 41

ШПЛ Абердин (шесть) Харт оф Мидофиэн 2

- Да, сладкая! Да! Господи боже, я не могу больше сдерживаться....

- АААААХХХХ, БРАЙАН, Я КОНЧАЮ... О БОЖЕ!

Д2 Оксфорд Юнайтед 2 Бристоль Сити 1

ПРЕМ Уимблдон 1 Тоттенхэм Хотспур 1

ПРЕМ Челси 2 Эвертон 1

- Я буду держать темп, крошка, и ты снова придешь в ту же гавань.

- О Господи, Брайан, продолжай трахать меня.

- Зови меня просто Брай, малышка, это все очень просто...

5. 42

ШД2 Арброэф 3 Стенхаусмуир 0

Д2 Сауфенд Юнайтед0 Йорк Сити 0

... для Брая. Когда я вернусь на свой уровень, то могу трахаться всю ночь...

ШПЛ Хиберниан 3*

... оох ООХ ООООХХХ ОООХХХХ

ШПЛ Хиберниан 3 Сент-Джонстон 1.

.... ААААРРРРХХХХ!!! НУ ТЫ И ЕБАРЬ!

Господи, лед тронулся. Как же это было хорошо! Слава, слава, Хи-биз.

Этим вечером мы поели в китайской закусочной и смотрели игровые шоу по ящику. Это

было то, что мне нужно. Релаксация.

Что мне нужно.

А что ей нужно?

Она заботилась обо мне. Доброта это все, что мне требовалось. А что она с этого имела?

Наверное, некоторые люди по сути своей хорошие и добрые. Я подумал о ней и о Денизе. О том

случае, когда она отшила меня.

- Почему та меня послала в тот раз?

- Ты был невменяемый и абсолютно несносный, - ответила она. -

Просто-на-самом-деле-настолько-чертовски-скучный...

Я посчитал, что это вполне достойная причина.

Она не обрадовалась, когда я упомянул Дениза.

- Я ненавижу этого больного маленького ублюдка. Долбанный мерзкий пидор. Он

говорил, что я с ним выступала. Да зачем мне вообще понадобился педик? Я не какая-то

чертова хабалка. Ему надо вылечить себе мозги, этому грязному ничтожному хую. Что, как он

думает, он пытается доказать, рассказывая такое дерьмо?

Я решил опустить тему. Мое лицо было натянутое и онемелое. Это была болезненная, а не

комфортная, онемелость. Она ощущалась так, как будто была сделана из чудовищно

обгоревшей на солнце ткани, грубо затянутой целлофаном. Впрочем, было еще хуже. Да, теперь

в моем лице определенно появилось гораздо больше характера, и да, оно могло стать

занимательной темой для беседы. Здесь была также надежда на симпатию. Равновесие в

природе, чтобы не вышло, все к лучшему.

МОЛОДЫЕ ПЕДИКИ

Я попытался умерить прием алкоголя и наркотиков, так чтобы я смог отоспаться и

испытывать меньше паранойи. Мой старый приятель Донни Армстронг зашел к нам повидать

моего отца. Они спорили о политике. Как революционер, Донни намеревался согнать

неприкаянную молодежь в общественные группы (нечто подобное пытался сотворить и мой

отец), и попытаться новообратить их во вполне оперившуюся революционную политическую

партию.

- Кто-то изрядно тебя отделал, как катком проехал, старый, - заметил Донни.

- Видел бы ты моего обидчика, - сказал я, нахохлившийся, как бойцовый петух. У

моего обидчика, Хобо, лицо напоминает напудренную задницу ребенка и наверняка он

чрезвычайно озабочен перспективой моей мести (а я ведь все-таки не выгляжу слишком

крутым), когда континентальные большие шишки снова предстанут на Хертс, открывая

европейский сезон.

Взгляды моего старика доставляли ему нескрываемое раздражение. Переубедить его не

удалось и здесь Донни пришлось признать поражение. Из-за двери неожиданно высунулась

голова Нормы и отец под благовидным предлогом улизнул с лукавым выражением на лице.

Донни переключил свое внимание на меня, пытаясь рекрутировать в свою " партию".

- Ты не сможешь скользить по поверхности социальной реальности всю свою жизнь, -

заявил он.

Его слова повергли меня в депрессию; революционер подразумевал следующее: " Ты не

сможешь умничать всю свою жизнь".

Ответ, согласно Донни, заключался в построении революционной партии. Это делается

путем усиления политической активности на рабочих мечтах и в муниципальных округах по

месту жительства в ответ на постоянное угнетение. Я спросил его, насколько эффективно, по

его ощущению, это будет происходить и может ли сборище студентов, социальных работников,

журналистов и учителей, которые составят основу его партии, достойно представлять профиль

пролетариата.

- Все определяет энтузиазм, старый, хотя сейчас и экономический спад, - сказал он так,

как будто этим все и объяснялось.

- И как, тем не менее, получится, что твои активисты окажутся в состоянии привлечь к

себе обычную молодежь, когда ты рассчитываешь собрать вместе всех этих представителей

среднего класса?

- Послушай, старый, я не собираюсь отшлаковывать активистов, потому что в левом

движении достаточно сектантства, но...

Он с жаром пустился в долгое и злое обличение политики и персоналий активистов

Шотландских Лейбористов. Я размышлял над тем, что же я могу сделать, действительно

сделать для освобождения трудящихся в этой стране, когда им зажали рот богатые, и они

ввергнуты в политическое бездействие рабским доверием к реакционной, отживающей свой век

и по-прежнему несостоятельной на выборах Лейбористской партии? Ответ отдавался эхом: " Ни

хуя". Вставать рано утром, чтобы продать пару газет в торговом центре, не входит в мое

представление о лучшем отдыхе после рейва. Когда такие люди, как Пенмэн, Дениз, Вейтчи и

Рокси будут готовы вступить в партию, тогда и я буду готов. Проблема в том, что в такого рода

делах вертится слишком много типов, похожих на Слепака, да упокоит Господь его душу. Я

думаю, что продолжу зависать на наркотиках, чтобы держаться на плаву в долгую, темную

ночь позднего капитализма.

Донни все говорил, и мы оба абсолютно истощили свои аргументы. Хотя он выглядел

здоровее и счастливее меня. Он обладал горячностью энтузиаста. Вовлечение в процесс

политической борьбы могло, разумеется, стать довольно освободительно само по себе,

безотносительно результатов, которые она приносит или даже не приносит. Я размышлял над

этим еще целый час, когда явился Ронни. Я не видел его с того прискорбного инцидента

прошлым уикэндом.

Он слегка коснулся моих швов и улыбнулся с вялым сочувствием. Затем закрыл глаза и

поводил пальцем в воздухе.

- Рон, старина, мне действительно жаль насчет того вечера... - начал я, но он поднес

палец к своим губам и медленно замотал головой. Шатаясь, он проковылял через прихожую в

гостиную. Сидя на диване он напоминал американскую теплоулавливающую ракету, пущенную

в Багдадский приют для сирот. Ох уж этот славный Ронни.

- Убился транками, Рон?

Он снова медленно покачал головой и тяжело выдохнул сквозь крепко сжатые губы. Я

включил видео и он задремал. Я поставил вторую кассету и сам заснул на середине фильма. Я

почувствовал тычок в свою ступню, открыл глаза и увидел, что Ронни уходит. Он медленно

поднял большой палец вверх, что-то пробормотал и растворился в ночи.

Вошел Дерек.

- Где папа? - спросил он.

- Не уверен. Он вроде пошел с Нормой наверх.

Дерек вытаращил глаза и удалился.

Я побрел в кровать.

На следующий день я договорился встретиться с Денизом в Beau Brummel.

Дениз пребывал в состоянии трансформации из одного пидорского стереотипа в другой. Я

полагал, что он уже больше не производит впечатление маленького мальчика. Впрочем, ни

один из нас не остался прежним. Для меня это стало очевидно, когда он вошел в Beau Brummel

с парочкой молодых женоподобных педиков, выглядевших точно также, как раньше выглядел

Дениз. А он, со своей стороны, в своей армейской куртке выглядел как жестокий начальник

отряда бойскаутов.

- Выпивку для моего друга. Виски! - резко бросил он одному из юных педиков.

Маленький хуесос немедленно бросился к стойке. Я собирался что-то сказать, потому что на

самом деле мне не нравится виски, но Дениз всегда любил решать, что будет подходящим

напитком для его друзей, руководствуясь своим представлением о том, как они выглядят, и я

терпеть не мог портить его ощущение спектакля. Моя потребность в том, чтобы Дениз

выставлял напоказ это свое ощущение, была сильнее, чем потребность в отстаивании свободы

выбора при моем приеме наркотиков. В этом-то заключался пример еще более серьезной

проблемы.

- Вчера днем я видел твою мать, - сообщил я ему.

- Мою маму! И как она?

- Неплохо.

- Где это было? В нашем районе?

- Нет, в городе.

- Я должен договориться с ней встретиться в городе, посидеть за чашкой чая. Мне

совсем не улыбается снова оказаться в нашем районе. Чертовски депрессивно. Я люто

ненавижу это место.

Дениз никогда на самом деле не подходил для возвращения туда. Слишком женственный,

слишком много мании величия. Большинство людей ненавидело его за это, но именно за это я

его и любил.

Один из педиков допустил ужасное нарушение правил этикета и поставил песню Блонди

" Денис", с припевом " Дениз Дени". Это совершенно вывело из себя Дениза.

- КТО ПОСТАВИЛ ЭТО?! КТО?! - завопил он у музыкального автомата, подскочив от

злости.

Тот самый жопализ, оправдываясь, протянул:

- Но Де-е-н-н-изззз, ты же сказал вчера вечером, что это твоя любимая песня, помнишь

прошлый вечер в Chapps?

Другой мальчик со злобным наслаждением наблюдал за своим облажавшимся другом.

Дениз сжал кулаки, затем в раздражении хлопнул себя по бокам.

- ВСЕ ДЕЛО В ТОМ, ЧТО ЭТО МОЯ ЛЮБИМАЯ ПЕСНЯ! И Я ЕДИНСТВЕННЫЙ,

КОМУ ДОЗВОЛЕНО СТАВИТЬ ЭТУ ЧЕРТОВУ ПЕСНЮ! ЗАРУБИ, БЛЯДЬ, ЭТО СЕБЕ НА

НОСУ, СЫНОК! - кричал он, гневно мотая головой. - И не доставай меня, только не

доставай меня, твою мать, - напоследок прошипел он.

Юные педики, впавшие в немилость, свалили. Дениз повернулся ко мне и сказал:

- Молодо в жопе зелено, десять к одному, что они от страха в штаны наложили.

Соблюдение такого этикета имело решающее значение для Дениза.

Все должно быть точно, как в кассе. Я помню, как несколько лет назад он дал мне чистую

кассету записать одну пластинку группы The Fall.

- Запомни, - сказал он, - только не пиши список треков на вкладыше. Напиши их на

отдельном листочке бумаге, а я перепишу их на вкладыш. Я делаю это по-особенному. И только

я могу так делать.

Я не могу на самом деле припомнить, либо я искренне забыл, либо я сделал это

намеренно, чтобы подколоть и поиздеваться над ним, но я все же переписал перечень треков на

кассетный вкладыш. Позже, когда я представил ему кассету, он впал в совершенное

исступление. Это было настоящее безумие.

- ЧТО ЭТО? Я ЖЕ ГОВОРИЛ ТЕБЕ, ТВОЮ МАТЬ! Я, БЛЯДЬ, ГОВОРИЛ ТЕБЕ НЕ

ПИСАТЬ ИХ ВНУТРИ! - бесновался он. - ТЕПЕРЬ ОНА ИСПОРЧЕНА! ВСЯ ВЕЩЬ

ТЕПЕРЬ АБСОЛЮТНО БЕСПОЛЕЗНА, ЕБАНЫЙ В РОТ!

Он разломал пленку и швырнул ее под каблук своего сапога. - ВСЕ НА ХУЙ

ИСПОРЧЕНО!

Какой же напряжный этот чувак!

Мы еще немного выпили. Я не упомянул в разговоре Олли. Его педерастический жаргон в

общении с молодыми парнями некоторое время забавлял. Гейская молодежь, шатавшая вокруг

Chapps, Голубой Луны и Утки ненавидела Дениза. Его стереотипная пидорская манера

раздражала большинство гомосексуалов. Денизу же нравилось быть ненавидимым. У нас в

районе они проклинали его крайне " обабленный" выпендреж. Раньше это было забавно,