Лорел Гамильтон Смертельный танец 13 страница

Она наклонилась и шепнула:

– Светишь на всю комнату, лапонька.

– Для того и белье подбирала, – ответила я.

Она этого не ожидала.

Ноги мне никак было не вытянуть, не коснувшись снова круга, значит, чтобы перестать светить, надо было встать. Я протянула руку Дольфу.

– Помоги, только не урони меня туда.

Детектив Рейнольдс взяла меня за вторую руку без просьбы, но мне, честно говоря, помощь была нужна.

Как только она меня коснулась, у меня все волоски встали дыбом. Я выдернула руку и упала бы в круг, если бы Дольф меня не подхватил.

– Что с тобой, Анита? – спросил Дольф.

Я прислонилась к нему и постаралась дышать медленно и ровно.

– Просто в эту минуту мне больше магии не выдержать.

– Принесите ей стул из столовой, – сказал Дольф, ни к кому конкретно не обращаясь, но полисмен в форме тут же вышел – может быть, за стулом.

Пока он ходил, Дольф взял меня на руки. Поскольку стоять я не могла, протестовать было трудно, но ощущение было крайне дурацкое.

– Что это у тебя на спине, Анита? – спросил Дольф.

Я и забыла про нож в наспинных ножнах. От необходимости отвечать меня избавил полисмен, принесший стул.

Дольф опустил меня на сиденье.

– Детектив Рейнольдс пыталась наложить на тебя заклятие?

Я отрицательно помотала головой.

– Кто-нибудь, объясните мне, что тут происходит.

По бледной шее Рейнольдс разлилась нездоровая краснота.

– Я пыталась вроде как прочесть ее ауру.

– Зачем? – спросил Дольф.

– Просто из любопытства. Я читала о некромантах, но никогда ни одного не видела.

Я посмотрела на нее:

– Если захотите еще поэкспериментировать, детектив, сперва спросите.

Она кивнула. Теперь она выглядела моложе и куда как менее уверенно в себе.

– Я прошу прощения...

– Рейнольдс! – сказал Дольф.

– Да, сэр?

– Станьте вон там.

Она посмотрела на нас обоих, кивнула:

– Да, сэр.

Она отошла к остальным копам, стараясь делать вид, что ничего особенного не случилось, но все время на нас оглядывалась.

– С каких пор у вас служит колдунья? – спросила я.

– Рейнольдс – первый детектив с противоестественными способностями. Она сама выбирала себе назначение и захотела в нашу группу.

Мне понравилось, что он сказал “наша группа”.

– Она сказала, что это не я начертила круг. Ты действительно думал, что я вот это сделала? – Я показала на тело.

Он глядел на меня пристально.

– Ты Роберта недолюбливала.

– Если бы я убивала всех, кого недолюбливаю, по Сент-Луису не пройти было бы из-за трупов. А какого еще черта ты меня сюда притащил? Она колдунья и о заклинаниях наверняка знает побольше моего.

Дольф смотрел все тем же взглядом.

– Объясни подробнее.

– Я поднимаю мертвых, но обучения на колдунью не проходила. Почти все, что я делаю, это, – я пожала плечами, – вроде природных способностей. Теоретическую магию я изучала в колледже, но только самые основы, так что, если тебе нужна информация о тщательно и подробно наложенных чарах вроде вот этих, я тебе помочь не могу.

– Если бы Рейнольдс здесь не было, что бы ты предложила?

– Найти колдунью, которая сняла бы эти чары.

Он кивнул.

– Версии, кто и почему? – ткнул он большим пальцем через плечо в сторону трупа.

– Роберта сделал вампиром Жан-Клод. Это очень сильные узы. Думаю, чары наложили, чтобы Жан-Клод не узнал, что происходит.

– Роберт мог предупредить своего Мастера из такого далека?

Я подумала, но ответа не нашла.

– Не знаю. Может быть. Мастера вампиров владеют телепатией в разной степени – кто лучше, кто хуже. Насколько ею владеет Жан-Клод, мне неизвестно.

– На эту декорацию потребовалось время, – сказал Дольф. – Зачем было убивать его именно так?

– Хороший вопрос. – У меня возникла довольно неприятная мысль. – Это странный способ, но это может быть вызов власти Жан-Клода над его территорией.

– Почему?

У Дольфа уже был в руках блокнот и ручка. Почти как в старые добрые времена.

– Роберт принадлежал ему, и вот его убивают. Это может быть своего рода посланием.

Дольф обернулся на тело.

– Но посланием для кого? Может, Роберт просто кому-то насолил и это личные счеты. Если это сообщение для твоего приятеля, почему не убить его в клубе Жан-Клода? Он же там работал?

Я кивнула.

– Кто бы это ни был, такую тонкую и долгую работу он не мог бы выполнить в клубе, где полно других вампиров. Нужно уединение. А чары наложили, чтобы Жан-Клод или какой-нибудь еще вампир не прибежал на выручку.

Я задумалась. Что я знаю о Роберте? Немного. Шестерка у Жан-Клода, любовник, а теперь муж Моники. Будущий папаша. Все, что я о нем знала, было мне известно от других. Его убили в собственной спальне, а я могла выдвинуть лишь одну версию: это послание Жан-Клоду. Я считала его шестеркой только потому, что Жан-Клод так к нему относился. Раз он не Мастер вампиров, то никто его не станет убивать ради него самого. Черт меня побери, я ведь действительно считала Роберта расходным материалом. Ничего себе.

– Ты что-то придумала, – сказал Дольф.

– На самом деле нет. Может, я слишком долго якшаюсь с вампирами и начинаю мыслить, как один из них.

– Объясни.

– Я предположила, что смерть Роберта связана с его Мастером. Первая мысль была, что никто не стал бы убивать Роберта как такового, поскольку он того не стоит. В том смысле, что убийство Роберта не сделает тебя Принцем города, так чего возиться?

Дольф на меня странно глянул:

– Анита, ты начинаешь меня тревожить.

– Тревожить? Я начинаю себя пугать!

И я постаралась посмотреть на картину убийства свежим взглядом, не с точки зрения вампира. Кто взял бы на себя столько хлопот, чтобы убить Роберта? Ни малейшего понятия.

– Если исключить вызов власти Жан-Клода, я придумать не могу, кто и зачем мог бы убить Роберта. Наверное, я слишком мало о нем знаю. Может быть, одна из радикальных групп, “Человек Превыше Всего” или “Люди Против Вампиров”. Но тут нужно серьезное знание магии, а любая из этих групп закидает камнями колдунью так же охотно, как проткнет колом вампира. Для них и тот, и другая – семя дьяволово.

– А почему такая группа выбрала именно этого вампира?

– У него жена беременна, – ответила я.

– Она тоже вампир? – спросил Дольф.

Я покачала головой:

– Нет, человек.

У Дольфа расширились глаза – чуть-чуть. Самое сильное выражение удивления, которое я видала у него за все годы работы. Его, как и почти любого хорошего копа, не так легко поразить.

– Беременна? А отец – этот вампир?

– Да.

Дольф покачал головой.

– Да, тогда он у такой группы стал бы звездой хит-парада. Расскажи мне о размножении вампиров, Анита.

– Сначала я должна позвонить Жан-Клоду.

– Зачем?

– Предупредить. Согласна, это могут быть личные счеты с Робертом, и ты прав. Фанатики из ЧПВ прикончили бы его, не задумываясь, но на всякий случай я хочу предупредить Жан-Клода. – Тут мне стукнула в голову свежая мысль. – Может, потому кто-то хочет и моей смерти.

– То есть?

– Если хочешь насолить Жан-Клоду, то убить меня – хороший способ.

– Знаешь, полмиллиона долларов, чтобы убрать чью-то подружку, это уже перебор. – Дольф мотнул головой. – Анита, при таких деньгах дело в личных счетах именно с тобой. Кто-то боится именно тебя, а не твоего зубастого кавалера.

– Двое наемных убийц за два дня, Дольф, а я все еще не знаю причины. – Я глянула на него в упор. – И если я не разгадаю этот ребус, то я покойница.

Он тронул меня за плечо.

– Мы тебе поможем. Копы тоже кое на что годятся, хотя монстры с нами не хотят разговаривать.

– Спасибо, Дольф. – Я потрепала его по руке. – Скажи, ты в самом деле поверил Рейнольдс, когда она сказала, что я могла это сделать?

Он выпрямился, посмотрел мне в глаза.

– В первую секунду – да. А потом дело было в том, чтобы не отвергать мнение своего детектива. Мы ее наняли, чтобы она помогала нам с противоестественными шутками. И наплевать на ее мнение в ее первом деле было бы глупо.

Не говоря уже о деморализующем эффекте, подумала я.

– О’кей. Но неужели ты действительно думал, что я способна на такое? – Я кивнула в сторону тела.

– Я видел, как ты протыкаешь вампиров колом, Анита. Как отрубаешь им головы. Так почему не это?

– Потому что Роберт был жив, когда ему вскрыли грудь. Пока не вынули сердце, он был жив. Черт возьми, я не знаю, сколько он еще прожил, когда уже вынули сердце. У вампиров по-разному бывает со смертельными ранами. Иногда они держатся очень долго.

– И потому они не отрезали голову? Чтобы он дольше мучился?

– Может быть, – сказала я. – Необходимо сообщить Жан-Клоду – на случай, если это угроза.

– Я пошлю кого-нибудь позвонить.

– Мне ты этого не доверишь?

– Не поднимай этот вопрос, Анита.

Раз в жизни я его послушалась. Еще год назад я бы сама не стала доверять никому, кто встречается с вампиром. Я считала, что все такие люди испорчены. Иногда я и сейчас так считаю.

– Ладно, только пусть ему позвонят сейчас. Плохо было бы, если бы его пустили в расход, пока мы тут решаем, кто его должен предупредить.

Дольф жестом подозвал полисмена в форме, нацарапал что-то в блокноте, оторвал листок, сложил и передал полисмену.

– Вот это отдайте детективу Перри.

Полисмен вышел.

Дольф вернулся к записям своего блокнота.

– А теперь расскажи мне о размножении вампиров. – Он записал эти слова и поднял глаза. – Черт, даже звучит как-то неправильно.

– У недавно умерших вампиров мужского пола часто остается сперма, выработанная еще при жизни. Это наиболее частый случай. Доктора рекомендуют, если ты стал вампиром, подождать с сексом шесть недель – как при вазэктомии. Такие младенцы обычно получаются здоровыми. Но у старых вампиров фертильность – куда более редкое свойство. Честно говоря, пока я не увидела на одной вечеринке Роберта с женой, я не думала, что столь старые вампиры могут иметь потомство.

– Сколько лет было Роберту?

– Сто с мелочью.

– Бывает ли беременность у вампиров-женщин?

– Иногда с новоумершими случается, но происходит выкидыш или рассасывание плода. Мертвое тело не может дать жизнь... – Я замялась.

– Ну? – спросил Дольф.

– Есть два документированных случая о родах у старых вампирш. – Я покачала головой. – Не слишком красиво вышло, и ничего человеческого.

– Младенцы выжили?

– Какое-то время, – сказала я. – Самый подробно документированный случай произошел в начале девятисотых, когда доктор Генри Муллиган искал лекарство от вампиризма, в подвале Старой городской больницы Сент-Луиса. Одна из его пациенток родила. Муллиган считал это признаком возвращения жизни в ее тело. Младенец родился с полным набором остроконечных зубов и был скорее каннибалом, чем вампиром. После родов у доктора Муллигана на руке оставался шрам до самой смерти – где-то через три года, когда один из пациентов раздавил ему череп.

Дольф пялился в блокнот.

– Я все это записываю, но, честно говоря, надеюсь, что никогда не придется это использовать. Младенца убили?

– Да, – ответила я. – И предвосхищаю твой вопрос: об отце нигде ни слова. Отсюда неявно следует, что отец был человеком, может быть, это был даже сам доктор Муллиган. Вампиры не могут иметь детей без людей-партнеров – по крайней мере насколько нам известно.

– Приятно знать, что люди еще на что-то могут пригодиться, кроме крови.

Я пожала плечами:

– Вроде того.

Честно говоря, мысль о рождении ребенка с острым синдромом Влада пугала меня до судорог. Я совершенно не собираюсь заниматься сексом с Жан-Клодом, но если такое когда-нибудь произойдет, то мы определенно будем предохраняться. Никакого спонтанного секса, разве что с презервативом.

Что-то, наверное, выразилось у меня на лице, потому что Дольф сказал:

– О чем задумалась?

– Радуюсь, что у меня строгие моральные принципы, наверное. В общем, пока я не видела Роберта с женой, я думала, что вампиры старше ста лет стерильны. А если учесть, насколько долго надо повышать температуру тела вампира. – Я покачала головой. – Вряд ли это было случайно. Хотя они оба утверждали, что так и было. Она еще даже не получила результатов амниографии.

– Амниографии – какой именно? – спросил Дольф.

– На синдром Влада, – ответила я.

– Она достаточно здорова, чтобы выдержать эти новости?

Я пожала плечами.

– Выглядела она нормально, но я не эксперт. Я бы только сказала, что не надо сообщать по телефону и, наверное, надо, чтобы она не была одна. А вообще – не знаю.

– Вы не были с ней дружны?

Я замотала головой.

– Нет, даже не проси. Я не буду держать ее за ручку, пока она будет плакать над телом мужа.

– Ладно-ладно, это и не входит в твои должностные обязанности. Может, попрошу Рейнольдс это сделать.

Я посмотрела в сторону молодой сыщицы. Может, они с Моникой и заслужили друг друга, но...

– Жан-Клод может знать, с кем дружна Моника. Если нет, то я знаю одну ее подругу. Кэтрин Мейсон-Джиллет и Моника вместе работают.

– Моника – адвокат? – спросил Дольф.

Я кивнула.

– Только этого не хватало, – вздохнул он.

– Что ты сообщил Жан-Клоду? – спросила я.

– А что?

– Чтобы я знала, сколько я могу ему рассказать.

– Расследуемое дело об убийстве ты с монстром обсуждать не будешь.

– Убитый сто лет был его компаньоном. Он точно захочет об этом говорить. Мне надо знать, что ты емy сказал, чтобы случайно не проговориться.

– Ты так спокойно скрываешь информацию от своего дружка?

– Об убийстве – да. Это могла сделать не меньше чем колдунья, а то и пострашнее кто. Это должен быть монстр того или иного рода, значит, монстрам мы деталей не сообщаем.

Дольф посмотрел на меня и кивнул:

– Молчи насчет сердца и символов, использованных в чарах.

– Насчет сердца он должен будет знать, Дольф, иначе догадается сам. Сердце или голова – мало чем еще можно убить столетнего вампира.

– Ты сказала, что не будешь выдавать информацию, Анита.

– Я тебе говорю, что пройдет, а что нет, Дольф. Скрыть от вампиров вынутое сердце – не пройдет, потому что они догадаются. Символы – можно, и все равно Жан-Клод задумается, почему он не ощутил смерти Роберта.

– Так что мы таки можем cкрыть от твоего дружка?

– Конкретные символы заклинания. Ножи. – Я на миг задумалась. – Способ, которым вынули сердце. Все видели по телевизорy во всяких кино про больницы, как вынимают сердце через ребра. Никто бы и не подумал поступать по-другому.

– Значит, если у нас будет подозреваемый, мы спросим, как бы он стал вынимать сердце?

Я кивнула:

– Психи начнут говорить об осиновых кольях или будут путаться.

– О’кей, – сказал Дольф и поглядел на меня. – Если есть на свете человек, который ненавидит монстров, я думал, что это ты. Как ты можешь встречаться с одним из них?

Я встретила его взгляд, не дрогнув:

– Не знаю.

Он закрыл блокнот.

– Грили небось гадает, куда я тебя повез.

– А что ты ему шептал? Я бы поставила доллар против цента, что он меня не отпустит.

– Сказал ему, что тебя подозревают еще в одном убийстве. Сказал, что хочу посмотреть на твою реакцию.

– И он на это купился?

Дольф глянул на тело.

– Очень было близко к правде, Анита.

Меня подкупила его искренность.

– Грили, кажется, не очень, мне симпатизирует.

– Ты только что убила женщину, Анита. Это, как правило, не дает хорошего первого впечатления.

И в этом тоже был смысл.

– Надо ли, чтобы Кэтрин уже ждала нас в участке? – спросила я.

– Ты не под арестом.

– Все равно мне хотелось бы, чтобы она нас там встретила.

– Позвони ей.

Я встала.

– Погоди. – Дольф взял меня за руку. Повернулся к остальным копам. – Всем выйти на минутку.

Кое-кто переглянулся, но возражений не последовало. Bсe они работали с Дольфом и раньше, и среди них не было старше его по рангу.

Когда мы остались одни за закрытой дверью, он сказал:

– Отдай.

– Что?

– У тебя за спиной что-то, вроде клинка. Покажи.

Я вздохнула и полезла за рукоятью, вытащила нож. Это заняло время. Длинный был клинок.

Дольф протянул руку, я подала ему нож.

– Господи, и что ты собиралась этим делать?

Я только глядела.

– Кто тебя шмонал в клубе?

– Напарник Риццо.

– Придется с ним поговорить. – Дольф поглядел на меня. – Пропустить такую штуку на человеке, который пустит ее в ход, – очень бы плохо вышло. Другого оружия он не пропустил?

– Нет.

Дольф смотрел на меня.

– Анита, обопрись на стол.

У меня брови полезли на лоб.

– Ты меня будешь обыскивать?

– Ага.

Я подумала, стоит ли спорить, и решила, что нет. Оружия на мне больше не было. Я оперлась на бюро, Дольф отложил нож и обыскал меня. Если бы было что найти, он нашел бы. Все, что Дольф делает, он делает тщательно и методично. Одно из качеств, делающих его классным копом.

Я поглядела на него в зеркало, не оборачиваясь:

– Удовлетворен?

– Ага.

Он подал мне нож рукоятью вперед.

Наверное, удивление выразилось у меня на лице.

– Ты мне его возвращаешь?

– Если бы ты соврала, что он у тебя последний, я бы отобрал и его, и все, что нашел бы. – Дольф шумно перевел дыхание. – Но я не стану забирать у тебя последнее оружие, когда на тебя открыт контракт.

Я приняла нож и вложила его в ножны. Это было куда труднее, чем вынуть его оттуда. Пришлось даже поглядывать в зеркало.

– Я так понял, он у тебя новый? – спросил Дольф.

– Новый.

Я встряхнула волосами – опа! – и рукояти не стало видно. Надо будет потренироваться побольше. Слишком хорошее место для потайного ножа, чтобы не использовать его чаще.

– Какие-нибудь еще впечатления, пока я не отвез тебя обратно?

– Дверь выломана?

– Нет.

– Значит, кто-то знакомый, – сказала я.

– Может быть.

Я посмотрела на неподвижное тело Роберта.

– Можем перенести обсуждение в другую комнату?

– Он тебя беспокоит?

– Я его знала, Дольф. Пусть я его не любила, но мы были знакомы.

Дольф кивнул:

– Можем перейти в детскую.

Я почувствовала, что бледнею. Никак мне не хотелось видеть, что могла сделать Моника из детской.

– Злобным ты становишься, Дольф.

– Как-то не могу забыть тот факт, что ты встречаешься с Принцем города, Анита. Не могу отмахнуться.

– Ты хочешь меня наказать за то, что я встречаюсь с вампиром?

Он поглядел на меня долгим, изучающим взглядом. Я не отвернулась.

– Я хочу, чтобы ты с ним не встречалась.

– Ты мне не отец.

– Твои родные знают?

Здесь я уже отвернулась:

– Нет.

– Они ведь католики?

– Дольф, я не буду обсуждать с тобой эту тему.

– С кем-нибудь тебе надо будет ее обсудить.

– Может быть, но не с тобой.

– Анита, посмотри на него. Посмотри на вот это и скажи, что ты можешь вот с таким спать.

– Брось ты это, – сказала я.

– Не могу.

Мы смотрели друг на друга, не отводя глаз. Я не собиралась объяснять Дольфу свои отношения с Жан-Клодом. Не его это собачье дело.

– Тогда у нас проблема.

В дверь постучали.

– Подождите! – сказал Дольф.

– Войдите! – отозвалась я.

Дверь открылась. Отлично. Вошел Зебровски. Еще лучше. Я знала, что улыбаюсь, как идиотка, но не могла сдержаться. В последний раз я его видела, когда он вышел из больницы. Ему едва не выпустил кишки оборотень – леопард размером с пони. Это не был ликантроп, это была колдунья-оборотень. Вот почему Зебровски не пришлось раз в месяц покрываться шерстью. Колдунья вспорола ему живот, а я ее убила. Потом держала руками вываливающиеся кишки, пока не приехали медики. У меня остались шрамы от той же самой колдуньи.

Обычно волосы у Зебровски были спутанной курчавой массой, черные с сединой. Он их сейчас коротко постриг, и они как-то держались. От этого у него был более серьезный, более взрослый вид, не похожий на прежнего Зебровски. Коричневый костюм имел такой вид, будто в нем спят. Темно-голубой галстук, который Зебровски нацеплял всегда, не подходил ни к одному из его костюмов.

– Блейк, черт-те сколько не виделись!

Я не смогла сдержаться: подошла и обняла его. Быть женщиной – в этом есть свои преимущества. Хотя до того, как в моей жизни появился Ричард, я бы могла подавить такой порыв. Ричард оживил во мне женственную сторону.

Зебровски неуклюже меня обнял, смеясь.

– Я всегда знал, что тебя тянет к моему телу, Блейк.

Я оттолкнулась от него:

– Размечтался!

Он оглядел меня с головы до ног, глаза его искрились смешинками.

– Если ты будешь так одеваться каждый вечер, я мог бы ради тебя бросить Кэти. Чуть укоротить эту юбку – и будет отличный абажур для лампы.

Хоть он и язва, а я была рада его видеть.

– Ты давно уже на службе без ограничений?

– Недавно Я тебя видел в новостях с твоим другом.

– В новостях? – Я и забыла о коридоре вспышек, через который мы прошли с Жан-Клодом.

– Отлично выглядит для мертвеца.

– Блин.

– Что такое? – спросил Дольф.

– Это было национальное телевидение, не местное.

– И что?

– Мой отец не знает.

– Теперь знает, – заржал Зебровски.

– Думаю, тебе все же придется поговорить с отцом, – заметил Дольф.

Что-то было либо у меня в лице, либо в голосе Дольфа, отчего Зебровски перестал смеяться.

– Слушайте, чего это с вами? Будто у вас любимого щенка раздавили.

Дольф посмотрел на меня, я на него.

– Расхождение мировоззрений, – сказала я наконец. Дольф ничего не сказал, да я и не ждала.

– Ну, о’кей, – сказал Зебровски.

Он достаточно знал Дольфа, чтобы не приставать. Из меня одной он бы душу вынул, но не из Дольфа.

– Один из ближайших соседей – праворадикальный антивампирист, – сказал Зебровски. – Это привлекло наше внимание.

– Подробнее, – сказал Дольф.

– Делберт Сполдинг и его жена Дора сидели на диване, держась за ручки. Предложили мне чаю со льдом. Он меня поправил, когда я сказал, что Роберта убили. Он пояснил, что мертвеца убить нельзя. – Зебровски достал из кармана сморщенный блокнот, перелистнул к нужной странице, попытался ее разгладить, оставил так и процитировал: “Теперь, когда нашелся добрый человек и уничтожил эту тварь, женщина может сделать аборт и избавиться от монстра. Вообще-то я противник абортов, но это мерзость, чистейшая мерзость”.

– Как минимум “Люди Против Вампиров”, – заметила я. – Может быть, даже “Человек Превыше Всего”.

– А может, ему просто не нравится жить рядом с вампиром, – сказал Дольф.

Мы с Зебровски уставились на него.

– Ты не спросил у мистера Сполдинга, не принадлежит ли он к одной из этих групп? – спросил Дольф.

– У него на столе были разбросаны брошюры ЛПВ, и он одну мне дал.

– Отлично, – сказала я. – Проповедник ненависти.

– ЛПВ не одобряет подобного насилия, – возразил Дольф.

Он сказал это так, что я задумалась: а в каком списке рассылки числится сам Дольф? Но я тряхнула головой: не буду я думать о нем худшее только потому, что он возражает против моих свиданий с ходячим мертвецом. Еще пару месяцев назад у меня были бы те же чувства.

– ЧПВ одобряет, – сказала я.

– Мы выясним, не входит ли мистер Сполдииг в группу “Человек Превыше Всего”.

– Вам еще придется выяснить, есть ли у Сполдингов магические способности.

– А как? – спросил Дольф.

– Я могу с ними встретиться, оказаться в одной комнате. Для верности надо еще до них дотронуться – скажем, руку пожать.

– Я пожимал руку Сполдинга, – сказал Зебровски. – Рука как рука.

– Ты классный коп, Зебровски, но ты почти нуль. Ты можешь пожать руку колоссальной шишке и не почувствовать даже укола. Дольф – полный нуль.

– Нуль – это что? – спросил Дольф.

– В смысле магии. Человек, не имеющий магических или экстрасенсорных способностей. Вот почему тебя этот круг не удерживает, а меня останавливает.

– То есть у меня есть магические способности? – восхитился Зебровски.

Я покачала головой:

– У тебя есть зачаточная чувствительность. Наверное, ты из тех, у кого бывают предчувствия, впоследствии оправдывающиеся.

– Предчувствия бывают у меня, – сказал Дольф.

– У тебя они основаны на опыте, на годах работы. А у Зебровски бывают логические скачки, которые вроде бессмысленны, а потом оказываются правдой. Я права?

Они переглянулись, потом посмотрели на меня и оба кивнули.

– Бывают у Зебровски моменты, – сказал Дольф.

– Хочешь пожать руку Сполдингу? – спросил Зебровски.

– Пусть детектив Рейнольдс пожмет. Ведь для таких вещей вы ее и взяли в команду?

Они снова переглянулись, и Зебровски осклабился.

– Я прихвачу Рейнольдс и пойду туда. – У двери он повернулся. – Кэти мне проедает плешь, чтобы я пригласил тебя к обеду, познакомил с детишками – так, посидеть по-домашнему. – Простодушные карие глаза невинно глядели из-под очков в темной оправе. – Я хотел попросить тебя привести Ричарда, но раз ты сейчас встречаешься с графом Дракулой, это может быть неудобно.

Он смотрел на меня, задавая вопрос без всякого вопроса.

– Я продолжаю встречаться с Ричардом, наглый ты сукин сын.

Он улыбнулся:

– Тогда отлично. Приводи его в субботу на той неделе. Кэти приготовит свою знаменитую курятину с грибами.

– А если бы я встречалась только с Жан-Клодом, приглашение распространялось бы на моего кавалера?

– Нет, – ответил Зебровски. – Кэти малость нервничает. Она не хочет знакомиться с графом Дракулой.

– Его зовут Жан-Клод.

– Я знаю.

Он закрыл за собой дверь, и мы с Дольфом опять остались в компании мертвого тела. Не очень приятная выдалась ночь.

– Что мы ищем, Анита? – спросил Дольф, и у меня гора с плеч свалилась, когда он заговорил о деле. Трепа на личные темы с меня уже вот так хватило.

– Группу убийц.

– Почему?

Я подняла глаза на него.

– Не знаю, хватит ли силы всех людей в мире, чтобы вот так распять вампира. Даже если это были вампиры или оборотни, их нужно было больше одного. Я бы так сказала: двое существ сверхъестественной силы держат, одно втыкает ножи. Может быть, держали больше, может быть, еще нужен был кто-то для наложения чар. Не знаю, но не меньше трех.

– Даже если это были вампиры?

Я кивнула:

– Разве что один вампир достаточно сильный, чтобы подчинить себе сознание Роберта. – Я пригляделась к телу, осторожно, опасаясь коснуться круга. Заставила себя глядеть на то, что с ним сделали. – Вообще-то нет, когда начали втыкать ножи, тут уж о подчинении сознания речь не шла. Человека – да, человека они могли бы так растянуть, и он бы в это время улыбался, но не другого вампира. Соседи ничего не видели и не слышали? Пусть Сполдинги замешаны и потому лгут, но кто-то должен был что-то видеть или слышать. Он не подставил горло, как овца.

– Все говорят, что нет, – сказал Дольф. Сказано было так, будто Дольф знал: кто-то из них заведомо лжет. Первое, что узнает коп на своей работе, – это то, что врут все. Кто хочет что-то скрыть, кто врет просто, чтобы врать, но врут все. Всегда предполагай, что каждый что-то скрывает, – это экономит время.

Я глядела в лицо Роберта, обвисшее, с отвалившейся челюстью. В углах рта у него были следы потертости, чуть красноватые.

– Ты видел эти следы возле рта?

– Да, – ответил Дольф.

– И не собирался мне о них говорить?

– Ты была подозреваемой.

Я мотнула головой:

– Ты в это на самом деле не верил. Ты просто играешь, как всегда, пряча карты. Мне уже надоело складывать кусочки в мозаику, когда ты. давно это сделал.

– И какой вывод ты делаешь из этих следов? – спросил Дольф совершенно нейтральным голосом.

– Ты чертовски хорошо знаешь, какой вывод. Когда с ним это делали, ему заткнули рот кляпом. Соседи могли действительно ничего не слышать. И все же это не говорит нам, как убийцы проникли в дом. Если тут замешаны вампиры, они не могут переступить порог без приглашения. Роберт не пригласил бы в дом незнакомого вампира, значит, это был либо знакомый, либо человек, но не вампир, во всяком случае.

– А человек мог переступить порог и пригласить вампира? – спросил Дольф.

– Да, – ответила я.

Дольф что-то записывал, не глядя на меня.

– Итак, мы ищем смешанную группу: по крайней мере, один вампир, по крайней мере один не вампир и по крайней мере один некромант или колдунья.

– Последнее тебе сказала Рейнольдс, – догадалась я.

– Ты не согласна?

– Нет, но поскольку я в городе единственный некромант, это должен быть гастролер... – В этот самый момент я поняла, что в городе есть гастролер. Доминик Дюмар.

– Джон Берк мог бы это сделать?

Я подумала.

– Джон – жрец вуду, но вуду здесь ни при чем. Не знаю, так ли глубоко он знает арканы. И не знаю, хватило ли бы у него силы это сделать даже при наличии знания.

– А у тебя хватило бы?

Я вздохнула:

– Дольф, я не знаю. Я в некотором смысле в некромантии новичок. То есть я уже годами поднимаю мертвых, но без такого формалитета. – Я показала на тело. – Таких чар я вообще никогда не видела.